Как выжить в жестоком мире магии [год первый]

Спустя пять минут, если бы кто-то мог слышать сквозь столь сильные заглушающие чары, а так же проходил в том коридоре, он мог бы услышать презабавнейшие звуки. Громкие женские стоны и аккомпанемент из чуть более глухих, но куда более эротичных парных стонов...

А Гарри в это время неспешно брел в сторону обжитых мест, его путь вел в гостиную его факультета. Но все же, немного не туда. Помните, я говорил вам, что в тот день, в последний день каникул, произошло кое-что интересное. И если кто подумал, что вышесказанное и было этим самым интересным, то вы жестоко ошибаетесь. Нет, интересное началось после. Гарри Поттер, мальчик-который-выжил, мессия света, герой магического мира Англии, целенаправленно шел к одному кабинету, который они посетили с Тонкс днем. Там не было ничего интересного, потому они быстро покинули то пыльное помещение. Хотя, все же, столь быстрый уход был инициирован именно Гарри. Внутренним Гарри. Уж слишком красноречивой для знающего человека была плоская конструкция, накрытая тяжелым и пыльным покрывалом. Вот и Гарри внутренне предположил что это — оно самое. И именно это было одной из причин, почему он оставил Тонкс в той комнате. Просто, все сложилось на удивление удачно, и не воспользоваться происками судьбы, попаданец не мог. Так что путь героя всея магмира Англии сейчас лежал именно в тот заброшенный класс. До которого он, кстати, добрался за пятнадцать минут быстрого шага.

Войдя в помещение, Гарри с непривычки чихнул, так как пыли в воздухе и на поверхностях было реально много. После того как он внимательно осмотрел каждый угол комнаты и чуть ли не ощупал его, ну, что бы уж точно не пропустить невидимого наблюдателя, если он тут окажется. Конечно, стопроцентной гарантии это не дает, но немного попаданец успокоился. После всех этих манипуляций и откладывания момента "М" на потом, он все же приблизился к большой плоской штуке, что стояла посреди правой стены помещения. Как раз между сваленными партами с одной стороны и пыльными, сломанными шкафами с другой. Лицо мальчика было на диво серьезным и сосредоточенным, оно так не подходило к его обычному образу, что вызвало бы приступ ступора у любого, кто хоть сколько-то знал Гарри Поттер лично. Благо, таких личностей было немого сосчитать их можно по пальцам одно руки. Человеческой руки с одним ампутированным пальцем, это если точнее. Пару раз вздохнув для верности, мальчик резко дернул ткань вниз и сорвал покрывало с объекта, которое действительно оказалось ростовым зеркалом. Мальчик улыбнулся. Он потер глаза. Ничего не изменилось. Постояв перед зеркалом еще пять минут для верности, попаданец, подняв с пола покрывало, набросил его обратно. После чего, не оглядываясь, прогулочным шагом вышел из заброшенного класса и отправился в свою гостиную. На лице его играла умиротворенная улыбка. Внутренний Гарри Поттер в тот момент действительно был спокоен, ему даже перестало будущее казаться излишне мрачным. Для кого-то это было бы мелочью, но отнюдь не для попаданца. Для него это было еще одной часть сложного пазла, который он вот уже второй год пытается собрать. У судьбы странное чувство юмора, и наш герой очень не хотел быть тем, над кем эта дама будет шутить. Так что для него эта мелочь была очень важна.

