Евангелие от Егория

И вот все се­мей­ст­во Ио­си­фа, по­гру­зив не­об­хо­ди­мый в по­хо­де скарб на ос­лов, дви­ну­лось в путь. Ка­валь­ка­да со­стоя­ла из трех ос­лов, на ко­то­рых по­пе­ре­мен­но еха­ли Ма­рия и млад­шие де­ти. Ии­сус, как стар­ший, шел впе­ре­ди с от­цом и вел с ним раз­го­во­ры на раз­лич­ные ре­ли­ги­оз­ные те­мы.

По при­бы­тии в Ие­ру­са­лим, они по­хо­ди­ли по си­на­го­гам, при­ня­ли уча­стие в мно­го­чис­лен­ных служ­бах. Груп­па па­лом­ни­ков из На­за­ре­та бы­ла до­воль­но боль­шой, но как все­гда это по­лу­ча­ет­ся, лю­дям про­ще разъ­е­ди­нить­ся, чем объ­е­ди­нить­ся: они и при­бы­ли по­врозь, и со­би­ра­лись по­ки­нуть празд­ник не­боль­ши­ми групп­ка­ми. Од­на­ко нуж­но от­дать им долж­ное: дер­жа­лись они бо­лее ме­нее куч­но — на рас­стоя­нии пря­мой ви­ди­мо­сти — из-за то­го, что на до­ро­гах ме­ж­ду Иу­дой и Га­ли­ле­ей про­мыш­ля­ли ка­кие— то го­ло­во­ре­зы-раз­бой­ни­ки, гра­бив­шие оди­но­ких стран­ни­ков.

По­ки­ну­ли Ие­ру­са­лим и Ии­су­со­вы ро­ди­те­ли. Ио­сиф с Ма­ри­ей ус­та­лые и удов­ле­тво­рен­ные воз­вра­ща­лись до­мой. Ии­су­са с ни­ми не бы­ло, но они ду­ма­ли, что он при­сое­ди­нил­ся к ко­му-то из со­се­дей и жда­ли, что он вот-вот до­го­нит их и при­сое­ди­нит­ся к сво­ей се­мье. Про­шло пол­дня в до­ро­ге. Ии­су­са все не бы­ло. Ма­рия ста­ла вол­но­вать­ся, на что Ио­сиф за­ме­тил, что Ии­сус поч­ти уже взрос­лый и к то­му же, в край­нем слу­чае, Бог не даст в оби­ду сво­его сы­на. Ма­рия, не раз­де­ляя по по­нят­ным со­об­ра­же­ни­ям оп­ти­миз­ма сво­его му­жа, на­стоя­ла на том, чтоб по­вер­нуть об­рат­но, ос­та­вив ос­таль­ных сво­их де­тей на вре­мен­ное по­пе­чи­тель­ст­во ка­ких-то сво­их даль­них род­ст­вен­ни­ков, иду­щих так­же в На­за­рет.

Вер­ну­лись Ио­сиф с Ма­ри­ей в Ие­ру­са­лим, три дня ис­ка­ли сы­на по по­стоя­лым дво­рам, ба­за­рам, па­ла­точ­ным ла­ге­рям па­лом­ни­ков, но без­ус­пеш­но. Ус­тав­ши от мы­тарств, Ио­сиф с же­ной за­шли в Храм по­мо­лить­ся Гос­по­ду, что­бы он по­мог им сыс­кать по­те­ряв­ше­го­ся сы­на. И тут-то они уви­де­ли сво­его сы­на, си­дя­ще­го по­сре­ди книж­ни­ков и слу­шаю­ще­го их. Книж­ни­кам по­нра­вил­ся от­рок, ко­то­рый про­яв­ля­ет та­кой ин­те­рес к то­ре и за­да­ет не­про­стые во­про­сы. Маль­чик к то­му же хо­ро­шо знал гре­че­скую ми­фо­ло­гию и не­ред­ко ста­вил в ту­пик книж­ни­ков, про­во­дя па­рал­ле­ли ме­ж­ду гре­че­ски­ми ми­фа­ми и ле­ген­да­ми Вет­хо­го За­ве­та. Прав­да, по­след­нее при­во­ди­ло их за­час­тую в раз­дра­же­ние: ведь мы ни­ко­гда не лю­бим, ко­гда нас вы­став­ля­ют в глу­пом све­те!

