Chrome Shelled Regios том 5

Но организм его ослаблен, тут ничего не поделаешь. Лейфон, конечно же, не в идеальной форме.

Неспешно проверяя своё физическое состояние, он шёл к ближайшей от больницы трамвайной остановке. Людей в округе было немного, в том числе и из-за сегодняшнего боя взводов. На остановке Лейфон посмотрел на часы, и сразу пришёл трамвай.

— А...

Трамвай плавно остановился. Передняя часть проплыла мимо Лейфона, и внутри, над ступеньками, стояла Мэйшэн с раскрытым от удивления ртом.

Отступать было поздно, и он вошёл в трамвай. Мэйшэн так и стояла у ступеней, сжимая в руках букет. Электроника пикнула, поторапливая с решением, и девушка растерянно отступила от входа. Двери закрылись, трамвай поехал.

— Мэй. Добрый день.

— Лейтон... как? — ошеломлённо спросила она у неловко улыбающегося Лейфона.

— Вот, разрешили сегодня выписаться.

— А? Но... ведь сегодня операция...

— Угу, провели.

— А? Но, операция же?

— Угу. Невероятно быстро. Сам удивлён.

В вагоне кроме них никого не было. Они сидели рядом. В окне напротив мелькал пейзаж. Они молча наблюдали.

Мэйшэн положила между ними цветы. Букет бледных оттенков. В больнице Лейфону приносили разные цветы. У Нины букет был тёмного цвета. У Фелли — мягкие оттенки, у Наруки и Мэйшэн — нежные. Лейфон подумал, что букет Мэйшэн похож на неё саму.

— Прости... за случившееся, — заговорила она, вздохнув, когда они оба смотрели на цветы.

— Не переживай. Это несчастный случай. И уж никак не твоя вина.

— Угу...

— Главное, что ты не пострадала.

— Не стоит... обо мне.

— Как не стоит...

— Ты же... меня защитил, — перебила она. Она вцепилась руками в юбку, собираясь с силами, чтобы что-то сказать. — И не только тогда... Ещё раньше, когда напали гряземонстры, ты же нас защитил.

— Что...

Речь, скорее всего, шла о нападении личинок.

— Накки рассказала про тот бой. Было что-то вроде секретного оружия, но подробностей президент не раскрывает, и она сказала, что тут что-то не так. А тебя нигде не было, и это странно.

— Угу...

— На самом деле... об этом тоже Накки сказала.

Мэйшэн, ссутулившись, напряжённо смотрела в пол.

— Не понимаю... Ты сказал, что был одним из этих невероятных Обладателей Небесного Клинка, но я не понимаю. Я знаю, что военные невероятны, но не понимаю, как можно быть ещё выше. Понимаю, что ты сделал нечто плохое, и тебя изгнали из Грендана... — она остановилась и замолчала.

Она из гражданских. Лейфон понимал, что звание "Обладатель" в ходу исключительно в Грендане, и объяснения тут не помогут. К тому же сам он во всех прошедших боях по полной не выкладывался. Старался вести бой на уровне, чуть превосходящем силу студента. Большую силу, если не считать десятого взвода, ему довелось применить разве что против Горнео. Но эту разницу вряд ли углядел хоть кто-то, не говоря уж о Мэйшэн. И вряд ли она понимает, каково военным сражаться не в боях взводов, а против гряземонстров. Вряд ли такое можно понять, когда сидишь в убежище, а не наблюдаешь за ходом боя на экране.

Да, вот оно что... Лейфон ещё глубже прочувствовал смысл слов королевы. Вот чего они не должны понять. Людям надо внушать, что против гряземонстров используется та же сила, что и в боях друг с другом. Истинная сила Обладателей слишком велика для понимания гражданских. Поэтому Мэйшэн не может поверить Наруки, сказавшей, что личинок, возможно, одолел Лейфон.

— Да, защитил, — кивнул он.

— Правда? — недоверчиво спросила Мэйшэн, по-прежнему глядя в пол.

— Трудно поверить?

