— Вы совершаете ошибку, магистр, — снова повторил Дима. — Знание будущего опасно и...
— Заткнись!
Дмитрий умолк на полуслове, отвернулся и с несчастным видом уставился в окно: ему ужасно не хотелось рассказывать дяде о будущем, но отказ мог привести временного мага в исступление, и тогда остановить его смог бы только Смерть, выпускать которого не хотелось.
Отчаяние на лице и безрадостные мысли друга огорчили Артёма.
— Всё будет хорошо, не беспокойся, — прошептал он, потёрся носом о Димино плечо, ободряюще улыбнулся и зашагал к столу, который заботами Валентина из письменного превратился в обеденный, обзавёлся снежно-белой скатертью и, конечно же, разнообразными напитками и закусками.
Усевшись на стул с высокой резной спинкой, Артём подмигнул землянину, и тот, иезуитски улыбаясь, протянул ему бокал и тёплый, румяный пирожок.
— Не хочу пирога! — капризно сморщился временной маг и оглядел стол. — Хочу мороженого!
Валя растерянно хлопнул глазами, а задумавшийся было Дима встрепенулся:
— Сейчас!
Перед Тёмой появилась большая хрустальная вазочка с белоснежными шариками, политыми вишнёвым сиропом.
— Ура! — Артём расплылся в счастливой улыбке, отставил бокал и вонзил серебряную ложечку в сладкий шарик. Довольно мурлыкнув, подцепил кусочек вожделенного лакомства, сунул его в рот и зажмурился. — Вкуснотища... Ты готовишь намного лучше Стаськи, Дима! Её мороженое наверняка желчью отдаёт! В общем, она — дура, а ты — самый-самый!
И временной маг принялся поглощать мороженое, сияя как утреннее солнышко. Забыв обо всех и вся, Дима с умилением смотрел на друга, радуясь, что тот доволен и счастлив. А Валентин, с минуту понаблюдав за великовозрастным сладкоежкой, решил, что сейчас Тёма как никогда похож на беззаботную, жизнерадостную Нику: он с таким восторгом уплетал мороженое, что только последний мерзавец посмел бы отобрать у него ложку.
"Большой сумасшедший ребёнок, — растроганно подумал Олефир и внутренне сжался, почуяв опасность. — С какой стати я растёкся, как заботливая мамаша? Эдак я вместе с Димой начну ему сопли вытирать! Пора заканчивать представление!" И губы, мгновенье назад готовые растянуться в улыбке, сжались в тонкую строгую полоску.
— Садись за стол, Дима, и начинай рассказывать! — жестко приказал повелитель Камии и, не удержавшись, добавил: — А то кое-кто мороженого лишится!
— Не надо, пусть кушает! — Дмитрий сел рядом с Тёмой и, не отрывая взгляда от друга, зачем-то пояснил: — Они с Никой обожают сладкое.
"Повелитель Времени — ребёнок, запретный сын Хранительницы — нянька. Абсурд!" Олефир поморщился и укоризненно покачал головой. В ответ на его мысли Валя пожал плечами:
— Вот так и живём.
— Что? — Дима отвёл глаза от счастливого лица Артём: — Ты что-то сказал, Валя?
— Хорошо живём, говорю. Водку будешь?
— Водку? Я не хочу водки.
— Ещё один нехочуха, — невесело рассмеялся землянин. — Чего же ты хочешь, дорогой? Мороженого? Тортика? Конфетку? Заказывай, князь! Для твоей светлости ничего не жалко.
— Прекрати ёрничать!
Дима набычился, в его пальцах задымилась сигарета. Сухой, горьковатый дым прояснил мысли. Маг вспомнил о навязанной ему роли, покосился на Олефира и нехотя спросил:
— Что ты хочешь узнать в первую очередь, дядя?
— Начни с истории рождения запретного сына Хранительницы и временного мага. Мне очень интересно, о чём думал Совет, позволяя вам с Тёмой жить. Они рассчитывали как-то использовать вас? Насколько глобальными были их планы?
Дмитрий выпустил изо рта длинную цепочку колечек и равнодушно повёл плечом:
— Совет не контролировал ситуацию...
