— Что ты хочешь этим сказать?
— Лишь то, что ты обладал властью. И довольно большой. Тебе доверяли ее другие. Рерих был опьянен твоим даром и доверил тебе сначала десять человек, затем сделал командиром Кровавой сотни.
— Я возражал! — покачал головой Мальстен.
— Не слишком яростно, — многозначительно хмыкнул Сезар. — Бэстифар был поражен твоей силой и выдержкой. Он позвал тебя в Малагорию и доверил тебе цирк.
— Он ведь сам этого хотел!
— А тебе это так претило, что с приходом Дезмонда на твое место ты выдохнул с облегчением и совсем не испытал ревности? — Сезар прищурился. — Я часть твоей души, Мальстен. Не пытайся меня обмануть.
Мальстен невольно сжал руки в кулаки. Отчего-то слушать своего воображаемого наставника было поистине неприятно. Если б от этого разговора не зависело его возвращение в мир, где в нем нуждаются, он заставил бы Сезара замолчать.
— После твоего бегства Бэстифар оценил тебя еще выше. И он заключил с тобой договор. Ты стал чуть ли не вторым правителем Малагории.
— Этого — я не хотел! — воскликнул Мальстен.
— Ты занял положение наставника Дезмонда в цирке. Труппа внимала тебе гораздо больше, чем ему, и не говори, что тебе это не нравилось, — продолжал Сезар, игнорируя его возмущение. — Тебе доверяли все, и ты старался не ударить перед ними в грязь лицом. На том и погорел. — Сезар вздохнул. — Нет, ты не избегал ответственности. Наоборот, именно ее ты и искал. А вместе с ней приходила власть, которая считалась бременем и неизбежным злом. Но ведь она вдохновляла тебя, Мальстен. Не говори, что это не так. Это было твоим способом впечатлять других, а ты делаешь это всю свою жизнь. Разве нет?
Признавать это не хотелось, но в словах Сезара была колкая неприятная истина, сбежать от которой не получалось.
— Я называл тебя бездарью, — продолжил наставник с несвойственной ему мягкостью в голосе, — потому что хотел напомнить тебе: каким бы сильным ты ни был и какой бы властью ни обладал, ты уязвим. И не всемогущ. Я не хотел, чтобы твой дар опьянил тебя так же, как он пьянил других. И я знаю, ты на меня за это обижен.
Мальстен поднял на него взгляд.
— Я не…
— Не лги. — Сезар говорил спокойно, но в голосе зазвенела привычная сталь. — Хватит пытаться выставить себя кем-то другим, чтобы подняться в моих глазах. Я давно умер, Мальстен. А ты жив. Не это ли доказательство, что ты умеешь избегать опасности куда лучше меня? — Он усмехнулся. — Бенедикт Колер явился в Хоттмар, и я не сумел ему противостоять, а у тебя получилось. Ты мог сам с горячей головой кинуться мстить ему после того, что случилось в Хоттмаре, но тогда ты бы себя выдал. Без провокаций он в ту пору не мог достать тебя, у Культа не было такой власти. Никто бы не позволил ему пускать кровь герцогам направо и налево без свидетельских показаний. Ты знал это и сдержался. Этого достаточно. — Он многозначительно вгляделся в глаза ученика. — Достаточно, чтобы не притворяться.
Мальстен прерывисто вздохнул. Фоновый пульс, разносящийся по призрачному туманному городу, участился.
— Я понимаю, почему ты был со мной строг. Видят боги, я этого заслуживал. И, боюсь, что, несмотря на эту предосторожность, все твои страхи я воплотил.
— Как посмотреть, — пожал плечами Сезар. — Ты не раз попадал в трудные ситуации, но выходил из них.
— Я был не один.
— И в этом главная твоя заслуга. — Сезар невесело усмехнулся. — Я учил тебя быть одиночкой, но не отучил доверять другим. Будь ты в те моменты один, возможно, уже погиб бы. Впрочем, будь ты одиночкой, может, и не угодил бы в переплет, но ради чего бы ты тогда жил? — Он пожал плечами. — Пути богов неисповедимы, Мальстен. Мы не можем с точностью сказать, как бы сложилась наша судьба, если б мы сделали иной выбор. Но в одном я уверен: я рад, что настоящим одиночкой ты так и не стал. Твое решение я считаю верным.
Мальстен кисло улыбнулся.
— Ты — это я, не забыл? Настоящий Сезар вряд ли бы с тобой согласился.
— А вот тут ты ошибаешься. Уверяю тебя, он посчитал бы точно так же. Другое дело, что его гордость не позволила бы ему признать это вслух. Думаешь, для него не имел никакого значения тот пьедестал, на котором он стоял для тебя? Думаешь, он готов был так просто распрощаться с ним? — Сезар покачал головой. — Ты его ученик. Взгляни на то, как воспринимаешь собственное положение, и поверь мне: он относился к этому так же.
