Ваше Величество?! 3. Анремар

— Неплохо. Но я от вас хочу услышать, какое блюдо вы будете готовить на ужин.

Я ещё раз посмотрела на бледный кусок на столе.

— Простите, я не знаю, что сказать.

— Такие познания в мясе, и ни одного блюда из него?

— Блюд много, но... — я вспомнила, что надо быть скромной и чуток подзабитой, поэтому срочно потупилась, хорошо, что вопрос задан с подходящей чуть презрительной интонацией. — Надо знать, кто будет на ужине, сколько человек, что ещё есть из продуктов.

По мере ответа старалась говорить всё тише, словно испугавшись своей изначальной дерзости. Уловка, кажется, сработало, и напряжение ушло из взгляда воспитательницы.

— Вы слышали? — она оглядела строй замерших девушек. Дождавшись от них подтверждения, она продолжила. — Именно этому я вас столько лет учу и буду учить дальше. Сначала определитесь, для чего что-либо делать. А теперь запоминайте, мы будем его тушить с овощами.

Надо ли говорить, что готовое блюдо на ужин мы не увидели и даже во время готовки не дали попробовать, что получается?

День, наконец, закончился. Расстилая перед сном кровать, я тихо хихикнула, как по завершении шпионской деятельности, снова буду ходить по замку в тяжёлой кольчуге. Но, если раньше носила её для безопасности от покушений, то после — чтобы ветром не снесло. Точно ведь опять потеряю с таким трудом набранный вес.

— Что смеёшься? — соседка по койке заметила мой тихий смех.

— Да так, я здесь всего второй день. А уже чувствую, что стремительно худею. Представила, как приедут меня домой забирать, а их встретит скелетик на тоненьких ножках.

И без того негромкие разговоры в спальне разом прекратились.

— Я что-то не то сказала? — спросила в никуда.

— Отсюда домой не возвращаются, — в тишине слова самой старшей воспитанницы прозвучали пугающе.

— Как так? — удивление не пришлось разыгрывать. Ведь, если из пансионата никто на выпускался, им бы заинтересовались намного раньше. — Мне сказали, что отучат, как быть настоящей леди, и тогда заберут обратно, чтобы не стыдно было перед людьми.

— И на леди здесь не учат, — также угрюмо ответила Дилара. — Из нас делают во всём послушных овец, чтобы продать за границу или замуж какому-нибудь извращенцу.

— Не слушай ты её! — это вмешалась Клара. — Уезжают отсюда домой. Чаще, конечно, сразу замуж выходят, и уже с мужем...

— Ну да, из десяти одна! — к разговору подключились остальные. — Других мужья забирают. Выбирают, как на базаре и всё. Вчера была дева, завтра стала замужняя леди.

— А как же... За первого встречного что ли? — не то, чтобы не поверила, но звучит в самом деле странно. Без согласия, пусть и формального, обеих сторон, брак не заключался. Что-то связанное с магической клятвой. Хотя, сейчас всё чаще свадьбы играют без этой клятвы, не хотят обязательств.

— Именно! Но тут за несколько лет "обучения" сама вперёд тени побежишь, лишь бы убраться отсюда.

— А кто всё же упрямится, для тех есть чёрная комната!

В спальне снова будто выключили звук. Но теперь тишина не казалась неловкой из-за больной темы, а наоборот, преисполненной таинственностью.

— Что за комната? — поинтересовалась шёпотом, чтобы не спугнуть момент.

Дилара вместо ответа потушила свет. Девушки сразу собрались в тесный кружок посреди спальни. Казалось, они боятся, что слова разлетятся по пансионату.

— У старшей воспитательницы в кабинете есть потайная дверь, — громким шёпотом начала рассказ Дилара. Девушки, хоть и слышали эту историю не в первый раз, тоже внимательно слушали. — Ключ от неё леди де Фархан всегда носит с собой. Когда кому-нибудь из воспитанниц подходит срок, а она до сих пор недостаточно послушна, то её уводят за эту дверь. За дверью вырыт глубокий подвал, лестница крутая, а на ней три сотни ступенек. А в подвале — чёрная комната. Солнечный свет никогда не касался её стен, и зажги в ней хоть тысячу свечей, всё равно в ней будет темно, как непроглядной безлунной ночью. Девушку оставляют там на ночь. Чёрная комната за это время поглотит всё светлое, что ещё осталось, оставляя лишь послушную оболочку!

