Клык и Коготь

Зверьё похоже, то же не любило дождя — никто не выскакивал из кустов и Клайон, возглавлявший отряд, шёл всё время на двух ногах. Правда, временами воздух по обочинам начинал искриться, вспыхивать, рождая радужные переливы... Проводник вскидывал руку, останавливая движение — и маленький отряд замирал, пережидая непонятные явления. Дорога, построенная неизвестно кем, выдерживая очередную атаку — и отряд шёл дальше. Это немного пугало, но видя спокойствие молодого хлоя — пережидая очередное раскрашивание неба, он умудрился заснуть, покемарив минут десять — все успокоились и начали любоваться загадочными, яркими и притягательными картинами, словно нарисованными каким-то абстракционистом — сквозь радугу полупрозрачных красок природа менялась, становилась ломанной и совершенно чуждой. Но через несколько минут всё успокаивалось, лес вокруг, хоть и непривычного оттенка, вновь становился лесом — и маленький отряд шёл дальше.

Криг, всю дорогу важно сидящий на голове медведя, высунув любопытную мордочку из шерсти и старательно изучавший окрестности, не взирая на льющий дождь, при виде яркого марева забирался поглубже в мех, прижимался с Максу, явно не желая иметь с происходящим ничего общего. Он словно отгораживался от происходящего, перепоручая себя заботам старшего друга: похоже, он всецело доверял сибиряку, справедливо рассудив, что большой брат должен сам справляться с опасностями. Эти ощущения маленького бельчонка, которые человек начал понемногу слышать, могли бы быть даже забавными — если бы не дрожь, передающаяся к человеку. Чувствуя её, медведь напрягал мышцы, вглядываясь в полупрозрачную хмарь — она была не такой уж и безопасной!

К обеду немного распогодилось, и было решено сделать привал, благо на дороге в очередной раз возникла "проплешина путников" — ровный круг, окружённый самой дорогой, которую хлои снабдили навесом, запасом дров и ежами — не случай ночёвки.

Зажигалки, все как одна, засбоили, отказываясь работать. Единственный полупустой коробок, оказавшийся в кармане у Вадима, безнадёжно отсырел, и Клайон принялся колдовать что-то с взятым из посёлки прибором, состоящим из кресала, кусочка трута и жёлтого камушка, вытащенных им из кожаного мешочка.

Макс вспомнил, как легко разжигал огонь криг Ирк`хага — достаточно ему был поднести белую белку к приготовленным дровам, как та протягивала лапку — и робкий огонёк пламени соскальзывал с неё, начиная аккуратно покусывать поленья. Такой огонь, хоть и разгорался медленнее, зато никогда не гас. Осторожно он вытащил своего малыша. Бельчонок, упрямо не желающий откликаться ни на одно из имён, которыми его пытался наградить Макс и его спутники, сонно заворчал. В конце пути, убедившись, что его друг в безопасности, но тут же перебрался ему за пазуху и уснул в ожидании обеда.

Макс поднёс Крига к дровам.

— Попробуй, малыш! Тебе же нравиться вкусное, сочное, обжаренное на огне мясо? Давай, разведи огонь!

Клайон улыбнулся — нехотя, словно через силу.

— Он ещё малыш, и вряд ли способен на подобное. В любом случае, что бы он тебя понял, ты должен передать образ огня, а не пиши.

Огня... Сибиряк представил себе пламя — вот оно небольшое, облизывает поленья, бежит по веткам, играя сполохами, языки пламени пляшут, поднимаясь всё выше, разгораясь, даруя тепло и свет усталым путникам.

Бельчонок внимательно смотрел на задумавшегося человека — пристально, словно взвешивая чужие мысли на своих собственных маленьких весах... Его сосредоточенно личико вызвало улыбки на лицах девушек — и напряжённое ожидание на внезапно застывшем Клайоне. Наконец криг повернулся — и направился к сложенным в старом кострище дровам. Возле них он обернулся, вновь поглядев на Макса — тот кивнул, стараясь как можно отчётливей представить себе объятый пламенем костёр... Маленькая лапка протянулась, нежно коснувшись отсыревшего полена...

