— Хорошо Магда поживает, — вслух ответила Врени. — Колдует потихоньку.
— А Виль?
— И Виль хорошо.
— Где ты его видела?
— Пока этому, — кивнула она на монаха, — помогала.
Липп принюхался, но тут же сморщил нос.
— Святостью смердит, — прошипел он сквозь зубы. — Врёшь ты всё, Большеногая. Не может Виль хорошо поживать. Ему старшие братья не верят. Стареет наш Виль. Хватку теряет. Ходят слухи, ему, что не поручи, всё провалит.
— А кто говорит-то? — лениво поинтересовалась Врени. — Может, врут всё?
— Ржаной Пень говорит, — язвительно ухмыльнулся вампир.
— Это не посвящённый, это шлюха, — отмахнулась Врени. — Шкура продажная. Врёт он всё.
— Ну, а что ты скажешь о Глиняном Лбе? — загорячился вампир.
— Одно слово — Глиняный Лоб, — засмеялась цирюльница. — Дурак редкостный. Если и знает что, то всё перепутал.
— Ну, а Кривой Пёс?
— Собака лает, ветер носит.
— А Земляная Тыква?
— А что она говорит?
— А то она говорит, что дружок твой никуда не годится и доверия больше не достоин.
— А ты, небось, сам слышал, — подначила Врени.
Посвящённые обычно не выносили вампиров, хоть по обычаям прозревших и те, и те считались равно приближенными к Освободителю.
— Я умею слушать, — парировал Липп.
— Да уж не сомневаюсь.
Липп покосился на монаха.
— Ты что-то украл, — жёстко проговорил вампир. — И хочешь продать. Не разыгрывай передо мной святошу.
— Я взял то, что принадлежит лишь мне — и Заступнику, — ответил брат Полди. — Это не грех.
— Отстань от него, — посоветовала Врени. — На кой тебе священная книга? Ты её даже коснуться не сможешь.
— А тебе зачем? — хмыкнул вампир.
— А мне и незачем. Меня больше интересует, кто хотел ограбить бедного монаха.
— Кто-то, кому понадобилась священная книга, — расхохотался вампир.
Он хлопнул своих собеседников по плечам и исчез.
Брат Полди оглянулся по сторонам.
— Где он? — тихо спросил монах.
— Не знаю. Наверное, отправился охотиться. А, может, отвёл глаза и подслушивает.
Брат Полди осенил себя священным знаком и забормотал слова молитвы. Врени задумчиво смотрела на юношу.
— Ты это всё серьёзно нёс? — недоверчиво осведомилась она.
— Не совсем, — признался брат Полди. — Но мы все действительно дети Создателя.
— Вера помогает против вампиров, — проговорила Вренни.
Брат Полди поднялся на ноги.
— Мне пора идти, добрая женщина, — заявил он. — Да пребудет над тобой милость Заступника за твою заботу.
— Как?! — поразилась цирюльница. — Ты бросишь меня одну в этом кишащем вампирами городе?!
Теперь пришла очередь Полди удивлённо моргать.
— Ты же с ними одной веры.
— Это значит только то, что у меня нет никакой от них защиты, — раздражённо призналась цирюльница. — А Липп теперь зол на меня.
Брат Полди вздохнул.
— Хорошо, идём со мной. Но Заступником тебя прошу...
— Врени, — подсказала цирюльница. — Друзья и враги называют меня Большеногая.
— Врени. Пожалуйста, не надо никого убивать, пока ты ходишь со мной.
— А крыс?! — возмутилась Врени. — Клопов, тараканов, мышей? Их тоже прикажешь помиловать?
Вместо ответа брат Полди осенил её священным знаком.
В ночлежке для самых пропащих нищих их пустили в дальний угол. Там не смотрели ни на лица, ни на сословие. Было там тесно, душно и полно клопов. Врени брезгливо прислонилась к стене и закрыла глаза. В полумраке брат Полди не видел её лица. Когда открыла глаза, опустилась на грязную солому.
— Гадость, — тихонько признала она. — Но вампиры сюда не сунутся. Слишком противно. И клопы нам сегодня не страшны.
