Профессионалы

— Провиснет всё!

— А ты подложи снизу под плёнку обрезки от досок в шахматном порядке, да притяни их к обрешётке проволочными скрутками.

В процессе получасовой "дискуссии" Павел чуть не сорвал голос, но, в конце концов, сумел убедить упрямого белоруса.

В течение последующей недели в садоводство ещё дважды подвозили доски, но на обрешётку третьего барака их всё равно не хватило. Пришлось разбирать частично разрушенные домики. При кладке бревенчатых стен вместо пакли использовали мох. Им же закладывали припуски на усадку над дверными и оконными коробками.

* * *

Первая колонна побитых жизнью автобусов (ранее использовавшихся в качестве маршруток) с эвакуируемыми из Санкт-Петербурга временными переселенцами въехала в садоводство, когда было закончено строительство лишь двух бараков из трёх. Люди были ослаблены навалившимися невзгодами, но не сломлены. Более крепкие включились в строительные работы уже на следующий день после прибытия. Те, кто были послабее, занялись заготовкой дров и хвороста, а также устройством "тёплых" грядок. Но были и такие, кто уже практически не мог двигаться. За ними ухаживали чуть более крепкие, получившие меньшую дозу облучения.

Общими стараниями был в рекордные сроки достроен третий барак и утеплены оставленные напоследок летние домики. Павел, осуществлявший общее руководство строительством (Олег взял на себя размещение прибывающих и заготовку дров, а женщины — организацию кормёжки), за последние дни вымотался предельно. Поэтому, ощутив в полной мере, что ему больше никуда не нужно бежать, что-то согласовывать, запрещать или, наоборот, разрешать, впервые завалился спать ещё с вечера и продрых без задних ног почти до одиннадцати утра. Разбудила его тишина. Никто не кричал и не стучал на улице, не было слышно детских голосов.

Одевшись, Павел подошёл к единственному застеклённому окну. Во всех остальных так и остался установленный в первый день поликарбонат. Свет он пропускал неплохо, тепло держал даже лучше силикатного стекла, но вот рассмотреть через него хоть что-нибудь происходящее снаружи было сложно.

На улице валил снег. Он уже укрыл толстым слоем землю, засыпал крыши бараков, поленницы, пригнул лапы уцелевших елей. И продолжал падать крупными серыми хлопьями. На Карельский перешеек пришла зима.

Накануне дня "Д" он ещё не был седым. Да и маршалом тоже не был. Большая, на всю ширину погона звезда, тогда соответствовала званию генерал армии. Седеть, правда, уже понемножку начал. Но лёгкая, почти незаметная примесь благородного серебра придавала его чёрным, всё ещё упругим как сталистая проволока волосам некоторый шарм и ничуть не старила. Седым как лунь он стал уже потом, когда один за другим начали меркнуть экраны в оперативном зале.

Министр обороны до вступления в эту должность никогда не служил в армии. Нет, он числился после института лейтенантом запаса, потом даже старшим лейтенантом, но к армейской службе это никакого отношения не имело. В качестве строителя он прошёл путь от прораба до руководителя треста, командовал корпусом спасателей, Государственным комитетом по чрезвычайным ситуациям. Со временем комитет взял под себя гражданскую оборону и ликвидацию стихийных бедствий, потом был преобразован в министерство. Всё это время он был, по сути, гражданским человеком. Первое действительное воинское звание — генерал-майор ему было присвоено по должности. Как министру МЧС. Спустя буквально полгода он стал генерал-лейтенантом. Со временем ему было присвоено звание генерала армии. Министерство было военизированным, часть его сотрудников носила форму и погоны, но к воинской службе это по-прежнему никакого отношения не имело.

И вот, его назначили Министром Обороны. Тогда, после предыдущего назначенца, являвшегося широко известным в узких кругах специалистом по торговле мебелью и налоговым сборам, это считалось вполне приличным выбором. Но действительность превзошла ожидания.

