Недостройка

У неё ко мне было всё, поэтому мы на этом и разошлись. В обед я решил побазарить с замполитом, а до этого вспомнить, всё, что он нём слышал и что знаю — надо ж подготовиться к теме, верно? Итак, замполит Петюнин Илья Варламыч, капитан третьего ранга, тридцать лет примерно, работает в Ореховой бухте второй год, неженатый, точнее не совсем, был женат, разведён, детей нет. Ещё что... высокий, рыжий, бородатый, с лишним весом, но тем не менее нравится женщинам (те две сорокалетние подруги, прибывшие с ленинградцами, обе явно к нему неравнодушны). Не алкаш, но выпить любит... на этом что ли сыграть? Частенько играет в преферанс, в шахматишки тоже перебрасывается — и это можно использовать. Ладно, ввяжемся в бой, как Наполеон завещал, а там уж как фишка ляжет.

Нас уже тем временем перевели таки из офицерской части столовки в общую, оно и понятно, офицерский зал маленький, самое большее на десять рыл рассчитан, а нас тут понаехало больше двадцати. Кормили как обычно — щи с тушёнкой и пшённая каша с компотом, однако было и нововведение, салатик из чего-то зелёного. Спросил у повара, что это.

— Так черемша и папоротник, — ответил тот, наливая очередную порцию щей. — Вон за оградой сразу и растут.

И он ткнул пальцем в окно.

— Папоротник я знаю, — поддержал я разговор, — а черемша это что ещё за зверь такой?

— Ну это травка такая, по-другому называется "медвежий лук" или "дикий чеснок", куча витаминов, — быстро объяснил повар.

С удовольствием съел всю порцию этой черемши — действительно необычно, раньше с таким не сталкивался. А тут и обед к концу подошёл, я подождал замполита на лавочке возле выхода из столовки.

— Илья, — сказал я ему, когда он появился на улице, потом подумал и добавил, — Варламыч...

— Можно без отчества, — ответил замполит.

— Хорошо, без отчества, — согласился я, — Илья, поговорить бы надо.

— О чём?

— Сам наверно догадываешься.

— Вообще-то не очень.

— Об Оксане, — вздохнул я.

— Так-так-так, — затактакал он, как пулемётчик, — пойдём поговорим, конечно.

И мы отошли в дальний конец плаца перед казармой, туда, где начинались спортивные снаряды для упражнений личного состава. Замполит достал пачку Беломора, предложил мне, я отказался, тогда он закурил и продолжил, выпустив длинную струйку дыма:

— Ну давай, говори.

— Понимаешь, какое дело, Илья... — начал я, глядя в сторону моря, — Оксане ты не нравишься. Совсем. Поэтому она просила передать, чтобы ты отстал от неё, всё равно ничего не обломится.

— Это мы ещё посмотрим, кому чего обломится. А чего она сама это не сказала, чего тебя посылает?

— Она мне сказала, что всё уже тебе объяснила, но ты не понял.

— Ничего она мне не объясняла... (вот так так, подумал я, кто-то из них двоих сейчас врёт)... когда скажет, тогда и буду думать, а через третьих лиц по таким вопросам я не привык разбираться. И вообще иди ты, Антоша, знаешь куда...

— Стоп-стоп, — остановил его я, — давай ругаться пока не будем, а лучше послушай моё предложение, от которого тебе трудно будет отказаться.

— Интересно, — забычковал свою папиросину он, — что за предложение?

— Я передаю тебе из рук в руки литр прекрасного медицинского спирта, а ты перестаёшь донимать Оксану. Ну ты сам же посуди — эти две ленинградские бабы с тебя голодных глаз не сводят, нахрена тебе ещё третья?

— Два литра, — сразу взял деловой тон Илья.

— Полтора, больше я не сумею достать, — поправил его я.

— Лады, договорились, — твёрдо заключил замполит, протянув мне руку для пожатия. — Только поясни, чего это ты за неё вписываешься?

— У меня есть некоторые обязательства, — туманно ответил я, — больше не могу сказать.

