Прости мне мои грехи

Мне совсем не нравится плясать под его планы. Но, кажется, в ближайшее время мне светит стать любимой зверушкой Коула Стоунэма.

ГЛАВА 9

POV Коул

— Хочешь узнать, на что я еще способен? — Я усмехнулся, пытаясь смотреть ей в глаза, а не на бедра Ребекки, обтянутые кожаной тканью. Этой чертовке досталась идеальная фигура: аппетитная задница, большая грудь, и при этом всем талия, которая бы идеально поместилась в моих сомкнутых ладонях. — Прямо сейчас?

Она коротко кивнула, бросая мне вызов. Внутри будто бы повернулся маленький рычажок, который открыл мне дорогу к новым действиям. Не говоря больше ни слова, я уверено подобрался к ней и, схватив за воротник ее блузки, дернул за собой.

— Куда ты меня тащишь? Убери свои мерзкие руки! — оскалилась она, но я поволок ее за собой, как непослушного котенка, которого ждало наказание. Я запру ее в темном подвале с моими самыми лучшими друзьями. Может, это ее отрезвит, и она перестанет истерить по каждому поводу. — Мразь! — взревела Ребекка, пытаясь ухватиться за стены и косяки, которые встречались нам на пути. Я дергал ее за шкирку только сильнее, сохраняя спокойствие и хладнокровие. Чем больше она сопротивлялась, тем больше удовольствия мне доставляла. В последнее время я только и думал о том, какой жаркий секс у нас мог бы быть. Но еще было слишком рано. По плану я должен был унизить ее еще парочку раз, чтобы закрепить свое влияние над ней, если это вообще будет возможно.

Хоть она и сдает позиции, я знаю, что это еще не конец: в любой момент в ее темную головку может придти какая-нибудь гениальная гадость, которая одним метким выстрелом разрушит все мои замыслы.

— Надеюсь, они не обидят тебя. — Я открыл дверь в подвал и резко притянул Бекку к себе, произнеся сквозь зубы на ухо: — Будь хорошей девочкой.

— Что ты несешь... Ааааа! — Небрежно толкнув ее в комнату, я запер дверь на три замка и довольно улыбнулся. В эту часть здания редко кто заходит. Даже картины и журнальные столики в комнатке на цокольном этаже давно покрыты пылью. Всего на несколько ступеней выше моя спальня, которая находится в западном крыле особняка. В братстве все жили по-разному: кто-то делил комнату на двоих или троих, кто-то предпочитал спать дома, а кому-то, как мне, выделялась целая спальня.

Вообще-то я был этому только рад, потому что в своем фамильном доме я жить совершенно не хотел — там все напоминало мне о детстве. За каждым углом я видел все новые и новые образы, которые постепенно сводили меня с ума и не давали мне покоя.

Сейчас я — это я или нет?

Я слишком часто задаю себе этот вопрос, но и не могу иначе. Я устал ходить по врачам, слушать их диаметрально противоположные мнения и опасения. Я не хотел быть таким, как мой отец, как мой дед.

Но, к сожалению, судя по тому, что я сейчас сделал с Беккой, с каждым днем я все больше превращаюсь в них.

— Ты сумасшедший! Выпусти меня немедленно! — кричала она, барабаня кулаками по двери. Ее крики становились только громче, пока вдруг не наступило пугающее затишье, по которому я понял, что она обнаружила моих друзей. Ну, или они обнаружили ее. С облегчением вздохнув, я хотел было отправиться на ближайшую кухню, как вновь услышал истошный, отчаянный крик Ребекки.

Мне хотелось, чтобы она окунулась в страх. Я хотел, чтобы она засела в самый дальний угол подвала и плакала, умоляя меня о помощи. Я так отчетливо видел эту картину, так сладко вырисовывал в голове ее мучения, еще не представляя того, что даже в этом она сможет меня удивить.

* * *

Через полчаса я перестал слышать высокие ноты ее голоса и просьбы отпустить на волю. И это могло означать лишь одно: что-то пошло не так.

