Вторая жизнь майора. Пожар войны книга 5

— Тебя как зовут, красавчик? — она заманчиво улыбнулась и нагнулась, что-то ища под ногами. Так что ее груди почти вывалились из декольте. Парень зарделся и заикаясь, сказал:

— Мушаг, рена.

— Какое у тебя мужественное имя, Мушаг, — повторила она за ним, — и у тебя такие сильные руки. — Парень в конец стушевался и, нарезая овощи, чуть не порезался.

— Я могу тебе помочь, красавчик. Моя хозяйка улеглась спать, а мне все равно делать нечего, — она встала рядом с ним, взяла второй нож и очень быстро стала шинковать капусту. Ее бедро как бы невзначай прижалось к его ноге, и парень застыл. Повар заглянул узнать, как идут дела у его помощника, увидел, как новая служанка ловко орудует ножом и похвалил:

— Молодец, Рабэʹ. Вижу, что ты не белоручка, учись, Мушаг, как надо резать овощи. — Забрал таз с нарезанными овощами и вышел.

К ночи Демоница уже знала, кто сколько ворует и, кто с кем спит. Оказывается, Кабрам муж Цинеи оказывал внимание разбитной молодке лет тридцати, которая работала подавальщицей в зале. За ласки, которыми она его одаривала он позволял ей уносить остатки пищи, что оставались на кухне. А иногда одаривал деньгами. Кабрама ненавидели все за его жадность и подлость, он перехватил управление трактиром и не выплачивал полное жалование, штрафуя обслугу за каждый промах. Причем деньги оставлял себе. Кабрам и Цинея жили в доме недалеко от трактира, снимая несколько комнат. Цинея, которая пела в трактире, уходила первой, а поздно вечером уходил Кабрам. Он выгонял всех и иногда запирался с молодухой в подвале. Охрана ночевала тут же в цокольном помещении и после его ухода запирала трактир.

Узнав, что хотела, демоница пошла наверх отдыхать с чувством выполненного долга. У нее был хозяин. Жестокий и властный, такой, какой и должен быть господин, и она готова была ему служить верой и правдой, если это определение применимо к демонам.

Весь следующий день Ганга слонялась по трактиру, она была отличной хозяйкой по орочьим правилам, но мало понимала в делах людей. Она видела, как сновали слуги по трактиру, как трудился повар, никто не сидел без дела и даже Рабе помогала обслуживать клиентов, когда случался наплыв посетителей. Делала она это легко непринуждено. Со мехом отбиваясь от приставаний и ей всегда оставляли деньги сверх стоимости заказа. Управляющий трактиром Изъякиль спустился один раз, посмотрел, как идут дела, раскланялся с Гангой и ушел. Всем заправлял стоявший за стойкой толстяк с живыми хитрыми глазками. Когда к нему очередной раз подошла ее служанка, чтобы заказать пиво и отнести клиенту, тот ее задержал и что-то прошептал. Рабэʹ стрельнула глазками по сторонам и согласно кивнула. Ганга зная, что та выполняет указание ее жениха, только усмехнулась, нелегкая судьба ждала Кабрама в будущем.

Ганга задумалась о том, как ей жить дальше. Живя в стойбище среди орков, она не задумывалась, что ей одеть и в чем выйти из юрты. Она была неприхотлива и все, что ей было нужно — это кожаные штаны или такая же кожаная юбка на праздник, шелковая рубашка и поддоспешник под кольчугу. Жизнь была проста и понятна. Но среди людей так ходить не получится, она будет вызывать к себе лишний, ненужный интерес. А она хотела его избежать. Мать умерла рано и не научила ее человеческим обычаям, но Ганга по природе оставалась женщиной, ей хотелось нравиться своему жениху, быть красивой и нарядной, она с ревностью приглядывалась к Цинеи, оценивая ее наряды и решила обратиться к Ирридару с вопросом одежды и всего остального. Но что это все остальное, она не знала. Пожив у Овора, она пообщалась с девушками, но те приняли ее настороженно и особо не откровенничали. А Лия относилась к нарядам просто, одела всех однообразно в одинаковые платья, правда, дорогие и из хорошей ткани, пошитые на заказ. И никто не выразил в слух своего недовольства. Но надо было видеть их лица после того как управляющая ушла. Вот в таком платье, выданном Лианорой, сейчас была Ганга. У нее были деньги, выданные Ирридаром, тысяча золотых корон, и она хотела их потратить на то, чтобы приодеться. Но сначала она хотела поговорить с Ирридаром, может он что посоветует.

Наступил вечер и в трактир вошел Ирридар, к ее удивлению жених был в синей мантии и без оружия. Она его уже не представляла без кожаного колета, меча, кинжала и его неизменной сумки. На ее взгляд он выглядел странно. Загорелое исхудавшее лицо, большие синие глаза, твердый подбородок с ямочкой, широкие плечи и синяя мантия, которая балахоном болталась на нем и смотрелась чем-то чужим и инородным. Но юноша, не обращая внимания на то, как он выглядит в глазах орчанки, быстро осмотрелся и, увидев невесту, решительно направился к ней. Он подошел, изобразил легкий поклон и уселся. Шляпу положил на стол и, пригладив длинные черные волосы, внимательно всмотрелся в Гангу.

