За Границей Льдов. Гидеон Кру 4

— Твоя первая цель — стартовая точка, — сказал Гарза.

Картплоттер на главном мониторе отображал эту точку на осях координат, потребовалось только небольшое нажатие, после чего аппарат достиг ее и остановился.

— Начинаю обследование.

Субмарина почти не нуждалась в каких-либо понуканиях Гидеона, ему нужно было лишь слегка наклонить джойстик, чтобы корабль проследовал по заданной линии обзора плавно и осторжно. Все эти действия были запрограммированы заранее, и Гидеон начал чувствовать, что его присутствие здесь фактически необязательно.

Преодолев пятьдесят футов над обломками крушения, он еще больше впечатлился его огромными масштабами. Ему говорили, что корабль был больше, чем Эмпайр-Стейт-билдинг, и теперь он убедился, что это так. Казалось, искореженный корпус длился и длился, без конца и без края, как призрак, скользя мимо него. Аппарат миновал судовые надстройки, а затем и мостик, опрокинутый на бок, частично разбитый и лежащий в виде обломков на морском дне огромными скомканными кучами, опутанными тросами и кабелями. Одно крыло мостика было целиком вырвало из корпуса и все его окна разбились.

Странно, — подумал Гидеон, — поблизости нет никаких признаков жизни: нет рыб, обычно снующих повсюду, нет ни одного рачка, нет даже водорослей. Место крушения и все его окрестности в целом казались мертвыми. Но это объяснялось, возможно, большой глубиной и отсутствием света...

Он добрался до места, где произошел разлом корпуса, огромные клепаные листы обшивки корабля разорвались на части, покореженные куски металла торчали наружу. Очевидно, взрыв, произошедший внутри трюма, растерзал все нутро корабля. В пространстве между двумя половинами корабля лежала огромная, гниющая и ржавеющая куча обломков, гигантская путаница из расщепленного бруса и металлических распорок, которые, по его мнению, и были остатками той самой 'колыбели' метеорита.

Внезапно по его телу прошла дрожь: он увидел, что на морском дне, рядом с разрывом корпуса, лежал предмет продолговатой формы, который — при более близком рассмотрении — оказался человеческим трупом. Ему не хватало головы и обеих рук. И когда Гидеон продолжил медленно сканировать проплывающий мимо него вид, он увидел еще одну распластанную фигуру, которая тоже оказалась телом. Оно было не только безголовым и безруким, но еще и безногим. Видимо, конечности оторвало сильным взрывом, который и затопил 'Ролвааг'.

Господи.

— Я вижу человеческие останки, — сказал он и в ответ на это получил спокойный голос Гарзы:

— Мы тоже их видим. Это ожидаемо. Продолжай.

— Принято.

Гидеон сглотнул. Почему он не подумал об этом раньше? И почему они не упомянули об этом на брифинге? Кроме увечий, нанесенных взрывом, оба трупа выглядели удивительно хорошо сохранившимися, причиной чему, по его мнению, была большая глубина.

Наконец он увидел, что впереди него замаячил смятый нос корабля.

— Приближаемся ко второй контрольной точке, — сообщил Гарза.

Как только аппарат обогнул нос, вода снова резко почернела, а морское дно оказалось слишком далеко, чтобы прожектора могли до него добраться.

— Ты на второй отметке пути.

Как и на стартовой точке, аппарат снова плавно завис.

— Мы собираемся сделать второй проход, — сказал Гарза, — возьми севернее, чуть отойди от палубы корабля и опустись ниже. Направляйся к третьей отметке.

Гидеон знал, что на этом этапе его разведки субмарина будет находиться близко к морскому дну, сканируя крушение в поперечном разрезе, поэтому он послушно выполнил маневр к требуемой отметке и начал сканирование.

Это оказалось более драматичным зрелищем — двигаться всего в тридцати футах над морским дном и наблюдать обломки крушения со стороны. Поскольку обе части корабля лежали на боку, Гидеон теперь смотрел прямо на палубу, которая слегка деформировалась из-за удара о морское дно.

— Что это? — вдруг спросил он. Прищурившись, он смог разглядеть тонкий кабель, лежащий на морском дне и уходящий в темноту.