С силой воткнув нож в лежащую рядом доску, не спеша направился к двери. Они же не могли задушить ее? Будет жаль, если Бекка так быстро сдастся.

Наверное, бедняга забилась в угол, упрашивая высшие силы о помощи — а это значит, что я добился своего и могу теперь проведать свою пленницу.

— Беа, — отпирая двери, произношу я, еле сдерживаясь, чтобы не замереть с открытым ртом.

— Теперь счет веду я, не так ли? — тихо прохрипела девушка, восседая на спинке кожаного бежевого дивана, который был единственной мебелью находившейся на цокольном этаже.

Я медленно приподнял бровь, окидывая ее внимательным взглядом.

Она не плакала.

Она не умоляла выпустить ее отсюда.

Я закинул ее сюда, как приманку, которая бы понравилась моим друзьям.

Я хотел, чтобы она сходила с ума от страха, но этого не произошло.

Все что сделала Беа — это разделась до черного нижнего кружевного белья и заняла почетное место на моем, черт бы его побрал, кожаном диване.

— Мне не слабо. — Она провела по скользкой коже Анубиса правой рукой, и я был уверен, что где-то в своей душе он зашипел от удовольствия.

Питон обволакивал ее тело, так будто они были единым целым.

— Ты думал, это милое создание напугает меня? — ласково промурлыкала она, без тени блефа в голосе. Змея ползла по ее ногам, по ее талии, переползая на спинку дивана, покидая ее тело.

Черт возьми, она его приручила, да так, будто занималась этим вечном. Будто бы это было таким обычным делом — позволить питону едва ли не задушить тебя.

Мой взгляд прилип к ее телу — она скрестила свои ноги, а руками опиралась на кресло, открывая свои хрупкие ключицы.

— Нет. — Я прищурил глаза, продолжая пожирать ее взглядом. — Я же сказал, что просто хочу познакомить тебя с друзьями.

— Я тебя умоляю, Стоунэм. — Ребекка зевнула, вставая с дивана. Ее каблуки ступили на пол, и она сделала пару шагов ко мне, заметив скептическим тоном: — Ты всегда был странным. Тогда, в школе. Я знала, что ты тяжелый случай, но чтоб настолько...

Она подошла ко мне еще ближе. В одном нижнем белье, которое прикрывало лишь самые интимные части ее тела. Я заметил огромную татуировку у нее на бедре и ее продолжение на боку до самых ребер. Это была змея, и никаких сомнений у меня не было.

Бекка либо ассоциировала себя со змеей, либо считала это животное своим тотемом. Что ж, она действительно была змеей. Да только она не душила. Она пожирала легко и беспощадно. Любое препятствие, любую жертву на своем пути она убирала без раздумий о последствиях.

На самом деле, я вовсе не анализировал значение ее татуировки, а думал лишь о том, как она еще больше возбуждает меня. Я уже чувствовал легкую тесноту в штанах, и с каждой секундой это чувство нарастало.

— У тебя все или ты еще хочешь что-то сказать? — грубо отрезал я, опираясь рукой на дверной проем. Я не должен срываться прямо сейчас. Еще не время.

— Да, хочу, — продолжила она, сделав еще один шаг мне навстречу. Теперь, в придачу ко всему, я мог прекрасно почувствовать ее запах. — Коул, ты даже не представляешь, как ты ничтожен в моих глазах. Все, что ты можешь, — это только шантажировать меня и самоутверждаться за счет этого. На самом же деле, ты одинокий, никчемный... — Она на миг замерла, а потом посмотрела мне прямо в глаза и горячо выпалила. — Урод.

— Это все?

— Все, — выдохнула она и развернулась, видимо, чтобы вернуть на себя свою одежду. Но моя кровь уже закипела от гнева, и я послал к черту все свои планы на сегодняшний день.

Резким шагом подобравшись к ней сзади, я шлепнул ее по заднице со всей силы так, что она подскочила от неожиданности. Не дав ей и слова сказать, я закинул ее на свое плечо и, придерживая за попку, направился в спальню.

По лестнице. Быстрым, черт возьми, шагом.