Пламя вспыхнуло почти мгновенно, огненной струёй перекинувшись на все приготовленные для растопки дрова. Языка пламени вспыхнули ослепительно ярко, заставив навес затрещать от жара — и опали, оставив после себя тлеющие угли. Люди вышли из оцепенения, кто-то бросился раздувать огонь, кто-то за новыми дровами, а Макс прижал к себе обессиленного бельчонка. Тот совсем выдохся, прижался к ладони человека, обхватив его большой палец — лежал, жалобно поглядывая на человека чёрными выразительными глазами.

— Ну какой же ты глупыш! От тебя требовалась лишь искра, а не огромное пламя... Эх ты, огонёк... Ребята! Ему понравилось имя! Он будет — Огонёк!

Парень прижал кроху — крига к себе, потрясённый первым осмысленным выбором своего друга — и внезапно почувствовал поток сил, идущих он него к бельчонку. Они были связанны какими-то незримыми узами — и делили всё, подпитывая друг друга силой — и знаниями. Макс охнул, почувствовав слабость — впрочем, она прошла почти мгновенно, зато бельчонок сел и принялся есть подсунутый Клайоном кусок мяса.

— Они устают очень быстро, даже опытные, полные сил! Что же говорит о такой крохе! Ты не смог объяснить ему то, что требовалось — и он выплеснул все силы в огромном прорыве.

— А ему это не навредит?

Клайон улыбнулся.

— Если не умрёт — то нет. Всё, что не убивает, делает нас сильнее. Твой малыш только что открыл в себе огонь — а это нелегко большинству этого непоседливого племени — нужен присмотр старших, их пример и опыт. Это удивительно! Твой малыш жутко талантлив!

Макс нежно погладил бельчонка.

— Он — возможно! А — я? Я не понимаю, как можно действовать быстрее, продолжая оставаться обычным неуклюжим мишкой.

Молодой хлой ухмыльнулся.

— Ну, это ты здорово загнул. Твоя реакция превосходит реакцию обычного зверя. Да, ты не осознаёшь своей природы но она тем не менее есть. Давай сейчас просто побегаем по дороге. Троя задача — не пытаться догнать меня, а почувствовать себя, свои лапы, касаться земли нежно, словно лаская их подушечками пальцев. Ощути, как твои мышцы пружинят, как наливаются силой перед каждым прыжком... И тогда ты сможешь догнать меня!

Макс ещё пытался вникнуть в смысл сказанных слов, как чёрный волк огромным прыжком преодолел ограждение — и теперь сидел на дороге, весело скалясь. Сибиряк вздохнул — и, аккуратно пройдя меж проволочными ежами, принялся менять шкуру.

Со стороны это смотрелось забавно. Земляне вовсю веселились, тем более что оборотни кружили вокруг стоянки, не отходя далеко; казалось, что чёрный и бурый звери просто устроили чехарду на дороге. Чёрный отбегал, садился. Ждал, когда бурый его догонит — и, досадливо помотав головой, принимался жестикулировать лапами, скребя ими по земле — и, превратившись в вихрь энергии, вновь отлетал на пару десятков метров в сторону.

Никогда ещё Макс так не злился. Клайон словно издевался над его слабостью и неуклюжестью — он передвигался со скоростью молнии, оказываясь то впереди, от далеко сзади пыхтящего медведя; и приходилось разворачиваться догонять, пытаясь при этом ещё что-то почувствовать уставшими после дневного перехода лапами. Кода же проводник начинал показывать, аккуратно касаясь земли, как именно он отталкивается от поверхности, совершая гигантские прыжки, не приминая и клочка пыли, сибиряка просто начинала трясти. Прыжки в его исполнении были чем-то неуклюжим и неловким — со стороны их временного бивака то и дело доносились смешки, а то и откровенные взрывы хохота.

