— Да нет, еще насчет того самого ущерба. Мы будем несколько более консервативны, чем вы, господин Хиггинс, и настаиваем на сумме не менее двадцати миллионов долларов.

Тут выступил Джон Квинси Адамс:

— Джонни, думаю, придется согласиться на ваши условия. Плюс, понятно, обмен пленными. Только я попросил бы уменьшить сумму выплат примерно вдвое — все-таки вы получаете новые территории.

Хиггинс злобно посмотрел на Адамса, но Гаррисон поторопился ответить:

— Да, мы согласны. А что еще?

— Немедленное перемирие. Немедленный обмен пленными, кроме тех из них, кого мы считаем военными преступниками. Их мы будем судить специальным трибуналом, впрочем, мы согласимся, если Север пришлет своих адвокатов. Компенсацию тем, кто потерял близких и имущество во время этой войны мы выплатим сами из тех денег, которые мы от вас получим. Мы согласны на немедленное восстановление торговых связей, но требуем гарантий для наших граждан и компаний и их имущества на Севере. В частности, при любых спорах в судебных процессах должны участвовать наши адвокаты, а решения приниматься в консультациях с нашими судьями. То же мы предлагаем и для ваших граждан и их имущества, кроме тех, кто запятнал себя при развязывании войны. Ваших войск на нашей территории не осталось, а наши войска выйдут с вашей сразу после выплаты означенных денег.

А вопрос компенсации Русской Америке предлагаю вам обсудить непосредственно с господином Ивановым.

Иванов поднялся и заверил, что Русская Америка не будет настаивать на компенсации, если САСШ пойдут на все условия Юга. И что и она готова возобновить приграничную и морскую торговлю.

— Хорошо, — сказал Адамс, — мы согласны.

Гаррисон посмотрел на него, хотел что-то сказать, потом подумал и кивнул.

Иванов вышел куда-то и пришел через десять минут с отпечатанными экземплярами с текстом мирного договора. Калхун и Гаррисон подписали их, а Кии и Иванов засвидетельствовали. После чего в комнату внесли тарелки и рюмки, и последовал тост вилламеттским шампанским, а после него совместный ужин. Тем временем, вестовые от обеих сторон были посланы на север с информацией о перемирии.

Глава 23. Свобода, блин, свобода, блин, свобода.

Лежавшие на палубе люди были переодеты в чистую, хоть и старую, одежду, но все они были похожи на живые скелеты, от многих из них отчётливо пахло запахом гниющей плоти. Рядом с причалом в Кейро на одном из зданий висел белый транспарант с красным крестом, и именно туда на носилках переносили всё новых людей. Выгрузкой руководила высокая, красивая тёмнокожая девушка в форме майора русско-американской армии.

Когда последнего из освобожденных военнопленных перенесли в здание, Леилани (а это была она) повернулась к человеку в форме майора североамериканской армии и сказала:

— Майор, похоже, этих людей сознательно морили голодом. По Второму приложению к мирному договору, все военные преступники должны быть переданы Международному трибуналу на Длинном Острове. Кто именно был комендантом лагеря?

Тот, скривившись, хотел вспылить — он не привык выслушивать нотаций от цветных, а тем более от цветных женщин. Но, осознав, где он находился, и кем являлась женщина-майор, взял себя в руки и сказал:

— Подполковник Андерсон. Его уже передали вашему трибуналу после передачи первой партии военнопленных. Меня туда назначили всего лишь неделю назад. И я попытался хоть как-то улучшить их участь — видите, мы их переодели, да и в последние кормили лучше, чем раньше.

— Понятно... То есть вообще кормили. Вы привезли триста тридцать человек, а, согласно документам, в вашем лагере содержалось тысяча двести двенадцать человек. Прошлыми двумя рейсами привезли четыреста шестнадцать человек. Где остальные?

— Похоронены на территории бывшего лагеря. Вот опись. Боюсь, что неполная, подполковник Андерсон не всегда обращал внимание на отчётность. Четырнадцать человек умерли уже с момента моего назначения, как мы ни пытались их спасти.