Брат Полди опустился на колени в ту же солому и принялся читать молитву. Врени отвернулась.
— Кто эти люди? — еле слышно спросил монах, окончив молиться и подсев поближе к цирюльнице. — О которых вы говорили с тем добрым юношей?
— Убийцы, — пожала плечами Врени. — Забудь о них.
— А... тот человек? С которым ты спорила в доме у ведьмы?
— Тоже убийца. О нём тоже забудь. Ты узнал слишком много.
— А... ты?
— Не такая удачливая, — зло засмеялась Врени.
— Как они убивают? — не отставал монах.
— Быстро. Незаметно. Надёжно. Ты что же это, святоша, нанять их решил? А как же вера в Заступника?
— Нет, не нанять, — покачал головой монах.
Врени сердито отвернулась и, не стесняясь мужчины, вытянулась на соломе. Прикрыла глаза и впала в чуткое забытье.
Рядом в соломе возился монашек.
— Врени... — тихо позвал он.
— А? — недовольно открыла один глаз цирюльница.
— А если бы я хотел их нанять, что мне делать?
— Шепнуть кому надо, — проворчала Врени. — Что это ты задумал, а?
— А если я никого не знаю? — настаивал Полди.
Врени рывком села и ухватила монаха за руку.
— Тогда всё. Если ты никого не знаешь, значит, тебе никто не нужен.
— Но как к вам приходят новые люди?
— Нам не нужны новые люди, — отрезала цирюльница. — Ты за кого нас принимаешь?! Думаешь, мы наёмники?!
— А как вы выбираете... — монах замялся, — с кем иметь дело?
— Тебя не касается, — жёстко ответила Врени.
Монах немного помолчал и снова заговорил:
— А почему ты решила мне помогать?
— За что мне это?! — простонала Врени. — Монах, ты собираешься спать?!
— Врени, пожалуйста, ответь мне.
— Ад и преисподняя! — еле слышно выругалась цирюльница. — Хорошо, слушай. Я не знаю. Мы не спрашиваем. Мне передали. У нас есть способы. Тебе лучше не знать.
Она помедлила.
— Те люди к этому отношения не имеют. Это другие... способы. Я шла и мне сказали, где тебя искать. Доволен?
— А... как меня описали? — спросил брат Полди.
Врени закатила глаза, но в полумраке этот жест остался без внимания.
— Тощий. Мелкий. Избитый. В рясе. О том, что ты такая заноза, мне не рассказывали.
— Вас таких много?
— Каких? — прорычала цирюльница.
— Таких, как ты. Которых могли нанять такими способами.
— Много, — сквозь зубы прошипела Врени. — Монах, ты дашь мне поспать?!
— А кому бы ты продала мою Книгу?
— Завтра, — отрезала Врени, вытянулась на соломе и демонстративно завернулась в плащ с головой.
Брат Полди страдал и духовно, и телесно. У себя в монастыре он привык к простой жизни, но там всегда было тихо и у него была отдельная келья. Здесь же... грязь, вонь, храп... он запоздало испугался насекомых, но пока никаких укусов не чувствовал. Он покосился в темноту, где мерно дышала Врени. Как у неё получалось так спокойно спать, он не понимал. Полди прислонился спиной к стене и принялся молиться, надеясь, что Заступник просветит его разум... или хотя бы поможет скоротать эту страшную ночь. Так он и задремал.
Он проспал утро, когда в узкие щели под потолком ночлежку неохотно залил утренний свет. Проспал пробуждение бродяг и нищих, не слышал, как они зевали, плевались, ссорились и расходились. Врени всё так же спокойно лежала рядом и спала. Проснулась она от того, что к ней шагнула хозяйка ночлежки. Цирюльница сбросила плащ и села. Толкнула в бок монаха.
— Чего тебе, Имма? — неприветливо спросила она.
— Давай, поднимайся, — потребовала хозяйка, жуткая бабища, которая показалась брату Полди чуть ли не родной сестрой цирюльницы. — Мне ещё убираться надо.
— Вот я и гляжу, ты спину наломала, чистоту тут наводя, — пнула грязную солому Врени.