— Мне больно, придурок! — заныла она, пытаясь как-то выйти из положения. Но как бы там ни было, она была в несколько раз слабее меня. — Т-ты...

— Еще одно слово, и твоей заднице несдобровать, — прервал ее я, сгорая от желания отшлепать ее до белого каления. Я должен подавить ее всеми способами, на которые только был способен. Физически, психологически и эмоционально.

Она замолчала, продолжая вырываться из моих рук и бить кулаками по спине, как будто не понимала того, что я вскоре на ней отыграюсь.

Открыв свою комнату, я добрался до высокой кровати, которая теперь принадлежала мне, и небрежно кинул Бекку на нее. Ее волосы спутались на ее лице, застревали во рту, делая ее невозможно взвинченной и сексуальной.

— З-зачем мы оказались здесь? — Она нахмурилась, надув пухлые губы. Облокотившись одним коленом на постель, я заглянул в глубину ее черных глаз и хлопнул в ладоши, меняя освещение в комнате на приглушенный синеватый цвет.

— Ну, как, ты же сама назвала меня уродом. В очередной раз. Добро пожаловать в спальню чудовища, Бэлль, — с сарказмом заявил я, но ухмылка слетела с моих губ, так же быстро, как и появилась.

POV Ребекка

Я совершенно не понимала, что происходит. Сначала этот ненормальный запирает меня в комнате со змеей. Потом относит в свою комнату, как будто это для него обычное дело. А теперь еще и смотрит на меня так, словно хочет расправиться со мной, да побыстрее.

Боже, его взгляд пронизывал все мои нервные конечности, создавая трепет в душе. Тяжелый, уверенный взгляд исподлобья, от которого невозможно оторваться и в то же время хочется немедленно скрыться от него как можно дальше.

Его лицо было жестоким. Желваки напряжены, плотно сжатые губы и легкая морщинка между бровей не предвещали ничего хорошего. Для полноты картины ему не хватало в руках пистолета, хотя его сильные руки сами были своего рода оружием.

Я попятилась назад прямо на сатиновых простынях, желая оказаться как можно дальше от Коула. Как только я сделала первое движение, он оперся руками на кровать и направился за мной, надвигаясь, как неизбежная волна. Волна отчаяния, боли и плена.

— Коул, прекрати. Оставь меня. Дай мне уйти, — шептала я, придвигаясь все ближе к спинке кровати, которая состояла из деревянной решетки. Его ложа была огромной: много подушек, черные простыни, но самое главное — она стояла на четырех столбах и имела, своего рода, деревянную крышу. Я всегда о такой мечтала, но родители посчитали, что мне хватит нежненького балдахина над головой.

— Чего ты боишься? — дерзко спросил он, приподнимая бровь. Затылком я уперлась в деревянную решетку позади и поняла, что ползти больше некуда. Поджав ноги к себе, я ухватилась за поручни кровати и приготовилась к предстоящей бойне.

Я боюсь того, что понятия не имею, что у тебя на уме, Коул.

— Я не боюсь, — выплюнула ему в лицо, приподнимая подбородок. Его кулаки опирались на матрац, и я видела все его напряженные мышцы, которые делали его тело рельефным и сильным. Краем глаза мне удалось рассмотреть, что за тату у него на предплечье. Она занимала место от локтевого сгиба до запястья, поэтому была легко узнаваема даже в приглушенном свете. Это было изображение скорпиона.

Существо, которое, казалось бы, было таким маленьким и неприметным. Но для уничтожения хватило бы лишь одной капли яда, этого ужасающего существа. Если змей я любила, то паукообразных просто на дух переносить не могла.

— Я просто поиграю с тобой, — заявил он, хватая меня за лодыжку, пытаясь резко притянуть к себе. Но я реагирую быстро, как молния, и упираюсь острым каблуком в его твердую грудь. Я пытаюсь вложить все свои силы в это движение, но Коул делает вид, будто бы и не чувствует боли. Да, черта с два, не могу поверить, что острый пятнадцатисантиметровый каблук, бьющийся прямо в грудину, доставляет удовольствие.

