Гарри Поттер и Правильный Учитель

— Полагаю, — наконец прервал молчание маг, — вы не просто так поведали мне столь интересную, но столь далёкую от настоящего времени историю, уважаемый Грутарк?

— Вы правы... — гоблин шумно вздохнул, словно решаясь на что-то. — Но для того, чтобы пояснить истинную цель моего визита, я должен, во-первых, заранее извиниться перед вами, а во-вторых, испросить вашего соизволения на применение вот этого артефакта, — старейшина приподнял амулет на своей груди за цепочку, демонстрируя его магу.

— Извиниться за что? — подобрался Авалор, пристально следя за пальцами гоблина, удерживающими амулет.

— По текущим законам Министерства магии представители волшебных рас не имеют права владеть волшебной палочкой, — медленно начал гоблин, тщательно подбирая слова. — Не то, чтобы она была нам так уж необходима, даже после всех изменений в мире мы по-прежнему сохранили врождённую магию, присущую только нам, фейри... Но тем не менее, если бы я просто подошёл и наложил на вас любое заклинание, вне зависимости от моих намерений, вы имели бы право убить меня, защищаясь. А если бы не сумели, меня и мою семью наказали бы за нарушение законов.

— Что делает данный артефакт?

— Это древняя реликвия, передаваемая в моей семье из поколения в поколение. Кто был её создателем сейчас не упомнить, но этот амулет поможет нам понять...

— Понять что? — нахмурился данмер.

— Ваша трость, мистер Хан, — гоблин указал когтистым пальцем на Ваббаджек. — Мы не видели такой магии многие века... Она точно такая, какая была в древности... Могущественная магия фейри... Магия, которой наш мир лишился, как мы думали, навсегда... Вы видите, мистер Хан, я откровенен с вами, хотя мои слова могут мне дорого обойтись... Но я просто не имею права упустить такой шанс... Мы должны знать, действительно ли истинная магия возвращается... Я не могу требовать у вас сообщить, кто создал эту трость, где вы её взяли... Но я должен хотя бы узнать, не ошиблись ли мы в принципе.

— Я всё ещё ничего не понимаю, старейшина Грутарк, — задумчиво произнёс маг, с улыбкой пожимая плечами. — Но я не думаю, что вы решились бы так открыто подставить себя и своих сородичей для простого и красочного публичного убийцы незнакомого вам мага. Поэтому, я дам вам шанс оправдать моё доверие.

Хоть данмер и в самом деле не думал, что гоблин собирается как-то ему навредить, тем более, что они находились в общественном месте, а вокруг было множество прохожих и посетителей Косой аллеи, врождённая паранойя всё же диктовала свои условия. Авалор на секунду сосредоточился, прикрыв глаза, а затем сделал плавный жест свободной рукой, словно бы накидывая на себя какое-то покрывало. Воздух вокруг мага на миг подёрнулся белым маревом, а затем, когда магический щит оформился окончательно, снова стал прозрачным. Вопросительно вскинув бровь, мужчина осторожно отставил трость-Ваббаджек, прислонив её к столику, и выжидательно посмотрел на гоблина.

— Не могу осуждать, мистер Хан... — гоблин с плохо скрываемым шоком напряжённо наблюдал за действиями мага, затем переведя полный затаённой надежды взгляд на его трость.

Грутарк сделал глубокий вдох, осторожно беря амулет обеими руками, располагая пальцы в строго определённом порядке на нанесённых на поверхность символах. А в следующее мгновение произошло то, что Авалор не мог бы охарактеризовать никак иначе, чем совершеннейшая неожиданность — медальон тускло осветился зелёным, исторгнув полупрозрачную волну света, прокатившуюся от гоблина во все стороны. Никто на улице, насколько мог судить маг, на это светопредставление никак не отреагировал, но сам данмер буквально всем телом почувствовал, как сквозь него прокатилась тёплая волна магической энергии, игнорируя магический щит, но внося кратковременное и совершенно незнакомое искажение в наложенную им самим на себя иллюзию человеческого облика.

