Гром и Молния

— Конечно, смогу... — стушевался пристыженный Василь. — Пошли уж... пора...

* * *

День "Д", час "Ч", само собой... Уж 22 часа-то есть наверняка. Так, хватит приключений. Пора выбираться к своим. Желательно — поближе к полевой кухне.

— Вася, замри и не свисти разбитым носом, т-с-с-с! — я закрыл глаза и прислушался, пытаясь, в то же время, ментально сканировать окрестности. Пусто, пусто... а там? Пусто... А вот тут — есть!

— Вася, за мной! — мы порысили в темноту.

— Тих-хо! — сжав Василию руку, я зашептал ему на ухо. — Стой здесь. Если это наши — я тебе крикну. Тогда выходи. Понял? Ну, я пошел.

Я снова скользнул в темноту, а потом скользнул на километр, примерно. Это я, похоже, перепрыгнул. Еще разок — вот это в самый раз! Кормой ко мне стоял танк, не танк... А-а-а! Сушка! Да не истребитель, а СУ-76, по-моему, она называется! А что, майор все правильно сделал — у нее и возможности на случай боя посерьезнее будут, да и народа на ней побольше уместится.

Какое-то бормотание... Я подкрадывался все ближе и ближе... Не дурью ли я маюсь опять? Не получу ли я очередь в брюхо? Поздно. Теперь уж надо подходить вплотную, чтобы картинку "Явление блудного сына божьего экипажу СУ-76 во главе с начальником отделения контрразведки "СМЕРШ" какой-то там танковой бригады" не испортить. Не смазать картину социалистического реализма, стало быть.

Еще теплая задница самоходки оказалась у меня под ладонью. Я легонько постучал стрелкой по броне.

— Тук-тук, славяне! Не меня ли вы ждете? А где майор?

Кто-то испуганно охнул, одновременно послышался металлический грохот от упавшего автомата или карабина, лязг затвора и крик майора: "Отставить! Это свой!"

А ничего — резкий парень. Сразу просек ситуацию. Быстро ориентируется в оперативной обстановке.

— Точно! Это свой, а во-о-н там, впереди, и еще один в кустиках стоит, подойти стесняется. Вася! Э-ей, Василь! Иди сюда! Скорее, ужинать пора!

* * *

Мы красиво прокатились на тракторе, то есть, что это я... На боевой машине, конечно, и с шиком подкатили к расположению ремроты. В палатке, просвечивающей огнем "Катюши", Василия ждал военфельдшер. Пока Васю осматривали, разбинтовывали и чем-то мазали, мы с майором вели неспешный разговор.

— Слышь, капитан, а документики твоего ведомого... из интереса взглянуть...

Вот недоверчивый черт... Я нашарил планшет убитого унтера.

— Посвети, майор... сюда свети! Держи — вот тебе документики... Гляди на здоровье... — я нашел Васино офицерское удостоверение и еще какие-то бумажки с русским шрифтом. — А вот эту сумку сам потроши. Там документы немцев и еще какие-то бумаги...

— Ух, ты! Сколько их... — углядев солдатские книжки немцев, остро взглянул на меня майор. — Ты?

— Ага, — спокойно ответил я. — Документов меньше десятка, а трупов — больше... Так уж получилось... Я не хвастаюсь, но и не оправдываюсь, майор. Ты правильно пойми. И еще — не надо об этом много шуршать, понятно? Сходили за ленточку ребята от летунов, вытащили своего парня — и все дела! И — молчок! Хорошо?

— А то! Я все понял, капитан, а...

— А ничего я там не видел, майор! Честное слово. Пулеметный расчет, отделение на хуторе, рота на отдыхе, пара мотоциклистов — вот и все. Никакой ценной развединформации у меня нет. Смотри документы — может, там что найдешь. А я — пас! Извини — я не разведка, я — летчик!

— Понял, ну — пошли, вам там воды нагрели, помоетесь...

После баньки был ужин с наркомовскими, а потом — сон. Все остальное — утром.

* * *

"Нас утро встреча-е-ет..."

Не знаю — чем вас встречает утро, а у меня немножко болела голова. Все-таки — грамм по четыреста мы вчера на ужине в баки закинули. Да-а, многовато будет... Хорошо — гаишников в воздухе тут нету. Долетим как-нибудь...