Слушательницы громко ахнули от восторженного испуга. Да уж, у нас в школе тоже ходили байки про чулан, в нём директриса запирает двоечников и тех, кто курит на перемене за школой. Жил там злобный монстр, который питался исключительно школьниками, а всем говорили, что они перевелись в другую школу. Класса до пятого этим байкам верили, а потом сами рассказывали первоклашкам с таинственным видом.

Разговор плавно перешёл на другие страшилки, но у девушек не хватало ни фантазии, ни мастерства рассказчика, чтобы стало по-настоящему страшно. Я присмотрелась к бледным лицам, внимательно, с расширившимися глазами слушающими очередную историю. Нет, им действительно хватает и такого примитива чтобы пощекотать нервы. Это я уже старый циник, многое повидавший.

— Как-то раз девочка шла мимо заброшенного поля, — кто-то начал новый рассказ. — Вдруг она увидела большое безголовое чучело, которое шевелилось, но ветра не было. Девочка испугалась и побежала. Чучело сорвалось с места, догнало и ударило косой, отрубив голову. На следующий день на поле стояло уже два безголовых чучела!

Несмотря на то, что девушки слышат эту страшилку не в первые, раздались испуганные ахи и нервные выдохи.

* * *

В это же время в малой гостиной на первом этаже собрался почти весь воспитательский состав. Откусив кусочек от воздушного пирожного, горкой лежащего в корзине на столе, старшая воспитательница, она же директриса пансионата, положила остаток на блюдце.

— Кто что думает о новенькой?

— Тяжёлый случай, — учитель этикета поддела пирожное маленькой вилочкой. — Её тётка вовремя отдала нам, — второй кусочек пирожного аккуратно отделился вилкой и отправился в рот. — У Влады проявляются задатки неявного лидера, сама бы она не справилась.

— Девушка достаточно образована, — леди де Мара подлила себе чаю. — Её явно готовили к чему-то большему, чем обычный договорной брак.

— Полностью с вами согласна, — закивала леди Сесилия. — Она сама призналась, что иногда помогала управляющему.

Остальные дамы тоже согласились, что с новенькой придётся много возиться, прежде, чем она станет соответствовать стандартам пансионата.

— Дамы! — леди де Фархан привлекла к себе внимание слегка постучав ложечкой о чашку. — Не забывайте, что через месяц может явиться хозяин.

— И что? Будто в первый раз. Запрём в карцере.

— Мы в прошлый раз доложили, что у нас полтора десятка готовых девочек на выбор. А сейчас троих не хватает. Одну-две ещё простит, но три! Надо постараться.

— За месяц? Это нереально, не тот материал, — леди де Мара высказала общее мнение. — Или вы предлагаете... — она покосилась куда-то вниз.

— Это на крайний случай. Пока просто всем поднять к ней требования. Чтобы даже времени на посторонние мысли не оставалось.

— Можно попробовать, — чуть задумчиво произнесла учитель этикета. — Интенсивный курс воспитания. Должно быть интересно.

— Раз с этим вопросом закончили, перейдём к следующим.

Неожиданно в открытое окно донёсся дружный девичий визг. Недолгий, но достаточный для того, чтобы старшая воспитатель недовольно поморщилась.

— Леди де Мара, кажется, вы сегодня дежурите? Сходите, разберитесь и накажите, кого следует, вы понимаете, что я имею в виду.

Женщина вернулась минут через двадцать чрезвычайно довольная.

— Девочки рассказывали страшилки. Даже придумывать ничего не понадобились, Влада сама призналась, что это её история вызвала такую реакцию. Я отвела её в карцер, чтобы не мешала остальным отдыхать.