— Ну не хочешь, не говори. Спирт чтоб не позднее завтрашнего дня отдал... или давай так сделаем, — как-то неуверенно предложил он, — сыграем в преф на Оксаночку, а?

— Это как? — спросил я.

— Просто — сочи, пуля 20, распасы арифметические, шесть пик обязаловка, десятерная проверяется, вист джентльменский. Кто выигрывает, получает Оксану, кто проигрывает — спирт.

— В преф же втроём играют, кого третьим брать, это первый вопрос, и если этот третий победит, что тогда, это второй... может в шахматы, там хотя бы один на один...

— В шахматы ты сильнее меня играешь, — угрюмо отвечал замполит.

— Фору могу дать, — твёрдо стал настаивать я, — без правой ладейной пешки буду играть... или так — играем десять партий, если счет 6:4 и меньше, это твоя победа, если 7:3 и больше, значит моя.

— Не пойдёт, — твёрдо ответил замполит, — слишком долго играть эти 10 партий будем.

— Твои предложения?

— Три партии, если я беру хотя бы пол-очка, значит выиграл.

— Не пол-очка, а одно, — поправил я, а то это уж совсем кабальные условия выходят, при одной ничьей это мой выигрыш, а уж дальше всё твоё.

Замполит подумал и согласился, а я продолжил.

— И ещё такое уточнение... получается, что ты в любом случае ничего не теряешь, ведь и Оксана, и спирт тебе не принадлежат, а надо бы, чтоб терял, если проиграешь...

— Твои предложения? — повторил он мои слова.

— Если я выигрываю, то ты получаешь свой спирт, а взамен отдаёшь литр икры.

— Не годится.

— Почему?

— Горбыль ещё не попёр, где я тебе сейчас икру возьму?

— Хорошо, икру будешь должен, в августе где-нибудь отдашь, а вот прямо сейчас две большие рыбины или четыре поменьше — ты же ловишь их, я видел.

— По рукам, — немного поколебавшись, отвечал Илья, — когда начинаем?

— Да вот прямо сегодня вечером... после ужина, у нас в общаге. Можешь секунданта взять, я тоже кого-нибудь из наших привлеку. Играем с часами?

— Да, по пять минут каждому.

И мы разошлись по своим рабочим местам — я в научный корпус паять цифровой вывод на телевизор, а он не знаю зачем, но в казарму отправился. Во время одного из перекуров меня нашла Оксана и спросила, что и как с её проблемой, я отвечал довольно туманно, что процессы разворачиваются, а результат скоро будет на выходе. Вечером мы встретились возле входа в общагу, замполит был бодр, весел и только что не подпрыгивал. В секунданты он взял того самого мичмана Семёна, который заведовал местным натуральным хозяйством, а я взял геноссе Мыльникова, как самого спокойного и нелюбопытного из нашей команды. Часы нашлись в Ленинской комнате (да, была здесь и такая, как же без неё-то).

И началась битва... мои коллеги по комнате спросили конечно, что это за турнир и можно ли им тоже поучаствовать. Отговорился тем, что у нас принципиальный спор с товарищем замполитом по поводу перестройки и гласности и третьи лица тут только мешать будут.

— Про ускорение ещё забыл, — заметил мне старшОй Петрович. — Как же перестройка и без ускорения?

— И точно забыл, — оправдался я, — у нас спор по поводу ускоренной перестройки гласности. В нашем отдельно взятом коллективе бухты Ольховой.

Слава богу, Оксаны тут не возникло, она сразу после ужина в свой офицерский корпус удалилась, а то пришлось бы объясняться. И да, тут же возник вопрос, кому первыми белыми играть? Если б чётное число партий было, там без разницы, а при наших условиях разница существенная.

— Монетку кинем? — предложил я.

Начали искать монеты, но не нашли — зачем они в бухте Ольховой, тут расплачиваться не с кем.

— Тогда так сделаем — крутанём кортик, на кого он покажет, тот и начинает белыми.

И замполит вытащил из ножен большой и блестящий кортик.

— Дай посмотреть? — попросил я.