— Понятно... Ладно, майор, лично к вам у меня претензий пока нет — посмотрим, впрочем, как именно с ними обращались в последние дни. Согласно договорённостям, мы вам возвращаем двести двадцать белых военнопленных, а там сто четырнадцать чёрных. Вот списки. Восемьдесят семь военнопленных изъявили желание остаться на Юге, мы выдали им соответствующее разрешение, согласно Третьему приложению к мирному договору. Двадцать трёх белых и сорок двух негров арестовали для передачи Международному трибуналу, согласно тому же приложению; их список также прилагается.

— Чёрных не возьму. Мы увезём лишь белых. Чёрных отправьте пешком до границы, там их встретят.

— Хорошо.

Один за другим, военнопленные северяне проследовали на "Тело Джона Брауна". Они были хорошо одеты и достаточно упитаны — разительный контраст с военнопленными южанами. Впрочем, в самый последний момент, трое не захотели подниматься на корабль, подбежали к Леилани и закричали:

— Просим разрешения остаться на Юге!

Пока искали их имена в списке, пока их вычёркивали, прошло около десяти минут. Потом пароход дал свисток и пошёл на восток, вверх по Огайо, по направлению к Эвансвиллю.

Тем временем, толпа негров, конвоируемых южанами, шла на север. От причала до границы было недалеко — всего около трёх с половиной миль. В толпе выделялся высокий негр в мундире сержанта. Карлу Грейди повезло, что его, незадолго до капитуляции Юга, направили в новую часть, где его никто не знал. Попадись он на глаза кому-нибудь из Падуки, его давно бы отправили уже на Длинный остров.

Через час, они уже перешли новосозданную границу, где их встретил небольшой отряд под командованием скучающего сержанта. Получив списки освобождённых военнопленных у лейтенанта, командовавшего конвоем, сержант просмотрел списки и сказал:

— А теперь все идем к Маунд Сити. Недалеко осталось, всего лишь полторы мили!

В трехстах ярдах от Маунд Сити висел транспарант, натянутый между деревьями: "Героям слава!", и стояли столы со снедью, которые охраняли два солдата, то и дело отгонявшие мальчишек, всё норовивших украсть что-нибудь со столов. Взрослого местного населения видно не было.

— Через четыре часа сюда придёт пароход, который отвезёт вас в Эвансвилль. А пока ешьте, пейте — вон там три бочонка с виски.

Увидев подходящих негров, мальчишки улетучились, и бывшие военнопленные налегли на вареную кукурузу и большие куски хлеба. Ещё быстрее опустошили бочонки с виски. Начались первые драки, но ещё пока незлобивые. Чем бы всё кончилось, непонятно, но из-за деревьев вдруг вышли двое — полная блондинка средних лет и высокий человек, в котором негры с удивлением узнали вице-президента страны, Томаса Линкольна, чьи портреты они столько раз видели. И, будучи отрезанными от новостей в плену, они не знали, что Линкольн уже не вице-президент.

Высокий и чуть сутулый, Линкольн встал перед неграми и хорошо поставленным голосом начал речь:

— Солдаты, герои! Рабовладельцы одержали победу, но они не выиграли войны!! Вы — надежда нации, вы отомстите им за тот позор, который пережили Соединённые Североамериканские Штаты!

Вчера он попробовал произнести такую же речь перед белыми, вернувшимися из южного плена, и ему пришлось спасаться бегством — те совсем больше не хотели воевать. Но негры слушали его благосклонно.

Тут подошла полная блондинка и начала:

— Я, Мария Франциска Стивенсон, говорю вам: все южанины рабовладельцы. Все они виноват в нашей поражении, и в том, что рабство на юге. Отомстить им! Вон там стоит телега с оружие. Взяте оружие и идить на Кейро, убейть их всех. Деньги южанинов, женщины южанинов — все ваше, и вы будеть герои!! Скоро прийтить полки северянинов, но ви будеть первые и всё будет вас!!