— Мы тоже его видим, — сказал Гарза. — Хорошо, тормози. Сойди с запрограммированного пути и подойди к нему.

Гидеон постепенно замедлил аппарат, пока тот не остановился примерно в десяти футах над странным проводом, и стал изучать его в обзорное окно.

— Может это трос или кабель корабля? — спросил он.

— Нет, — ответил Гарза. — Слишком длинный. Подойди к нему еще ближе, пожалуйста.

Гидеон сдвинул джойстик, и аппарат завис в пяти футах над тросом. Он был гладким, безликим, не толще карандаша и того же серого цвета, что и морской грунт. Теперь, когда Гидеон висел так близко надо дном, он различил и другие, похожие тросы, лежащие на морском дне, причем некоторые из них были полностью или частично захоронены в ил, но все как один уходили в темноту в неизвестном направлении.

— Ты заметил, что все они ведут в сторону метеорита? — спросил Гидеон. — Я хотел бы проследить за ними.

Кратковременное молчание.

— Мы не советуем тебе этого делать, — сказал Гарза. — Вернитесь к осмотру, мы изучим их позже.

— Мой осмотр 'Ролваага' завершен. Так как мне все равно по пути, я бы очень хотел это сделать.

Снова молчание. Без сомнения, там, наверху, они совещались, отключив микрофон связи.

— Ладно, так и быть, — вернулся Гарза. — Иди, но медленно, и не входи — повторяю — ни в коем случае не входи ни в какое облако ила, если оно имеется, и не приближайся ни к каким действующим гейзерам. Держись подальше от всего, что выглядит необычно или неестественно.

— Принято.

Гидеон повернул 'Ринго' и направился вдоль узких змееподобных тросов, лежащих на морском дне. По какой-то причине от них его бросало в дрожь.

И затем, в иллюминаторе фронтального обзора, Гидеон увидел, что прямо перед ним массивные, неясные, надвигающиеся очертания начинают обретать невероятную форму.

— Вы видите это?.. — выдохнул ошеломленный Гидеон.

— Да, — отозвался Гарза сдержанным тоном. — И сонар теряет тебя в облаке.

— Но вода совершенно чистая.

— Мы видим то же, что и ты.

Гидеон инстинктивно замедлил аппарат до черепашьей скорости. Экран его сонара отображал лишь статические помехи. Тем не менее, передние прожекторы подводного аппарата исправно выполняли свою функцию и хорошо осветили всю фронтальную область, простиравшуюся перед ним.

— Боже мой, — пробормотал Гидеон.

Из темноты выступило гигантское, древоподобное нечто: гротескное, ветвистое образование, произрастающее из морского дна и обтянутое неровным, напоминающим кору покрытием. Оно настолько возвышалось над батискафом, что его верхушка терялась в темноте, вне диапазона дальности его огней. А оно уходило все выше и выше.

— Стой! Дальше ни шагу! — скомандовал Гарза, но Гидеон и так уже остановил аппарат.

Стояла гробовая тишина, и Гидеон все никак не мог оторвать взгляд от ошеломляющего зрелища. Провисающие пучки тросов, вдоль которых он следовал, вились по морскому дну, пока не достигали огромного образования, где объединялись и группировались в его нижнюю часть, создавая тем самым некое подобие корневой системы. Гидеон увидел огромное количество других подобных придатков, сходящихся со всех сторон и вливающихся в основание структуры.

— Срань господня, — пробормотал Гидеон.

Гарза снова заговорил, и его голос звучал нехарактерно напряженно:

— Время возвращаться на поверхность.

— Я подойду ближе, — пробормотал Гидеон и сдвинул джойстик вперед.

— Нет, не подойдешь, — и на экране управления аппаратом появилось сообщение: 'УПРАВЛЕНИЕ ПЕРЕДАНО НА ПОВЕРХНОСТЬ'.

Субмарина перестала отвечать на движения джойстика. Гидеон услышал лязг, когда был сброшен железный балласт, и подводный аппарат начал всплывать.

— Эй!

— Извини, — сказал Гарза. — Мы тебя поднимаем.