— Можешь не стараться. Твои длинные ножки только заводят меня, — почти ласково сказал он, оставаясь полностью холодным и непроницаемым.

— Если ты меня т-тронешь... — Мой голос предательски вздрогнул, когда Коул резко раздвинул мои ноги коленом, открывая себе вид на мое почти обнаженное тело. Впервые в жизни я пожалела, что ношу исключительно красивое белье с кружевом.

— О да. Я тебя трону, — хрипло заявил он, поддевая пальцем ткань моих трусиков, отодвигая их в сторону. В ту же секунду невидимый импульс собрал всю энергию моего тела и направил ее к низу живота.

— Тебя привязать, или ты не будешь сопротивляться? — Надо же, какие мы заботливые. — Если отпустишь поручни кровати, тебе будет больно. Если будешь держаться, тебе будет очень хорошо.

— Прекрати. Я не хочу, чтобы ты меня лапал. — В следующую секунду я чувствую, как его палец раздвигает мои половые губы и надавливает на клитор, лениво потирая его. — Ах-х.

— А твоя киска этого хочет, — сквозь сжатые зубы произносит он, придвигаясь ко мне ближе, закидывая мою ногу себе на плечо. — Да и с каких пор ты такая скромная? Насколько знаю, ты не особо разборчива в связях.

У меня никогда не было таких странных разговоров в постели. Не помню, чтобы мои партнеры вообще что-то говорили кроме двух простых слов: "Детка" или "Я уже".

Я кидаю на него взгляд, полный огня и ненависти, с шумом вдыхая воздух. Сукин сын.

— И мне интересно, ты всегда такая влажная от парочки слов, или это я на тебя так влияю? — Он резко вводит в меня два пальца, заставляя желание внизу живота разрастаться, словно огненный шар.

Я еле сдерживаю стон и закусываю губы, пытаясь изобразить полное равнодушие к происходящему.

— Уроды тебя заводят? — продолжает издеваться он, потираясь пальцами о мои стенки. Так медленно, так мучительно плавно, что я перестаю чувствовать и осязать что-либо, кроме его рук внутри себя.

Я продолжала молчать, хотя это стоило мне огромных усилий. Стон, так и не сорвавшийся с губ, нещадно драл мое горло.

— Не молчи, — приказал он, резко согнув пальцы внутри меня, добавляя третий. Как это сладко. Невольно прогибаюсь всем телом, и мне мерзко от того, что я не могу устоять перед его коварными движениями.

— Ты, — шепчу я, пытаясь сохранить дыхание. — Меня. Не прив-ле-ка-ешь, — по слогам произношу я, замечая, как его взгляд блуждает по моему телу.

Его пальцы выходят из меня, и парень подбирается ко мне ближе, нависая над моим беззащитным телом. Он подносит их к моим губам и яростно шепчет, смотря прямо в мои глаза:

— Не привлекаю? — Он усмехается, качая головой. — Облизывай.

Он кладет указательный палец на мою верхнюю губу, заставляя меня почувствовать его влажность. Чертов неугомонный псих!

— Вот еще. И не подумаю.

— Не подумаешь, а сделаешь. — Он приоткрывает мои губы, касаясь сжатых зубов. Так и хочется укусить его, но, боюсь, ему это не понравится. — Это палец, Бекка. Пока.

Мои глаза округлились, и, увидев в его серебристо-сером взгляде злость, я поняла, на что он намекает. Нет. Нет, только не это.

Послушно принимаю в рот его палец, закрывая глаза.

Так унизительно, так грязно я себя еще никогда не чувствовала. Даже когда висла на Максе и, даже когда стояла перед ним на коленях на том празднике у нас дома.

И это чувство морального падения было одновременно самым сладким чувством на земле.

Грех. Тот самый пресловутый запретный плод, который сводит тебя с ума, превращая в животное.

Он высасывает из тебя душу, оставляя лишь плотские желания. Я буквально почувствовала, как в меня вселилось нечто, одержимое только жаждой усмирить свою похоть.