Доказательства его постыдных отношений с Ио должны добыть мать и сын Андо, а Рокеро Нобуро нужно ещё раз убедиться в обоснованности своих подозрений, хорошенько расспросив госпожу Амадо Сабуро.
Именно с таким настроением он и явился в дом начальника уезда.
Передав повод Снегиря одному слуге, молодой человек проследовал за другим до знакомого кабинета, где, кроме Бано Сабуро, присутствовала пожилая женщина с наголо бритой головой в сером стёганном жилете поверх просторного коричневого балахона.
— Это моя сестра — благородная госпожа Амадо Сабуро настоятельница монастыря "Добродетельного послушания", — поприветствовав важного визитёра, представил её начальник уезда.
— Только монахиня, господин Сабуро, — поправила та брата, отвешивая чиновнику по особым поручениям церемонный поклон.
— Кроме вас, там всё равно никого нет, — заметил хозяин кабинета и посмотрел на гостя. — Надеюсь, его превосходительство удовлетворит моё ходатайство, и вы получите жалованную грамоту о назначении вас настоятельницей.
— Вот когда это случится, тогда и будете меня так называть, — непреклонно заявила женщина. — А пока я просто смиренная служительница богини милосердия.
Она ещё раз поклонилась.
— Брат сказал, что вы, господин Нобуро, хотите поговорить со мной о госпоже Ио, его приёмной дочери?
— Это так, — подтвердил молодой человек, усаживаясь в кресло напротив. — Расскажите, как вы с ней познакомились?
— Может быть, подать чаю, господин Нобуро? — любезно предложил начальник уезда.
— Не смею утруждать вас, господин Сабуро, — поклонился младший брат губернатора.
— Ну, что вы, господин Нобуро, — возразил хозяин кабинета. — Для меня это честь.
Громко хлопнув в ладоши, он позвал служанку.
Выслушав повеление, та очень скоро вернулась с деревянным лакированным подносом, где стояли три фарфоровые чашечки.
Пока она отсутствовала, гость, словно позабыв свой вопрос, обсуждал с начальником уезда последствия недавней эпидемии и, только сделав глоток весьма недурственного чая, вновь вернулся к расспросам.
Как и следовало ожидать, ничего нового он не узнал.
Монашка поведала, как человек, назвавший себя Шуфром из Тадаё привёл в обитель "Добродетельного послушания" молодую девушку. По его словам, одиннадцать лет назад гетера по имени Голубой Колокольчик продала ему свою дочь, сообщив, что отцом её является господин Кайо Сабо. Он якобы собирался признать дочь, но умер, не успев оформить документы.
Лавочник уверял, что всегда относился к ней как к родной дочери, не забывая о благородной крови, текущей в её жилах. Поэтому, когда пришло время выдавать девушку замуж, не посмел сам решать её судьбу, а попытался отыскать родственников Ио. Самым достойным среди них ему показался господин Бано Сабуро. Однако Шуфр побоялся сразу идти к начальнику уезда, а сначала привёл девушку к его сестре.
Госпожа Амадо Сабуро знала о том, что брат получал письмо от троюродного племянника, в котором он упоминал гетеру Голубой Колокольчик и свою дочь, поэтому и повела девушку в Букасо.
Когда собеседница перешла к описанию их трагического путешествия, внимательно слушавший её Рокеро Нобуро прервал рассказчицу, решив кое-что уточнить.
Его интересовало, в какой именно день достопочтенный лавочник появился в монастыре "Добродетельного послушания", сколько ему было лет, или хотя бы как он выглядел, где именно в Тадаё проживал, и что стало с гетерой Голубой Колокольчик?
Очевидно, не ожидавшая подобных вопросов женщина по-началу даже растерялась, бросив беспомощный взгляд на брата, продолжавшего с невозмутимым видом потягивать, должно быть, уже остывший чай.
Однако, быстро опомнившись, она принялась довольно бойко отвечать, так и не сообщив молодому человеку ничего полезного.
