24-го октября США вступили в войну — их атаковали японцы. Вот только самурайские авианосцы почему-то продолжали бомбить Владивосток, и никак не желали гибнуть в героических атаках на перл-харборы. Чтобы помочь им верно выбрать направление, решено было сдать тихоокеанский флот (те две посудины, что от него остались). Дождавшись момента, транспорты и эсминцы вышли на прорыв и взяли курс на Мурманск. Однако, через несколько дней они были перехвачены и уничтожены в районе Курильских островов...

19-го ноября покончил жизнь самоубийством Эрнст Удет. Видимо, пертурбации с переселением душ Сталина и Гитлера оказали негативное влияние не только на советский генералитет.

А 21-го ноября в Ось вошла Болгария.

Очередные главы. К сожалению, последние...

Глава двадцать четвертая, в которой Сталин отправляет письмо и получает ответ

Было уже темно, и кремлевские ворота ярко освещались электрическими лампами, выставляя напоказ двух гвардейцев с карабинами, прячущихся в будках от проливного дождя, мерзкого и промозглого, каким и должен быть настоящий последний дождь в конце осени, после которого — только снег.

Из ворот вышла фигура в теплой шинели и низко сдвинутой на глаза кепке. Гвардейцы четко исполнили воинское приветствие. Остановившись на секунду в освещенной зоне, человек в шинели раскрыл зонт и скрылся в пелене дождя.

Он пересек Красную площадь, прошел два квартала затихшего ночного города и остановился у трамвайной остановки. Подойдя к почтовому ящику, незнакомец сунул туда письмо с норвежским адресом, после чего спрятался под навесом остановки, где его ждали древняя старушка и офицерик с перевязанной рукой, флиртующий с двумя симпатичными молодыми девушками.

Минут десять наш герой слушал фронтовые истории раненого старшего лейтенанта и восхищенные вздохи девушек, потом наконец-то подошел трамвай. Несмотря на позднее время, сидячих мест не оказалось, но незнакомцу в шинели было не привыкать. Каждый вечер он проделывал этот путь от Кремля до своей загородной дачи. Впереди у него поездка через всю Москву, две пересадки, а потом еще надо такси поймать. Поди, попробуй купить себе личный автомобиль на скромную зарплату вождя народов, даже с доплатой за тиранию.

Держась за поручни в трясущемся трамвае, Сталин с грустью вспоминал о том, как его бесплатно катали на поезде, когда он был немецким канцлером...

Шульц получил письмо несколько дней спустя. Норвежские почтовые марки на нем перемежались с советскими. Заинтригованный, Шульц вскрыл конверт.

"Дорогой Шульц, — начиналось письмо, — пишет тебе твой давний друг. Тысячи километров и страшная война разделили нас, но я не забыл про тебя. Надеюсь, ты тоже меня помнишь.

Прежде всего, хочу сообщить тебе, что рядом с тобой самозванец. Он называет себя отцом немецкого народа и повелителем Европы, но на самом деле это не так. Ты не должен ему верить. Во имя тех лет, когда мы с тобой поднимали Германию, во имя наших побед в Польше, Франции и на Острове, ты должен отринуть его ложь.

Я не могу тебе сказать, как и почему я оказался в роли генерального секретаря Советского Союза, ты просто должен поверить мне. А если сомневаешься, то спроси своего "фюрера" о том, что можем знать только мы с тобой. И ты увидишь его лживую сущность. А когда увидишь, вспомни наши беседы о будущем коммунизма и о братстве немецкого и советского народов, и ты поймешь, что я прав.

Ты должен помочь мне, Шульц. Мне нужен свой человек рядом с Гитлером. Но самое главное — во что бы то ни стало разузнай, что он сделал с Жуковым..."

Сталин ждал ответа. Каждый день толстый почтальон с красными лоснящимися щеками, которого в армию не взяли только из-за плоскостопия, приносил ему мешок писем со всей страны, и наш герой нетерпеливо просматривал их все. Наконец, ему в руки попал конверт из Германии, попавший в СССР через нейтральную Норвегию.

"Здравствуйте, мой вождь. Позвольте мне теперь называть вас так, потому что после того, как я узнал правду, слово "фюрер" мне претит.

Когда я получил ваше письмо, я очень удивился. У меня даже была неприятная беседа с гестапо, но я солгал им что-то насчет моей бабушки-еврейки из Москвы, и меня отпустили.

Поначалу я вам не поверил, но потом как-то между делом пожаловался Гитлеру, что сломался мой любимый "Мерседес", тот самый, который он якобы подарил мне в честь рождения моего сына в 37-м году... Самозванец, незаслуженно прибравший к рукам вашу славу покорителя Европы, тотчас выписал мне чек на новый автомобиль. Ну откуда ему было знать, что в день рождения моего сына я был с женой в роддоме, и поэтому не явился на работу? В тот день вы не только не подарили мне машину, но даже выписали штраф за прогул, для уплаты которого я продал свой старенький "Фольцваген" и еще несколько месяцев получал половинную зарплату. Зато теперь у меня есть "Мерседес"..."

