Пусть магия земных пони была медлительной, но зато оставалась самой надёжной и основательной. Однако же, на фоне двух принцесс, которых учил сам архимаг, он выглядел... жалко. Вечно отстающий, слабый и... бескрылый.
"Рождённый топтаться внизу, пока другие летают", — вспомнил фразочку, которую как-то услышал от своих "друзей".
Но скоро они поймут, как сильно ошибались и раскаются...
Скоро они все будут просить у него прощения, стоя на коленях, а он подумает о том, стоит ли их прощать...
"Уже скоро".
* * *
Герда проснулась с гудящей от тупой боли головой, лёжа на соломенном матрасе в каменном мешке, длиной в пять и шириной в четыре шага. В потолок были вставлены маленькие кристаллы, которые источали тусклый зелёный свет, в полу, в дальнем левом углу имелась круглая дыра, куда можно было просунуть лапу и откуда несло отхожей ямой. В одной из стен имелось окошко, куда без труда пролезала голова, но вот о том, чтобы через него выбраться, не могло быть и речи.
"Галлус", — яркой искрой вспыхнула в голове паническая мысль, заставившая резко вскочить на лапы и начать метаться по камере.
Жёлтая грифонша почти себя не контролировала, а потому, когда попытка воспользоваться магией провалилась (энергия просто рассеялась в воздухе) а на лапах не обнаружился привычный артефакт, её накрыла истерика. Крики, угрозы, снова крики, перемежаемые слезами и попытками дозваться хоть кого-нибудь...
Тонкая ниточка связи с Жаком говорила, что он жив, но ожидать того, что супруг придёт на помощь было бы наивно. Скорее всего, в настоящее время ему самому требовалось спасение...
Только когда грифонша выдохлась и выбилась из сил, в окошке показалась морда чейнджлинга. Осмотрев пленницу, он молча использовал заклинание и Герду окутала изумрудная вспышка...
...а в следующую секунду она упала на ковёр перед троном, на котором то ли сидела, то ли возлежала крупная, пусть и кажущаяся болезненно худой, кобыла с кривым рогом и стрекозиными крыльями. Осмотрев свою невольную гостью, эта особа улыбнулась клыкастой усмешкой, после чего предложила:
— Поговорим, маленькая птичка?
Вибрирующий, словно бы двоящийся голос королевы Кризалис заставлял покрываться мурашками, а шерсть на загривке вставать дыбом. Если бы не страх за сына, то Герда несомненно испугалась бы, но не теперь.
Пусть создание заклинаний и было ей недоступно, но внутри тела магия всё же осталась и послушно напитывала мышцы. Лишь опасение того, что пленители навредят Галлусу и присутствие сразу дюжины стражников, которым ничто колдовать не мешало, не позволили напасть на эту хитиновую мерзавку.
Кризалис были нужны знания, начиная от общих, преподаваемых в Часовой Башне, заканчивая сверхсекретными, касающимися разработок Жака и других магистров. Кроме того её заинтересовало знакомство жёлтой пташки с принцессой Каденс, так что она даже намекнула, что если переговоры пройдут успешно, то её с сыном могут выдать либо пони, либо сохранившим лояльность императору грифонам.
— Ничего личного, — изобразила намёк на чувство вины королева чейнджлингов. — Это политика, от которой зависит выживание моей семьи.
— Где мой сын? — в очередной раз спросила грифонша.
Вопреки ожиданию, Кризалис не стала делать вид, будто бы её не услышала (как уже делала несколько раз). Молча кивнув, она отдала приказ кому-то из своих подданных и в помещение принесли голубого птенчика, оказавшегося живым и здоровым.
Бросившись к сыну, Герда буквально выдернула его из облака зелёного телекинеза, тут же проверив, на самом ли деле это её сын, для чего пришлось уколоть малыша когтем и попробовать каплю крови (всё же вместе с плетением чар, сбоила и магическая чувствительность). Только после этого она прижала сына к груди, крепко обнимая передними лапами и укутывая крыльями.