По словам монашки, Шуфр выглядел так, как каждый третий мелкий торговец, хоть в Хайдаро, хоть здесь в Букасо, Где в Тадаё находится его лавка, она не интересовалась, также как не спрашивала о дальнейшей судьбе гетеры. В последнее младший брат губернатора, не понаслышке знавший о неистребимом женском любопытстве, не поверил сразу.
Понимающе кивая, он всё больше убеждался, что этот рассказ госпожи Сабуро — полная ложь, но начал опасаться, как бы его дальнейшие вопросы не насторожили начальника уезда. Не стоит давать ему повод подозревать, что он разоблачил их с сестрой обман. Поэтому чиновник по особым поручениям умерил любопытство, позволив собеседнице продолжить свою историю.
Слушая, как они с Ио бежали из деревни полной призраков, как бродили по лесам и горам, милостью Вечного неба наткнувшись на хижину собирателей золотого корня, Рокеро Нобуро с удивлением понял, что этот необыкновенный рассказ почему-то внушает ему больше доверия. Словно какой-то внутренний голос убеждал, что она говорит правду.
Для подтверждения своих ощущений молодой человек задал несколько уточняющих вопросов. На сей раз монахиня, не задумываясь, назвала деревню, которую им пришлось покинуть, спасаясь от злых духов, описала домик, где они прожили почти три месяца, рассказала о том, как ходили на высокую гору наблюдать за дорогой, ожидая, когда на ней появятся следы людей и повозок, означавшие, что выставленные против петсоры заслоны сняты, и можно идти в Букасо.
Бросив короткий взгляд на хозяина дома, гость увидел, что тот сидит, откинувшись на спинку кресла и сцепив руки на животе.
Похоже, рассказ сестры его мало интересовал. Да и младший брат губернатора окончательно убедился, что самое главное он уже услышал, и ничего нового сестра больше не скажет.
Разговор с монашкой ещё сильнее укрепил его подозрения в том, что приёмная дочь начальника уезда Букасо совсем не та, за кого он её выдаёт.
Не свяжись она с бароном Хваро, чиновнику по особым поручениям не было бы до неё никакого дела. Но вот возможности с помощью любовных шалостей глупой девчонки отомстить своему обидчику, Рокеро Нобуро не упустит!
Когда женщина замолчала, выжидательно глядя на него, молодой человек поднялся и проговорил, отвешивая церемонный поклон:
— Благодарю вас, госпожа Сабуро. Теперь для меня всё окончательно прояснилось. Хвала Вечному небу за то, что вы остались живы, и пусть эта ужасная болезнь никогда больше не появится в Благословенной империи.
— Да услышит вас Вечное небо, господин Нобуро, — встав с кресла, поклонилась монашка. — А я буду до конца своих дней молить об этом милосердную Голи.
Она вопросительно посмотрела на брата.
— Спасибо, сестра, — сказал тот, склонив голову, увенчанную квадратной шёлковой шапочкой. — Вы можете идти.
Ещё раз поклонившись каждому из мужчин, женщина вышла из кабинета, а его хозяин обратился к гостю.
— Как видите, господин Нобуро, моя приёмная дочь — никакая не дикарка из варварского племени.
Он снисходительно улыбнулся.
— Тот донос, из-за которого вас направил сюда его превосходительство, не содержит ничего, кроме лжи. Кровный отец Ио — мой родственник, потомственный дворянин гау.
У младшего брата губернатора по этому поводу имелось несколько иное мнение, высказывать которое он, однако, не стал, проговорив, пожимая плечами:
— Я лишь исполняю свой долг, господин Сабуро, и непременно доложу его превосходительству всё как есть, ничего не добавляя от себя.
— Не сомневаюсь в этом, господин Нобуро, — важно кивнул собеседник, поднимаясь. — Теперь, когда вы всё выяснили, может, пройдём в зал? А то гости уже, наверное, собрались?
— Не стоит заставлять ждать этих уважаемых людей, — согласился чиновник по особым поручениям.