К потолку поднялась очередная цепочка сизых колец. В кабинете воцарилась тишина. Валентин мелкими глотками пил коньяк, Дима молчал, не желая ничего объяснять, а Олефир с раздражением и досадой разглядывал бесстрастное лицо племянника. "Если каждое слово придётся клещами тянуть, мы тут до конца времён просидим!" — гневно подумал он, и Валя, уловив эмоциональный настрой мага-путешественника, осторожно поставил бокал на стол: атмосфера накалялась — мирные переговоры начинали попахивать дракой.
И лишь Артём ничего не замечал. Доев мороженое, он гладил себя по животу, мечтательно улыбался и думал о том, что с удовольствием съел бы ещё одну или даже две, а лучше три порции мороженого, но произнести просьбу вслух не решался, опасаясь навлечь на себя гнев магистра. Однако затянувшаяся пауза вселила в сердце крохотную надежду, и Тёма легонько тронул Диму за рукав.
— Хочу ещё, — еле слышно шепнул он и застонал от удовольствия — хрустальная вазочка в мановение ока наполнилась снежно-сладкими шариками в тягучих вишнёвых мантиях.
Схватив ложку, временной маг потянулся к лакомству, но не тут-то было — вожделенная вазочка исчезла. Артём опустил руку, громко хлюпнул носом и мокрыми, блестящими глазами уставился на Диму:
— Опять издеваешься?
— Похоже на то, — сочувственно вздохнул Олефир. — Мне очень жаль тебя, Тёма. Дима, как я погляжу, постоянно глумиться над тобой. Наверное, ему, и впрямь, нравиться смотреть, как ты плачешь.
Голос повелителя Камии сочился ехидством, но Артём иронии не уловил. По бледным, дрожащим щекам побежали солёные ручейки, рот плаксиво изогнулся, руки задрожали.
— Ты... Ты... — всхлипнул он, тыкая пальцем в Димино плечо. — Ты...
Больше временной маг не смог выдавить ни слова: разочарование и обида комком встали в горле, и, прерывисто выдохнув, он уронил голову на руки и разрыдался так горько, что даже у свыкшегося с его истериками Валентина защемило сердце.
— Доволен? — зло взглянув на Олефира, прошипел Дима. — Никакими средствами не гнушаешься, чтобы своего добиться!
— Я предупреждал: пока ты не начнёшь рассказывать, Тёма ни грамма сладкого не получит.
Услышав слова магистра, Артём взвыл, и его горестный, мучительный вой ледяным дождём окатил Диму, а чёрное облако безумия, сгустившееся вокруг друга, показалось вратами в могильный, беспросветный мрак. С отчётливой, пугающей ясностью маг осознал, что кроме Тёмы у него не осталось никого на свете и что, если Тёма сейчас окончательно потеряет рассудок, он и сам сойдёт с ума. "Ну и ладно! Всё равно всё летит в тартарары. Пусть мы оба лишимся рассудка и будем счастливы в своём безумии!"
— Дима!!! Возьми себя в руки! — смахнув со стола бокал, истошно завопил Валентин.
Впервые за суматошное утро землянин испугался по-настоящему, поскольку два безумных Смерти могли повергнуть в хаос не только Камию или Лайфгарм, но и всю Вселенную. Олефир тоже услышал мысли племянника, но, в отличие от Валечки, орать не стал: провоцируя Тёму на срыв, он знал, что страшно рискует, и был готов действовать. Резкий горячий поток воздуха ударил Диму в грудь, швырнул на пол и вонзился в тело сотнями раскалённых игл. Жгучая боль отрезвила мага. Он вскрикнул, задёргался, и Олефир тотчас убрал заклинание.
— Приди в себя, мальчик. — Путешественник поднёс ко рту бокал и, сделав несколько спокойных глотков, добавил: — И успокой, Артёма. Меня достали его истерики!
Дмитрий послушно встал, с унылой покорностью взглянул на повелителя Камии и подошёл к другу. Как ни мучительно было признавать это, Олефир снова заставил его плясать под свою дудку, поставив перед выбором: либо рассказать о будущем, либо лишиться Артёма.
— Не хочу. — Дима обернулся и в отчаянии посмотрел на дядю: — Я больше никому не хочу служить!
— Твоё право, мальчик. Ты волен делать всё что угодно, только времени у тебя мало. — Олефир кивком указал на Артёма. — Минут пять, не больше.