За неполные семь лет он успел многое. Армия возрождалась на глазах. Вырос в разы набор в военные училища и академии, в войска пошла новая техника, пусть пока единичные экземпляры, но хоть не надувные, как при его предшественнике. Резко выросли денежные содержания офицеров и контрактников, что способствовало повышению престижа военной службы. Войска регулярно принимали участие в учениях, которые с каждым годом становились всё более массовыми и масштабными. Лётчики проходили "обкатку" в Сирии. Разрабатывались и испытывались образцы перспективных вооружений. К сожалению, времени не хватило. Образцы так и остались образцами.

Ночью его разбудил звонок от оперативного дежурного. Узнав о ядерном ударе неизвестной (знаем мы этих неизвестных) подводной лодки по Штаб-квартире НАТО, он созвонился с президентом. Оба понимали, чем это может закончиться, но президент до последнего надеялся на политическое решение и поручил ему согласовать официальные заявления с Лавровым. А к десяти утра велел обоим быть в Кремле на Совете Безопасности.

Приняв решение сразу же ехать в Национальный центр управления обороной, Шойгу вызвал машину. Потом созвонился с Лавровым и предложил, для экономии времени, заехать за ним. Так можно было обсудить линию поведения ещё по дороге в Москву. Немножко подумав, разбудил жену, вкратце объяснил ей ситуацию и велел, предупредив дочерей, срочно уезжать подальше от Москвы. На её закономерный вопрос:

— Куда именно ехать?

Министр не сдержавшись, рявкнул:

— Это не принципиально! Скажи водителю, чтобы выезжал на федеральную трассу М-1 и топил в сторону Смоленска. Я потом перезвоню, скажу, куда ехать дальше. И смотри мне, языком не трепи. Если посеешь панику — меня снимут. И дочек предупреди, чтобы помалкивали. Особо можешь не спешить, несколько часов у нас ещё наверняка есть, но и слишком долго не собирайся. Возьми только самое необходимое. Да, тёплые вещи прихвати.

— Зачем тёплые вещи?!

— Долго объяснять. Просто возьми с собой. Всё, я уехал в Москву.

Лавров был не только хорошим дипломатом, но и ситуацию умел просчитывать быстро. Поэтому, сев в машину, сразу сказал, что заявления, в том числе и в Совете безопасности ООН, сделать, разумеется, нужно. Но это уже ничего не изменит. Надо готовиться к войне. Все нужные распоряжения он отдал прямо из машины.

Они уже въехали в Москву и неслись по практически пустым улицам, когда оперативный дежурный позвонил вторично и доложил о том, что радиоэлектронная разведка зафиксировала интенсивный радиообмен между военными базами США, расположенными практически по всему миру, а средства оптико-электронной разведки отмечают массированное движение на военных аэродромах. Закончив доклад, он испросил разрешения на вскрытие конверта.

— Действуйте! — разрешил министр. — Я уже подъезжаю.

Кортеж мчался по Ленинскому проспекту. Идущая впереди машина военной автоинспекции бросала по сторонам яркие всполохи света от красного проблескового маячка.

— Что за конверт? — спросил Лавров.

— Долго объяснять, — второй раз за ночь ответил Шойгу, сообразив в последний момент, что начинает повторяться. — Поехали со мной, сам всё увидишь. Боюсь, что до Кремля мы с тобой сегодня не доберёмся. Похоже, что уже начинается.

В огромном зале Центра управления обороной какой-либо суеты не наблюдалось. Шёл нормальный рабочий процесс. Единственное, что отличало обстановку от привычной — это некоторая резкость голосов. На панорамном экране, занимающем почти весь периметр круглого зала, сменялись интерьеры служебных помещений, отдалённых от Москвы на сотни и тысячи километров. Звук шёл только на наушники дежурной смены операторов, поэтому создавалось впечатление, что офицеры и генералы, изображения которых сменялись в прямоугольных секторах экрана, просто открывают рты.