Но Гидеон уже забыл, что хотел сказать. По мере подъема субмарины стали видны необъятные размеры чужеродной структуры. Батискаф всплывал под углом, постепенно удаляясь от дерева, и как только его центральный ствол стал делиться на то, что выглядело, как скопления ветвей, оно исчезло во мраке, скрывшись за диапазоном видимости огней аппарата.

— Тридцать девять минут до поверхности, — раздался жесткий голос Гарзы.

Когда чернота вновь окутала все обзорные иллюминаторы аппарата, Гидеон мог только представить, какой ужас сейчас охватил весь Центр управления миссией.

12

Глинн назначил совещание на час дня, едва дав Гидеону достаточно времени, чтобы прийти в себя, сменить потную одежду и принять душ. Когда он прибыл в Центр управления миссией, тот был уже забит под завязку. Казалось, что все, кто был на борту корабля, собрались там — каждый стул был занят, правда, у задней стены осталось еще несколько стоячих мест.

Гарза сидел за столом на возвышении рядом с Глинном. Как только Гидеон вошел, директор ЭИР поманил его, жестом давая понять, чтобы он к ним присоединился.

К его удивлению, разразившиеся аплодисменты, приветствовавшие его проход на сцену, исходили от всех и каждого присутствующего. Он быстро сел, смутившись сим выражением одобрения.

Не теряя времени, Глинн постучал по беспроводному микрофону, призывая к вниманию, и заговорил:

— Собрание объявляется открытым, — при звуке его спокойного, нейтрального голоса помещение окутала мгновенная тишина. — Большинство из вас уже слышало об утреннем разведывательном погружении доктора Кру. Я хочу — и я думаю, что могу говорить от лица всех — поздравить его с успешным завершением миссии.

Еще один всплеск аплодисментов. Гидеон заметил Лиспенард, сидевшую в первом ряду. Он ожидал прочесть гнев и осуждение на ее лице, вместо этого увидел выражение, которое так и не смог расшифровать.

— Цель этого совещания, — продолжал Глинн, — провести обзор кадров и данных, полученных во время этой разведки, а затем предлагаю поделиться соображениями, произвести анализ и подискутировать. В конце мы составим список дальнейших действий.

Он кивнул технику корабля, и на стене ожил главный экран. Собравшаяся компания молча смотрела, как проигрывается отредактированная версия видео разведки Гидеона, включая диалог с поверхностью. В конце ролика появилась серия увеличенных кадров исполина, которого он обнаружил, и щупальцев, исходивших от него.

— Теперь, — сказал Глинн, когда кадры закончились, — я поделюсь с вами еще несколькими дополнительными снимками. Первые — сонарное сканирование организма, проведенное во время погружения.

За этим последовала серия изображений, похожих на облако, наблюдаемое и раньше — постоянно колеблющиеся пиксели сонарного шума.

— А вот несколько сонарных данных полученных непосредственно от самого существа. Выяснилось, что этот организм сам работает как гидролокатор — другими словами, он генерирует низкий непрерывный шум в диапазоне двух герц, намного ниже диапазона человеческого слуха. Вот компьютерные изображения его сонарных полей.

На снимках появился жуткий светящийся размытый контур громадины с проволочными корнями, опоясывающими всю прилегающую область.

Глинн продемонстрировал еще несколько дополнительных изображений в различных режимах съемки, а затем сделал паузу, окинув взглядом комнату.

— Ну что ж. Я собираюсь дать слово каждому, у кого есть, что сказать, или у кого есть какие-либо вопросы, которые нужно задать. Это свободное обсуждение продолжится полчаса, так что будьте лаконичны.

Поднялся лес рук. Глинн указал на задний ряд.

— Протеро?

Почему, — подумал Гидеон, - он начал именно с него? Вероятно, он способен задать тон всему обсуждению.

Протеро поднялся.

— После всего увиденного, мне теперь понятно, как обстоят дела с гидролокатором, — он огляделся. — Между прочим, как вы можете убедиться, с оборудованием все в порядке. Так вот, у этого Баобаба есть покрытие, похожее на кору. Вы все его видели. Я увеличил и внимательно изучил его, сразу же установив, что оно обладает замечательным математическим свойством: оно почти полностью рассеивает сонар. Другими словами, у нас невидимый для сонара Баобаб. И я также могу объяснить вам почему.