Читая эти строки, Сталин плакал. У Шульца, безродного адъютанта, есть личный автомобиль, "Мерседес". А ему, вождю народов, приходится добираться на работу на трамвае с двумя пересадками...

А далее Шульц хвалился, как ему ловко удалось обвести простофилю-Гилтлера вокруг пальца и выведать сведения о судьбе Жукова. Знаменитый генерал был жив! В своем письме Шульц подробно описал, как его можно найти, и указал не только номер концлагеря, но и его точные координаты.

Сталин тотчас приказал доставить Жукова в Москву.

А на фронте было неспокойно. Затишье, вызванное наступлением холодов, неожиданно прервалось в конце ноября — начале декабря мощным ударом немцев через Станиславов. Они и раньше ходили в эту калитку, но немногочисленные прорвавшиеся дивизии противника быстро блокировались и уничтожались. Однако, в этот раз враг бросил в прорыв от 15 до 20 дивизий. Вскоре эти части были отрезаны от своих, но серая чума быстро расползалась по Украине, достигнув 5 декабря своей крайней точки — Днепропетровска.

После этого вражеские дивизии остановились, лишенные топлива и припасов, замерзающие в голой заснеженной степи. Однако, уничтожить их было не так-то просто ввиду их многочисленности. Советское командование не желало отвлекать для этих целей силы с фронта, поскольку это неминуемо привело бы к новому мощному наступлению гитлеровцев. Поэтому для ликвидации прорыва решено было задействовать пляжные корпуса, прикрывавшие Черное море, и две горнострелковые армии, которые должны были прибыть с Дальнего Востока к концу декабря. Окончательно блокированные в степях Украины немецкие дивизии были уничтожены только в январе.

Несмотря на военное время, новый год в Кремле праздновали с размахом. Никто не сомневался в скорой победе. Даже вечно пессимистичный "Советский диссидент" предсказывал разгром Германии не позднее лета 43-го года. Генералы же хвалились и обещали управиться уже в новом 42-м году.

Праздничные салюты разноцветными шарами расцветали над Москвой, шампанское лилось рекой, повсюду слышались тосты во здравие родного-нашего-вождя-любимого-товарища-Сталина и непобедимой РККА.

Итогами года стал разгром немецких бронетанковых войск (уничтожено более 30 танковых дивизий противника) и, согласно донесениям Шульца, истощение запаса призывников {загрузился посмотреть за немцев — менповер меньше 50}. Однако враг еще силен и имеет в общей сложности 325 дивизий против 341 советской.

Также радостным событием для Сталина стало возвращение Жукова. К сожалению, сей доблестный муж отказался служить генералом, сославшись на подорванное здоровье (странно, а Сталин всегда думал, что сибирский воздух укрепляет...), но предложил свои услуги в качестве начштаба. {Когда я стал просматривать новых министров 1-го января 1942-го года, я вдруг увидел Жукова. Возможно, он был там и раньше, просто я не замечал. Как генерал, он в армию так и не вернулся}

Глава двадцать пятая, в которой СССР обретает двух неожиданных союзников, а Ось трещит по швам

Зима 41-42 годов выдалась кровавой. Помимо декабрьского самоубийственного прорыва через Станиславов, 23 января немцы преподнесли еще один сюрприз — аналогичный прорыв через Барановичи. Осуществленный примерно теми же силами, он привел к тем же результатам. Спустя три недели в котле были уничтожены 16 дивизий противника.

Советский Союз также понес потери. Несмотря на плотный огонь ПВО и мощное истребительное прикрытие, в порту Севастополя итальянским корпусом морских бомбардировщиков были утоплены "Гангут" и "Красный Кавказ".

Но это все так, мелочи...

Главным событием зимы 41-42 годов стало наступление РККА в Румынии, начавшееся 1-го февраля. Помимо переброшенных с Дальнего Востока двух горнострелковых армий, южный фланг был укреплен двумя пехотными армиями, переброшенными с северного участка, и еще одной, сформированной из черноморских пляжных корпусов. Сложная холмистая местность, пересеченная многочисленными реками, и плохие погодные условия не стали серьезной помехой для доблестных советских горнострелков, оснащенным лучшим инженерным оборудованием. Вслед за ними, неся в разы большие потери, устремились стрелковые дивизии. Не выдержав мощного напора РККА, румынская оборона лопнула, как гнилой орех. Оставляя за собой обескровленные стрелковые части, горнострелки устремились на юг, в глубь страны.

14 марта в Румынии произошел просоветский переворот, и новопровозглашенное правительство страны заявило о безоговорочной капитуляции. К счастью для румын, у Сталина было хорошее настроение, и сдавшейся стране была сохранена государственность, а Коминтерн пополнился новым членом. Однако, немцы продолжали удерживать в своих руках западную часть Румынии, в том числе и горные провинции.

26 марта правительство Болгарии, хотя советские солдаты даже не угрожали границам этой страны (пока!), обратилось к Советскому Союзу с просьбой о перемирии. Сталин пошел навстречу вовремя одумавшемуся болгарскому народу, и теперь в Коминтерне насчитывалось уже 6 стран.