Когда они вышли во двор, стоявшая у дверей служанка подтвердила, что все приглашённые уже пришли.
— Вы ещё надолго задержитесь в Букасо, господин Нобуро? — поинтересовался хозяин дома, сопровождая его в зал приёмов.
"Торопишься от меня избавиться?" — мысленно усмехнулся гость, а вслух сказал:
— Уеду завтра или послезавтра. Я должен как можно быстрее доложить обо всём его превосходительству. А вот господин Фунадо свою проверку ещё не закончил.
— О, господин Фунадо так усердно трудится, что мог бы один заменить всех моих писцов! — с деланным восхищением воскликнул начальник уезда. — У нас скоро не останется ни одного документа, который бы он не посмотрел.
— Это один из лучших служащих Палаты налогов и податей, — со значением проговорил молодой человек, набивая цену своему спутнику.
— Тогда, если вдруг встретитесь с господином Кайно Хаяково, передайте ему нижайшую благодарность за честь принимать у себя столь выдающегося чиновника, — попросил собеседник, подходя к короткой каменной лестнице.
— Непременно, господин Сабуро, — пообещал младший брат губернатора, не очень-то рассчитывая вспомнить об этой просьбе при встрече с главой Палаты налогов и податей.
— Надеюсь, господин Нобуро, вы навестите меня перед отъездом? — спросил хозяин дома с нотками фальши в голосе. — Мне будет не хватать наших бесед.
— Не расстраивайтесь, господин Сабуро, — успокоил его гость. — Возможно, мы с вами очень скоро встретимся вновь.
И с удовлетворением заметив настороженное недоумение в глазах собеседника, снисходительно усмехнулся.
— Нет, нет, я не собираюсь ещё раз проверять вас, господин Сабуро. Просто господин Канако пригласил меня на свадьбу своей дочери в 23 день Кабана. Я обещал обязательно приехать. Если служба позволит.
— Ах, вот оно что! — с явным облегчением перевёл дух начальник уезда. — Я буду молить Вечное небо, чтобы вы смогли посетить нас.
Учитывая печальный опыт прошлого визита в хлебосольный дом Бано Сабуро, чиновник по особым поручениям по-началу пил очень мало, несмотря на все усилия слуг щедрого хозяина. А когда тот попытался разыграть обиду, сослался на предстоящую дальнюю дорогу.
Данное сообщение вызвало удивление присутствующих, в том числе и господина Фунадо, тут же попытавшегося выяснить подробности. Однако молодой человек ответил, что всё объяснит ему позже.
То ли уже зная о посещении Рокеро Нобуро "Гнезда соловья на ветках сливы", то ли просто желая порадовать гостей, хозяин дома пригласил на праздник танцовщиц из этого заведения.
Их выступление весьма порадовало присутствующих, в том числе и младшего брата губернатора, который перестал себя сдерживать и принялся пить наравне со всеми.
Но сегодня он прекрасно владел собой и помнил всё до самого момента возвращения в гостиницу, куда его отнесли на носилках господина Сабуро.
Когда молодой человек очнулся от хмельного сна, верный Кубвань сообщил, что заходил господин Фунадо и велел слуге разбудить хозяина. Но тот решительно отказался, сославшись на отсутствие приказа. В конце концов раздосадованный чиновник ушёл в канцелярию, наказав напомнить, что господин Нобуро обещал ему всё объяснить.
Досадливо крякнув, младший брат губернатора отправил Кубваня за водой для бритья и умывания. Когда слуга привёл в порядок его помятую физиономию, он стал отдавать распоряжения, с неудовольствием рассматривая своё отражение в зеркале.
— Собирайте вещи, грузите в повозку. Едем в Хайдаро. Хватит, погостили.
— Слушаюсь, господин, — невозмутимо отозвался Кубвань.
— Передай Жбану, пусть и Снегиря седлает, — подумав, добавил хозяин.
— Да, господин, — поклонился слуга.
— Но сначала — одеваться! — скомандовал Рокеро Нобуро.
