Полуночные тени (общий файл)

— Сьюз, да ты не бойся! Звездной девой клянусь, ничего в этом страшного нет. Разве что браги глотнуть придется.

Голос Энниса долетал словно из далекого далека, с трудом пробиваясь сквозь девчоночий плач, злое сопение Ронни, шелест ночного леса и дыхание нелюди. Не страшно, хотела спросить я, ты уверен? Ты — там — был?! Но сквозь пережавшую горло судорогу протиснулся лишь тонкий, какой-то мышиный писк.

— Сьюз, — укоризненно протянул его милость Анегард, — я не думал, что ты такая трусиха. Это же только сон. Не страшней всех тех, что ты видела в эти ночи. Зато он поможет справиться...

Я мотнула головой; как видно, от обиды на "трусиху" голос вернулся, и я выдала наконец то, о чем сама должны была бы вспомнить, едва проснувшись.

— Да видела я уже этот ваш сон, чтоб его! И дорогу, и логово, и еще кучу всего! Чароплеты недоделанные!

Анегард осекся. Эннис выдавил ошарашенно:

— Т-то есть?

— Видела, — уже тише повторила я. — Только забыла. Постаралась забыть, как все эти кошмары. А могла бы догадаться, что не простой это кошмар, говорила ведь тетушка Лизетт, что у вас тут тоже дитё пропало...

— Девочка, — прошептал молодой барон.

— Опиши, — потребовал Эннис. — Подробно.

Я прикрыла глаза.

— Поменьше Ронни. Худенькая, белобрысая... рубашка некрашеная, знаки Жницы вышиты...

Голос барона дрогнул:

— Она.

— Такое описание к каждой второй подойдет, — возразил Эннис. — Худенькая, белобрысая...

— Нет, точно она, — уверенно сказала я. — Там наш Ронни с ней был. Их в клетку посадили. Такую... вроде как в городе на площади стоит, только не железная, а из жердей сколочена.

Увиденное ночью вставало перед глазами во всех подробностях. Теперь, когда я знала, что это — не просто сон, не кошмар, который лучше всего попросту забыть, я не стала гнать его прочь. Я рассказывала, стараясь не упустить ни крупинки — мало ли что покажется важным Эннису! Говорила, и чудилось — снова прелый опад под ногами, и вкус крови во рту, и боль — не моя, чужая, за тех, кто еще человек, и тех, кто уже зверь, и перепуганных селянских детишек, которых на всех не хватит... и тоска, тоска, тоска...

— Не плачь, Сьюз, — тихо сказал Анегард.

Я и не плачу, хотела ответить я, и тут только поняла — плачу, правда. Вытерла лицо рукавом рубашки, Анегард (его милость Анегард, Сьюз, запомни уже наконец!) торопливо протянул платок.

— Сьюз, ты... — Эннис глядел на меня, как ребенок на захожего сказителя, с восторгом и ужасом. — Ты просто чудо!

— Дорогу сможешь объяснить? — спросил его милость. Он подошел к окну и глядел на далекий лес, и в голосе его мне почудилась смерть.

— От моста через Ореховый свернуть с тропы и по ручью вверх, — ответила я. — Там, где болотце начинается, они и засели.

— Понял, — кивнул молодой барон. — Найдем.

— Не так все просто. — Эннис задумчиво потер подбородок. — Судя по рассказу Сьюз, там чары вокруг стоят. То, что ей показалось "как сквозь огненную стену пролетела"...

— И что? — обернулся к магу Анегард.

— Да то, — Эннис опустил глаза. — Ничего хорошего, вот что. Сьюз, похоже, только потому барьер прошла, что у кого-то из этих тварей на хвосте висела. Теперь, если я верно понимаю, ее их чары пропустят, за свою примут. А вот других...

— Ты что предлагаешь, — Анегард сгреб Энниса за ворот, рывком поднял на ноги, — предлагаешь туда девчонку сунуть?!

Молодой маг не попытался высвободиться, только голос его стал сухим и крайне вежливым.

— Я ничего не предлагаю, ваша милость. Я только докладываю о положении дел тому, кто собирается, как я понял, вести людей в бой. Считайте это сведениями об укреплениях противника, это сравнение лучше прочих соответствует...