Иллюзия потеряла стабильность на мельчашую долю секунды, позволяя увидеть то, что была призвана скрыть, но этого уже было достаточно для того, чтобы Грутарк судорожно вздохнул, вздрагивая и выпуская медальон, позволяя ему свободно упасть обратно на грудь. Теперь старейшина смотрел на Авалора и Ваббаджек совершенно иным взглядом, взглядом, в котором в причудливой смеси плескалось удивление, страх, и, одновременно с тем, почти экстатический восторг религиозного фанатика.

— Владыка... — гоблин-старейшина сполз со стула, почти падая на одно колено, не обращая никакого внимания на то, что его собственная трость звонко покатилась по мостовой. — Прошу простить меня за недостойное поведение и недоверие... Мы... Мы уже отчаялись поверить в саму возможность... — с каждым словом гоблин говорил всё быстрее и, одновременно с тем, тише, словно бы стараясь успеть сказать всё, что собирался, прежде чем ему настанет конец. — Если моё поведение оскорбило вас, я готов понести любое наказание...

Мозг Авалора заработал с невероятной скоростью, анализируя произошедшие только что события и пытаясь понять, в чём именно подвох, как на него реагировать и вообще, что делать дальше. А делать что-то было необходимо — вокруг было множество свидетелей, пока ещё не осознавших, чемму они только что стали свидетелями. Но долго так продолжаться не могло. А значит, пора было выбирать какую-то роль и её играть. Быть бы ещё уверенным, что не втягивает себя в какие-то, непонятные пока, неприятности...

— Встань, — данмер приосанился, принимая более серьёзный и величественный вид, плавным движением взял обратно в руку трость и смерил гоблина внимательным пристальным взглядом.

Гоблин поспешно поднялся с колена, поднимая свою трость и возвращаясь на стул. По зеленоватой коже на виске Грутарка скользнула капелька пота. Кажется, попытка выяснить, чем на самом деле является фонящий древней магией артефакт, и удостовериться, что он — это то, чем кажется, принесла не совсем те ответы, на которые рассчитывал старейшина, или, по крайней мере, не те ответы, которые он предполагал получить. С неторопливым достоинством обведя окружение внимательным взглядом, Авалор убедился, что никто из случайных прохожих, по счастливому стечению обстоятельств, не обратил внимания на произошедшее тут только что небольшое представление, и снова взглянул на Грутарка.

— Мне кажется, уважаемый Грутарк, — маг откинулся на спинку своего стула, покачивая трость-Ваббаджек в пальцах и наблюдая, как справившийся с дрожащими пальцами гоблин, вытащил из кармана камзола богато вышитый платок, принявшись утирать выступивший на лице пот, — у нас только что появился повод для крайне обстоятельной беседы.

Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс. Кабинет директора.

— Нет, Альбус! Сколько бы ты меня ни упрашивал, мой ответ будет нет!

В кабинете Альбуса Дамблдора, директора Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, царил полумрак и "напряжённая рабочая обстановка". Говоря проще, директор школы вот уже в течение двух часов прилагал все возможные и невозможные усилия, исключая, разве что, прямой контроль разума и воззвания к Древним Богам, чтобы уговорить своего старого друга занять место одного из преподавателей на этот год.

Вариант был со всех сторон отличный — опытный практикующий волшебник, отличный знаток трансфигурации, зельеварения и способов "защиты от тёмных искусств". Приглашая Аластора на должность преподавателя одноимённого предмета Альбус Дамблдор преследовал сразу две цели — с одной стороны, многоопытный практик, десятилетия своей жизни посвятивший сражениям и охоте за преступниками и последователями последнего Тёмного Лорда, имел колоссальный багаж знаний и навыков, которым мог поделиться с учениками. С другой же... В этом году, усилиями Министерства магии, именно в Хогвартсе будет проводиться легендарный Турнир Трёх Волшебников. А это, как ни крути, слишком заманчивое приглашение для всех, желающих скомпрометировать верхушку волшебной Англии и устроить акт террора и устрашения для простыхх обывателей. В таких условиях одно только присутствие Аластора Грюма в школе могло остудить несколько особенно горячих голов и сгладить ситуацию.