Мальстен прикрыл глаза. Сезар понимающе улыбнулся, и эта улыбка зазвучала в его голосе, когда он заговорил снова:
— Вы с ним во многом похожи, но во многом различаетесь. Иначе и быть не могло. И, знаешь, он ведь не всегда был прав. Сезар Линьи не был непогрешим. И в общении с тобой он проявлял гораздо больше строгости, чем требовалось. Он, может и рад бы был это изменить, но боялся, что навредит тебе гораздо больше.
Мальстен нервно усмехнулся.
— За это я… наверное, держал на него обиду. Довольно долго.
— Сейчас не держишь?
Мальстен посмотрел в затянутое сизыми тучами небо.
— Нет, — покачав головой, со смиренной улыбкой ответил он. — И ты знаешь, что сейчас я не лгу. Знаешь, после того как я отдал Бэстифару расплату в качестве оружия, — бесполезного, как оказалось, — я ведь столкнулся с новой ее формой. И она уже не станет легче. — Мальстен вздохнул. — Она будет такой, и, когда я вернусь, с этим придется учиться жить. — Он перевел досадливый взгляд на Сезара. — Сейчас мне даже жаль, что по возвращении никто не проявит твоей строгости, чтобы вновь научить меня терпеть. Я должен буду сделать это сам.
Сезар вздохнул.
— Хочу, чтобы ты знал: он не ненавидел твою слабость в моменты расплаты. Он ее боялся, поэтому и был беспощаден.
— Мне кажется, я понял его чуть лучше, — кивнул Мальстен. — Скажи, как мне найти выход отсюда? Я должен вернуться.
— Еще кое-что напоследок, — покачал головой Сезар. — Ты открыл в своем даре гораздо больше граней, чем я когда-либо мог тебе показать. Если уж ты привык быть азартным и играть по-крупному, умей рисковать.
Мальстен нахмурился.
— О чем ты?
Сезар улыбнулся, но в этой улыбке отчего-то мелькнуло сочувствие.
— Ты поймешь. Очень скоро.
— Сезар…
— Дотронься до дерева.
Мальстен послушал наставника, скорее, по старой привычке, чем осознанно. Рука легла на шершавый ствол дуба, пульс города начал доноситься с эхом, будто удваиваясь, но не попадая в общий ритм. Небо в считанные мгновения начало светлеть. Оно становилось все ярче, пока ослепительный свет не заполнил все вокруг.
— Удачи, Мальстен! — донесся до него утопающий в свете голос Сезара.
* * *
Сонный лес, Везер.
Тринадцатый день Сойнира, год 149 с.д.п.
Тьма. Повсюду была тьма. Воздух казался спертым и каким-то землистым. Двигаться было тяжело. Аэлин попыталась пошевелиться, и ей показалось, что на лицо что-то упало. Что-то рыхлое и пахнущее холодной почвой.
— Теодор! — позвала Аэлин, тяжело дыша и пытаясь понять, что происходит. Темнота поглощала все вокруг. Дыхание перехватывало от поднимающейся внутри паники. Аэлин понимала, что лежит. Он попыталась встать, но ноги уткнулись в какую-то стену. Об нее же ударился лоб.
Гроб! Я в гробу! — в ужасе подумала Аэлин. Из груди невольно вырвался вопль. Громкий и оглушительный.
— Помогите! — закричала Аэлин, принявшись колотить по крышке гроба. — Теодор! Будь ты проклят, выпусти меня отсюда! Теодор!
Она безуспешно билась несколько минут, но толку не было. На лицо лишь упало больше земли, заставив ее закашляться. Дышать легче не становилось. Наоборот, Аэлин показалось, что воздуха становится только меньше. В следующий миг она поняла, что ей не показалось. Ужас захватил ее целиком, и еще несколько минут она истерически кричала, билась, рассаживая костяшки пальцев и колени о занозистый гроб, и плакала.
Остановись! Ты делаешь хуже, — подсказывал ей здравый смысл. Некоторое время ушло на то, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. Успокоить себя стоило титанических усилий, но все же Аэлин удалось заставить себя дышать медленнее и ровнее и перестать дергаться.
— Так… так… — зашептала она. — Думай.
Отрывок ночи пролетел перед глазами. Аэлин вспомнила, как вежлив был с нею аггрефьер, как убеждал ее остаться. Вероятно, это сумасшедшее существо решило, что они с Мальстеном все же не соблюдают, а нарушают волю Рорх, и решил поспособствовать переходу обоих на теневую сторону мира.
Мальстен! Он же там совершенно один, он беззащитен! Этот ублюдок мог уже убить его!
Судорожный вдох показался тяжелым. Воздуха было немного, и количество его только уменьшалось. Глаза обожгли слезы отчаяния, но Аэлин заставила себя задержать дыхание и успокоиться.
Никто не придет, — подумала она. Еще никогда прежде ей не было так жалко саму себя, однако она попыталась отогнать эту мысль прочь. Жалость сейчас не поможет, нужно было думать, как выбраться отсюда. — Теодора звать бесполезно: этот проклятый выродок на помощь не придет. Мальстен… боги, что он с ним сделал? — Аэлин сжала кулаки. — Спокойно. Мальстена ждать не стоит. Значит, я должна выбираться сама. Эта крышка гроба лежит неплотно. Стало быть, надо нащупать брешь и выбираться наружу, другого способа нет. Клянусь всеми богами Арреды, я убью эту тварь!