"Всё правильно" — подумал министр иностранных дел. "В противном случае тут бы такой гвалт стоял, что никто вообще ничего не понял бы ".

К министру обороны подбежал с докладом генерал-полковник, являющийся руководителем Национального центра.

— Товарищ генерал армии, идёт отработка приведения Вооружённых Сил в готовность номер один. Приказ доведён до всех начальников вплоть до уровня отдельных бригад. Сейчас поступают доклады от командующих армий.

Министр бросил взгляд на экраны.

— Командующие армиями и флотами докладывают лично?

— Никак нет. Докладывают оперативные дежурные. Всех командующих уже оповестили. По прибытии в штабы они выйдут на связь лично. На настоящий момент доступен только Командующий Северным флотом.

— Хорошо, соедини меня с ним. Потом сразу Балтфлот подключишь. Кого там найдут старшего, того и давай.

Министр обороны устроился за пультом и надел наушники с микрофоном.

— Здравия желаю, товарищ министр!

— Здравствуйте, Николай Анатольевич! Срочно грузите полный комплект спецбоеприпасов и отправляйте все корабли в море. Средства ПВО и ПРО выводите на позиции. Это не учения!

— Приказ Верховного главнокомандующего имеется?

— Прямого пока нет. Он собирает Совет Безопасности. Действуйте под мою ответственность.

— Есть, действовать под вашу ответственность! Коды?

— Коды получите своевременно. Действуйте, адмирал, времени у нас мало.

— Есть, понял.

Командующий Северным флотом отключился.

В этот момент в зал буквально ворвался начальник Генштаба.

— Здравствуйте, Сергей Кожугетович, что тут у нас?

— У нас нормально, это у них нездоровые шевеления. По всем признакам получается, что вот-вот начнётся.

— А что президент?

— Собирает в Кремле Совет Безопасности.

— Поздно уже совещаться, — пробормотал себе под нос генерал армии Герасимов, который, в отличие от Шойгу, тянул армейскую лямку с шестнадцати лет. Около минуты он молча просматривал данные, выводимые на экран пульта. Руки сноровисто порхали над клавишами, а лицо буквально закаменело. Потом оторвал взгляд от экрана и посмотрел на министров.

— Да, уже поздно. По всем признакам НАТО нанесёт удар в течение часа. Что вы успели, Сергей Кожугетович?

— Северный флот. Сейчас собирался связаться с Калининградом.

— Отлично, продолжайте. Потом берите на себя Тихоокеанский флот. А я буду ставить на уши воздушные армии и ракетчиков. Погнали!

К этому времени в штабе Балтийского флота в Калининграде уже появился вице-адмирал Носатов. Связисты были предупреждены и сразу соединили его с министром обороны. Выслушав доклад о приведении флота в готовность номер один, министр, не тратя времени на порожние разговоры, сразу приступил к делу:

— Александр Михайлович, это не учения, срочно приводите в боевую готовность все комплексы ПВО-ПРО. Полётное время до вас — минуты, поэтому любой воздушный объект, направляющийся в сторону государственной границы, пусть по умолчанию считают приоритетной целью. Момента пересечения границы не ждать. Сбивать сразу. Провокация уже была, для начала боевых действий её вполне достаточно. Новые не требуются. Далее, войск у вас много, сосредоточенность у них чрезвычайно высокая. Выводите всех кого можно за пределы городской черты. А корабли — в море. На всё про всё у вас полчаса. Выполняйте!

— Есть, выполнять.

Потом, переговорив с Владивостоком, министр попытался связаться с Верховным главнокомандующим. Его долго не соединяли, мотивируя тем, что президент занят. Абонент разговаривал по другому телефону.