— А ты знаешь, дорогая, платье тебе идет больше, чем кожаные штаны и кольчуга. Никогда не скажешь, что ты орчанка. Ты больше похожа на лигирийку и чем-то на мою мать.

Он о чем-то задумался, а потом удивленно посмотрел на нее:

— Так в тебе есть кровь лесных эльфаров? — с вопросительными интонациями в голосе проговорил он и как-то по-новому на нее посмотрел.

Но Ганга правильно расценила его взгляд и спокойно ответила.

— Лесные не убивают смесок орков и эльфаров. Мы первородные. — Она гордо приподняла голову.

— Да, знаю я, слышал, — усмехнулся нехеец, — это вы соль земли, а мы, люди, так, ее плесень. — Больше он не стал об этом распространяться и, успокоившись словами Ганги, ответил, — ну хоть одной проблемой стало меньше.

Увидев Рабэʹ махнул ей пальцем подзывая:

— Как твои дела? Чем занималась? — спросил он Гангу.

— А чем тут можно заниматься, весь день просидела в зале и смотрела на посетителей. Все работают без устали. А мне нечего одеть, кроме этого платья и кожаных штанов, что тебе не нравятся.

Я смотрел на мою невесту и любовался ею, в ней была утонченность лигирийки, изысканность лесной эльфарки и дикость дитя степи. Она говорила то, что думала, и это было для нее нормой. Но когда она закончила рассказ о том, как провела день словами, что ей нечего одеть, я рассмеялся. Все-таки она женщина, а не воин.

— Хорошо, поехали, я отвезу тебя в один салон, там ты сможешь приодеться. Возьми с собой Рабэʹ, думаю, демоницы прекрасно разбираются в нарядах.

Служанка уже стояла рядом и согласно кивнула:

— Да, Ваша милость, я действительно разбираюсь в моде человеческих самок. Ой, простите, женщин. — Но на ее хитрой мордочке не было и капли сожаления об оброненных случайно словах.

— Тогда иди и поймай нам экипаж, — отправил я ее бегать по улице в наказание за колкость. Но Рабе подошла к охраннику и тот, выслушав ее, пулей выскочил из трактира. Ага, как же, будет она бегать по улице, подумал я, она скорее "погасит жар в чреслах" всех мужиков, что работают в трактире, чем будет гоняться за извозчиком. Но вмешиваться в методы работы демоницы я не стал, мне от нее нужен был результат, а какой ценой это будет достигнуто по большому счету мне было безразлично. Я был уверен, что она уже собрала сведения по трактиру, кто когда и сколько тащит отсюда. Начиная с толстого Кабрама и заканчивая поломойкой. Когда я вошел, толстый идриш сделал сначала подобострастное выражение на сальной морде, но, заметив, что я не смотрю на него, сделался злым и сплюнул в угол. Вот еще одно слабое звено при власти и деньгах. Этот предаст первым и охотно будет сотрудничать с любым, кто будет против меня. Если бы не Циня, которая души в нем не чает, отдал бы его Рабэʹ на завтрак. —

— Рассказывай, что узнала? — спросил я демоницу, когда мы ехали в салон мадам Версан. Та нахмурила бровки и начала рассказ.

— Ваша милость, всем трактиром заправляет Кабрам, он отодвинул старого Изю и тот был рад снять с себя это бремя. Все работники его бояться, как огня, он не только ворует у Вас, но и грабит всех, отбирая у них часть жалования. Кроме того, он переспал со всеми работницами и принимает на работу, только если те пройдут через подвал. Но чаще всего он забавляется со старшей подавальщицей, а та приводит новых работниц, когда какая-то из прежних ему надоедает.

— Вот гад! — разъярилась Ганга, я его убью. Она с вызовом посмотрела на меня.

— Не надо, дорогая, он муж девушки, которая и так в жизни настрадалась, она его искренне любит.

— У таких жен всегда мужья козлы! — вставила свои три копейки в осуждение идриша демоница. — Ох какие они вкусные! — она облизнулась, — жаль, что его душу нельзя забрать.

— Мне тоже жаль, — не стал спорить я, — но я покажу тебе место, где ты сможешь охотиться, сколько захочешь, а его не тронь.

— Он меня сегодня в подвал приглашал, вот золотой дал, — показала она монету.

— Когда вернемся, ты его туда позови, там мы с ним и поговорим. Надо же целый золотой! — удивился я. — От этого скупердяя дождаться такого щедрого подарка просто немыслимо.

Но Рабэʹ сразу ответила на мои мысли.

— Он просто боится госпожу и хочет через меня знать, что она предпримет, поэтому и подкупает, тем более за Ваш счет, — засмеялась она. — Он обсчитывает покупателей. На пиво и вино ставит свои наценки и разницу забирает себе. Кроме того, по завышенным ценам закупает продукты и разницу ему тоже отдают торговцы, лишь бы только он брал у них. Еще он покупает несвежее мясо и держит его в уксусе, а пишет, что купил высший сорт. Да много еще чего.

