БАМ! Удар мяча выбил воздух у него из легких. Руки не смогли удержать скользкое полированное древко, мокрое от дождя. Кувыркаясь, Гарри полетел вниз.
Сильнейшая боль от удара неожиданно прошла. Сфокусировавшись на своем окружении, мальчик понял, что завис в паре метров над землей. 'Кто-то успел подхватить меня левитацией?' Переведя взгляд на землю, Гарри... Гарри впал в ступор. Прямо под ним, в неестественной позе, лежал... он сам?
Ошеломленного до полного непонимания Гарри куда-то потянуло. Сначала мягко, потом все сильнее и сильнее. Вот он уже стремительно несется в сторону приближающейся с трибун толпы. Прямо к плачущей девочке в гриффиндорской мантии, бегущей впереди всех.
'Что за...' — все, что смог подумать Гарри.
Гермиона споткнулась и упала на мокрую траву.
'Кто здесь?!'
Глава 5. Разбор полетов.
Гермиона металась между рвущими ее на части чувствами, не зная, что ей делать.
Самым простым вариантом было поддаться охватившим ее панике и отчаянию, когда Гарри был сбит с метлы и разбился о землю. Сесть прямо тут, на стадионе, в слякоть и грязь, и разрыдаться в голос. Мрачное серое небо, шум дождя, слезы над телом лучшего друга — было в этом что-то и от высокого искусства. Такая реакция была бы всем понятна и всеми одобрена.
С другой стороны, можно было ухватиться за тонкую соломинку надежды и верить, что все обойдется. Что Гарри сейчас очнется, встанет, и продолжит игру. Герой, от которого зависит победа всей команды, получивший серьезную травму, но с волевым лицом поднимающийся на ноги и с мрачной решимостью вновь вступающий в борьбу — в этом тоже было что-то поэтическое. Если бы она сейчас начала уверять всех окружающих, и, в первую очередь, саму себя, что все будет хорошо, то... ее бы тоже поняли, и, ласково утешая, аккуратно начали бы уводить подальше отсюда.
Был и третий вариант, к которому девочка постепенно склонялась все больше и больше. Разобраться, что же, черт возьми, произошло. Почему она слышит Гарри, который, по его же словам... мыслям... В общем, который находится прямо рядом с ней, причем она сама его не видит, но каким-то образом, знает о его присутствии. И знает все его мысли и чувства в данный момент. И знает то, что он знает, что она знает, что он знает. И что вот эту последнюю мысль он вообще не понял.
'Не 'вообще не понял', а 'понял не сразу'.
'Если все понял, то, может быть, ты мне объяснишь, какого... э-э-э... почему мы вот так вот спокойно стоим и смотрим на суету вокруг твоего бездыханного тела? Почему я, вместо того, чтобы честно биться в истерике, сравниваю твои ощущения вне тела со своим собственным опытом, если так можно выразиться?'
'Эй, а я знаю, как именно ты хотела сказать... то есть, подумать. Теперь, каждый раз, когда ты будешь говорить мне...'
'Не смей меня шантажировать, Гарри Джеймс Поттер! И я все равно буду заставлять тебя следить за своей речью!'
'И даже за мыслями?'
'И даже... не отклоняйся от темы! Почему, с учетом всей ситуации, ты так необоснованно весел, а я так неестественно спокойна?...Да, спокойна! ...Да, хоть и так громко на тебя... думаю. Прости. Да, мне страшно. Я тогда пришла в себя быстрее. Меня почти сразу потянуло назад, в свое тело. А вот ты почему-то оказался рядом со мной'.
Вместо оформленной в четкие слова мысли пришел образ черноволосого мальчишки, мягко обнимающего ее. Гермиона позволила успокаивающему потоку тепла и заботы окружить себя, закуталась в него, как в пушистый плед, отгородившись от окружающего мира.
А суета вокруг стояла изрядная. Студенты, которых учителя не подпускали близко к лежащему на траве телу, вовсю обсуждали увиденное и строили догадки.