— Прости... — Анегард медленно выдохнул, отпустил мага и повернулся ко мне. — Прости, Эннис. Продолжай, пожалуйста. Сьюз прошла "на хвосте" твари, и ее теперь пропустит. А других — что?

— Других проведет она, — выдавил маг. — Поверьте, господин барон, если бы я мог что-то изменить, я бы это сделал.

Мы вышли часа, наверное, через два. За это время я успела еще два раза пересказать свой сон — старому барону и Гарнику, позавтракать и отбрехаться от предложенной капитаном мужской одежды и доспеха-стеганки. Нет, то есть сначала я честно все примерила! Как они в этом ходят, ума не приложу! Да не просто ходят, а еще и дерутся! Даже в самом маленьком, что Гарник для меня нашел, я просто утонула, и уже через десяток шагов упыхалась и взопрела так, что скинула с себя всю эту воинскую сбрую и заявила:

— Пусть меня лучше съедят!

— А ну как правда? — спросил капитан.

— По крайней мере, это быстро!

— Дура девка, — вздохнул Гарник, но спорить не стал. Может, потому, что во двор замка вышли оба барона, маг и... и вчерашний бродяга.

Пока его милость Анегард медленно шел вдоль неровного строя стражников, бродяга описал замысловатую кривую за спинами Энниса и его милости Эстегарда и остановился рядом со мной.

Рэнси заворчал.

— Что он у тебя, на людей натаскан? — недовольно спросил бродяга.

Выглядел он точно таким же оборванцем, как и вчера, но чувствовал себя не в пример уверенней. Видать, наплел что-то... ну да не мое это дело.

— Он спокойный, добрый и ласковый пес, — ответила я. — Просто не любит тех, кто его бьет. Ну а ты будто любишь?

— Верно, — кивнул бродяга. — И я не люблю. Тебя, я слышал, Сьюз зовут?

И что ему до моего имени?

Я положила ладонь Рэнси на голову. Сказала:

— Пес нервничает. Отойди лучше.

— Послушай, — заторопился бродяга, — у меня дело к тебе.

— Какое?

— Чем вы меня вчера, а? Первый раз я так лопухнулся, чтобы рук освободить не суметь!

Я поддела пальцами поясок.

— Это?! — Он пощупал цветную тесьму, поднял на меня ошарашенный взгляд. — Чары, да? Продай, а! Хорошо заплачу, не сомневайся.

— Нет, — рассмеялась я, — не продам. И не потому, что жаль, а просто без толку будет!

Бродяга помрачнел:

— Только тебя слушает, да? Ну да, то-то ты вчера сама развязывала.

— Ты разве про такие чары не слышал?

— Нет, — мотнул он лохматой головой, — не слыхал. Я из других мест.

К нам подошел его милость Анегард. Сказал хмуро:

— Сьюз, Рэнси лучше здесь оставить. Помочь он нам там не поможет, а...

Обожгло стыдом: могла бы и сама подумать!

— Я его уведу на псарню. А ты, — молодой барон окинул меня выразительным взглядом, — ты бы все-таки оделась. Не на гулянья идем.

— Нет уж! — Гарнику сказала, и ему повторю! — Я в этой вашей справе через сотню шагов сдохну. Обойдусь. Звериная матерь защитит.

— А если нет?

Вот ведь, совсем как Гарник!

— А нет, значит, судьба такая.

Кажется, Анегард тоже с удовольствием объяснил бы, что я за дура. Но счел, как видно, неподобающим. Отошел молча; бродяга же вытянул вдруг из-за ворота странного вида цацку, вроде неровной каменной бусины на шнурке.

— Чары на чары, Сьюз. Возьми, дарю.

— Что это?

— Да пустячок. Так, на удачу.

Я огляделась. Анегарду втолковывал что-то старый барон, Эннис мялся рядом. Мага таки обрядили в стеганку, и непохоже было, чтобы ему это нравилось.

— Эннис!

Подошел, неуклюже переваливаясь:

— Звала?

— Глянь-ка. Можно в подарок принять?

Ладонь мага зависла над ладонью бродяги, и на лице явственно проступило изумление. Вскинул голову — не на меня, на бродягу. Хотел, кажется, сказать что-то резкое, но осекся. Как будто, встретившись с бродягой взглядами, прочел в его глазах приказ молчать.