В гостиной к вечеру собралось много народу. Все же, последний день перед началом нового семестра, так что все приезжают со своих каникул. Когда Гарри вошел внутрь и закрыл за собой дверь-бочку, никто на него не обратил внимания, и это очень порадовало юного героя. Все же, его факультет уже привык, за полгода-то, что Гарри не любит внимание, не любит слишком много общаться и шибко шумные компании. Да и вообще, их факультет был на диво тактичен к личным потребностям. Здесь царила именно та, радушная и комфортная обстановка, где каждому удавалось найти свой угол. Будь то шумная и спокойная компания, где вовсю обсуждают квиддич, мировые команды и шансы каждой из них в предстоящем турнире. Или же групка в темном углу, которая наслаждалась неспешной игрой в шахматы. Гарри, как внутренний, так и внешний, был рад и доволен сделанному далеких полгода назад выбору. Факультет барсуков был именно тем, каким он его и представлял. Может не совсем, но в целом, ему здесь действительно нравилось. Да и успокаивающие желто-черные цвета создавали теплую, домашнюю обстановку в столь большом помещении и столь многодетном обществе.

Гарри обычным шагом двигался в сторону лестницы, что вела в женские спальни. По пути некоторые ученики приветливо кивали, и Гарри кивал им в ответ, но большую инициативу никто не проявлял. Хотя, быть может причина этому то, что четверокурсник Седрик Диггори сейчас с увлечением рассказывал собравшейся толпе о том, как он на эти каникулы посещал Испанию и встречался с тамощней национальной командой по квиддичу "Halcones salvajes", что переводилось как "Дикие ястребы". Она занимала далеко не последнее место в мировом топе, так что многим было интересно послушать о них из первых рук и узнать мнение Седрика о них как о команде, и как о людях в частности. Диггори вообще был одни из самых видных и заметных учеников факультета Хаффлпафф. Он был достаточно симпатичен, талантлив в магии и полетах на метле, а так же имел ту самую харизму и обаяние, о которых так часто твердят. При этом он был дружелюбен, весел и общителен. В общем, прирожденный лидер. И уже сейчас он занимал достойное место в списке самых перспективных молодых людей школы. Многие уже пророчили ему замечательное будущее на пополам с известностью. В общем, Гарри относился к нему сугубо положительно, но вмешиваться в его судьбу совершенно не планировал. Ему хватало забот и проблем с других фронтов. И Тонкс — была в самом конце этого списка проблем.

Толстый Монах, призрак их факультета, в данный момент участвовал в обсуждении с несколькими пятикурсниками о тонкостях истории Эдинбургского шествия малых магических народностей. Как понял наш герой, они готовились к СОВ, и потому были столь дотошны к простодушно рассказывающему Монаху. Проходя мимо играющих в плюй-камни своих однокурсников, Гарри поздоровался с ними чуть теплее, чем с другими членами своего факультета. Может он и был нелюдимым и малообщительным, но все же старался поддерживать дружеско-приятельские отношения со своими ровесниками. Ханна Аббот и Сьюзан Боунс наблюдали за тем, как Эрни Макмиллан и Джастин Финч-Флетчли играли в эти самые камни. Мальчик тоже остановился и некоторое время с интерсом смотрел за противостоянием. Но вскоре, ему это наскучило, и, попрощавшись с ними, все же направился в свою комнату. Точнее, в комнату Тонкс. К этому тоже уже привыкли. Подумаешь, обыденная вещь, когда мальчик спокойно поднимается по лестнице женского крыла общежития. Обыденная, когда этот мальчик — Гарри Поттер. Застенчивый и скромный ребенок... По пути он встретил тех самых подружек, что в свое время его просвещали на счет месячных Тонкс, так что с ними Гарри тоже кивком поздоровался, а они в свою очередь весело помахали ему руками. И лишь после того, как Гарри закрыл дверь в свою комнату, отсекая весь шум и гам гостиной, он расслабленно опустил плечи и облегченно расплылся в усталой улыбке. Уж слишком сильно он сегодня устал. Весь день ходить по замку на своих двоих — это не хухры-мухры! Да и эмоциональная напряженность последних часов заставила организм одиннадцатилетнего ребенка знатно вымотаться. Потому Гарри Поттер, особо долго не думая, разделся, побросал вещи посреди комнаты, и завалился на кровать. Свет он не включал, так что приятный полумрак окружал его, а прохлада, стоявшая в личных комнатах, позволяла глубоко дышать и постоянно чувствовать свежесть. Закутавшись в одеяло посильнее, мальчик и не заметил, как провалился в крепкий сон. Все же, сегодня он сильно вымотался, но даже в полудреме его мысли были о том самом, новом и обнадеживающем кусочке пазла. Зеркало Еиналеж, древний артефакт, дошедший еще со времен основателей... Могущественное и сильное колдовство было вплетено в его структуру. Гарри читал о нем в библиотеке. И этот артефакт показывал ему лишь его отражение. В зеркале Еиналеж отражался лишь сам Гарри и ничего более. Для него это было самое обыкновенное зеркало, коих по всему миру миллионы.