Около половины выбежавших на поле прокручивали по кругу вопросы и ответы на тему виновника воздушного происшествия.
— Говорю вам, это змеи все подстроили!
— Какого Мордреда им это понадобилось? Они и так неслабо оторвались по очкам, благодаря своим метлам.
— Ну а кому еще было бы нужно вывести из игры ловца?...
Другим более интересно было, как именно это было осуществлено.
— Какая-то разновидность чар левитации, определенно.
— Да вряд ли, их же нужно постоянно поддерживать, а игроки все время летали туда-сюда, и никто из них не стоял на месте.
— А почему обязательно игроки? На трибунах было полно народа, тем более, за зрителями вообще никто не следит.
— А может бладжер заколдовали заранее, еще перед игрой?
— Вообще-то, по всем правилам, весь инвентарь проверяется перед началом матча, как раз для предотвращения подобных случаев...
Меж тем, над телом Гарри вовсю колдовала мадам Помфри, появившаяся прямо на стадионе в яркой вспышке пламени, сопровождаемая птицей ярко-огненного окраса.
Гермиона продолжала безучастно наблюдать за происходящим. Дамблдор периодически присоединялся к Помфри, совершая несколько пассов над неподвижным мальчиком. МакГонагалл отгоняла Локхарта, то активно предлагающего свою помощь, то делящегося со всеми окружающими своим богатым опытом в излечении различных травм. Иногда отважный преподаватель ЗОТИ менял тему и громко сокрушался, что не вызвался судить этот матч, ведь он в два счета мог бы разобраться со взбесившимся мячом!
Остальные преподаватели держали оцепление, не подпуская слишком близко любопытствующих учеников со всех четырех факультетов.
Гермионе все это было безразлично. Не нужно никуда бежать, кого-то там звать и пытаться что-то сделать. Зачем они кричат и размахивают руками? Зачем пытаются что-то выяснить? Зачем вообще собрались здесь? Ничего особенного ведь не произошло. Все идет, как должно, все идет... правильно. Гарри вот он, рядом с ней, с ним все хорошо. С ними все хорошо...
Гермиона не знала, сколько она так простояла, ощущая целостность и завершенность. Может минуту, а может и две... а может, и час... или сутки...
Но вот, мадам Помфри, после очередной серии сложных жестов, облегченно вздохнула, и вытерла выступивший пот.
'Похоже, мне пора'.
Девочка словно пробудилась ото сна под теплым летним солнцем. Окутавшие Гермиону ощущения спокойствия и безмятежности пропали, сменившись действительностью дождливого осеннего дня.
Со стороны левитируемых колдомедиком носилок донесся судорожный вздох.
* * *
Больничное крыло ничуть не изменилось за лето. Да и за прошедшие осенние месяцы тоже. Даже ощущения при первом пробуждении были теми же, что и в прошлый раз, после запретного коридора. Гарри точно также не мог пошевелить и пальцем.
'Мистер Поттер, а чего вы хотели, после таких-то травм? Да и загоняли вы себя с уроками совершенно зря! Я же предупреждала вас летом, чем это чревато!'
Сразу после того, как Гарри разрешили принимать посетителей, первым проведавшим его была Гермиона, которую тут же взяла в оборот мадам Помфри, обратившая внимание на ее бледный и уставший вид. Заверения, что это все из-за переживаний за лучшего друга, вполне достаточные для преподавателей, на квалифицированного колдомедика не подействовали. Диагностика показала, что девочка на грани истощения.
— Как можно быть такой безответственной! Одного раза было мало? Как вообще вы умудрились настолько себя исчерпать?
— Мы с Гарри дополнительно занимались по вечерам.
— Вы что, анимагию тайком пытаетесь практиковать? Не верю, что вам так много задают, что вы потратили столько сил на уроки.