Если бы Карл Грейди не выпил, он вряд ли поступил бы так, как поступил сейчас — посмотрел на Марию Стивенсон, посмотрел на прочих негров и закричал:

— Идём!! Идём!! На Кейро!!

Через пять минут, толпа, вооружённая ружьями, привезёнными Линкольном и Стивенсон, двигалась уже в сторону Кейро.

Глава 24. Больничная интерлюдия.

Увидев Юру лежащим на животе, Андрей улыбнулся и, сдерживая смех, спросил:

— Ну привет, братишка. Как ты там?

— Да вроде ещё немного, и смогу сидеть нормально.

— И угораздило же тебя пулю в такое место заполучить... Впрочем, лучше туда, чем в сердце. Или в живот.

— Есть такое...

— А что ещё у тебя нового?

— Да вот, мы с Леилани хотим тебя в конце августа на свадьбу пригласить. Аккурат перед началом занятий в академии. Там, в Коне.

— Ну ты даёшь! А что так быстро? Мы с Розалинн и то ещё дату не назначили.

— Леилани сказала, что если меня прямо сейчас не взять в оборот, то кто знает, что я могу ещё учудить?

— Вот и хорошо. Думаю, она права. А где она?

— Уехала в Кейро — на обмен военнопленными. Те, кого привозят из лагерей янки, в настолько плохом состоянии, что только наша медицина может их спасти. И то, увы, не всех. А что у тебя нового?

— Да вот, я только что из Балтимора. Там вчера чествовали освободителей города. В том числе и нас с тобой.

— Знаю, генерал Смит заходил, передал мне мой второй Золотой Южный Крест. Думаю, тебе такой же тоже достался...

— Было такое. Сам президент Калхун, кстати, тебя в своей речи упомянул. Сказал, лежишь раненый и потому не мог приехать. Но благодарная Конфедерация навечно вписала своих героев... ну и так далее. А про ранение в задницу ничего не сказал, хоть я ему потом и шепнул, что зря. Страна должна знать своих героев и жертвы, принесённые ими на алтарь отечества. Даже если оно не своё собственное...

— Андрюх, иди ты! Кстати, не поверю, что он про тебя ни слова не сказал.

— Сказал. И про Леилани и про наших медиков. И вспомнили Полю и других наших погибших. И даже Нейтана Форреста и Джима Дедрика упомянул. Впрочем, эти двое там тоже присутствовали, равно как и все другие сироты.

— А что с нашим Джонни? И с Эрнестом?

— Оба решили осесть в Балтиморе. Сейчас уехали на Север, договариваться с семьями. План у них — открыть контору "Ван Флит и Сыновья" в Балтиморе. Кстати, многие из ребят Джонни тоже попросили остаться, тем более, кое-кому из них Джонни уже работу предложил. А один сказал: съездит за невестой и вернётся. Я ему даже то колечко подарил, которое на Анастасии купил, помнишь, то, серебряное с бирюзой.

— Которое ты для Розалинн купил?

— Ага. Только я несколько разных тогда приобрёл, от одного не обеднеет... Ну ладно, бывай, братишка, я сейчас в Балтимор, оттуда на кораблике на Анастасию и на самолёте в Сен-Луи.

— И оттуда в Мемфис...

— Ты необыкновенно проницателен. А у тебя какие планы?

— Да вот генерал к себе приглашал, в Саванну. Вместе с Леилани, но не знаю, вернётся ли она вовремя. Ведь там тоже будут праздновать окончание войны. Хотел тебя тоже пригласить...

— Знаю, но планы менять было уже поздно. Ладно, я пошёл.

Юра проводил друга глазами и попытался вдруг сесть. Было больно, но получше, чем вчера. Похоже, ещё день-другой, и будет более или менее нормально.

Глава 25. Последний бой.