— Смотри, мне не жалко, — великодушно разрешил замполит.

Тут же подтянулись и прочие ребята из нашей комнаты, включая Петровича, все покрутили в руках военно-морской артефакт и поцокали языком.

— А чего он не острый? — спросил секундант Мыльников. — Не отрежешь им ничего.

— Кортик не для того, чтоб резать, — отвечал замполит.

— А для чего?

— Чтоб нанести противнику урон в ближнем бою... ну или самому заколоться, если что...

— Ясно, — ответил я, — красивый, сволочь. Кто крутить будет?

— Я тебя доверяю, — великодушно согласился тот, — крути ты.

Пожал плечами, освободил место на столе и раскрутил девайс, тот, после десятка оборотов остановился остриём практически точно на моей физиономии.

— Моя взяла, — сказал я, разворачивая доску с фигурами и делая первый ход королевской пешкой е2-е4.

— Это мы ещё посмотрим, чья возьмёт, — буркнул замполит, отвечая е7-е5.

Тут же выяснилось, что играем мы испанскую партию в классическом варианте с ходом чёрного слона на с5. Замполит нещадно дымил папиросину за папиросиной, не спрашивая ни у кого разрешения, я морщился, но терпел, времена принудительной антиникотиновой истерии настанут ещё ой как нескоро. Через десяток ходов у него образовалась слабость в центре и висящая пешка, я обыграл этот момент, как смог, но он, гнида, жертвой качества сумел свести партию в ладейный эндшпиль, где остановил мою проходную пешку разменом на свои две. Итого получилась моя ладья против его слона — классическая ничья. Илья довольно потёр руки:

— Ещё пол-очка и усё, — и довольно заржал при этом.

Ну смейся-смейся, гнида, подумал я, посмотрим, что ты дальше запоёшь. Вторую партию я естественно чёрными играл, была старая и добрая защита Филидора, и где-то на десятом ходу замполит тупо зевнул ладью, а я её тут же к рукам прибрал. На его требования переходить отреагировал хмыканьем... спросили секундантов, всё ли по правилам, те оба, включая мичмана, пожали плечами, мол переходы в шахматных партиях не предусмотрены. Дальнейшее было делом чистой техники, замполит сдался очень скоро, не дожидаясь простого мата из учебника.

Расставили фигуры в третий раз, я решил ферзевый гамбитик организовать, замполит видимо в этом разделе шахматного искусства сильно плавал. У меня образовалась сильная позиция в центре, довольно скоро я пешку выиграл, потом вторую, потом начал размены с целью перейти в выигрышный эндшпиль, потом... а дальше всё вокруг сначала вздрогнуло, а потом подпрыгнуло, пара фигур на доске повалились набок.

— Это ещё что такое? — спросил я, — война что ли началась?

— Да не, — лениво отвечал Илья, — это ракетчики опять развлекаются, боеголовка очередная с Белого моря прилетела. Шах тебе.

Я посмотрел на доску — действительно, шах проморгал от чёрного коня, ладно, что не вилку. Убрал короля в угол, через пяток ходов у замполита совсем всё безнадёжно стало. И в этот момент пол конкретно так подбросило вверх, фигуры вместе с доской полетели к чёртовой бабушке в угол, и стёкла в нашей каморке лопнули и разлетелись в стороны.

— Быстро на улицу, — скомандовал мичман, — тут вот-вот всё рухнет!

Нам два раза повторять не надо было, выбежали всей толпой на улицу. Мичман с замполитом понеслись ко входу в казарму, а оттуда уже выбегали ошарашенные матросики. С другой стороны из научного корпуса тоже выбегал народ в белых и синих халатах, оставшийся там на вторую смену, видимо они подумали точно так же, как и мичман. А в лесу примерно по направлению к той бухте, откуда наше оборудование десантировалось, совсем недалеко стоял столб густого белого дыма.

— Что случилось-то? — спросил меня Мыльников, прибежавший от научников, — война началась?

У всех одинаковые мысли, невесело подумал я.