Гарри вышел из дремы через субъективных пару минут, хотя на самом деле прошло больше двух часов. А разбудила его Тонкс, которая пыталась тихо пробраться к своей кровати, но учитывая ее неуклюжесть, это сделать у нее не вышло. Не к кровати пробраться, а тихо... Зацепившись за одежду Гарри, разбросанную на полу, и в связи с темнотой, царящей в комнате, та запуталась в ногах и шумно полетела вниз. Легкая тряска лишь подтвердила опасения мальчика. Откуда-то с пола послышались сдавленные и приглушенные чертыханья, и даже пару раз проскользнул типичный мат. Тонкс попыталась подняться, зацепившись рукой за стойку балдахина, которая принадлежала второй кровати в комнате, на которой давно уже никто не спал. Гарри свои ночи проводил в ее постели, так что та естественно не использовалась. И снова неудачно поступила Тонкс. Зря она попыталась подтянуться на этой стойке, она явно была для этого не предназначена. И стойка решила это тут же доказать. Увы, наиболее красноречивым образом. Да, она банально вылетела из пазов, и девушка вновь оказалась на полу. С очередным грохотом. А за этим последовал и следующий грохот, это вторая кровать не выдержала и ее балдахин, без одной из четырех опор, самым шумным образом оказался на полу. И, похоже, часть конструкции прилетела и Тонкс на голову, так как та еще раз сдавленно ойкнула после явственного звука удара о плоть. На миг в комнате установилась тишина.

— Эм, Тонкс... — Сонным и заспанным голосом позвал Гарри. — Ты там в порядке?..

— Да... — Тихо выдавила девушка, из-за всех сил стараясь не ругаться по черному. — Я сейчас, полежу и приду... А ты спи, завтра уроки уже. — Гарри на это лишь сладко зевнул, да завалился на подушку, удовлетворившись ответом Тонкс. Та, впрочем, не солгала, и спустя три минуты тихого лежания, стала аккуратно подниматься, всматриваясь в темноту, и с точностью до миллиметра стала ползком двигаться к своей кровати. Повторять опыт с поспешным вставанием на ноги она не хотела. С горем пополам до своей милой кроватки она добралась еще минуты полторы спустя, куда с огромным облегчением ухнула. Отдышавшись, она, так же как и мальчик до этого, поскидывала на пол одежду, так как сил нормально раздеваться у нее не было, уж слишком она увлеклась в той красной комнатке, да и желания, если честно, тоже. После чего, повернувшись набок, залезла под одеяло, которым укрывался Гарри. А что? Оно было одно, зато большое! Или это просто мальчик пока был маленьким. В общем, Тонкс, укрывшись, и еще раз вздохнув с облегчением, притянула к себе уже во всю сопящее тельце, и, чмокнув того в макушку, блаженно закрыла глаза. В эту ночь она спала очень крепко и спокойно. И заснула быстро, так расслабленное и ватное после пары часов игр тело требовало своего заслуженного отдыха. Да и что говорить, эта разрядка ей очень помогла, как в физическом, так и в не очень смысле.