— Наступать нежно! Словно лаская землю... — Он старался, но тяжёлая лапа раз за разом впечатывалась в грунт, словно готовясь сокрушить кого-то. Макс помотал головой, и сошёл с дороги на лесную траву, густо росшую у обочины — побежал пару десятков шагов, грустно посмотрел на вывороченные пласты земли — и, ссутулившись, вернулся на желтеющую ленту. Не бегать ему подобно лисице, легко отталкиваясь от травы, не приминая её, не скользить бесшумной тенью, почти незаметной на фоне вечно меняющихся теней леса... Его удел — ломиться напролом, распугивая мелкую живность и предупреждая всех о своём присутствии шумом и грохотом переворачивающихся камней, ломающихся веток и пыхтеньем тяжелого дыханья... Словно атакующий танк...

— Атакующий танк! — Макс вскочил, припоминая слова своего хорошего приятеля, так называвшего особый, совершенно не похожий на другие стиль бега — стиль, основанный на силе, а не на ловкости.

Хлоп! Тяжёлая лапа ударила в землю — ударила твёрдо, не пытаясь казаться нежной и мягкой и пружинить подобно травинке — но заставляя саму землю быть такой. Удар! Ещё один! Земля содрогалась под тяжестью мощных лап, послушно отдавая свою силу, свою энергию огромному зверю. Мышцы, и без того уставшие за день, взвыли, потрясённые непомерными требованиями, но отступили перед неукротимым напором, сдавшись на милость зверя. Быстрее! Ещё быстрей! Макс не видел потрясённого взгляда Клайона, изо всех сил пытающегося удержаться рядом, но безнадёжно отстающего — он бежал, наслаждаясь силой, разбивая грудью застоявшийся воздух, превращая его в ветер — и тело уже неслось само, полное внутренней силой. Когда же человек внутри животного опомнился, ему пришлось приложить усилие, что бы погасить скорость, остановится и, развернувшись, встретиться с потрясенным взглядом карих глаз обернувшегося проводника...

— Здорово! — Клайон искренне радовался за друга, захлёбываясь словами и эмоциями. — Я слышал о таком, но никогда не видел. Скорость за счёт силы, энергия вместо лёгкости... В таком состоянии можно разбивать гранитные валуны, словно перезрелые овощи, бегать под водой, не замечая отсутствия воздуха, прыгать, подминая под себя землю... Хотя кому я это рассказываю!

Молодой хлой пытался сказать ещё что-то, но тут со стороны стоянки взвился в воздух тонкий крик перепуганной девушки.

Мышцы взвыли, мироздание застучало в висках тугими молоточками, деревья по обочинам дороги слились в пёструю зелёно-фиолетовую ленту. Клайон, изо всех сил пытающийся не отстать, со странным восторгом наблюдал, как на нерушимой дороге возникают и тут же тают отпечатки крепких медбвежьих лап...

Несколько коричневых фигур, выскочивших из-за зарослей, торопливо перескакивали через ограду, способную удержать любого хищника. Вадим, размахивавший торопливо выхваченной из костра веткой, пытался их задержать — но не преуспел в этом. Фактически, никто даже не притормозил — ветка хрустнула в челюстях одного из зверей, не обратившего на огонь никакого внимания, и вырвавшего её из рук человека, подобно обычной палке. Огонь вспыхнул и потух, рассыпаясь безобидными искрами, Рука парня окрасилась кровью — дико завизжала Мадлен — и тут, сметая проволочные ежи, на бивак влетел бурый ком рассвирепевшего меха. Коричневые звери, как один, оставили людей и бросились на серьёзного противника. Двое повисли на боках, один — самый ловкий и удачливый, чья морда уже была окрашена кровью — метнулся к горлу. Завалить, загрызть это непонятное созиданье — а уже потом не спеша расправиться с остальными!

Мысль противников была понятной — но неосуществимой. Медведь не стал тормозить — и, так и обвешенный противникам и колючей проволокой, сметённой им с левого края бивака, он влетел в правый край, в новые ряды ежей, где и закутился волчком, одинаково легко рвя на себе как собственную и чужую шкуры, так и стальную плоть ловушек....