— Но, Аластор, твой опыт! Ты мог бы поделиться им с новым поколением...

— Альбус, ты с ума сошёл? Посмотри на меня! — Грюм скривился, превращая своё и без того вызывающее дрожь лицо, изборождённое многочисленными шрамами и морщинами, в чудовищную маску. — После моих уроков твои дети будут каждую ночь кошмары видеть! Мерлиново дерьмо! Да я даже в академии Аврората преподавать-то соглашаюсь просто потому, что больше некому! И то они на меня через день жалобы строчат...

— Но... — Дамблдор вздохнул, внутренне признавая правоту старого друга, но не мог не предпринять ещё одну попытку. — Ты же знаешь, что в этом году в Хогвартсе будет проводиться Турнир Трёх Волшебников... Прибудут делегации из Шармбатона и Дурмстранга. Безопасность всей этой вакханилии будет обеспечивать Министерство, и иметь твой глаз, — директор с намёком указал движением брови на артефактный протез друга, показывая, что он имеет ввиду на самом деле, — под рукой было бы совершенно нелишним.

— Присматривать тут за порядком — это без проблем. Тем более, что вместе с учениками наверняка приедет Каркаров, — в грубом голосе аврора, напоминающем больше каркание ворона, нежели человеческую речь, явственно слышалось раздражение и почти ненвисть. — Но ещё и учить кого-то? Чёрта с два!

— Но до начала года осталось меньше месяца... Где я найду преподавателя на "проклятую должность"? — с жалобным видом привёл последний довод Альбус.

— Да с какого хрена она проклятая-то?! Альбус, ты уже совсем ума лишился? Как можно проклясь должность?! — еле сдержавшись от того, чтобы раздражёно сплюнуть на пол, вскинулся Аластор.

— Это ты знаешь, что невозможно проклясть что-то эфемерное, — покачал головой директор. — И я это знаю. Но подавляющее большинство обывателей верят в то, во что хотят верить!

— Ну так возьми хоть того же Люпина! Да, в прошлом году он был участником скандала. Да, он оборотень, но парень же справляется! Припряги своего ручного шпиона, — Грюм хмыкнул, — пусть варит Волчелычное вёдрами. И никаких проблем!

— Если бы я мог так сделать, я бы это уже сделал, Аластор! — раздражённо проворчал собеседник аврора. — Если я верну Ремуса в школу, Совет Попечителей сожрёт меня вместе с этим креслом.

— Ну, тогда я ничем не могу помочь... — Грюм пожал плечами. — Прости, Альбус, но учить я никого не буду. Максимум, — мужчина вскинул палец в воздух, — если у меня будет настроение и свободное время, я готов провести несколько факультативов для старших курсов. Но не более того. Следить за тем, чтобы твой замок не разнесли по камешку гости и участники Турнира — это я могу. Гонять Каркарова, чтобы жрал меньше от нервов — легко. Быть преподавателем — к чёрту! Я лучше дам себе оборотню ногу отгрызть. Вторую!

Дамблдору оставалось только тяжко вздохнуть, разведя руками. При всех достоинствах и недостатках Аластора, одно про него можно было сказать однозначно — если он принял какое-то решение, переубедить его можно только стенобитным заклинанием. В голову. Но это возвращало его к прежней проблеме — до начала учебного года оставалось меньше двух недель, а преподавательский состав укомплектован всё ещё не был. А внутренними ресурсами решить эту проблему директор не мог. Никто из профессоров просто не согласился бы вести два предмета разом, особенно, когда один из них предполагал активные практические занятия.