— Не, Мыльников, это не война, это учебная тревога, — ответил я, — ракетчики на соседний полигон привет прислали, но что-то, видимо, пошло не по плану и привет вместо полигона к нам прилетел. Там у вас все целы?

— Петровича осколками посекло, а так вроде бы ничего страшного.

— Его же ко врачу надо, — озаботился я, — а то мало ли что.

— Перевязывают его уже...

Из офицерского корпуса тоже прибежала целая делегация — Оксана, две питерские женщины и ещё две какие-то, в первый раз их увидел. Видимо это были жёны наших командиров, кавторанга и помпотеха.

— Что за дела? — это уже растерянная Оксана спросила, — у нас все стёкла разлетелись.

Со вздохом слил ей ту же версию, что и Мыльникову, она вроде прониклась.

— Раненых нету? — спросил я.

— Не, все вроде целы...

А тут и командиры от казармы подошли с теми же вопросами про раненых — осмотрели всех, убедились, что помощь не нужна и скрылись в обратном направлении. Я им вслед крикнул, что теперь нам делать-то, помпотех через плечо ответил, что ничего, ждите дальнейших указаний. Ну ладно, на улице тепло, стоим и ждём, перекуривая.

— Сколько приключений в этот приезд, — сказал подошедший к нам Лёлик, — в три предыдущих моих приезда сюда и половины этого не было.

— Есть у меня такое мнение, — ответил я, подумав, — что это ещё не конец нашим приключениям...

(Читатели просят рассказать, что изменилось в мире по сравнению с моей предыдущей, так сказать, реинкарнации в 1987 году, так вот расскажу кратенько в скобках. Состав экспедиции был тот же самый, на морвокзале мы ночевали и в Приморск на следующий день заселились, но дальше пошла уже сплошная отсебятина. Никакой Оксаны и никакого Лёлика в старой версии мира не существовало, это раз, про Авачинский вулкан и Паратунские источники мы конечно слышали, но ни туда, ни сюда не попали, потому что нас всех вывезли в Ольховую бухту на третий день. На обычном катере... ну не совсем катере, на Волге такие суда назывались финлянчиками. В гарнизоне ничего не изменилось, ну кроме приставаний замполита к Оксане, её же не было, значит и приставаний тоже. А вот никаких боеголовок не было в принципе, так что не знал я, что будет далее, совсем даже и предположений никаких не было... а дальше был день ВМФ).

День ВМФ

Последнее воскресенье июля, в этот день, сами понимаете, никто на военно-морском флоте не работает и не служит, все отмечают праздник. Научный корпус закрыли на большой висячий замок и всем командированным объявили, что они могут заниматься чем хотят, только не на территории части. Свободны, мол, до завтрашнего утра. Ну мы и решили устроить барбекю на свежем воздухе где-нибудь подальше от намозолившей глаза в/ч номер N...

Вы наверно спросите, что же там было дальше после взрыва боеголовки, а я вам отвечу — ничего особенно интересного. Кавторанг связался со своим штабом в Приморске, оттуда оперативно выслали борт со спасательно-медицинской командой, стёкла оперативно вставили новые, а посечённых осколками и оглушённых взрывной волной (была и таких парочка) перевязали и накормили таблетками. Одного матросика, впрочем, всё же пришлось эвакуировать, у него перелом был, а вместо него (вот сюрприз, так сюрприз) с того же спасательного хвынтокрыла сгрузили Васю Бурого, ну того борзого товарища, который лапал Оксану в бассейне, и он быстро опознал меня и расплылся в довольной ухмылке. Как это так вышло, я не понял, но уж выяснять и спрашивать не стал.

А ещё вместе с медиками и спасателями прибыла какая-то секретная команда из трёх суровых мужиков без знаков отличия, они целый день обследовали место падения боеголовки, после чего погрузили в вертолёт здоровенный ящик, опечатанный со всех сторон сургучными печатями, а это место (оно как раз угодило в развалины над непоименованной бухтой, о них ещё мичман с замполитом упоминали очень невнятно) обнесли колючей проволокой и объявлениями "Стой, запретная зона!". А с нас со всех взяли подписку о неразглашении, это само собой.