— Убедилась? — насмешливо осведомилась Кризалис. — Знаешь... Я даже торопить тебя не буду: сейчас мне спешить некуда, в отличие от твоих сородичей. Посиди, подумай, а завтра дашь свой ответ. Кто знает, может быть мы даже подружимся...
Новая зелёная вспышка вернула жёлтую пташку в её комнату, но на этот раз вместе с Галлусом, что не могло не радовать. На полу же уже стояла деревянная миска с какой-то жидкой кашей, по видимому являющейся завтраком или обедом. Воды или столовых приборов ей никто не предлагал.
"Нужно отсюда бежать", — решительно подумала грифонша, устроившись на матрасе и начав кормить сына (ей должно было хватить и остатков, всё же маги гораздо крепче и выносливее обычных грифонов, не говоря уже о птенцах).
Герда не знала, верит ли королева в то, что у неё есть необходимая информация, но вот в том, что она не постесняется использовать все возможные средства убеждения не сомневалась. Даже Галлуса вернули матери далеко не из-за грифонолюбия или мягкосердечности, а чтобы показать, что его легко могут снова отобрать, если она вдруг начнёт артачиться. И если сама волшебница легко пережила бы любые пытки, то её малыш был тем самым слабым местом, даже слабое давление на которое вызовет нестерпимую боль.
В то, что грифоны выкупят пленницу верилось плохо, ну а если всё же "да", то далеко не факт, что её продадут именно лоялистам. Что же касается пони: Каденс была принцессой, а это уже говорило о многом...
"Но вряд ли меня отпустят раньше, чем выжмут всё до последней капли информации, а затем ещё чуть-чуть, для гарантии", — отставив опустевшую миску в сторону, грифонша стала укачивать малыша, урча ему колыбельную.
Галлус сопротивлялся не долго, так как по всей видимости тоже устал и перенервничал, а пригревшись в лапах у мамы успокоился и стал клевать клювом. К тому моменту, когда он сладко засопел, план действий уже был готов к исполнению...
Герда не была самой умной или сильной волшебницей, но чтобы компенсировать это, изучала магию крови. Проверка показала, что какое бы воздействие ни мешало творить заклинания, на энергию, напитывающую эту жидкость оно не влияет.
Даже загнанная в угол крыса, спасая свою жизнь бросается на кота; животные, убегающие от лесного пожара, бросаются в море и плывут в отчаянной надежде добраться до другого берега, даже если его не видно. Пташки, желающие защитить своих птенцов от вампиров, способных превратить их в живые мясные овощи, мало отличаются от загнанных зверей, из двух зол выбирающих меньшее.
К счастью, полагаясь на отсутствие возможности колдовать и маленькое окошко в стене вместо двери, чейнджлинги не утруждали себя непрерывной слежкой за заключёнными. Это позволило грифонше выцарапать в камне пола рунную вязь, относящуюся к созданию зеркальных порталов. И пусть у неё не было зеркала, как и не хватало сил для исполнения этих чар в полном объёме, но...
"Мне хватит и прокола на ту сторону", — решительно подумала пленница, проверяя свои художества, сопоставляя их с мысленным шаблоном (наставники, за подобное надругательство над тонким искусством, сперва выпороли бы, а затем исцелили и снова выпороли... раз пять-шесть к ряду).
Оставалось создать зеркальную поверхность, чтобы попытаться её прорвать за счёт тех сил, которые имелись у достаточно отдохнувшего организма. Сошла бы какая-нибудь стекляшка подходящего размера, или разлитая на полу вода... Однако же, раз уж жёлтая пташка решилась на столь рискованный, а то и вовсе глупый поступок, то подобные мелочи не могли её остановить.