— Мы отрабатывали изученные в школе заклинания. Но очень... усердно, — чуть смущенно ответила девочка.
'Я бы, пожалуй, не смог так вывернуться', — подумалось прекрасно все слышавшему мальчику.
— О Мерлин, а я-то думала, что хуже Рейвенкло и быть уже не может!
В результате мадам Помфри сообщила девочке о двухдневном освобождении от занятий и заставила ее остаться в больничном крыле до вечера. Неизвестно, что расстроило Гермиону сильнее: невозможность посещения уроков или же своеобразный вкус залитых в нее зелий.
Впрочем, особенно огорченной девочка не выглядела. Убедившись, что мадам Помфри вышла, Гермиона начала полушепотом делиться новостями о событиях последних суток.
— После того, как тебя унесли, у всей команды Слизерина забрали палочки и начали их проверять. Представляешь, оказывается, есть заклинание, показывающее, какое колдовство было сотворено! Гарри, они же могут узнать о ...
— Предпринятых нами мерах по борьбе с мелкими грызунами?
— Именно! Думаю, нам стоит пока прекратить 'расширенный курс', и использовать мышей только для трансфигурации. Ну, или для тренировки 'обычных' заклинаний.
— А еще нужно не давать повода проверять наши палочки.
— Это само собой. Никакого участия в травле Слизерина!
— Какой еще травле?
— Ах да, о чем я говорила?... Так вот, проверка палочек их команды ничего подозрительного не обнаружила. И Флинт заявил, что если они не виноваты в поведении бладжера, то никакого нарушения правил с их стороны не было, и нет повода прекращать матч. И судья с ними согласилась!
— Что?! Игру продолжили? Но ведь я...
— Гарри, я специально потом посмотрела правила квиддича. И травма игрока действительно не является поводом досрочного завершения матча! Формально, игра не останавливается, даже если ОБЕ команды в полном составе не способны подняться в воздух. Единственное четко оговоренное событие, означающее конец игры — это поимка снитча. Эти идиотские правила не менялись уже несколько веков! Потеря ловца одной из команд там просто не предусмотрена!
Результат игры для сборной Гриффиндора был закономерным и неожиданным ни для кого не оказался. Однако, всех присутствовавших ошеломил итоговый счет.
Игра, по сути дела, и так велась в одни ворота. Деморализованные потерей ловца, гриффиндорцы не смогли оказать хоть какого-то сопротивления летавшим на новейших метлах противникам. Но вдобавок к этому, Слизерин решил выжать из сложившегося положения все возможное. Пользуясь тем, что у команды Вуда не было возможности прервать избиение, Флинт приказал Малфою полностью игнорировать снитч, и до самого вечера слизеринцы безнаказанно накручивали счет, завершив в итоге игру с отрывом более чем в тысячу очков.
Три четверти школы покидали матч в крайне подавленном настроении. Его результат, фактически, полностью лишил их шансов на победу в кубке. Радости не прибавлял и откровенно довольный вид представителей змеиного факультета, глумливо предлагающих ничью своим будущим соперникам. Лишь самые прозорливые напряженно молчали, догадываясь, что именно вскоре начнется.
Вообще, по сравнению с маггловским спортом, в квиддиче, понятие 'запрещенный прием' было очень и очень расплывчатым. Даже в Хогвартсе, обычно судящая матчи мадам Хуч закрывала глаза на многое, обращая внимание лишь на самые грубые нарушения правил. А уж в профессиональной лиге порой творилось такое... В футболе за подобные 'трюки' игроки красными карточками не отделались бы. Получили сразу бы лет пять, не меньше.
Но даже в квиддиче не одобрялось настолько неспортивное поведение. И постепенно, грусть и печаль сменялись недовольством и злостью. Причины, имевшиеся для этого у Гриффиндора, были очевидны. Рейвенкло и Хафлпафф, лишившиеся всяких шансов на победу, от него не отставали. И три факультета были едины в своей ненависти к четвертому, как никогда ранее.