Завтра утром начнется новый семестр, с завтрашнего дня начнутся финальные подготовки к экзаменам. И с завтрашнего же дня, отношения между Тонкс и Гарри окончательно и бесповоротно изменятся. А еще в эту ночь седовласый старик стоял на балконе своего кабинета, его огненно-красная птица, известная в этом мире как феникс, тихой трелью напевала свою мелодию, что благотворно влияла на его разум, успокаивала и дарила умиротворение. Все же, нервы даже у магов в таком-то возрасте довольно плохо поддаются лечению. Увы, магия, доступная людям — не всесильна, хотя ее пределы очень широки. В эту ночь, Дамблдор, а это если кто не понял, был именно он, размышлял о своих поступках, правильно ли он поступал по жизни, были ли другие пути, и... можно ли было все исправить? Он видел много ошибок в своей жизни, много просчетов, но в то же время полностью принимал их. Старик тяжело вздохнул.

— Как думаешь, Фоукс, правильно ли я поступаю, что тяну Гарри в наш мир? — Птица склонила голову, и ее загривок вспыхнул ярким пламенем, ярким, но мягким. — Понимаю. Но он тоже в чем-то прав. Он не по годам умный мальчик, да и его отношения с мисс Тонкс довольно своеобразны... — Старик с мягкой улыбкой посмотрел куда-то в ночное небо. — Эх, молодость... — Его очки задорно блеснули. — И все же... — Взгляд Дамблдора принял свойственную его возрасту мудрость, силу, и внутренний стержень, которые он отлично научился прятать, дабы быть ближе к ученикам. Все же, Хогвартс — это его жизнь и в какой-то степени его детище, хотя и не всецело. — Во многом он прав... Наш мир показал ему пока лишь только свою темную сторону... — Старик протянул покрытую старческими морщинами руку к голове красивой огненной птицы и провел по голове несколько раз. — Но все же, он добрый мальчик. И мисс Тонкс влияет на него положительно, хотя их дружба довольно своеобразна, ты так не думаешь? — Птицы курлыкнула, выражая свою однозначную позицию, после чего красноречиво посмотрела на своего хозяина. Старик покивал, после чего задумался. Но это состояние быстро прошло. Его интересовала и еще кое-что. — Скоро умираешь, Фоукс? — Феникс легонько кивнул. А Дамблдор улыбнулся. — Я рад за тебя. Скоро ты вновь сможешь расправить крылья и как в былые времена парить над этим древним замком. — На балкон опустилась тишина, лишь ночь своими звуками оглашала пространство вокруг. Ветер медленно бродил сквозь стволы многовековых деревьев запретного леса, а снежинки кружились в забавном танце, покрывая землю тонким слоем снега. Дамблдор последний раз взглянул на улицу и вошел в свой кабинет. Фоукс взлетел за ним и устроился на столе, который был усеян кипой бумаг.

Но одно письмо выделялось на фоне остальных. Оно лежало четко посередине, и было незапечатанным. Но в тоже время, на выступающей части письма было кое-что написано, и внимательный взгляд даже может прочитать имена тех, кому оно адресовано. Видимая часть письма гласила: "Мистер и миссис Грейнджер, с превеликим сожалением мне придется сообщить вам печальную весть. Ваша дочь...". Дамблдор, сев за стол, достал письмо из конверта и снова его прочитал. Тяжело вздохнув, он добавил приписку в конце о том, что посетит их спустя два часа, после того, как письмо придет к ним. Скольких трудов стоило старику, используя все свое влияние, не допустить стирания памяти этим маглам. Министерство, и Фадж в особенности, очень хотело замять это дело и использовать такое универсальное средство, как обливиэйт. Но Дамблдор смог настоять на своем, с оговоркой, что будет сам сообщать родственникам о смерти их дочери, и следить за тем, что бы те не стали слишком много болтать. Это было трудное решение, но Дамблдор принял его сразу же. Он чувствовал ответственность за учеников, и не мог просто так позволить каму-то играть с судьбами обычных и ни в чем не повинных людей. Да и старику просто было не по себе от осознания того, что родителе могут полностью забыть о своем ребенке... Он считал это неправильным. Девочка достойна того, что бы о ней помнили...