Уви­дев сы­на, Ма­рия бро­си­лась к не­му со сло­ва­ми:

— Ча­до! Что ты сде­лал с на­ми? Отец твой и я пре­бы­ва­ли в боль­шой тре­во­ге за те­бя. Мы обы­ска­ли все ба­за­ры и по­стоя­лые дво­ры. Ма­ло ли что мо­жет слу­чить­ся в чу­жом го­ро­де?

— За­чем бы­ло вам ис­кать ме­ня? Мож­но бы­ло бы и до­га­дать­ся, что мне долж­но быть в том до­ме, что при­над­ле­жит От­цу мо­ему.

И по­нял Ио­сиф, что сын его осоз­нал свое пред­на­зна­че­ние. И воз­ра­до­ва­лась ду­ша его за сы­на.

И по­ня­ла Ма­рия, что сын ее, сын Юлиа­на, взял на се­бя не свое пред­на­зна­че­ние. Это, ко­неч­но, хо­ро­шо — не­сти свет, не­сти доб­ро, не­сти лю­бовь... Но че­ло­век не­бла­го­да­рен и зло­на­ме­рен: ни од­но доб­рое де­ло не ос­та­ет­ся без­на­ка­зан­ным. Что-то бу­дет с мо­им сы­ном? И за­тре­пе­та­ла ду­ша ее от стра­ха за судь­бу сы­на.

Ии­сус же встал и без пре­ре­ка­ний по­шел за свои­ми ро­ди­те­ля­ми. Уже на сле­дую­щий день они на­гна­ли ка­ра­ван, на­шли сво­их де­тей и все вме­сте по­шли до­мой, в На­за­рет. И опять Ио­сиф шел со сво­им лю­бим­цем, пе­ре­пол­нен­ный гор­до­стью за не­го. И опять об­су­ж­да­ли они прит­чи Вет­хо­го За­ве­та: отец рас­ска­зы­вал ему, как Ав­ра­ам при­но­сил в жерт­ву за­кла­ния пер­вен­ца сво­его и един­ст­вен­но­го сы­на — Исаа­ка. И опять в Ио­си­фе под­соз­на­тель­но про­бу­ж­да­лись бун­тар­ские чув­ст­ва, он удив­лял­ся то­му, как мог Бог так ис­ку­шать бед­но­го от­ца, тол­кая его на сы­но­убий­ст­во:

— Я бы ни за что не по­слал те­бя на му­че­ния. Ни за ка­кую идею, ни за ка­кую лю­бовь, да­же за лю­бовь к Все­выш­не­му! Да­же не­смыш­ле­ные птич­ки, да­же зве­ри ди­кие за­щи­ща­ют свое гнез­до или ло­го­во с ма­лы­ми деть­ми свои­ми, жерт­вуя сво­ей жиз­нью, ибо что мо­жет быть до­ро­же жиз­ни де­тей — на­ше­го про­дол­же­ния в этом ми­ре по­сле на­шей смер­ти? А тут Бог и тол­ка­ет от­ца на де­то­убий­ст­во!

Ес­ли бы Бог стал за­став­лять ме­ня при­нес­ти те­бя в жерт­ву ра­ди не­го, я бы про­клял его, я бы всту­пил с ним в борь­бу, как всту­пил с ним в борь­бу бо­го­бо­рец Иа­ков. Луч­ше смерть, чем пре­да­тель­ст­во, тем па­че пре­да­тель­ст­во, учи­нен­ное соб­ст­вен­но­му сы­ну.