Дима повернул голову и содрогнулся: чёрная, беспросветная мгла почти поглотила Артёма, он уже не рыдал, а хрипел и надрывно кашлял — безумие душило его, словно гигантская анаконда.
— Тёма! Нет! — Дмитрий ринулся в темноту, схватил друга в охапку и прижал к себе. — Прости меня! Я сделаю всё, что ты хочешь! Только не уходи!
— Мороженого...
Хриплый, тихий стон прозвучал для мага набатным колоколом, и, осторожно усадив друга на стул, он сотворил льдистую вазочку и вложил в безвольные пальцы ложку:
— Ешь, Тёма!
Артём мутным взглядом посмотрел на красно-белые шарики, потянулся к ним, но ложка выскользнула из слабых пальцев и с печальным звоном упала на стол.
— Чёрт!
Дима скрипнул зубами, схватил ложку и принялся кормить друга. Каждый съеденный кусочек рассеивал мглу, шоколадные глаза прояснялись и обретали осмысленное выражение. Временной маг оживал, и, наблюдая за ним, Олефир и Валя чувствовали себя зрителями в диком, абсурдном театре. Обоим магам казалось, что происходящее иллюзорно и фантастично, что Дима и Артём вот-вот исчезнут вместе с мороженым, и пустота поглотит мир. Но минуты хрупкими снежинками летели в вечность, вазочка пустела, а мир продолжал существовать. С последним кусочком мороженого почти прозрачные остатки тёмного облака испарились. Артём же поднял сияющие глаза на друга и проурчал, точь-в-точь как сытый кот:
— Обожаю тебя, Дима. Ты самый лучший! Я люблю тебя также сильно, как и моего магистра! Расскажи ему всё, что он хочет. Пожалуйста.
— Как скажешь, — грустно кивнул маг, погладил друга по волосам, отодвинулся и, не глядя на Олефира, бесцветным голосом начал: — Истории и моего, и Тёминого рождения просты. Мы оба, так сказать, дети любви: Фёдора и Алинор, Арсения и Марфы, соответственно...
Дмитрий старался излагать события кратко, без подробностей, но Олефир останавливал его, задавал вопросы, на которые волей-неволей приходилось отвечать, и, в результате, рассказ получился длинным и развёрнутым — за вазочку мороженого повелитель Камии узнал всю подноготную будущих учеников. Дима закончил повествования словами: "Призвав Смерть, я шагнул в Лайфгарм, но Артём перехватил меня и перенёс в прошлое, к своему любимому магистру". В пальцах мага задымилась сигарета. Он с наслаждением затянулся, стряхнул пепел в пустую тарелку и, помолчав, мрачно поинтересовался:
— Как ты будешь жить со всем этим, дядя?
Олефир окинул племянника задумчивым взглядом, глотнул вина:
— Это не твоя забота, мальчик. У тебя своих проблем невпроворот, вот и займись ими. — Он перевёл глаза на Артёма: — Значит, ты пришёл ко мне за помощью, чародей?
Временной маг смутился, покраснел и согласно кивнул:
— Да, магистр, кроме Вас никто не смог бы остановить Смерть. И Вы сделали это! Вы величайший из великих, мудрейший из...
— Брось! Лучше скажи: я сделал всё, что ты хотел?
— Да! — Артём с благоговейным обожанием смотрел на магистра: — Теперь мы с Димой будем служить Вам!
— Понятно... — протянул Олефир и лукаво взглянул на племянника: — А ты что скажешь?
— Ничего. Тёма не хочет расставаться с Вами, а, значит, и мне деваться некуда. Я останусь с ним.
— Здорово! — Временной маг захлопал в ладоши, снова став похожим на Веренику, и беспечно провозгласил: — Приказывайте, магистр! Нам не терпится служить Вам!
Олефир снисходительно улыбнулся, поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула:
— Во-первых, прекрати кривляться, чародей. Не забывай: ты всё-таки принц Камии, а не шут. А во-вторых, скажи: ты помнишь Димин перстень?
— Перстень?! Дима не придворная дама, чтобы обвешивать себя побрякушками!
— А ты, Солнечный Дружок?
— Не помню. По-моему, он не носил украшений...
— Дима? — Олефир вперил острый взгляд в племянника: — Где твой перстень?