Он прервался, снова оглядев присутствующих с неким вызовом, словно ожидая, что кто-то осмелится с ним не согласиться.

— Пожалуйста, расскажите поподробнее, — ободряюще подтолкнул его Глинн.

— Баобаб растет в глубокой соленой воде при полном отсутствии света. Это, очевидно, его естественная среда. Сонар — это единственный способ 'видеть' в такой среде, и поэтому, чтобы избегать хищников, он стал для них невидимым. Очевидно, что его родная планета была глубоководным миром, возможно, океаном, покрытым милями льда, как Европа или Каллисто. Это также объясняет звук в два герца, который он производит, — таким образом он как бы пингует свое окружение.

Оратор резко сел. Гидеон оказался поражен, действительно шокирован, его четко выверенной логикой анализа.

Наблюдения Протеро были встречены всплеском бормотания, заполонившим всю комнату.

— Спасибо, — сказал Глинн через мгновение. Когда комната снова затихла, Алекс Лиспенард подняла руку.

— Алекс?

— Меня поразило две вещи. Во-первых, полное отсутствие морской жизни. В бентической зоне вы и так обычно не увидите много представителей фауны, но эта область оказалась полностью мертва.

— Какую морскую жизнь обычно можно здесь найти? — спросил Глинн.

— Несколько ракообразных падальщиков, типа крабов и им подобных, которые питаются тушами, спускающимися с верхних слоев. Также можно увидеть детритофагов, которые питаются гниющими животными и растениями, а также пожирают фекалии, падающие сверху. На самом же морском дне будет непременно присутствовать эпифауна и инфауна. Но в той области я не заметила никаких признаков присутствия ни того, ни другого.

— Есть предположения, почему их там нет?

— На суше есть явление, называемое аллелопатией[15]. Некоторые деревья и растения уменьшают конкуренцию вокруг себя, выделяя в почву химические вещества, которые вредят другим растениям, а также останавливают прорастание их семян. Думаю, здесь мы наблюдаем нечто подобное.

— Что еще вас поразило?

— Человеческие трупы. Кроме повреждений, которые — как я предполагаю — были нанесены изначальным взрывом, у них почти нет признаков разложения, которые бы я заметила.

— Есть соображения, почему так получилось? — поинтересовался Глинн.

— На такой глубине и при таком давлении органические остатки начинают распадаться сами по себе, даже если на них не начинают пировать микроорганизмы и падальщики. Я понятия не имею, почему здесь они так хорошо сохранились.

Это породило длительную дискуссию с множеством версий. Глинн справился с ней, а затем сменил тему и предоставил каждому возможность высказаться и задать вопросы. Когда полчаса истекли, он аккуратно свернул обсуждение.

— Я хотел бы закончить, отметив кое-что, что, несомненно, приходило в голову многим из вас, — он встал и медленно зашагал из стороны в сторону. — Доктор Протеро, кажется, назвал этот организм 'Баобабом', и я одобряю это название. Баобаб в настоящее время находится в состоянии покоя. Он умолк, так сказать, после начального всплеска активности и гиперактивного роста после 'прорастания'. Честно признаться, я надеялся, что мы каким-то образом найдем его мертвым. Но эти изображения показывают, что он очень даже жив... и здоров. Создается впечатление, что в какой-то момент — рано или поздно — он даст 'плоды' и семена. Мы уже знаем, как выглядят эти семена, потому что так называемый метеорит был одним из них — и мы его посадили. Это семя весило двадцать пять тысяч тонн, было практически неуязвимым и состояло из вещества, во много раз плотнее любого известного элемента на Земле. Очевидно, оно приспособлено к суровым межзвездным путешествиям. Это семя, предназначено для панспермии, но не обычной панспермии спорами, которую обычно изучают экзобиологи, а спорами, дрейфующими в космосе или содержащимися в метеоритах. Это панспермия Судного дня. Не побоюсь этого слова, Терминатор среди панспермии.