Про­мол­чал Ии­сус, по­ра­жа­ясь че­ло­веч­но­сти и ло­ги­ке сво­его от­ца Ио­си­фа — про­сто­го плот­ни­ка, про­сто­лю­ди­на, ко­то­рый в жиз­ни, мо­жет, и не чи­тал ни­че­го, кро­ме то­ры. И че­го сто­ят все эти уче­ные книж­ни­ки, ко­то­рые лишь за­учи­ли все, но не по­ни­ма­ют су­ти? А Ио­сиф, тем вре­ме­нем, про­дол­жал:

— А возь­ми, сы­нок, прит­чу про Ио­ва. Го­во­рит­ся же в Вет­хом За­ве­те, что был он не­по­ро­чен, спра­вед­лив и бо­го­бо­яз­нен, и уда­лял­ся от зла. Бы­ло у не­го семь сы­но­вей и три до­че­ри, и все бы­ли пра­вед­ны. И ведь при­шел к Гос­по­ду Са­та­на и ка­ким-то об­ра­зом за­ста­вил Бо­га на­чать ис­ку­ше­ние Ио­ва. И ли­шил Бог Ио­ва де­тей, же­ны, все­го его бо­гат­ст­ва, а по­том и на са­мо­го Ио­ва на­слал в до­вер­ше­ние все­го про­ка­зу. И за что? Что же это за ис­ку­ше­ние та­кое? За что казнь та­кая пра­вед­ни­ку? Или Гос­подь слеп и глух, что не ви­дит и не слы­шит? Или Гос­подь по­му­тил­ся ра­зу­мом, ко­ли не ра­зу­ме­ет, что дея­ния его бо­го­мерз­ки? Или Гос­подь во­все не тот, за ко­го мы его по­чи­та­ем? Или же Са­та­на пра­вит Бо­гом? Не мо­гу я най­ти от­ве­та!..

По мне, так ес­ли ты Бог, то знай. Ес­ли же не зна­ешь — ве­руй! Ес­ли Че­ло­век ве­рит в Бо­га, то и Бог дол­жен ве­рить в Че­ло­ве­ка. Как мож­но бы­ло так бес­че­ло­веч­но бы­ло от­не­стись к пра­вед­ни­ку Ио­ву?

А по­сле это­го, ко­гда не от­рек­ся Иов от Бо­га, то тот

"вос­пол­нил" по­те­ри Ио­ва и на­гра­дил его: дал ему но­вую пре­крас­ную же­ну, ро­ди­ла она ему но­вых се­ме­рых сы­но­вей и трех до­че­рей, и ско­та ему дал вдвое по срав­не­нию с тем, что бы­ло пре­ж­де. Ска­жешь, ми­лость Бо­жья? А не из­де­ва­тель­ст­во ли это над Че­ло­ве­ком?

Да убей Бог мою Ма­рию, те­бя, тво­их брать­ев и сес­тер, а по­том вер­ни мне все сто­ри­цей — но­вую же­ну, но­вых де­тей... Раз­ве не про­кля­ну я его за то, что ли­шил он ме­ня мо­их лю­би­мых, а вза­мен дал но­вых, ко­то­рые — как бы хо­ро­ши они ни бы­ли — ни­ко­гда не смо­гут мне за­ме­нить мо­ей преж­ней се­мьи!

По­мол­чав, Ио­сиф до­ба­вил:

-А вспом­ни пер­вые Дни Тво­ре­ния... Все­го-то в хо­зяй­ст­ве у Гос­по­да по­сле из­гна­ния Ада­ма с Евой бы­ло че­ты­ре че­ло­ве­ка: они да их сы­но­вья Авель с Каи­ном. И, не­смот­ря на это, Бог во­про­шал Каи­на: "Где Авель, брат твой?" Это он-то, Вез­де­су­щий? А убит был Авель не по мол­ча­ли­во­му ли со­гла­сию Божь­е­му? Ведь "и во­лос с го­ло­вы не упа­дет без во­ли на то Божь­ей"!

Та­кие от­кро­ве­ния на­хо­ди­ли на Ио­си­фа не час­то. Он был обыч­ный бо­го­бо­яз­нен­ный че­ло­век, но с сы­ном он по­зво­лял се­бе та­кое ино­гда. Он под­соз­на­тель­но на­де­ял­ся, что Сын Бо­жий до­не­сет до Не­бо­жи­те­ля ту боль и те со­мне­ния, ко­то­рые но­сил в сво­ей ду­ше столь­ко лет...