Мне вдруг стало неуютно рядом с ними — так бывает, когда окажешься слишком близко от готовых как следует подраться парней. Я попятилась, но тут наваждение ушло.

— Бери, Сьюз, не сомневайся, — голос Энниса звучал уверенно, если он и учуял что в нежданном подарке, то вряд ли подвох.

Бусина упала мне в ладонь. Она была теплой, почти горячей, будто хранила жар прежнего хозяина. Мне стало вдруг неловко даже в мыслях звать его бродягой.

— Хоть имя свое скажи, а то даришь...

Он криво улыбнулся:

— Неважно. Да и какая разница?

Прекрасно! Спросит бабушка, чей подарок, а я что отвечу?

Хотя как раз бабушке в любом случае одного имени мало будет. Я представила, какой допрос ждет меня дома — если доживу, конечно, — и едва не отдала подарок обратно. Отдала бы, да не успела. Наш вчерашний пленник умел, видно, читать по лицам куда лучше, чем я — прятать мысли.

— Бери, — торопливо сказал он, — не сомневайся. Я от души дарю. А нужно тебе имя... ну зови хоть Марти, что ли. Какая разница.

И добавил, повернувшись к Эннису:

— Сними ты эту душегубку, все равно двигаться в ней не умеешь. Без привычки только хуже. Упаришься без толку, а до дела дойдет, никакой будешь.

Подошел его милость Анегард, бросил:

— Выходим. Эннис, готов?

Маг вздохнул, помялся. Буркнул:

— Прав ты, наверное.

Скинул стеганку, расправил плечи, размял руки. Странно, без доспеха он выглядел... опаснее? Сила мага — не в оружии.

— Удачи, — негромко сказал Марти. Вроде бы всем сразу, но мне показалось — для меня одной.

Ноги по щиколотку вязли в илистом дне, ветви орешника цеплялись за одежду, били по лицу и рукам. Хоть я и подоткнула повыше юбку, подол все равно намок, отяжелел. Представляю, какова б я сейчас была в стеганке! И так еле плетусь...

А еще здесь стоял густой сумрак, будто и не ясный день сейчас, а... в общем, что-то в этом мире явно давало нам понять: зря мы суемся куда не просят и лучше повернуть обратно. Что-то — или кто-то. Я оглянулась. Интересно, Анегард, Рольф, Гарник и остальные тоже чувствуют неладное?

— Устала? — посочувствовал Анегард.

Я мотнула головой. Спрашивать расхотелось, а так — не понять. Мужчины. Воины. Мало ли что им там кажется! Для мужчины отступить позор, а смерть в бою — честь. Они пойдут вперед, даже если точно будут знать, что не вернутся. Даже Эннис, хотя он маг, а не воин.

Скорей бы уж, подумала я. Ночью все казалось другим, да и — летела я, а не брела вот так по колено в воде, воюя с орешником. Никогда не думала, что с высоты, пусть и небольшой, лес видится настолько иначе!

Ручей обмелел, разлился затянутой бурой пленкой лужей. Я остановилась. Странно... такого я здесь не помнила. Ни по сну, ни по-настоящему, а казалось, весь этот лес насквозь знаю.

— Здесь, — свистящим шепотом выдохнул сзади Эннис. — Чувствую чары. Сьюз, дай руку и иди вперед. Медленно.

Не глядя, я протянула руку назад. Кто-то — Эннис? — взял мои пальцы в свои, сжал легонько, будто желая ободрить. Шепнул:

— Иди.

Я и пошла. Даже не думая, что там впереди может быть, чего ждать, к чему готовиться...

Шаг, другой, третий... Всякого я ждала. Что выпрыгнут из-за кустов, метясь в горло, виденные ночью зверолюди. Что провалится дно под ногой, расступится, затянет гостей незваных болотнице на обед. Что еще шаг — и перенесемся из пускай сумрачного, но все же дня, в родную нелюди ночь. Но — не того, что так и будем брести, хлюпая, в полном безмолвии (и когда успели птицы затихнуть?), в невесть откуда взявшемся тумане — брести незнамо куда, готовые к драке, но не умеющие найти врага. Видно, нелюдские чары оказались сильней полученного мною во сне пропуска...