— Да...

— Но это так. Впрочем, можешь не верить, ничего страшного.

— По...чему?

— Потому что я не могу предъявить доказательств.

Возможно, он однажды предъявит их Наруки. Она военный и признает возможности военного. Быть может, в один прекрасный день Целни снова столкнётся с гряземонстрами, и быть может, Лейфон будет сражаться неподалёку. Но он сомневался, что такой случай представится Мэйшэн. При нападении гряземонстров гражданские бегут в укрытие.

— А верить... нельзя?

— Что?

— Я хочу верить, — произнесла она, не поднимая взгляда, и на этот раз дара речи лишился Лейфон.

Он ожидал такого ответа, но не ожидал чувств, которые ответ всколыхнёт. Лейфон надеялся на доверие, но и боялся, что всё будет не так просто. Был бы человек посторонний, Лейфон бы так не волновался. Было бы без разницы — поверит, не поверит.

— С-спасибо.

— Я всё вспоминаю то, что ты рассказал. Ты ведь о многом думал, прежде чем решить, что по-другому нельзя, да?

— Угу...

— Меня там не было, и те, кто говорил о тебе плохо... Я хочу на них разозлиться, и мне жаль... но я не могу по-настоящему понять их, и если что-то сказала бы им, то, наверное, оказалась бы неправа...

Он заметил, что плечи Мэйшэн тряслись. На юбку, расплываясь тёмными пятнами, что-то капало. Плачет, понял Лейфон.

— Мэй...

— Ты же... старался, — прошептала она сквозь слёзы. — Так старался... а они не поняли... Это слишком.

Она говорила о детях из приюта. Лейфон тут же захотел сказать что-нибудь в их оправдание. Захотел, но прикусил язык. Не от обиды. Ему казалось, что он не имеет права даже оправдывать их. Лучше бы была обида.

Он сам не так давно сказал Горнео. Что заслужил ненависть. У Лейфона могли быть какие угодно обстоятельства, но Горнео они не касаются. Лейфон искалечил важного для Горнео человека, Гахарда, и тем самым заслужил ненависть. А права остановить Горнео — не заслужил. То же можно сказать и о детях из приюта. Поэтому...

— Спасибо, — искренне сказал Лейфон плачущей за него Мэйшэн.

* * *

Тудум, тудум — стучал пульс. Что это — льющийся по трубам сжиженный серний? Нет, не он, тихо поправил кто-то внутри Целни. Источник пульса не там.

Для начала... у электронного духа по имени Целни вообще нет человеческих органов чувств. Людская нервная система слишком чувствительна для управления огромным городом, который является её истинным телом. Человек не справился бы, ведь простой ремонт дороги отозвался бы в нём адской болью. Поэтому город таких ощущений не знал.

Но тогда что это? В вопросе уже содержался ответ. То, что можно назвать слухом, действует лишь в крайне ограниченном пространстве внутри комплекса управления. Где же ещё? Здесь. Здесь же, в ядре центрального механизма, оно само. Существо, необходимое для управления всей мощью города. Электронный дух в облике девочки — обладатель этих мыслей. Наблюдение за всем городом и управление тем, что считается её собственным телом. Обычно она чётко знала, где заканчивается одно и начинается другое, но сейчас незнакомое ощущение смутило Целни. Так что же она — слышит? Но чувство напоминало и осязание. Казалось, что-то пульсирует, покачивая её саму, и от этого становилось труднее сделать вывод.

Что за чувство? В поисках его источника она провела самодиагностику, но результаты лишь сообщили, что проблем не найдено. И всё же Целни казалось, что что-то не так.

Пытаясь понять, что же не так, она, сама того не замечая, смотрела в одну точку. Сквозь обшивку центрального механизма, за пределы внешних стенок города, далеко во внешний мир, на большую землю. Надо туда... Целни подстёгивало чувство, похожее на нетерпеливость.

* * *

— Твоё упрямство начинает надоедать, — холодно произнёс Кирик, и Лейфон виновато склонил голову.