Что воз­ра­зишь на все это от­цу? Про­мол­чал Ии­сус — его ведь то­же бра­ли со­мне­ния, ко­гда чи­тал он в то­ре вет­хо­за­вет­ные прит­чи... И по­нял Ии­сус, что ве­ра его в Ав­раа­мо­ва и Мои­сее­ва Бо­га по­шат­ну­лась. И осоз­нал он так­же, на­сколь­ко свят и чист в сво­их по­мыс­лах его отец — Ио­сиф. И по­нял Ии­сус, что его и Ио­си­фа Бог, — это дру­гой Бог, не жес­то­кий и бес­че­ло­веч­ный Бог Ав­раа­ма и Мои­сея. Это, ко­неч­но, тот же Бог, по­сколь­ку Бог един, но в то же вре­мя и дру­гой, со­вер­шен­но дру­гой Бог. На­вер­ное, ду­мал Ии­сус, ме­ня­ют­ся лю­ди, и вме­сте с ни­ми дол­жен ме­нять­ся и их Бог. И на­ста­ло вре­мя Бо­гу из­ме­нить­ся, стать до­б­рее. И ес­ли он, Ии­сус, дей­ст­ви­тель­но, Бо­жий сын, то они с Бо­гом — од­но це­лое, а зна­чит, Бог дол­жен стать дру­гим!

? ? ? ? ?

Часть 2: ЮНОСТЬ И МЛА­ДЫЕ ГО­ДЫ

ПРО­ЩА­НИЕ С РО­ДИ­ТЕ­ЛЯ­МИ

Вот и про­шло дет­ст­во... Ии­су­су сем­на­дцать лет. Внут­рен­ний мир его раз­дво­ил­ся: с од­ной сто­ро­ны, он чув­ст­во­вал ка­ким-то внут­рен­ним чуть­ем свое не­обыч­ное пред­на­зна­че­ние — об этом ему не­од­но­крат­но впря­мую го­во­ри­ла его мать, на­зы­вая его Сы­ном Божь­им; с дру­гой сто­ро­ны, мно­го­чис­лен­ные бе­се­ды его с Ио­си­фом при­во­ди­ли его в смя­те­ние, в со­мне­ние от­но­си­тель­но пра­вед­но­сти Бо­га Ав­раа­мо­ва и Мои­сее­ва. Он опять и опять при­хо­дил к мыс­ли, что Бог, как все су­щее, не есть не­что на­все­гда за­стыв­шее, а он ме­ня­ет­ся со вре­ме­нем, ме­ня­ет­ся вме­сте с тем, как ме­ня­ет­ся че­ло­век. Ведь ес­ли Че­ло­век соз­дан по об­ра­зу и по­до­бию Божь­е­му, то и все из­ме­не­ния, за­ло­жен­ные в Че­ло­ве­ке Бо­гом, долж­ны быть при­су­щи и са­мо­му Бо­гу? Ина­че Че­ло­век пе­ре­рас­тет Бо­га!

Но все это тре­бо­ва­ло спо­кой­ных раз­мыш­ле­ний, луч­ше­го по­зна­ния ок­ру­жаю­ще­го ми­ра. Ии­сус чув­ст­во­вал, что На­за­рет и да­же Ие­ру­са­лим — это весь­ма ог­ра­ни­чен­ный ми­рок, хо­тя иу­да­изм и про­воз­гла­шал эту ми­зер­ную стра­ну, Па­ле­сти­ну, цен­тром все­лен­ной, а ев­ре­ев из­бран­ным на­ро­дом... Все это не уст­раи­ва­ло Ии­су­са: он по­ни­мал, что мир — это не­что ог­ром­ное, что ки­чить­ся из­бран­но­стью — удел в чем-то сла­бых и эго­цен­трич­ных лю­дей, мно­го мнив­ших о се­бе. Ведь Бог соз­дал Че­ло­ве­ка, а не кон­крет­но ев­рея. Все ведь от Ада­ма с Евой, от пра­ро­ди­те­лей на­ших!