Проявлялось же оно всегда именно в таком порядке: сначала я, а потом всё моё окружение из ближних друзей. И только после, — родственники. Как круги по воде от брошенного камня.

Вероятно, всё это происходит потому, что с ними чаще всего и больше всего общаемся.

Но вот когда смолкли последние такты Танго, и мы под восторженные возгласы взрослых и аплодисменты таки повернулись к ним...

На меня смотрела Большая Неприятность.

Иначе я бы это не назвал. Ведь стоило тому случиться, что именно в этот момент, за своим чадом припёрся Сам Его Величество Киндюк.

— Бли-ин! — непроизвольно вырвалось у меня.

— А? Что? — испугавшись вслед за мной завертела головой Натали, ища угрозы.

— Мы слишком хорошо станцевали!

— А-а? — совсем потерялась Натаха.

— Вот перед тем. — и киваю в сторону Киндюка-старшего, стоящего рядом с нашими мамами.

Самое скотское, что Киндюк не замедлил с реализациями своих хотелок. Немедленно.

Сначала стал шумно восторгаться нашим Танго. Нами. Нашими родителями, кстати пребывающими в ошеломлённом состоянии. Ведь не ожидали такого от своих чад.

Я беру Натаху за руку и мы вместе осторожно, бочком, продвигаемся за спины родителям, при этом стараясь как можно дальше находиться от самого Киндюка. Точнее от обоих. Ведь только что, чуть не сбив Натаху с ног, мимо пробежал к своему папане Киндюк-младший. Как обычно, не считаясь ни с чем и ни с кем, просто распихивая в стороны руками всякие "посторонние препятствия".

Это поведение мелкого засранца не укрылось от внимания Наташиной мамы. Впрочем и моя тоже возмутилась, но из неё разве что возмущённый "квак" вырвался. Видно, вспомнила кто перед ней. А пиетет перед начальством в мелкую бюрократию вбивается намертво. Моя маман не избежала этого в своей конторе. Но не маман Натальи. К тому же именно её дочку пихнули.

— Что это за поведение такое?! — немедленно возмутилась она. — Ведь он мою Наташу чуть с ног не сбил! Вы как его воспитываете?!!

— Извините, извините! — немедленно кинулся папаша заглаживать бестактность своего отпрыска. — Я с ним обязательно поговорю на эту тему.

И вот то, что он принялся извиняться меня и напугало больше всего. Ведь во всех иных ситуациях этот... скажем, нехороший человек (чтобы не употреблять слова реально ему подходящие и подходящие по праву), всегда кидался защищать своё чадо. По нему были виноваты все, но только не "Юрочка".

— Как великолепно они станцевали! У них несомненный талант! — рассыпался тем временем, Киндюк-старший. — И далеко пойдут! Вы это так не оставляйте!

"Во! Канцеляризмы и бюрократизмы пошли в ход. — отметил я про себя — Наверняка сейчас наших мам начнёт строить и запрягать".

И, что самое гнусное, эти мои подозрения (кстати, забитые в те самые шаблоны! Иначе бы не сообразил!) стали обращаться в реальность.

— А давайте мы их выставим на главный наш районный конкурс молодых дарований! Он будет проходить в нашем ДК и под патронажем аж Районного Комитета Партии! Там обязательно будут ценные призы победителям, а ваши обязательно их получат! Я уверен! — Киндюк оглядывается вокруг и с воодушевлением добавляет — Все тут присутствующие взрослые уверены!

Наши воспиталки как болванчики дружно закивали в подтверждение.

— Да! Что это я... — вдруг, как-бы "опомнился" Киндюк. — Ведь одной пары будет мало! Надо бы чтобы было две! Да! Точно! И я знаю кого во вторую пару.

"И все тут присутствующие также знают. Не только взрослые". — промелькнула у меня в голове мысль. Все уже к этому привыкли, что Киндюк своего во все мероприятия пихает, да так, чтобы он там был в центре внимания. И сверкал, сверкал, сверкал. "Ведь Он — Сам Кинюк!".

Мерзко. Вона — даже у детей нашей группы немедленно мордочки посмурнели. Уже понимают.