* * *

Все карцеры, которые я когда-либо видела, созданы по одному образцу. Этот тоже не был исключением. Тесное полуподвальное помещение с узкой лавкой. В маленькое окошко под потолком свет почти не проникал, зато воздух свободно гулял сквозняком между ним и большой щелью под дверью. Сквозняки вовсю посвистывали и в спальне, и температура что там, что здесь, мало отличалась. Но в спальне можно хотя бы укрыться одеялом, и тощий матрас немного, но защищал снизу.

Кажется, я поставила новый личный рекорд, отхватив серьёзное наказание в первые же дни. А на следующий день учителя словно получили команду "фас" и сорвались с цепи.

Леди де Мара потребовала не просто читать очередной нравоучительный опус, но читать с выражением, а потом ещё и пересказать прочитанное.

Леди Сесилия захотела узнать не менее двадцати рецептов с каким-то экзотическим овощем. Овощ этот ели только для демонстрации статуса, как дорогой деликатес, и количество рецептов с ним можно пересчитать на пальцах одной руки. Но нет, вынь да положь. И неважно, что я, теоретически, даже могла не знать про этот овощ. В другой раз она придралась не к идеально почищенным фруктам. Потом к тому, что картошку порезала кубиками, а не соломкой, при том, что её всё равно варили для пюре.

Особо отличились учителя этикета и правописания. Первая придралась к тому, что за обедом я не использую столовые приборы как положено — вилка в левой, а нож в правой. "Это крайне невоспитанно держать вилку правой рукой и постоянно менять приборы". Придирка была столь наглой и неприкрытой, что даже уже ко всему привычные девушки возмутились несправедливостью.

Но в пансионате всем заправляют воспитательницы, и чаще кнутом, чем пряником. Робкий бунт подавили в самом начале, отправив наиболее громких кого в карцер, кого на внеочередное дежурство. А к вечеру и я сама присоединилась к наказанным.

— За что они на тебя так взъелись? — спросила Клара, оттирая пол вокруг унитаза. Служанки работали исключительно в воспитательском крыле, чистоту и порядок в остальных местах поддерживали либо назначенные дежурные, либо наказанные.

— Понятия не имею, какая муха их укусила! — я возилась в соседней кабинке. — Может, они поначалу со всеми так?

— Нет, — Клара провела здесь уже несколько лет, и имела возможность сравнивать. — Раньше даже послабление давали, чтобы привыкли. Хотя...

Она замолчала, обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Примерно раз в год-полтора, приезжает сюда... они его хозяином называют. Тогда также всё здание требуют драить, и за учёбой пристальней следят. А потом кто-нибудь из девушек замуж выходит.

— Думаешь, выбирает себе кого-нибудь? — я скептически хмыкнула, но в голове отметила возможную зацепку к расследованию.

— Я не думаю. Я просто не знаю, что думать, — Клара вздохнула и перешла отмывать другой участок. Я тоже быстро закончила свою часть.

— Куда ты так торопишься? — девушка с любопытством смотрела, как я работаю.

— Мне ещё диктант три раза переписать до завтра, — ответила возмущённо и пояснила. — Не понравился почерк. Видите ли, слишком чёткий и ровный, благовоспитанной и приличной леди он не к лицу. Завитушки с нечитаемой вязью ей подавай!

— Ого, серьёзно за тебя взялись.

— Это точно. Как будто я им в суп дохлую крысу подложила!

— А ты подложила? — глаза Клары загорелись от восторга.

— Нет, конечно! — я постучала по голове, показывая глупость предположения. — Где я, по-твоему, крысу могу взять?

Так, перешучиваясь, мы всё же закончили уборку немного пораньше. Клара ушла отдыхать, а я взялась за перо. Пусть придираются, но лишнего повода не хочу давать. Надо же ещё и делом, ради которого сюда приехала, заниматься. На бумагу ложились ровные строчки воздушных летящих букв. Почерк второго князя тоже представлял из себя образец каллиграфии, но если у де Графа это были строгие солдаты на параде, то у де Вена — танцовщицы в лёгких платьях. Сейчас я пыталась переодеть своих солдат в платья. Получалось не очень хорошо, завитушки цеплялись друг за друга, теряя лёгкость и роняя весь ряд.