Торопливо позавтракав, он сообщил владельцу гостиницы о своём отъезде и поспешил в канцелярию уезда, где первым делом зашёл к господину Фунадо.
Увидев младшего брата губернатора, тот отложил в сторону бумаги и обратился к присутствовавшему в комнате писцу:
— Оставьте нас, пожалуйста, господин Цутуо.
Поклонившись, тот быстро покинул комнату. Едва за ним закрылась дверь, служащий Палаты налогов и податей вопросительно уставился на чиновника по особым поручениям.
— Моё дознание закончено, господин Фунадо, — сказал тот и поинтересовался: — А как много дел у вас осталось?
— Не меньше чем на три-четыре дня, — со вздохом ответил собеседник, указывая на разложенные по столу бумаги. — Я говорил господину Ходасо, что для тщательной проверки нужно хотя бы два человека. Но сейчас, после петсоры, все наши заняты. Вот и послали меня одного.
— В таком случае я попрошу господина Сабуро предоставить вам фургон до Хайдаро, — после короткого размышления сообщил молодой человек. — А наш я заберу.
— Спасибо, — поклонившись, поблагодарил мужчина.
— До свидания, господин Фунадо, — отвесил ответный поклон младший брат губернатора.
В соседней комнате, где теснились служащие уездной канцелярии, он заметил прижавшегося к стене Джуо Андо.
Поймав его растерянный, почти испуганный взгляд, чиновник по особым поручениям выразительно указал глазами на дверь.
Заглянув в кабинет начальника уезда, Рокеро Нобуро высказал ему своё пожелание, а тот пообещал подобрать для господина Фунадо удобную повозку и даже отправить с ним слугу, чтобы тот должным образом позаботился о нём в дороге.
На прощание хозяин кабинета вручил гостю небольшой подарок в виде кошелька с парой серебряных слитков и попросил передать его превосходительству свои уверения в глубочайшем почтении.
Убирая за пазуху приятно позвякивавший мешочек, молодой человек заверил, что непременно расскажет старшему брату о том, как радушно их с господином Фунадо встретили, создав все условия для надлежащего исполнения ими служебных обязанностей.
Возможно, начальник уезда ожидал каких-то иных слов, но выказывать своё разочарование не стал, тут же предложив лично проводить дорого гостя.
Однако, тот вежливо, но твёрдо отказался от подобной чести, заявив, что не может утруждать столь занятого человека.
Тогда господин Сабуро вышел из-за стола и, прижимая ладони к животу, отвесил глубокий, почтительный поклон.
Ответив ему тем же, младший брат губернатора напомнил, что они могут скоро встретиться, и удалился.
Во дворе его встретил знакомый десятник городской стражи.
Узнав об отъезде гостя, тот посчитал своим долгом лично попрощаться со столь искусным мечником.
Чиновник по особым поручениям, как это требуют правила приличия, ответил, что господин Кимуро преувеличивает его скромные таланты.
Обменявшись любезностями, они расстались вроде бы вполне довольные друг другом. Однако, даже выйдя за ворота, Рокеро Нобуро ещё какое-то время спиной ощущал тяжёлый взгляд стражника.
Как он и рассчитывал, младший писец поджидал его на улице неподалёку от гостиницы.
Заметив молодого человека, Андо устремился к нему, расталкивая попадавшихся на пути прохожих.
— Как же так, господин Нобуро?! — вскричал мужчина, хватая младшего брата губернатора за руку. — Почему вы уезжаете? Вы же обещали...
— Успокойтесь, господин Андо! — шёпотом рявкнул чиновник по особым поручениям, выразительно посмотрев на вцепившиеся в шёлк рукава скрюченные, перепачканные тушью пальцы.
Собеседник испуганно отпрянул.
— Не переживайте так, господин Андо, — мрачно усмехнулся молодой человек. — Я не забыл о нашей договорённости.
— Но вы же уезжаете, господин Нобуро! — выпалил обиженный писец.