— Ведь вы их учили, так давайте и Юрочку вы...

— Мы их НЕ учили! — резко отбрила Мария Николаевна. Моя маман также растерянно разводит руками и добавляет:

— Я сама в шоке как это мой... Лёшенька... и Наташенька до такого дошли! Ведь мы их не учили!

— Мы са-ами! — слышится "с мест", а точнее из-за моей спины возмущённая реплика Наташи.

— Сами?! — на мгновение теряется Киндюк, но быстро поправляется и восклицает: — Так это замечательно! Вот ты Алёша, его и научишь! Ведь ты такой сильный и умелый! Наверняка у тебя всё получится!

И тут случается то, что чаще всего и случается в подобных ситуациях.

А именно конфликт.

Причём исключительно в моей голове.

Да, на первом, как-бы нулевом, моём проходе, когда у меня не было такого славного костыля как Старшая Память, наверняка бы сломался и не заметил. А поэтому немедленно бы согласился на заведомо провальное мероприятие. А тут... жёсткий шаблон: "Держись подальше от Киндюков!", вошёл в конфликт со стереотипами всё ещё слишком уж молодого мозга. Ну "не завезли" ещё логическое и критическое мышление! Оно появляется не сразу. А в более-менее серьёзной мере начинает вылезать к годам 12-13-и.

А потому — ощущения не из приятных: в голове за секунду воцаряется чуть ли не абсолютная пустота. Стою как дурак с отвисшей челюстью и пячусь за спину своей маман. Она, кстати, стоит на полкорпуса позади матери Натальи.

— Я... я не зна-аю! Я не уме-ею! — удаётся выдавить из себя хоть такое блеяние. Опять-таки: как учить — "ещё не завезли". Нет такого навыка. Нет такой информации.

— Да ладно! Что там такого?! Ну потанцуешь... Покажешь, как надо танцевать, Юрочке. Ведь там всё просто! Или ты не мужик?!

Последняя реплика меня чуть ли не скручивает. В голове начинается натуральная война шаблонов со стереотипами и инстинктами. Ведь какой скот этот Киндюк! На детях, применять тяжеловесную демагогию! Манипулятор хренов!

Чую, что вот-вот расплачусь от дикого раздрая в душе.

Сжимаю кулаки, опускаю голову и в полном молчании останавливаюсь как вкопанный. Просто не могу стронуться с места. Чувствую, как Натали вцепляется в мой локоть.

— Да ладно?! — неподдельно удивляется Киндюк. — Но может быть наша Наташенька потренирует моего Юрочку, если Алёша такой неумеха и боится?

Натали аж подпрыгивает и немедленно прячется за мою спину. А учитывая, что я почти-что спрятался за спину моей маман, то это выглядит со стороны, наверное, очень комично. Увидев такое воспиталки не выдерживают и разражаются хохотом.

— Я не буду! — раздаётся из-за моей спины злобно-обиженная реплика Натали. — Он плохо-ой! Он девочек бьёт!

Учитывая то, что Натали таки совсем уж "спряталась", это добавляет смеху всей компании. Даже наши матери не выдержали.

— Да не может такого быть! — возмущается Киндюк. — Я всегда слежу за моим Юрочкой. Даже когда к нам приходят друзья со своими детьми, я всегда слежу за ним, за его поведением и его речами! Даже если он находится в другой комнате! Он всегда очень вежлив! Мы его так воспитываем! Всегда! Запомни! Он всегда очень вежлив!

— Да! — подпрыгивает Киндюк-младший. — Ты всё врьёшь!

— Не буду и всё! — раздаётся ещё более обиженное с каждым словом становясь всё громче и под конец переходя почти на визг. — И он... он ещё больший лгун! Вот! Он плохой!

На некоторое время все замолкают в растерянности. Понимают, что эта фраза младшего резко обрывает всю комбинацию, что хоть и грубо, но как по нотам разыгрывал старший.

Мне же, с высот Старшей Памяти, наконец-таки валится Знание:

Всё банально. И всё слишком подло.