Молодой человек в кресле-каталке хмуро фыркнул, что не очень сочеталось с его изящной внешностью.

— Я сделал его для тебя. Ты слишком глуп, раз отказываешься.

Они оба смотрели на лежащие на столе дайты. Необычайно большой дайт, а на особом кожаном ремне рядом — дайт-стики. Адамантовый дайт и его проводники. Соединение проводников в том или ином порядке давало определённые свойства и форму адамантовому дайту — плоду исследований Кирика на алхимическом факультете школы.

— Сейчас он может превращаться в меч, нити, копьё, нагинату [1], лук и шест. У меча несколько вариантов. Я исключил катану, как ты просил.

— Хорошо.

— Эх ты...

Лейфон, облачённый в снаряжение для боя вне города, молча слушал объяснения Кирика.

Перед этим Лейфон заскочил в общежитие — где переоделся и закончил приготовления — и теперь стоял у ворот Целни в нижней части города.

Он здесь уже третий раз. Первый раз был перед битвой со старой особью. Второй раз — в экспедиции к разрушенному городу. Первый раз в одиночку, второй — в совместной операции семнадцатого и пятого взводов. Третий раз...

— Оо, интересная у тебя штука, ага.

Наглец стоял прямо за спиной, и Лейфон нахмурился.

— Секретно. Отвали.

— Уу...

Хаиа — это он стоял сзади — отступил, не столько послушавшись Лейфона, сколько из-за взгляда сидевшего напротив Кирика.

Позади Хаиа стояли в ряд лэндроллеры, а неподалёку поджидало около десятка военных. Все они подчинялись Хаиа — военные из числа Салинванских Наёмников.

За день до операции палату Лейфона посетил Кариан.

— Тут такое дело, с городом что-то не так, — признался он после того, как отдал подарки, и они обменялись любезностями.

— Не так?

— Есть информация от Наёмников...

Его слова напомнили о Хаиа, и Лейфон насупился. После того боя Хаиа отправили в больницу, но сейчас он, скорее всего, уже полностью выздоровел. Однако новостей о том, что он покинул Целни, Лейфон так и не дождался.

— Ну, не надо на меня так смотреть. Они ещё могут пригодиться.

— Каким... образом?

— Их сила может понадобиться против гряземонстров. Да и от Свергнутого нас могут избавить только они. Но продемонстрированные ими ранее методы, конечно же, исключены.

Лейфон сомневался, что найдётся метод, который устроит всех, но с первой причиной готов был отчасти согласиться. Он видел бой с личинками и знал, что у местных студентов-военных почти нет опыта боя с гряземонстрами. В Грендане они могли бы наблюдать, но здесь даже такой возможности не было. Всё-таки любой город можно назвать мирным по сравнению с Гренданом.

— Так значит...

— Да. Они тут... Их психокинетик обнаружил гряземонстров. По курсу города.

— По курсу? — удивлённо переспросил Лейфон.

Если гряземонстры так близко, что их смог обнаружить психокинетик, город уже должен был начать манёвр уклонения.

— Это-то и странно. Я сперва усомнился. Конечно, усомнился и почувствовавший их психокинетик. Поэтому не сообщил Хаиа-куну сразу, а несколько дней наблюдал.

Кариан на секунду прервался. Глаза под очками сверкнули.

— Но город не изменил курса. Он по-прежнему движется в ту же сторону, и там по-прежнему сидят гряземонстры.

— Фелли... ваша сестра подтвердила?

— Там немалое расстояние. В такой ситуации быстрее отправить беспилотник, чем терминалы. Вчера получили результаты.

Он вытащил из портфеля конверт и передал Лейфону. Тот стал изучать содержимое. Ему было не впервой. Внутри, как и ожидалось, лежал снимок не особо высокого качества, на котором отображалась бескрайняя пустошь, раскинувшаяся за пределами города.

А посреди пустоши красовалось множество отлично знакомых Лейфону существ. Дремлющие гряземонстры.