— Много вас таких ходит, — неприязненно ответила Имма. — Хахаля ко мне ещё привела. Где ты его только нашла? Что, справный мужик на тебя не клюнул? Много ли проку от монаха?
Брат Полди удивлённо поднял глаза на женщину.
— Да благословит тебя Заступник, добрая женщина, — произнёс он и осенил её священным знаком. Та даже попятилась.
— Блаженный, что ли?
— Вроде того, — подтвердила Врени. — Святой человек. Так что придержи язык.
— А ты в монашки подалась, а, Большеногая?
— Душу не мешает от грехов отчистить, — усмехнулась цирюльница.
— Ты что — серьёзно?
— Серьёзней некуда. Ты дашь нам поговорить?
— Шашни свои будешь в другом месте крутить, — непреклонно скрестила руки Имма.
— И тебя туда же, — ухмыльнулась Врени.
— В чулан идите, — махнула рукой Имма. — Там намилуетесь.
Врени легко поднялась на ноги и протянула руку брату Полди. Он с трудом встал и только присутствие женщин помещало ему ухватиться за затёкшую поясницу.
— Пошли, — толкнула его в плечо Врени.
— Жратвы не дам, — прокричала им вслед Имма.
— Она назвала тебя Большеногой, она одна из твоих врагов? — уточнил брат Полди, когда Врени впихнула его в чулан. — Почему она нас пустила ночью?
— Кто, Имма? — удивилась цирюльница. — Нет, Имма как раз из друзей.
— А почему вы?..
— А, не бери в голову. Мало ли. Не с той ноги встала. Пустила бы она нас, если бы мы не дружили.
— О чём ты хотела поговорить?
Врени хмыкнула.
— Ты мне скажи, святой человек, зачем ты вчера искал человека "богатого, благочестивого и уважаемого"? Хотел ему свою книжку загнать?
— Я надеялся найти ценителя... — начал было монах, но Врени ответ не требовался.
— Если человек родился дураком, то умного из него не состряпаешь, — заявила она. — Растяпа! Что же, ты думал разжиревшие горожане будут с такой опасной вещью связываться?
Брат Полди нахмурился.
— Говори, что думаешь, — попросил он.
— Ты же в Раноге, городе знаний, дурья твоя башка! Вот и иди в университет! Там люди знают толк в разных хороших книжках, а уж от твоей раздуются как жабы по весне. Потом, заметь — братьям-заступникам университет неподсуден. Приятно, а? Кстати, не думал сюда переписчиком пристроиться?
Полди покачал головой.
— Нет... пока нет.
— Ну, что же.
Врени критически оглядела монаха.
— Вот что, — ткнула она его пальцем, — твой священный знак нужно продать.
— Я лучше умру, — немедленно ответил монах.
— А взамен купи в церкви попроще, — закончила свою мысль цирюльница.
— Мне дали этот знак, принимая в орден! — возмутился брат Полди.
— Вот-вот. Какой же из тебя нищий монах с такой дорогой цацкой?
Врени шевельнулась, размяла затёкшие плечи и Полди вжался в стену чулана, чтобы его не коснулась женская грудь.
— Спрячь хоть, дурья башка, — уже мягче предложила Врени. — И носи попроще.
— Я... ты права.
— Уж конечно. Так ты приди в университет и скажи, мол, у тебя на руках умер твой брат в Заступнике, тоже монах, и в бреду поведал тебе, где хранится реликвия, которую он... ну, скажем, спрятал от нечистых рук. Ты, мол, подумал и пришёл сюда. Чтобы почтить известные по всей стране учёность и благочестие университета. Понял?
— Но это же ложь!
— Ты же не хочешь прийти и сознаться в краже, а, монах?
— Н-нет.
— Тогда считай, что это... иносказание, так это называется?
Брат Полди кивнул.
— Брат Камня умер, родился нищенствующий брат. Так что — умер. И поведал.
Монах нахмурился.
— Зачем тебе это?