Встал я рано, пошел, проверил своего третьяка — нормально, стоит под масксетью, сопит в дырочки трех пушечных стволов. Рядом часовой дремлет. Я кашлянул — часовой перехватил карабин и грозно взглянул на меня. Что интересно — сна ни в одном глазу! Я кашлянул еще раз, теперь — одобрительно, и пошел умываться. То — се, водные процедуры, каша из брикетов, крепкий чай. На душе стало немного получше. Базиля я будить не стал, для него сейчас сон — лучшее лекарство. Пусть дрыхнет.

На мое шебуршание из штабной палатки вылез взлохмаченный старлей Ильдар.

— Привет, командир! Ничего, что я тут без хозяев командую? Вот, кстати, твое имущество — маскхалат, фляга... пустая — уж извини... бинокль. Все! А стрелки я, пожалуй, себе оставлю. Чай будешь?

Глотнули еще по кружечке. Тут же в воздухе швейной машинкой застучал мотор У-2. А вы как думали? Это же авиация! Как птицы — солнце встало, и мы на крыло!

Я схватил поварской передник, выскочил на полянку и замахал изо всех сил. Летчик увидел и качнул крыльями. Я посмотрел на ветки деревьев, определил направление ветерка, и замахал пилоту стрекоталки, показывая ему направление захода на посадку. Сел.

У нас по штату У-2 не было. Степанов, видимо, попросил кого-то из соседей. Так оно и оказалось. Летчик привез с собой три двадцатилитровых канистры с бензином. Мы взяли у танкистов здоровенную такую воронку и потащились заливать бензин в крыльевые баки третьяка. Теперь долететь наверняка хватит.

— Тебе что сказали, лейтенант?

— Приказали взять, кого дадут, и доставить на "Узел", товарищ капитан!

Ага! "Узел" уже стал общеупотребительным названием, это хорошо!

— Садись, пей чай. Сейчас мы будем готовы...

Пошел будить ведомого.

— Вася, вставай!

— А мня-мня...

— Вася, подъем! Боевой вылет!

— А?! Что?!

— Подъем, говорю! Быстро умывай морду лица, завтракай и полетели!

— Давай сразу полетим, Виктор, дома позавтракаю! Там Степаныч, наверняка, чего-нибудь для нас вкусненькое соорудит!

А с головой-то у Васи все в порядке! Не нужен ему госпиталь! Соображает — я те дам!

Тут из-за рощицы выскочил пылящий броневик, а из него чертом вылетел майор-контрразведчик.

— Встали уже? Готовы?

— Да, спасибо за все, ребята! Давай лапу, Ильдар! Майор... не поминайте лихом! Спасибо! Майор — на два слова...

— Ты своим уже сообщение скинул? Нет еще? Ах, сам поедешь, с документами? Ну, давай! Ты там скажи — мол, обеспечил вывод сбитого летчика с территории, захваченной врагом, в ходе операции добыты документы... Ну, ученого учить... Про меня особо-то не распинайся, ни к чему. Я не Осназ, я — ВВС, понял? Ну, давай лапу! Спасибо тебе за все, за Василия — особое спасибо! Прощай! Будь живой!

— Давай, Вася! Общий поклон, воздушный поцелуй — и лезь в тарахтелку, лететь пора... Там, думаю нас уже ждут — не дождутся, чтобы фитиль вставить. Лейтенант! Сначала я взлечу, ты за мной! И сразу — на "Узел". Я прикрою...

Глава 10.

Я замучался прикрывать! Ведь у него же скорость — чуть больше ста! Все проклял. А потом — вообще началась веселуха. В воздух поднялись группы наших истребителей, и пошли на патрулирование своих зон ответственности. И каждый, — каждый! — кто меня видел, так и норовил сбить наглого "месса", пытающегося затоптать бедного У-2, как соседский петух твою курочку. Ну и, соответственно, с негодующим клекотом эти сталинские соколы норовили зайти мне хвост и выдрать его к чертям собачьим. До стрельбы, правда, дело не дошло, но я уже был весь мокрый.

В редкие моменты, когда меня не пытались убить, я подлетал к тарахтелке и крутил рукой пилоту — "Быстрее, быстрее давай!" А восхищенный моими с истребителями танцами Вася показывал мне оттопыренный большой палец... Хорошо, что не жестом римского императора, обрекающего гладиатора на смерть...