— А, кстати, — заговорил Хаиа, когда Кирик закончил объяснения и Лейфон повесил на пояс адамантовый дайт с картриджами. — Надо вас познакомить, ага.

Хаиа пальцем поманил к себе одного из подчинённых, стоявших около лэндроллеров.

— Наша поддержка, психокинетик, ага.

За спиной Хаиа встал высокий мужчина странного вида. Он был с ног до головы закутан в плащ. Лицо под капюшоном скрывала жёсткая маска, на руках были кожаные перчатки. Часть шеи, не закрытая маской, была прикрыта тканью, словно чтобы не оставить открытым ни единого участка кожи.

Это он... Психокинетик, который почувствовал гряземонстров. Почувствовал раньше всех, на расстоянии, на котором обнаружить что-то мог только беспилотник... То есть он, возможно, обладает ещё более мощным психокинезом, чем Фелли.

— Фермаус. Его голосовые связки не работают, поэтому без канала связи он общаться не может, ага.

— Рад знакомству, — раздался над их головами бесполый механический голос.

Там висел психокинетический терминал.

— Он не только талантливый психокинетик, но и обладает уникальной способностью, ага. Этим и объясняется его наряд.

— Уникальной способностью?

Было странно видеть, как Хаиа готовится взять и раскрыть свои карты, но Лейфон решил выслушать.

— Он знает запах гряземонстров, ага, — с заговорщицким видом прошептал Хаиа.

— Запах?

Что он несёт, подумал Лейфон. Если выйти за пределы воздушного поля, запахов различить не успеешь. Всё, что почувствует твой организм — жжение загрязнителей. Обоняние будет парализовано в мгновение ока.

— Вы, наверное, не верите, но я различаю запахи, — произнёс механический голос Фермауса. — Вольфштайн... вы уничтожили множество гряземонстров. Я знаю, потому что на вас до сих пор их запах. Кто-нибудь другой вряд ли узнал бы, а я знаю. Вы уничтожили больше гряземонстров, чем любой здесь присутствующий. Для меня честь сопровождать вас на поле боя.

— Знаете... я этим титулом больше не...

— Понимаю. Простите, господин Лейфон, — вежливо кивнул он, и в его словах чувствовались не фальшь или сарказм, а искреннее почтение.

— Но-но. Незачем к нему подлизываться, он меня недавно в больницу отправил, ага.

— Ты сам виноват. У нас с первого поколения считается, что цель оправдывает средства, но в тот раз совершенно не было нужды провоцировать Вольфштайна... простите, господина Лейфона. Тебе следовало чётко разъяснить, чем опасен Свергнутый, и попытаться объединить усилия, а ты вместо этого сделал их врагами — будь Рюхо жив, он назвал бы тебя глупцом.

— Не упоминай отца, ага.

— Нет, вынужден упомянуть.

Хаиа разговор, видимо, надоел. Наёмники за его спиной весело рассмеялись. Лейфон смотрел на них со смешанными чувствами.

— Впрочем, не стоит больше о прошлом.

— Нет, прошу меня простить, ага.

Утомлённый лекцией, зачитанной ему протяжным механическим голосом, Хаиа опустился прямо на пол.

— Лучше я расскажу о себе, — сказал Фермаус и повернулся к Лейфону. — У меня действительно особое чутьё на гряземонстров. Запах доносят характерные потоки, образующиеся при втягивании загрязнителей. Вне городов почти всюду бушуют ветры, причиной чему является движение загрязнителей под влиянием гряземонстров.

— А, ээ... — только и смог произнести Лейфон, потрясённый мыслью о манипулирующих атмосферой гряземонстрах.

— Обоняние позволяет мне чуять распространяемые этими потоками полинявшие частицы гряземонстров.

— Но ведь...

Сказанное по-прежнему не могло его убедить. Разум не мог вместить идею того, что гряземонстры управляют атмосферой. Это невероятно, слишком масштабно для понимания. Беда в том, что звучит всё это недостоверно. А главный вопрос, сообразил вдруг Лейфон...