Когда я закончила писанину, все девушки уже крепко спали. Шёл второй час ночи, глаза слипались, рука побаливала от долгой однообразной работы, но я всё же вышла в уборную, привести себя в порядок перед сном. Вернее, напиться воды, чтобы желудок, успевший переварить ужин, не возмущался.

Окно выходило на внутренний дворик, в ночную пору освещаемый лишь бледным серпом луны. И в этом слабом свете какие-то подозрительные личности сновали от здания к небольшой повозке. Старшая воспитательница, леди де Фархан, стояла у открытой двери и следила за разгрузкой. Обычная мирная картина, что повторяется каждые три дня — крестьяне привезли продукты. Но почему ночью? И повозка крытая, а не простая телега.

Я прислонилась к косяку окна, сливаясь со стеной, и превратилась в одно внимание. В ночной тишине звуки, казалось, усилились, и можно было различить стук сапог по мощёному двору.

— Всё, это последний, — произнёс мужской голос с сильным акцентом уроженца степи.

— Как и договаривались, забирайте свою оплату, — леди де Фархана махнула внутрь здания.

Двое из трёх мужчин скрылись в нём и вскоре вышли каждый со свёртком. В отличие от тех мешков, что заносили внутрь, эти свёртки выглядели намного тяжелее. Старший отвернул ткань на одном из них и, удовлетворённый увиденным, разрешил сложить в повозку.

— С вами приятно иметь дело, леди де Фархан.

Женщина в ответ слегка фыркнула.

— Когда ждать следующую поставку?

— Второй сбор уже в пути. Пять-семь дней, и вы сможете насладиться чудесными ароматами, — мужчина чуть издевательски поклонился, но директриса это проигнорировала.

— Хорошо. Потом сделаем паузу. Мне надо ещё увезти товар. Хранить его весь здесь... опрометчиво.

Ворота за повозкой закрылись, двор опустел, я тоже поспешила в спальню. Старая добрая контрабанда! Как ни боремся с этой заразой, всё равно появляются лазейки для провоза наркотических трав в обмен на оружие. Одно радует — синяя пыль в степи не растёт, а зависимость от всего остального анремарские целители более-менее лечат. Надо сообщить Крису об увиденном.

К сожалению, связной ещё не объявился, либо не получил возможности привлечь внимание. На прогулку выводили ежедневно, если не было дождя. При этом гуляли строем и под конвоем строго по дорожкам. Чинно и благопристойно. Но погода последнее время не баловала, и прогулки уже несколько дней заменяли на занятия рукоделием. Шить я худо-бедно умела, что-то могла и нарисовать вполне узнаваемо, но от будущих леди требовали непременно вышивку. Гладью. Да ещё чтобы с обратной стороны тоже выходило красиво. Оценки по этому предмету по высоте ниже плинтуса опережали даже музыку. Наверно, только учительнице по рукоделию не было нужды искать придирки.

— Значит, так тебе спать холодно? — я переоделась в ночное и с раздражением смотрела на соседку по кровати. Для экономии места, кровати стояли парами, без промежутков, и Алина почти каждую ночь умудрялась ко мне прижиматься. На просьбы этого не делать, девушка строила невинные глазки, мол, это она неосознанно, во сне к теплу стремится. Но сейчас ночь даже чуть холоднее предыдущих, а она спокойно спит, раскинув конечности и с наполовину сползшим одеялом. В позе нет и намёка на то, что ей холодно спать одной.

Утром проснулась незадолго до подъёма. Чужая рука обнимала за талию, а в шею сопел нос. По опыту зная, что разговаривать бесполезно, я вывернулась из объятий и ушла в умывальню. Пока остальные проснутся, соберутся, успею помыться. Душ и умывальники были общими, даже без перегородок в отличие от уборной, а я всё же стеснялась своего тела. Многочисленные шрамы и браслет-татуировка обязательно привлекут ненужное внимание. Хорошо, что даже спальное платье в пансионате представляло гипертрофированный эталон скромности и обладало длинными рукавами. "Тело приличной леди дозволено видеть только мужу!" и никто не видел противоречий с обстановкой в душевой. Как они ещё до паранджи не додумались, не представляю.