Такая самодеятельность мне надоела, и я связался со "Штыком-3". После этого, истребители, получив втык от "Штыка", уже не пытались меня затравить, как гончие зайца, и остаток пути прошел для нас относительно спокойно...

На "Узле" нас ждала довольно представительная комиссия по встрече героев. В ее составе был подполковник Степанов, замполит, наш оперуполномоченный "СМЕРШа", естественно, врач и еще какой-то офицер в новом, отлично подогнанном, мундире. Каковой мундир я маленько и запорошил пылью, лихо развернувшись около столь представительной комиссии.

Посмотрев на сапоги — а не развязался ли у меня шнурок, как у Гагарина, — я дождался пока нетвердой рысью ко мне подбежит Вася, и, как был — в шлемофоне, потопал к командиру АУГ.

— Товарищ подполковник! — я только хотел сказать, что задание Родины выполнено, как подполковник Степанов меня перебил.

— Живы? Здоровы? Вот и хорошо. Доктор — забирайте эту жертву авиакатастрофы к себе и делайте с ним что хотите! Хоть вскрытие! — он бросил леденящий душу взгляд начинающего врача-практолога на Базиля. — Но к завтрему поставьте его на ноги. Виктор Михалыч, пошли!

Я, несколько удивленный, засеменил за командиром. По дороге, как-то незаметно, отсеялся замполит, наш "молчи-молчи" плавно перетек ко мне за спину, а я прикипел взглядом к красавцу-офицеру в новеньком мундире. "Маска, маска — а я тебя знаю!" Вот только как тебя зовут, я забыл... Николай?

Да, аэродром под Сталинградом, я только что добрался до своих после приключений в тылу у немцев. Домик особистов... Из-под фикуса встает молодой майор с сединой... Точно! А капитан Иванецкий кричит: "Николай! Коля, живой?"

— Узнали? — Уже не майор, уже — подполковник. Быстро растут у них, в "СМЕРШе". Впрочем, не будем спешить. Я не знаю, какое ведомство он представляет, но представляю, кто он...

— Узнал. Только ведь Сергей нас так и не познакомил.

— Ничего, Виктор Михайлович, сейчас и познакомимся...

Мы зашли в штабную землянку, подполковник Степанов повел бровью — и шум стих, а лишний народ полез вон — полюбоваться на природу. Подполковник Николай пошептался с нашим контриком, и тот тоже смылся... Что за игры? Спокойно — сейчас все и узнаем! Все равно — меньше взвода не дадут, дальше фронта не пошлют!

— Присаживайтесь, товарищи! Чаю?

Я одобрительно хмыкнул. И пряников бы еще!

-Товарищ подполковник, — начал Степанов, — мне вас представить или...

— А давайте я сам! — расплылся в улыбке п/п-к Николай. — Вам, кстати, от всех-всех приветы, Виктор Михайлович! А я — подполковник ГРУ Народного комиссариата обороны СССР Воронов Николай Петрович! Можно по имени-отчеству, не возражаете?

Я не возражал.

— Виктор Михайлович, вы не ребенок, и должны понимать, что ваша деятельность тут, на фронте, осуществляется при плотном контрразведывательном прикрытии, так?

Я согласно кивнул.

— А тут, в последнее время, покатился прямо таки снежный ком каких-то не очень понятных событий вокруг вашей "Молнии", понимаете... И думается мне, что все это тянется еще со Сталинградского фронта, а Виктор Михайлович?

Подполковник Николай мельком, буквально чуть-чуть, мазнул глазами по Степанову, и тот сразу же все понял.

— Ну, у вас тут дела, товарищи, а мне надо руководить боевой работой группы. Я вам не нужен, товарищ подполковник?

— Нет-нет, Иван Артемович! Конечно, идите, вы тут хозяин, а мы с капитаном посидим, пообщаемся, можно? Нам не помешают? — недвусмысленно подчеркнул последний вопрос грушник.

— А вот дверь прикройте и общайтесь себе на здоровье! — милостиво разрешил Степанов. С тем он и отбыл.