Обстановка накалялась. Деканы факультетов, предчувствуя неладное, быстро разогнали своих подопечных по общежитиям и, для надежности, заблокировали выходы.
В гостиной Гриффиндора было очень шумно. Громко звучали призывы мести подлым змеям и высказывались способы ее осуществления. Варианты эти, при всем своем многообразии, постепенно упрощались, вырождаясь в простое 'соберемся все вместе и каааак врежем им!' Логично было предположить, что похожие дебаты велись и в двух других гостиных.
Наутро, деканы сделали своим подчиненным внушение на тему, как можно и как нельзя выражать свое недовольство поведением товарищей по школе. Но, не смотря на всю строгость данных речей, было видно, что сами учителя, в целом, солидарны с учениками.
Завтрак в Большом зале проходил в очень напряженной обстановке. Слизеринцы пришли на него одной плотной группой, делая вид, будто ничего особенного не происходит. Получалось у них не очень хорошо. Не смотря на репутацию 'хитрых и изворотливых', детям все же было трудно сохранять невозмутимый вид под тяжелыми взглядами всего зала. Особенно бледными и напряженными выглядели идущие несколько обособленной кучкой игроки квиддичной команды, которые успели уже осознать, возможно, не без посторонней 'помощи', последствия своей 'блестящей' победы.
Даже уроки зельеварения проходили непривычно тихо. Снейп, видимо, тоже понимал, что для взрыва этого котла достаточно малейшей искры, и воздерживался от особенно оскорбительных комментариев.
Единственным, кто совершенно не обращал внимания на напряженную обстановку в школе, был преподаватель ЗОТИ. Он наоборот, был доволен жизнью больше, чем когда-либо ранее. Ведь в этот день, ученики на его уроках очень охотно участвовали в разыгрываемых сценках из книг, и даже предлагали 'кандидатов' для определенных ролей, с чем писатель с удовольствием соглашался. Локхарта немного огорчало лишь то, что порой актеры начинали отклоняться от сценария, и 'напуганные крестьяне' сами спешили разобраться с 'грозным оборотнем', не дожидаясь помощи от штатного спасателя. Впрочем, ученики легко соглашались повторить сцену снова. Снова и снова.
В попытке предотвратить неизбежное, был введен режим, как выразилась Гермиона, 'неофициального чрезвычайного положения'. То есть, вроде как ничего особенного не происходило, но всем было категорически запрещено 'впустую слоняться по школе'. Ученикам разрешили покидать гостиные только для посещения уроков и приема пищи в Большом зале. Были даже обозначены 'одобренные маршруты', отклоняться от которых, опять-таки, категорически запрещалось. Гермионе с трудом удалось уговорить МакГонагалл позволить ей проведать своего друга.
— Гарри, я вот только одного не понимаю. Как они могли так быстро забыть о тебе? О том, что ты едва не умер. Все, что их волнует — это результат этой дурацкой игры. Они возмущены именно тем, что Слизерин обеспечил себе победу. Тот факт, что кто-то хотел тебя убить, не поднимался ни разу.
— Почему-то, я не удивлен.
Гермиона ответила непонимающим взглядом.
— Вспомни прошлый Хелоуин. Во сколько там баллов оценили твое спасение? Как парочку хороших ответов на уроке. А еще, когда в том году, Квиррелл, как мы теперь знаем, заколдовал мою метлу, никто из учителей даже не попытался узнать, что произошло. Вот и теперь, проверили палочки у нескольких человек, и успокоились.
* * *
— Гарри Поттер в страшной опасности, Гарри Поттер должен покинуть Хогвартс!
Ночную беседу с разбудившим его существом, представившимся домовым эльфом Добби, нельзя было назвать конструктивной. Добби, похоже, был одержим идеей выяснить, какой из окружающих предметов будет звучать громче при столкновении с его головой, и пытался приступить к практическим опытам после каждого неудачного слова Гарри.