Туман давил, с каждым шагом из-под ног поднималась волна тяжелого, странно затхлого запаха. Давно уж мне не бывало так страшно — не чужим, извне наведенным страхом, а самым обычным, своим. Хотелось вырвать руку из чужой ладони и бежать, бежать без оглядки, все равно куда, лишь бы отсюда подальше. Я обернулась к Эннису:

— Может, мы неправильно что-то сделали? Или не туда пришли?

— Туда, — качнул головой маг. Он тоже казался встревоженным, и мне стало совсем жутко. — Туда, Сьюз... ты правильно нас привела, я чую чары, сильные. А вот что пускать тебя эти чары не хотят — это да. Понять бы еще, почему.

— Думай, — из тумана показался Анегард. — Ты маг или сопля-недоучка?

Эннис вспыхнул.

Выпустил мои пальцы.

Туман разошелся клочьями, словно под порывом ветра. Я успела заметить, как грязные, вымокшие стражники мнутся, потеряв строй, с ноги на ногу; как изумленно оглядывается Гарник; как Рольф стирает с лица пот — за его ладонью остался грязный след. Мир вокруг истончался, расползался вместе с туманом, оборачивался другим — не то с лица на изнанку, не то с изнанки на лицо. Вместо орешника — старые кривые ели, вместо затянутой бурой пленкой стоялой воды — прелый хвойный опад. Взвизгнув, я схватилась за Энниса; почувствовала на своем локте чью-то железную хватку — Рольф? А в следующий миг...

Не знаю, что это было. Не так, как ночью — словно в огненную стену врезалась. Но похоже. Опалило душу тягучей болью, перехватило дыхание — и отпустило. Мельничным жерновом навалился на плечи побелевший Рольф. Эннис с коротким придушенным стоном упал на колени. Выхватив клинок, встал в боевую стойку молодой барон.

Из-под еловых лап, из сумрака нездешнего леса выныривали навстречу... они. Нелюдь, взвыл во мне страх. Свои, ответила ночная память — с печалью, жалостью и любовью. При свете дня они уже не казались тенями. Женщина, похожая на Гвенду, такая же красивая, с длинной косой — вот только в косе седины не по возрасту. Худой мальчишка лет десяти — двенадцати, с рыжими лохмами, со злым лицом. Мужичок — вылитый Броке, взгляд сам метнулся к его ногам в поисках вредной пегой сучонки... метнулся и вернулся к лицу, зацепившись за что-то неправильное. Я охнула: у этого Броке звериная желтизна затопила глаза, и острые лохматые уши шевелились, как у настороженного пса. А за ним шел парень с лицом вовсе нечеловеческим — вот только не могла я назвать его звериной мордой, не могла никак! Будто наяву виделись сквозь шерсть и клыки прежняя задорная улыбка, молодой румянец и глаза не волчьи, а обычные карие, теплые и ласковые.

Да что ж это со мной?!

Эти... свои... эта нелюдь поганая наших детей ворует, а я их жалеть буду?!

Подбитой птицей, сложив нетопыриные крылья, упал с неба еще один. Грянулся оземь меж нами и нелюдью, взвихрив еловый опад, шагнул к нам. Сощурил желтые рысьи глаза. От пристального взгляда словно пригоршня льда просыпалась за ворот.

Похожие на людей отступили назад, оставив перед нами совсем или почти совсем утративших человечий облик. Клыкастых, когтистых, мохнатых... много их было, десятка два, не меньше. И все равно, все равно — в каждом чудилось мне прежнее! Тенью, чужим воспоминанием... да что ж это за наваждение такое?!

Всхлип Рольфа привел меня в чувство. Засмотрелась! Наши-то как?

Да так же. Прошло, наверное, всего-то несколько мгновений...

Анегард оглянулся, крутнулся на месте, неловко, прочертив сапогами мокрый след. Обернулась и я. Баронской стражи не было. Ни Гарника, ни ребят. Там, за нашими спинами, стягивали круг эти, недозвери-нелюди, и в их глазах мне чудились вина, тоска и жажда.

— Эннис, — взвизгнула я, — сделай что-нибудь!

Маг только застонал. Зато Рольф, охнув, выпрямился. Вытер ладони — эй, об меня-то зачем?! — и перехватил поудобней выданный в замке боевой топор.