Злость придала сил. Аэлин осторожно вытянулась, попытавшись понять, сколько у нее свободного пространства. Результат показался ей удручающим, но всколыхнувшуюся панику удалось подавить. Осторожно изворачиваясь и шаря руками в темноте, Аэлин нащупала довольно большую щель, из которой то и дело сыпалась в гроб земля. Она попыталась сдвинуть крышку: безуспешно. Сил не хватало, холодная почва была слишком тяжелой, но это не остановило Аэлин. Она понимала, что у нее всего два варианта: упорно работать и пытаться выбраться из гроба, пока не кончился воздух, или умереть.
* * *
Дезмонд присмотрелся к кострищу, встретившемуся ему на пути, и застыл. По спине пробежал холодок.
Я, что, ходил кругами? — ужаснулся он.
С рассветом он двинулся в путь, так и не представляя, куда хочет прийти. Лес казался ему везде одинаковым, равномерно неприветливым и пугающим. Дезмонд опасался, что запнется о какую-нибудь корягу и расшибется насмерть, однако вскоре сумел более-менее приноровиться к Сонному лесу и начал двигаться увереннее. Когда солнце начало понемногу склоняться к закату, проглядывая меж деревьями, Дезмонд с гордостью понял, что прошел достаточно много. Пейзаж не менялся, но он предполагал, что леса на материке огромны, и выход из них может занять несколько дней.
Хорошо бы выбраться на основной тракт, — подумал он и попытался найти дорогу. Это отняло не один час и в итоге привело его к до боли знакомому кострищу. Дерево, под которым Дезмонд разместил свою сумку сегодня ночью, и место для костра — это, без сомнения, была его точка привала.
Боги, я же заблудился! — в панике подумал Дезмонд.
Он съехал по стволу того же самого дерева и подтянул к себе колени, испугавшись, что никогда не выберется отсюда.
* * *
Глубокий вдох. Легкая дрожь век. Тело, постепенно осознающее, что ему пора прийти в движение. Отчетливый стук двух сердец под лежащей на груди рукой.
Наконец трепещущие веки поднялись, и Мальстен растерянно огляделся. Он был один в помещении, показавшееся ему знакомым. В одном он был уверен: это помещение никак не могло находиться в гратском дворце.
Аэлин! Бэс!
Мальстен резко втянул воздух и попытался резко вскочить. Тело непослушно качнулось и не пожелало повиноваться с первого раза. Мальстен чувствовал себя так, будто совершенно отвык двигаться.
Как это могло случиться? Сколько же я отсутствовал?
Ответом на вопрос послужило помещение, в котором он находился. Он наконец определил, что это за место.
— Не может быть! — прошептал Мальстен вслух.
Однако глаза его не обманывали: он находился один посреди комнаты Теодора Гласса. Кто привез его сюда? И как давно?
Последний вопрос и вовсе повергал Мальстена в ужас: одно то, что он оказался здесь, означало, что он пробыл без сознания больше месяца.
— Аэлин…
На подгибающихся с непривычки ногах, иногда опираясь на стену, чтобы сохранить равновесие, Мальстен вышел из комнаты и поискал взглядом Аэлин или Теодора.
В доме никого не оказалось, однако с улицы доносился какой-то стук. Мальстен, нахмурившись, вышел на улицу и поежился от влажного холода.
— Аэлин? Тео? — позвал он.
Стук оборвался. Через несколько мгновений долговязый аггрефьер с выражением искреннего изумления на лице показался из-за дома. В руках у него был молоток, который он причудливо обвивал тремя длинными пальцами.
— Мальстен? — Оклик сопроводил клокочущий горловой звук. — Глазам не верю! Ты… ты очнулся?
Данталли рассеянно кивнул.
— Похоже на то. Тео, как я здесь оказался? Последнее, что я помню, это резню в гратском дворце.
— Я знаю, что произошло, — прервал его аггрефьер. — Мне рассказала твоя охотница. — Он огляделся по сторонам и поспешил добавить: — Ее здесь нет, кстати, если ты ее ищешь.
Мальстен нахмурился.
— Нет? Когда она вернется, не говорила?
Аггрефьер пожал плечами.
— Я так понял, что никогда, — туманно заметил он. — Она оставила тебя здесь и в тот же вечер ушла. Рассказала, что ее отец погиб, пытаясь освободить тебя из ловушки Красного Культа.
Оба сердца Мальстена болезненно сжались. Это было чистой правдой: Грэг погиб, пытаясь спасти его.
— Аэлин ушла… поэтому?
— Она не говорила, почему, как надолго и куда уходит, — вздохнул Теодор. — Просто попросила присмотреть за тобой. Почему-то была уверена, что ты очнешься, а я не верил. — Аггрефьер говорил с явной досадой, махнув молотком в трехпалой руке. — Даже гроб для тебя решил сколотить на всякий случай. Слишком уж слабо верилось, что ускользнувший после расплаты данталли может вернуться к жизни.