Непосредственно перед наступлением в Румынии, РККА пополнилась двумя новыми дивизиями штабистов, что значительно усилило возможности советской армии в наступлении. В марте-апреле были проведены несколько локальных операций по улучшению линии фронта на севере, а также более масштабное наступление на юге, которое привело 4 апреля к взятию Стрыя. Отныне вся территория Советского Союза была под контролем РККА! Наступившая весенняя распутица помешала немцам нанести контрудар. Советское наступление продолжилось на Замосць, который был взят 16 апреля. Однако в этой провинции было довольно сухо, и ответный удар немцев заставил РККА вернуться на прежние позиции. Для перегруппировки.

К 30-му апреля в генштабе окончательно оформился план разгрома Венгрии.

Глава двадцать шестая, в которой происходят две катастрофы — одна на востоке, и одна на западе

Первая катастрофа случилась в Монголии 29 апреля. В Юсун-Булаке погиб во время очередного наступления командующий 24-й Армией генерал Петрушевич. Генерал проводил инспекцию передовых позиций, но погиб он не от вражеского снаряда. Инспекция проходила ночью, при плохой видимости, и водитель не справился с управлением, в результате чего машина генерала упала в кювет и перевернулась. Петрушевич скончался от потери крови по пути в госпиталь.

Лишившаяся командования армия сорвала наступление. Но японцы не упустили свой шанс и пошли в контратаку. 24-я Армия была разгромлена в считанные часы {я даже не успел нового командира назначить!} и начала беспорядочное отступление. Монгольские части поддержки также разбежались, кто куда. В результате этого поражения начался цепочечный обвал фронта по всей линии от Сайн-Шанды и до Кобды (южная кромка Монголии, короче). Один бой перечеркнул многомесячные усилия РККА. Генералу Собенникову, назначенному на место Петрушевича, пришлось все начинать по новой.

Вторая военная катастрофа случилась за тысячи километров далеко на западе, и началась она наступлением РККА на Дебрецен

1 мая 1942 года советские дивизии рванули через Прешов в направлении Венгрии, обходя с запада Карпаты, за которые продолжал цепляться противник. С юга карпатский котел уже подпирали горнострелковые дивизии при поддержке румынских товарищей. Но скорое окружение и разгром нескольких дивизий еще не был катастрофой для немцев.

10 мая ударом на Стрый началось мощное наступление на южном фланге. Оборона противника была смята. Советские войска вошли в Словакию, оккупированную Венгрией еще в 39-м году, и пересекли Вислу. К 20-му числу верному союзнику фрицев пришел конец, а советские ударные бронетанковые армии вышли на оперативный простор, обходя мощную польскую группировку врага с юга и запада. Оппельн стал первой исконно немецкой провинцией, которую оккупировала РККА.

В это же время командование приняло решение о наступлении на северном участке фронта. Итогом наступления стало поражение в Торуни и взятие Сувалок, приведшее к контратаке, которую с трудом удалось отбить. 24-го мая поражением закончились бои за Варшаву. Этот город-крепость решено оставить "на потом". Направление главного удара было смещено на север, вдоль балтийского побережья — по Эльбингу и далее на Данциг.

Одновременно продолжалось наступление советских бронетанковых войск вдоль правого берега Одера. 26 мая взятием Штеттина завершилось окружение польской группировки противника. В котле оказались от 50 до 100 немецких дивизий, снабжение которых осуществлялось только через порт в Данциге. Этот город был взят ударом с двух сторон через три дня.

1-го июня враг предпринял отчаянную попытку прорвать кольцо в Эльбинге, чтобы восстановить снабжение по морю. Противник рвался к берегу, несмотря на потери, и только благодаря беспримерной стойкости и мужеству обороняющихся советских частей, а также отвлекающим фланговым контрударам, удалось удержать кольцо. К концу дня это отчаянное наступление полностью обескровило немецкие дивизии, а в окружении они уже не могли восстановить свои силы, пополнить личный состав и получить боеприпасы. С этого момента судьба оказавшейся в котле группировки была предрешена.

В течение недели РККА сжимало кольцо, и 6-го июня последние немецкие части капитулировали в Варшаве.

Глава двадцать седьмая, в которой ничто не может остановить советскую армию

2-го июня 1942-го года Гитлер в ярости метался в рейхсканцелярии. Ровно год назад он вернулся в Берлин из этой проклятой Москвы, чтоб ей провалится. Ровно год назад начался великий поход против красной чумы. А теперь? Русские уже неделю пьют свою водку на его загородной даче! Берлин вот-вот будет окружен!!!

С нетерпением ждал Бесноватый известий о судьбе контрнаступления на Эльбинг, последнего шанса окруженных в Польше немецких частей. Дивизии должны прорваться! Они прорвутся! Прорвутся и ударят этим зарвавшимся русским, оккупировавшим его дачу, прямо в тыл!!!

В дверях неловко мялся Шульц.

— Мой фюрер...

— А, Шульц, дружище! Ну что?