— Жаль, что война кончилась, — сказал рядовой Джозеф Эллис, совсем недавно записавшийся добровольцем в войска Конфедерации, и вместо славы на поле брани направленный на северную оконечность своего же родного Кейро. У небольшой сторожки был сооружен шлагбаум, и трое конфедератов — сержант Дэвис, ефрейтор Эндерс и он сам — охраняли новую границу с янки. Сейчас это заключалось в том, что они втроём сидели на лавочке у домика, жуя хлеб и холодное мясо, и запивая их пивом из привезённого ранее бидона.

Мир был заключен совсем недавно, и граница была оборудована всего лишь около недели назад, когда поток переселенцев в Кейро, а также ручеёк людей, ушедших из Кейро на север и восток, наконец иссяк. Граница находилась чуть севернее, но лесничья сторожка, находившаяся у самой дороги, и послужила основой новосозданного пограничного поста. Для Джо это было уже седьмое дежурство, но за всё время шлагбаум пришлось открывать редко; а массовые переходы границы происходили только три раза: позавчера, когда куча народу из Маунд Сити и других близлежащих сёл пришла и приехала на еженедельный рынок, через несколько часов, когда они возвращались, и сегодня, когда бывшие негритянские военнопленные уходили в САСШ.

После пива, захотелось срочно избавиться от излишков жидкости в организме, и он посмотрел на сержанта Дэвиса.

— Иди уж, — сказал тот.

Джо вспомнил, как русские советники, приезжавшие вчера вместе с мэром города, настоятельно советовали вырубить лес в непосредственной близости от избушки. Но тогда нужно было бы ставить нужник, подумал он, а пока есть лес, зачем он нужен? Он отошёл на приличное расстояние и занялся своим делом. И тут он услышал выстрелы.

Он быстро подтянул портки, завязал их и побежал к сторожке. Но того, что он увидел сквозь деревья, он никак не ожидал увидеть. Озверевшие негры — как же их много, подумал он — забивали прикладами сержанта Дэвиса и Алекса Эндерса, другие подпаливали сторожку, третьи просто стояли, наблюдали и что-то орали. Чуть подальше виднелись два негритянских трупа — похоже, Дэвис и Эндерс смогли кого-то подстрелить. Да, подумал он, будь между ними и лесом хоть какое-то пространство, и результаты могли бы быть иными. Впрочем, при таком количестве негров, вряд ли, но вот продать жизнь подороже получилось бы.

Алекс и Джо ходили на место службы пешком, а вот у Дэвиса была лошадь, и она была привязана чуть поодаль, на лужайке. Джо побежал к ней, отвязал поводья, вскочил на неё и дал ей пятками по бокам. Лошадь понеслась в сторону города.

Примерно в миле лес кончился, и он увидел бывшее здание одной из казарм, ныне переоборудованной под госпиталь. Да, подумал он, там сейчас наши братья — бывшие военнопленные и с ними русские врачи.

Он остановил лошадь у входа в госпиталь и побежал к зданию. Ему преградила путь высокая темнокожая женщина в белом халате.

"Однако", подумал он, "а я думал, у русских негров нет." Впрочем, лицо у неё было абсолютно непохожим на лица негров, да и кожа всё-таки была посветлее. Очень красивая девушка, подумал он вскользь, и выпалил:

— Мисс, на нас наступают негры.

— Какие негры?

— Бывшие военнопленные. Вооружённые. Будут минут через десять.

Коричневая русская кивнула и сказала ему лишь:

— Стрелять умеешь?

— Да, только моё ружьё там осталось, на границе.

Она отперла какую-то дверь, за которой он увидел несколько десятков русских винтовок, таких, из которых новобранцев и учили стрелять. Сама она взяла какой-то короткий карабин и сумку, висевшую рядом с ним.

— Возьмёшь себе винтовку. Знаешь что, всем, кто подойдёт, раздай по винтовке и по паре обойм. Тем, кто в белом халате, не мешай, они сами возьмут то, что им положено.

И куда-то побежала. Вскоре начали подтягиваться люди в больничных пижамах, и то и дело подходил кто-нибудь из русских, почти все девушки. Они брали такие же странные карабины и сумки.