Чужой визг взвился вверх — и тут же сорвался. Коричневые фигуры торопливо исчезали в зарослях — но не все. Вожак с окровавленной мордой, подвернувшаяся под удар тяжёлой лапы, скрёб лапами землю — его дни были сочтены. Но Максу было не до этого — едва сменив шкуру, он бросился к друзьям.

Плечо Вадима было всё в крови, но, похоже, ему повезло — удар пришёлся вскользь Была содрана кожа и задеты мышцы — он морщился, закусив губу, но рукой шевелить мог. С Настей дело обстояло хуже.

Обе руки, которыми она пыталась защищаться от разъяренных хищников, представляли собой сплошное месиво — и висели плетьми, с которых обильно текла кровь. Именно к ней кинулся Клайон, на ходу доставая небольшую сумку, полную каких-то лекарств...

Раны Вадима уже были перевязаны, он, морщась, натянул новую рубаху взамен безнадёжно испорченной старой, а Клайон всё хлопотал, покрывая руки-плети слоем листьев, нанося тонкие, ажурные повязки....Настя не кричала — она находилось словно в каком-то трансе — уставившись в одну точку, она что-то беззвучно шептала, кусая побелевшие губы.

— Нужно скорей добраться до ближайшей деревни. Там нам помогут! Клайон, скоро мы будем в следующем посёлке?

Молодой хлой аккуратно закончил накладывать последнюю повязку и принялся разводить уже успевший остыть огонь.

— Её нужно напоить специальным отваром. У хлоев кровотечения нередки, мы знаем в этом толк. А в посёлок клана коричневого волка нам лучше не заезжать. Я думал там быть вечером, переночевать — и утром двигаться дальше, но теперь... Нам лучше заночевать здесь — а завтра проехать мимо.

— Но почему? Ведь Насте нужна помощь!!!

Грязная, испачканная в чужой крови и лекарствах рука поднялась — и указала в сторону, на обочину дороги, где, запутавшись в колючке, остывало тело нападающего. Макс взглянул. Протёр глаза и, поднявшись, нетвёрдой походкой направился в сторону своего недавнего боя.

Молодой незнакомый хлой лежал, неестественно скрестив руки, словно пытаясь вцепиться кому-то в горло. Одетый во всё коричневое, он явно принадлежал клану завтрашнего посёлка. И был мёртв.

— Это... Это... Он обернулся после смерти?

— Мы рождаемся в человеческом облике — и умираем в тём. Я не знаю, почему это происходит. — Голос Клайона был глухим — он сосредоточенно мыл руки после перевязки, не поворачиваясь в сторону лежащего парня.

— Почему клан коричневого волка напал на нас?

— Они всегда были нетерпимы к чужакам. Правда, мы надеялись, то, что ты — оборотень, к тому же из высших, остановит их.... Но их молодёжь не пожелала прислушаться к голосу разума. Теперь у тебя на этой земле появились враги, Макс, и довольно сильные и могущественные. Нам лучше обойти их земли стороной!

Сибиряк задумчиво покивал, не отводя взгляда от неподвижно лежащего на земле парня. " — О чём ты думал, дурашка? Что напели тебе взрослые, умные дяди, отправив умирать ради каких-то своих замыслов.

— Нет. Мы не можем.

Клайон вздрогнул.

— Не можем — что? Пройти мимо? Есть кружная дорога....

Макс вздохнул.

— Дело не в дороге. Мы не можем бросить здесь тело этого мальчика. Нужно доставить его домой, в его клан.

Ворота были высокими. И прочными. Окованные железом, они возвышались над дорогой, подобно гигантскому щиту исполина. Стены, с башнями-руками, вздымались в небеса ещё стремительней и выше — а над воротами, словно подчёркивая сходство с преграждающим вход воином, виднелась дозорная башенка с глазами-бойницами.

С тех пор, как увидел их, Макс постоянно ждал стрелы из этих тёмных очей. Впрочем, не дождался. Из-за груза, который он нёс на спине? Подойдя к воротам, огромный медведь помедлил... Лёг на бок, осторожно повернувшись. Тело молодого парнишки соскользнуло на землю, легко улегшись у воротных створок. Сибиряк помолчал — и принялся менять шкуру — он хотел поговорить.