Дмитрий машинально потёр палец, на котором когда-то носил кольцо, и растерянно пожал плечами:
— Понятия не имею о чём Вы.
— Ты его потерял, подарил, продал? Куда ты его дел?
— Не знаю. — Дима посмотрел на свои руки и со вздохом спросил: — Почему Вас так интересует судьба какой-то безделушки? Пропала и ладно! Если Вы хотите, чтобы я носил кольцо, я не против. Пусть Тёма сотворит мне что-нибудь красивое, как он любит, или сами сделайте.
— Хорошо. — Маг-путешественник стянул с пальца массивный перстень с прозрачным овальным камнем: — Посмотри, он ничего тебе не напоминает?
— Нет.
— Что ж, диагноз неутешительный: маг, поработивший Смерть, весьма силён и искусен. Ты носил это кольцо, — Олефир помахал перстнем перед носом племянника, — двадцать лет! И вдруг начисто забыл о нём! И, что интересно, никто из вас троих о нём не помнит. А ведь вы очень сильные маги.
Дмитрий, Артём и Валентин тревожно переглянулись и заговорили разом:
— Вы считаете, что дело в кольце?
— Давайте уничтожим кольцо раньше, чем оно попадёт к врагу!
— А ты откуда знаешь?
Олефир закатил глаза к потолку и раздраженно помотал головой.
— О кольце только что рассказал Дима, правда, тут же об этом забыл, как, впрочем, и ты, Валя, и ты, Артём. Скорее всего, Смерть подчинили именно с помощью моего перстня, но подробностей не спрашивайте — сам не знаю. И отдельно для Тёмы. — Голос Олефира стал жёстким и повелительным: — Я запрещаю тебе использовать свои временные способности без прямого приказа! Моего или... — Он вернул перстень на палец, бросил на племянника суровый взгляд и хлёстко закончил: — или Димы. Ясно?
— Да! — отчеканил Артём.
— Значит, прежде всего, мне надо найти это чёртово кольцо, — задумчиво проговорил Дмитрий.
— Найти и уничтожить! Причём так, чтобы ни одна частичка у врага не осталась, — уточнил Олефир. — И ещё: сиди в Камии до тех пор, пока не найдёшь способ контролировать Смерть хотя бы частично! Появишься в Лайфгарме с белыми глазками, считай, что проиграл. Твой неведомый враг объединится со Смертью и уничтожит Диму. Как думаешь, кто погибнет вместе с ним?
Дима побледнел, а Тёма испуганно ойкнул.
— Вот-вот. Вы сильно облегчили врагу жизнь, создав замечательную и очень опасную связь между вами. Насколько я понял, именно ты, Дима, автор сего нетривиального заклятья?
— Ага! — встрял Артём. — Я хотел убить его, а он не дал, связав наши жизни! Здорово, правда?
— Н-да... — Повелитель Камии озабоченно потёр лоб: — Ты можешь её разрушить, Дима?
— Я её даже не вижу. Почти вся моя магия используется как оболочка для Смерти. Маг сейчас из меня никудышный...
— Но голова-то у тебя по-прежнему на плечах! Думай! У тебя две первостепенные задачи — найти способ держать в узде Смерть и разорвать связь с Тёмой, чтобы обезопасить его. И повторяю ещё раз: не смей соваться в Лайфгарм бесконтрольной Смертью! Сам сдохнешь и друзей за собой потянешь, и не только друзей — в загробном мире тесно станет. Ладно, о плохом лучше не думать... — Олефир побарабанил пальцами по столу, о чём-то размышляя, и после долгой паузы произнёс: — Вернёшься в Лайфгарм, поговори с Витусом, возможно, он даст тебе дельный совет.
— А Вы уверены, что Витус не является моим загадочным недругом? Всё-таки он высший маг и всегда поддерживал решения Совета. Я не доверяю ему.
— Что ж, дело твоё, — едва заметно улыбнулся Олефир и подмигнул Валечке: — Но ты-то навестишь учителя?
— Конечно, — важно кивнул Солнечный Друг. — Мне необходимо обсудить с ним ряд животрепещущих вопросов, весьма важных для моего дальнейшего развития как мага, а также проведать мамочку. Я ведь просил Витуса позаботиться о ней.