— Ах, да, — ухмыльнулась Врени. — И вот когда ты всё это скажешь и заверишь, что сможешь найти реликвию по приметам, ты сострой жалобную рожицу и добавь, мол, в миру у тебя осталась сестра. Вдова. С пятью детьми. И дом сгорел. И вот не можешь ты теперь спокойно жить, потому что всем им спать — ну, совсем негде! И потом на все вопросы отвечай только одно. Как ты за сестрицу тревожишься. А вот домик бы ей справить новый, да коровку прикупить... и тогда тебе больше ничего не надо.
— Но у меня нет никакой сестры!
— Да? Какая незадача? Тогда она на нас не обидится, если мы коровку ей не купим, а?
Брат Полди покачал головой.
— Ты погрязла в грехах и суетности.
— А ты погряз в глупости, — парировала Врени. — Это куда хуже. Сам же хотел спокойной жизни. На что ты её покупать собрался, такой честный?
— Я... Всё должно быть не так!
— Тогда валяй! — сделала широкий жест Врени. — Давай, иди, сделай как должно! Когда ты книжку свою крал, ты думал, дальше всё будет по-честному?
Брат Полди вздохнул.
— Почему ты мне помогаешь?
— Я уже говорила, — огрызнулась Врени. — Решай! Делаем по-моему или ты так и будешь топтаться?
Монах вздохнул ещё горше.
— Пусть будет по-твоему, — обречённо ответил он.
Врени хлопнула его по плечу и вытолкала из чулана. Когда они выходили из ночлежки, вслед им неслись такие откровенные предположения Иммы о том, чем они вдвоём занимались, что брат Полди предпочитал смотреть в землю и мечтал сквозь неё провалиться.
— Глава шестая. Средство против вампиров
Они разделились у церкви. Врени осталась снаружи, а брат Полди зашёл внутрь — помолиться и выпросить, а если не выйдет, то купить (на деньги Врени) новый священный знак. Прислонившись плечом к стене, цирюльница лениво разглядывала улицу. Ей надо было подумать.
— Какой у тебя забавный монашек, — промурлыкал над её ухом Липп. — Что тебе от него надо?
— Денег хочу, как всегда, — лениво отозвалась Врени. Проклятый вампир не успокоился.
— Деньги всем нравятся, — подхватил Липп. — Поделишься со мной, а?
— Липп, отстань, — стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила цирюльница. — Иначе тебе или придётся убить меня или я на следующей встрече расскажу кому надо о твоих домогательствах.
— А мне эта мысль нравится, — отозвался вампир и ледяные пальцы сомкнулись у женщины на горле. Шею обожгло ледяное дыхание. Мимо всё так же шли люди. Шумела улица. Светило солнце. Никто ничего не замечал, только облезлый подзаборный кот сердито шипел на пустое место.
Врени спас Полди. Выйдя из церкви, он увидел происходящее и, не раздумывая, издалека осенил цирюльницу священным знаком. За спиной Врени раздалось раздражённое шипение, а после женщина поняла, что снова может дышать. Колени подгибались, но Врени заставила себя идти ровно.
— Что ему было надо? — спросил монах, когда цирюльница подбежала к нему и крепко взяла за руку.
— Поразвлечься решил, — передёрнула плечами Врени. Голос противно дрожал. — Надо же, не думала, что на меня на старости лет хоть кто-то польстится.
— Ты не выглядишь старой, — удивился брат Полди. — Сколько тебе лет?
— Сколько есть, все мои, — грубо ответила Врени. Она просто не знала, как не знала она и дня, в который родилась. Одно только было ясно: это было зимой. В её деревне летние дети не выживали: у родителей не оставалось времени присматривать за младенцами. — Пойдём отсюда.
— Иди! — втолкнула Врени монаха в ворота университета. — И помни: когда реликвию свою распишешь, тверди о сестрице. Они про место спросят, а ты — о том, что о сестре жалеешь. Только на прямой вопрос отвечай, мол, знаешь, помнишь. А подробностей не говори. Про сестру говори. Всё понял?
— Я понял, — отозвался монах.
Он как-то подобрался, стал увереннее и твёрже.
— Именем Заступника, брат мой, — сказал он привратнику, — позволь мне войти.
— Нищим не подаём, — неприязненно отозвался привратник.
— Я пришёл не просить милостыню, а вершить дело, порученное мне моим Создателем, — с достоинством ответил монах.