— Что же... Нет — так нет. Придётся что-то придумывать... Но насчёт факультативов я тебя поймал на слове, Аластор. Теперь не отвертишься!

— Ой, да и ладно, — аврор махнул рукой. — Шестой-седьмой курсы погоняю по программе первого курса Академии. Или чему-то научатся, или взвоют и сбегут. Как всегда.

Лондон. "Шератон Гранд Лондон Парк Лейн Отель".

В курилке пятизвёздочного отеля на Пикадилли было, что очевидно, накурено. В любой организации, какой бы строгости в ней не был распорядок дня, работники всегда находят минутку-две-три-...-полчаса на то, чтобы выпить чашечку чая, выкурить сигарету-другую и почесать языками, обсуждая последние новости и слухи. И в отеле "Шератон" данная традиция тоже не обходилась стороной.

Впрочем, надо отдать должное администрации отеля — она никогда не гоняла работников с таких вот небольших перерывов в течение рабочей смены. Разумеется, если перерывы не мешали работе выполняться, а отелю продолжать приносить прибыль. Такое себе взаимовыгодное сосуществование начальства и подчинённых.

Горничная по имени Алиса, в перечень обязанностей которой входила в том числе подготовка номеров высокого класса к заселению гостей, курила уже третью сигарету подряд, удерживая её нервно подрагивающими пальцами. Она всегда относила себя к крайне здравомыслящим и рациональным девушкам, но после вчерашней ночной смены в пору было поверить в существование чертей, барабашек и любых иных представителей фольклорной нечисти, причём всех разом и оптово.

— Слушай, — задумчиво почесал висок её коллега, швейцар по имени Джейкоб, — может, всё-таки тебе померещилось? Ты же брала три ночные смены подряд... Резкая смена привычного режима, усталость... Я вчера стоял на дверях — всё было тихо и спокойно. За ночь только два постояльца — тот богатенький из двести пятого номера, который каждый месяц к нам заезжает, и ещё один — тоже весь из себя джентльмен, с тростью. Пришёл в сопровождении полисмена, выглядел крайне воспитанно и представительно. Никаких чертей и в помине не было.

Парень оборяюще улыбнулся своей коллеге, отхлёбывая свеже-сваренный кофе из небольшой чашечки. Его смена, как и у горничной, уже закончилась, но он решил немного задержаться, чтобы почесать языками с коллегами и выпить кофе, заодно оттягивая тот момент, когда будет необходимо отправляться в холостятскую конуру на окраине города.

— Ну да, — выпустив клуб дыма, фыркнула Алиса, — и оно мне мерещилось четыре раза подряд, пока я, грешным делом, думала, что ошиблась этажом и бегала по лестницам взад-вперёд. Я тебе говорю! Ночью в отеле исчез один из номеров! На той неделе был на месте, я ещё просила Джона ручку на межкомнатной двери починить, а вчера — пуф! — девушка сделала руками движение, должное означать клубы дыма. — И вместо двери ровная сплошная стена. А ведь в том коридоре должно быть четыре номера, а не три!

— Ну сама посуди, это же чушь какая-то... Зачем кому-то... чему-то заставлять исчезнуть дверь одного из номеров? К тому же, сейчас-то он на месте, верно?

— На месте... Утром появился, как ни в чём ни бывало... Только я готова спорить на половину жалования, что в нём кто-то ночевал!

— С чего ты взяла? — Джейкоб вскинул бровь. — Барабашка что, оставил следы на простынях?

— Ну тебя! Тебе лишь бы пошлость какую ввернуть! — Алиса слегка порозовела, но быстро справилась с смущением — всё же, Джейкоба она знала давно и к его неприличным шуткам тут уже привыкли вообще все. — Это сложно описать словами, но ты же знаешь, когда в номере кто-то недавно жил, там как-то неуловимо меняется атмосфера. Это словно какой-то едва-уловимый запах, который мерещится на грани восприятия, но свершенно невозможно определить его источник...