Сев на корточки над тем местом, где должно было находиться зеркало, она сосредоточилась и... начала опустошать мочевой пузырь. Очень невовремя проснулся Галлус, заставив маму густо потемнеть мордочкой, мысленно взвыв от той ситуации, в которой оказалась.
"Если мы выживем и доберёмся до безопасного места, я лично удавлю всех тех, из-за кого оказалась в этом положении. Да-да, Жак, ты — не исключение", — крутились в голове грифонши мысли, когда она наконец поднялась на задних лапах и отойдя от лужи, приблизилась к голубому птенцу, тут же подхватывая его передними лапами.
— Сейчас мы будем играть, Галлус, — ткнувшись клювом в макушку птенца, произнесла волшебница. — Закрой глаза и ничего не бойся: это только игра и мама рядом.
Левой передней лапой Герда прижала сына к себе, а указательный палец правой передней лапы прокусила до крови. Сев на пол рядом с рисунком, она прижала ладонь к символу и напрямую контролируя кровь, начала перекачивать в него сперва магию, а затем и свою жизненную энергию. Руны тут же тускло засветились, а отражающиеся в вонючей луже огоньки наоборот потускнели.
"Когда-нибудь я буду рассказывать об этом своим внукам с улыбкой... Когда-нибудь, когда яркость впечатлений поутихнет".
* * *
Трижды войска мятежников пытались штурмовать Часовую Башню и трижды же обломали когти. Всё это время архимаг Роуг и его личные помощники, в одном из учебных классов боролись за жизнь императора Мола Пятого, который во время покушения на его жизнь, произошедшего во дворце Белогорья, надышался отравой, буквально расплавившей лёгкие и заставившей кровь в теле сворачиваться (двойной эффект был обеспечен проклятием из школы целительства, что усложняло работу магов на порядки).
Красного грифона пришлось лишать собственной магии, проводить очистку сосудов и органов (включая мышцы и мозг), затем переливать чистую кровь и реанимировать тело. Замена лёгких, в сравнении со всем остальным, была задачей простой и не требующей усилий...
Если бы не источник магии, которым выступала Часовая Башня, напрямую напитывающая пациента жизненной силой и поддерживающая его в состоянии комы, то даже навыков Роуга оказалось бы слишком мало для спасения Мола Пятого. Всё же следовало признать, что заговорщики подготовились гораздо лучше чем тот же Тантос, да и шансов на успех у них было намного больше чем у проклятого лича.
"Кто мог подумать, что они сделают бомбу из служанки?", — старый грифон костерил себя как только мог, прекрасно понимая ту тонкую грань, которая отделяла его от потери племянника, являющегося последним представителем своей династии, имеющим полные права на трон.
В случае гибели Мола, империя развалилась бы под своим собственным весом, так как оставалось слишком много разных местечковых правителей, кроме как законному монарху, никому более не подчиняющихся. Сам же он был уже слишком стар, да и пост архимага не подразумевал возможность занять трон... что в своё время и стало спасением от несчастного случая во благо стабильности государства.
"Ничего: пока не обзаведёшься десятком наследников, будешь теперь везде и всегда носить защитную броню, а в постель ляжешь только с проверенной пташкой... из Чёрных Роз например", — укрыв до шеи крепко спящего внука, глава Часовой Башни уже собирался покинуть временную палату исцеления, когда пол под его лапами задрожал.
Секунды потребовались, чтобы телепортироваться в свой кабинет и активировав систему наблюдения понять, что же придумали мятежники. Оказалось, что не сумев пробить щит школы, они решили подорвать саму гору, на которой башня и стоит. Самое же паршивое в этом было то, что они вполне могли добиться успеха, о чём говорили многочисленные взрывы и летящие во все стороны осколки камня.