* * *

Мы помолчали. Еще помолчали. Я пробарабанил пальцами по столу "Хэй, бульдог!" битлов и приглашающе улыбнулся. Тебе нужно — ты и говори. Колян улыбнулся мне в ответ, и тоже что-то отбил. Такое веселенькое...

— Ну, хорошо! Сергей мне кое-что рассказал и показал. Это — потом. Сейчас о другом. Вы, Виктор Михайлович, попали в сферу интересов определенных руководящих кругов Люфтваффе! Да-да! Не удивляйтесь. Я и сам видел вашу фотографию из очерка в "Красной Звезде" в штабе... — тут он резко замолчал и смущенно взглянул на меня, — в штабе, в общем...

— Да, а ведь вы нам здорово помогли, Виктор Михайлович! А Сергею, считайте, помогли орден заработать! Он вам спасибо-то хоть сказал? Не-е-т? Вот формалист! Вот конспиратор! Ну, да я ему подскажу — еще прибежит, виляя хвостом. Девушка та... из вашей столовки, помните? Да-да, эта девушка и навела наших на одного человека...

Подполковник достал портсигар и закурил сигарету. Сигарету! Штаб... немецкий штаб?! Он, что — "закордонник"? Ну, теперь уж надеюсь, нет. Недаром тогда Серега орал "Живой! Живой!" Было, значит, дело под Полтавой, но успел, видимо, выскочить из-под топора... Молодец, подполковник. А это что у тебя ни одной награды нет? Ну — это дело не мое... Что он там рассказывает?

— ...наши его долго гоняли, буквально — висели на хвосте. А он ушел, гад! Опытный и умный зверь... — подполковник нервно затянулся несколько раз. — А гоняли его недалеко от вашего аэродрома.

Он увидел непонимание в моих глазах и пояснил.

— Абверовца одного гоняли, на Кубани...

— Да-да, я слушаю, говорите, говорите...

— Ну, так вот... — Николай тщательно затушил сигарету в пепельнице, хотел было убрать окурок в спичечный коробок, перехватил мой взгляд, покраснел, сказал: "Извините..." и продолжил.

— Ушел, сволочь, из-под носа ушел. И залег где-то. А еще через месяц контрразведчики наткнулись на труп...

Ну, не Николай наткнулся на труп, понятное дело. Какая-то поисковая группа нашла в лесополосе около станицы Крымской труп молодого мужчины в одном белье. Он был убит взрывом гранаты. Казалось бы — что тут такого? Бывает. Но не часто человеку кладут гранату на лицо, закрывают ее кистями рук, обматывают голову бинтом и подрывают.

— Так вот... Он думал, что все сделал чистенько. Но — то ли торопился, то ли ни обратил внимания... Короче — он пропустил один факт. Татуировку у убитого. Лицо и руки он изуродовал, но наши довольно быстро установили убитого по татуировке. Это был один командир из армейского офицерского резерва, получивший направление в ваш БАО. А тут и Сергей Иванецкий сообщил о девушке, на которую вы порекомендовали ему обратить внимание. Интересно, да? Прямо детектив! Тут Сергей и стал тропить зверя.

— Кто эта девушка? Что за друг у нее? Ба — да это же недавно назначенный командир из армейского резерва! А где тут последняя ориентировка? Так, разыскивается капитан Гомонов Иван Степанович, убывший в часть из армейского офицерского резерва. А новичок? Надо же! Помонов! Лишняя палочка в заглавной букве, но, что характерно — тоже Иван Степанович. И время сходится. Наш потерянный абверовец нашелся! Сволочь фашистская! А какие у него еще связи? Еще пара-другая вопросов — и вот и радист, а вот и еще кое-какие люди и ходы-выходы... Ну, это не интересно.

Николай достал портсигар и снова закурил.

— В общем, наши его аккуратненько стали вести, потом, после вашей командировки в Москву его взяли и начали потрошить... Всего вам не нужно знать, но вот один из аспектов его работы, а именно — интерес Абвера и разведки Люфтваффе к летчику Туровцеву и его боевой биографии, был установлен. Немцев интересовал и истребитель с рисунком какого-то непонятного старика, и очень уж мощное оружие этого истребителя, да и некоторых других... из вашей эскадрильи. Внуков этих. А газета откуда? А я знаю? Наверное — либо турецкий атташе, либо японский. Или еще кто — мало их на немцев работает?