Чтобы заполнить вынужденную паузу, министр связался с начальником ГРУ. Тот сообщил, что в США объявлена готовность номер 1. На авиабазах Барксдейл, Майнот, Уайтмэн, Дайс и Элсворт, расположенных на континентальной части США, а также Фэрфорд (Великобритания), Диего-Гарсия (архипелаг Чагос) и Андерсен (остров Гуам) наблюдается массовый взлёт стратегических бомбардировщиков В-52Н, В-1В и В-2А. На момент доклада в воздухе уже находилось более восьмидесяти машин.

В этот момент на связь вышел президент:

— Что вы там волну гоните? Я сейчас говорил с Трампом. Он считает, что в инциденте со Штаб-квартирой НАТО надо разобраться, сформировать трёхстороннюю комиссию. В ООН они, конечно, нас пожурят, как без этого, и Госдеп введёт какие-нибудь санкции, но затевать войну никто не собирается.

— Владимир Владимирович, они прямо сейчас поднимают в воздух стратегические бомбардировщики на восьми базах одновременно!

— Сколько бомбардировщиков в воздухе?

— Уже больше восьмидесяти!

— Это много. А пусков ракет не зафиксировано?

— Пока нет.

— Вот и не бегите впереди паровоза. Стратегическую авиацию в воздух поднять разрешаю. Но не более. Можете даже подготовку к ответному удару начать. Но скрытно. Даже если война начнётся, мы не должны выглядеть её зачинщиками. И никаких громких заявлений! Герасимова тоже предупредите. Он уже дважды преждевременно озвучивал своё мнение. Что говорит Лавров?

— Говорит, что шансов уже нет.

— А нужно, чтобы были! Передай ему, чтобы сделал всё возможное, а если потребуется, то и невозможное. Я сейчас выезжаю в Кремль, там и поговорим. Всё, работайте.

Министр вытер вспотевший лоб. Президент никогда не торопился с принятием решений. И с их озвучиванием. Обычно вначале это вызывало неодобрение, но в дальнейшем почти всегда положительно сказывалось на его имидже. Сейчас был не тот случай, когда можно тянуть с принятием решения, но настаивать министр не рискнул.

— Ну, что он? — спросил начальник Генштаба. — Даст коды?

— Про коды я даже не спрашивал. Он переговорил с Трампом и считает, что всё само рассосётся. Просил передать, чтобы ты интервью не давал. А вам, Сергей Викторович, президент приказал сделать по своей линии всё возможное и невозможное, чтобы война не началась. Садитесь вон за тот пульт, офицер вам поможет связаться с вашим министерством и посольствами. Да, он разрешил поднять в воздух стратегическую авиацию.

— Ну, хоть что-то.

Начальник генштаба надел на голову наушники и бешено застучал по клавишам.

— Началось! — выкрикнул через некоторое время начальник Центра, содрав с головы наушники. — Зафиксирован массовый пуск Минитменов в штатах Вайоминг, Монтана и Северная Дакота. Отмечаются подводные пуски ракет в акваториях Тихого, Атлантического и Индийского океанов.

— Соедините меня с Верховным главнокомандующим, — потребовал министр обороны.

На этот раз соединение было установлено сразу.

— Что там ещё у вас? — прозвучало в наушниках. Президент явно был недоволен.

— Владимир Владимирович, зафиксирован массовый пуск ракет с территории Соединённых Штатов и из акваторий Тихого, Атлантического и Индийского океанов. Нужны коды.

— Ошибки быть не может? — всё ещё сомневался президент.

— Никак нет, информация поступает из нескольких источников, — Шойгу скосил глаза на экран. — Количество пусков ракет шахтного базирования уже перевалило за двести, подводных стартов пока двадцать восемь, но они продолжаются. Уже сорок два!

— Сейчас, подожди немножко, нам остановиться надо. Каперанг в другой машине.

В наушниках что-то шуршало, доносились неразборчивые голоса. Министр жестом подозвал незаметно стоявшего в сторонке морского офицера. Положив прямо на пульт толстый чёрный "дипломат", прикованный к руке моряка стальной цепочкой, он прижал палец к опознавателю и набрал на панели длинную последовательность символов. Крышка чемоданчика открылась.