Комбинация, что разыгрывал Киндюк-старший была проста: добиться, чтобы его "Йу-урочку" обучили Танго, а потом, под каким-нибудь благовидным или неблаговидным предлогом бортануть меня. Чтобы все лавры этому старательно выращиваемому гаду и достались. И не важно, что там, на том конкурсе, по идее с ним будет танцевать Натали. Её тоже, как и её родителей, как-нибудь после ототрут в сторонку. Мягко и ненавязчиво. Чтобы не заслоняла и не мешала сверкать Главному Танцору Всея Нашего Города — Юрочке Киндюку.

Некоторые могут возразить, что это непедагогично и вообще скверно такое показывать собственным детям и так их воспитывать. Но ведь именно так, на таких примерах, в том числе и откровенного кидалова, "Юрочка" и выращивался.

Чтобы выросла откровенная мразь. Такова цель. Ведь этот Старший именно так мыслит всю жизнь. И считает такой стиль и образ мышления единственно правильным и единственно выигрышным.

Я видел, как такие мрази восходили к высотам власти. И всегда оказывалось одно и то же: никогда эти вот нелюди не исходили из низших и средних слоёв нашего общества. Там, если и появлялось нечто, то было банальной МЕЛКОЙ мразью.

И вот в этом состоит основное заблуждение большинства нормальных людей.

Самые лютые мрази вырастают не у родителей-алкоголиков или просто как-то опустившихся и никчёмных. В тех семьях вырастают никчёмности. Такие же, как и сами родители — алкоголики, мелкие хулиганы, лентяи и коекакеры. Причём эти самые молодые алкоголики и мелкие хулиганы всё-таки имеют шанс, и весьма неплохой, стать людьми. Достойными людьми! И достойно прожить свою единственную жизнь.

Мразь конченная, неисправимая, вырастает как раз во внешне благополучных семьях.

Вот папа — типа работяга. Вот мама — вся из себя гладенькая ухоженная. И вот сыночек. Единственный. В ком "души не чают".

И ведь сыночек-то, с первого и второго взгляда — вполне себе такой же гладенький и ухоженный как маман, которую любит и бережёт муженёк. Весь из себя благообразный.

Но вот за этой тишью и благообразностью и скрывается то, от чего надо держаться как можно дальше. Или бить там, где найдёшь. Смертным боем. До синевы морды носителя этой идеологии. До выпадения зубов.

Но беда в том, что даже эти "живительные звиздюли", чаще всего не помогают.

А не помогают потому, что воспитывается это чадо в атмосфере любящей семьи. Где любовь слепая и всепрощающая. Чего бы чадо не совершало.

Где чадо "самое лучшее в мире", "лучше всех" и "самое правильное". Где если чадо что-то нехорошее и совершает, то немедленно включается: "Это не он, а вон те виноваты! Они его оклеветали! Они его подставили! Спровоцировали!". Где любой, даже самый подлый поступок получает "разумное объяснение" и немедленное оправдание.

Оправдание, которое чадо немедленно впитывает и усваивает, учась на ходу, виртуозно жонглировать словами и смыслами, выдавая чёрное за белое, зло за добро.

И вот в результате, вырастает не просто сволочь. А сволочь эталонная. Ломающая судьбы и жизни. Шагающая по головам, как по асфальту.

Считающая что так и должно быть, а все остальные, если посмели что-то сказать поперёк, даже просто указать на неприемлемость поведения — "злейшие враги и негодяи".

Считающая, что все, невзирая на всю мразотность этой твари, должны восхищаться ей, кланяться ей, и давать всё что ей надо, отрывая от себя без надежды на возврат хотя бы частичный, и оставаясь благодарными за то, что Нарцисс снизошёл до них своим мимолётным вниманием.

Киндюк-старший ещё несколько минут потрепыхался, не веря в то, что конкретно здесь проиграл. Да и обе мамаши, видя реакцию их чад на "предложение от которого нельзя отказываться", вдруг стали за них горой. Но, вместе с тем со скрипом согласились с предложением воспитателей садика о том, что "стоит немного порепетировать и показать детей миру".