Да уж, подумал я, какой предприимчивый проходимец и не боится. Пристроился к Цинеи и под видом зятя управляющего обдирает владельца трактира. Как минимум на десять лет с конфискацией имущества он заработал.

Придется Изю ткнуть носом в это дерьмо, а то я вижу совсем барином стал, спит и ест, как жирный кот. Мышей не ловит, вот, что сытая жизнь с людьми делает. Пропадает стремление к росту, появляется лень и равнодушие к делам. Ну ничего, я это поправлю.

У мадам Версан, нас встретил Томас, он вышел важный, как китайский мандарин, еще боле толстый и еще более лысый. Узкие глазки скользнули по нам, его морда скривилась, на какое-то мгновение, а потом он взвизгнул как поросенок и опрометью бросился прочь.

— Узнал, дружище! — с радостью в голосе, сообщил я спутницам. — Видите, какой ловкий, настоящий охотник.

— А куда это он? — продолжая удивляться, спросила Рабэʹ.

— Пошел собирать вещи, думает, что поедем на охоту. Пойдемте, теперь мы его долго не увидим.

Я первым вошел внутрь салона. Нам на встречу выплыла сама элегантность в обличии тридцатилетней мадам Версан.

— Тан Ирридар, вы опять пугаете моего Томаса? Ни на какую охоту он не поедет. — Она мило улыбнулась.

— Вообще-то я и слова не успел сказать, мадам, — поклонился я. — Просто Томас слишком увлекается сборами на охоту, вот и сейчас он убежал собирать вещи. — Я развел руки, показывая, как я огорчен и тоже изобразив вежливую улыбку.

— Вы ему скажите, что я еще не скоро вернусь в нехейские горы.

— Ох тан, он Вас так боится, не будьте с ним так суровы, — она укоризненно посмотрела на меня, мельком бросила взгляд на моих спутниц и спросила. — Вы по делу, или так просто в гости?

Взгляд Ганги вспыхнул опасным огнем. А я понял, что "королева стиля" отомстила мне за Томаса, поддразнивая Гангу. Женщины всегда чувствуют слабые места и стараются на них надавить при случае. Рядом со мной стояла еще одна красавица и причем моложе ее на десяток лет. Мадам не смогла сдержать маленькой ревности и приветствовала меня фразой, в которой можно было увидеть, если захотеть двусмысленность. Гангу она словно не замечала, игнорируя ту. В этом вся женская натура. Каждая женщина считает себя незаменимой, но при этом нисколько не сомневается в своей способности заменить любую другую женщину.

Понимая, что в гневе Ганга может и прибить городскую "фифу", как выражалась моя бабушка, я перешел к делу.

— Мадам Версан, разрешите представить Вам мою невесту Гангу Тох Рангор, будущую тану Аббаи. — этими словами я сразу потушил пожар войны и спас мадам.

— Очень приятно, — сосем другим тоном ответила женщина и с ожиданием посмотрела на нас.

— Мадам я хочу, чтобы моя невеста выглядела элегантно, не вычурно. Чтобы у нее было много нарядов на все случаи жизни. Кроме того, нужна достойная одежда для ее служанки. Ну и еще у меня к вам личная просьба, — я с улыбкой посмотрел на женщину. — Моя невеста воспитывалась у орков, в семье Великого шамана. Она может легко отрезать голову любому, если увидит в словах или в поведении оскорбление своей чести, — я помолчал, любуясь тем, как побледнела мадам. — Но совершенно не знает, как должна вести себя светская женщина. Могли бы Вы взять на себя труд помочь... — я посмотрел на Гангу, которая еле сдерживалась, чтобы не убить кого-то из нас и произнес, — моей любимой... — из девушки словно выпустили пар, она зарделась и смущенно потупилась, — невесте освоиться. Конечно, это будет оплачено мной, но и Ганга тоже весьма обеспеченная девушка.

Мадам пришла в себя улыбнулась и сказала.

— Ну, конечно, тан Ирридар, я с радостью помогу вашей невесте с нарядами и помогу ей освоиться. Такая красавица просто обязана блистать в обществе.

— Тогда я оставлю вас на некоторое время, а сам пойду к Увидусу, как справитесь, пошлите кого-нибудь сообщить, что вы готовы, — я тоже улыбался в ответ.

— Это времени много не займет, — ответила Ганга, — пара платьев, штаны и рубашка, все что мне нужно.

Мадам Версан, услышав ответ орчанки, бледно улыбнулась и растеряно посмотрела на меня.

— Слушайся мадам во всем, она лучше знает, что тебе нужно, дорогая, — ответил я. И девушка вынуждена была смирится. Как же, штаны и рубашка, подумал я. Теперь до глубокой ночи не оторвать от платьев, чулочков, бантиков и белья. Уж я-то знаю, как они обходятся штанами и рубашкой. Хорошо, что еще мамы не было на горизонте. Шарфик, туфельки и сумочка, — как мантру повторил вслух, только, как можно тише, и ушел.