— Вот ведь выродки, — пророкотал Роуг, глаза коего полыхнули ярким огнём. — Ну да ничего: я вам сейчас покажу, чего стоит мощь двенадцатого архимага империи, увеличенная цитаделью знаний...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Сезон охоты 3
Алмазный пёс вооружился двумя дубинами, которые держал в передних лапах за тонкие концы. Толстые концы орудий хищно посверкивали острыми осколками крупных драгоценных камней, утопленных в древесину и залитых смолой. Его противница, заставив парные мечи приклеиться к нижним плоскостям крыльев, состроила самую скептичную гримасу, оглядывая Крюгера от макушки и до задних лап, а затем демонстративно зевнула, прикрыв рот правым передним копытцем.
Воины стаи алмазных псов взревели, зарычали и завыли, требуя от вожака покарать наглую кобылу, пони же смотрели на происходящее с молчаливой сосредоточенностью, готовясь в любой момент вмешаться, либо же предотвратить вмешательство со стороны хищников. Сами противники же вовсе не обращали внимания на окружающих их разумных.
— Грааах! — совершив рывок, вынужденный передвигаться на задних лапах пёс, взмахом правой дубины сверху-вниз попытался разбить голову тёмно-синей пегаски, но та лишь плавным движением сместилась влево, заведя свои крылья за спину, из-за чего острия клинков стали смотреть назад.
Удар левой дубины прошёлся горизонтально над самой землёй, заставив летунью встать на дыбы, пропуская под собой оружие, которое должно было сломать ей передние ноги. В ту же секунду пони шагнула вперёд и нанесла сдвоенный удар передними копытцами по оскаленной морде вожака, а затем совершила взмах крыльями, отбрасывая себя назад, дабы не попасть под обратный взмах левой дубины, целивший ей в левый бок.
Приземлившись на все четыре ноги, Луна ехидно улыбнулась и гарцующей походкой стала обходить пса по кругу. Кобель взвыл от ярости и разведя передние лапы в стороны, со всей доступной скоростью метнулся вперёд, чтобы нанести сдвоенный удар справа и слева по горизонтали. Кобыла же в ответ на это буквально распласталась по земле, ощущая как её гриву обдало воздухом от пронёсшихся над головой дубин, а затем подпрыгнула, оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, пропуская обратный двойной взмах уже под собой,тут же нанося резкий колющий выпад обоими клинками, удерживаемыми крыльями в область плечевых суставов, подрезая сухожилия больших грудных мышц.
Брызнула первая кровь, алмазная стая взвыла от ярости и разочарования, а сам Крюгер подался вперёд, клацая острыми клыками в непосредственной близости от шеи пегаски, едва успевшей одёрнуть голову, чтобы в следующую секунду передними ногами оттолкнуться от вожака хищников, упасть на спину и ловко перекатиться вбок, уходя от сокрушающего удара двух дубин, сверху вниз обрушившихся на землю, оставляя глубокие вмятины и выбивая тучи грязи из почвы.
"Это было опасно", — отметила принцесса снов (как её стали называть некоторые пегасы и другие пони, за умение ходить по снам и расправляться с кошмарами).
Поднявшись на копытца, пони стала обходить рычащего пса сбоку, стараясь двигаться плавно и по-прежнему грациозно, всем своим видом демонстрируя расслабленность и уверенность в себе. Сердце в груди отбивало бешенный ритм, но дыхание удавалось сохранить ровным, как и взгляд — насмешливым.
Тем временем вожак стаи быстро облизал полученные раны, покрыв шкуру вязкой слюной, которая остановила кровь, однако же всем было прекрасно видно, что дубины в его лапах теперь держатся не столь уверенно. Впрочем, менее опасным он от того не стал.
Взмахнув левой дубиной, Крюгер швырнул её в пегаску, заставляя кобылу пригнуться, тут же перехватил правую дубину обеими передними лапами и прыгнул вперёд, нанося удар сверху вниз, затем справа налево, слева направо и по диагонали. Его противнице пришлось проявлять чудеса ловкости и гибкости, уклоняясь от всех выпадов и отступая шаг за шагом.