Впрочем как оказалось, сам Киндюк, видя феерический успех детей и то впечатление, которое они произвели на всех взрослых, не отказался от самой идеи таки выставить своего "Йурочку" на показ и Всеобщую Славу.

Развил бурную деятельность, позвонил "кому надо", "подмаслил кого надо" и.... Юрочка оказался "при деле". Точнее при репетиторе, который индивидуально, ясное дело за "приличное вознаграждение", стал натаскивать его в танце. Даже какую-то лохушку-бедолагу ему в пару нашли из школяров с согласия её мамашки, что явно кормилась при старшем.

Всё это мы узнали от самого Юры Киндюка.

— Ты! — толкнул он меня в плечо, когда я болтал с Натали и Серёгой. — Я теперь лучше тебя танцевать буду!

— Танцуй! — хмыкнул я. — Можешь прямо сейчас начинать.

И махнул рукой. Типа: вот здесь и сейчас.

Натали хихикнула, а Серёга аж скрутился от смеха.

— Ты! Ты ничего не понимаешь! Я буду выступать! Меня по телевизору покажут! А тебя не покажут! — наконец нашелся Йурочка.

— Да и флаг тебе в руки и барабан на шею! Смотри, только не опозорься! Танец сложный. И от партнёрши много зависит. Вот как от Натахи. Она умеет. Не даст соврать.

Натаха горячо за — быстро кивает головой.

— И вообще. Чтобы хорошо получалось, надо любить танцевать. Мы любим танцевать.

Натаха ещё чаше и энергичнее закивала. И тут же, неожиданно для всех, добавила.

— А тебя заставляют. Ты не любишь танцевать! У тебя не получится!

Видно что-то сказано было прям в точку, если Киндюк с пол оборота завёлся и попёр на Натаху. Я даже среагировать не успел. Но, как оказалось, мои телодвижения были излишни.

Замах у Киндюка был широкий. Как и большинство детсадовцев, он дрался самым примитивным образом — высоко поднять кулак и с широким замахом опустить на голову или, если повезёт, на лицо обидчика. Но, как оказалось, он это зря затеял.

Натали как от мухи отмахнулась. Такой же широкий замах, но с уходом в сторону, с линии атаки. Лёгкий разворот и левую ногу — под правую киднюковскую. Киднюк, своим кулаком не встретив никакого сопротивления, "проваливается". Натахе остаётся лишь слегка толкнуть его в плечо. Что она и сделала.

Всё она проделала как в танце. Красиво. Слитным движением.

Пока "Йурочка" шлифует пол мордой, стараюсь закрыть свою пасть и поймать мелькнувшую в голове догадку.

Догадка медленно обрастает "воспоминанием" свалившемся от Старшей Памяти.

Ведь Натаха — обучалась приёмам самообороны. Также как и Серёга с Людой. Все вчетвером обучались. Да, в этой реальности это будет не раньше чем лет через восемь-десять. Но если к Натахе прорвалась Старшая Память в виде памяти тела, то...

Красноречиво смотрю на Серёгу. Который ржёт с Кинюка, разбившего нос об пол и ныне мешающего кровь с соплями, орущего на всю группу.

Ведь если Натаха может, то и Серёга с Людой?

Не! Не драться. Танцевать Танго!

Мои размышления прерывает набежавшая Дина Петровна. Ведь надо было тому случиться, что наезд Кинюка совпал с тем, что она на минуту покинула помещение.

И ведь действительно: термин "набежавшая", очень хорошо подходит к тактике этой воспиталки: прибежать, подойти поближе и грозно нависнуть над "виновниками". Чтобы им страшнее стало.

Но она даже не успела ничего сказать, как мы с Серёгой, синхронно(ну так получилось!), вскидываем руки и указуя на Киндюка говорим одну фразу.

— Он на Натаху напал! А она от него увернулась!

Одновременность Дину Петровну озадачивает и она забывает то, что хотела сказать, а хотела что-то грозное. Перед тем, как наказать невиновных.

— А мы рядом стояли! — добавляю я, пока она не опомнилась.

— Мы ничего не делали. — тут же добавляет Серёга.