Речник мигнул.
— Кошки, — тихо сказал он и кивнул сам себе. — Мёртвая красная кошка... Ты собрался искать её на башне? Бездна... Нецис, ради всех богов, никого там не оживляй! По местным законам, я подозреваю, тебя даже судить не будут — пристрелят, где увидят...
...Вечерний дождь пролился и здесь, в папоротниковых дебрях среди стройных стволов Джити, тянущихся к небу и под самыми облаками раскинувших плоские кроны — и там, где в ветвях был широкий просвет, над чёрной спиральной башней, солнце призвало влагу обратно в небесные озёра — и жаркие испарения окутали лес, неся с собой страшную вонь. Фрисс ждал у дороги, прижимая к лицу измятый лист Арлакса, и радовался, что ничего не ел с самого утра. Алсаг лежал на спине Двухвостки, зажимая нос двумя лапами и дёргая ушами на каждый вопль Войкса. Одна лишь Флона невозмутимо жевала всё, что оказывалось перед её носом и не было снабжено шипами длиной с локоть. Речник смотрел на неё и вздыхал.
Никто, кроме Войксов, стервятников и мелких лесных зверьков, охочих до падали, не подавал здесь голоса — даже горластые пёстрые птицы примолкли и попрятались в кронах Джити. Взглянув под ноги на тихий шорох, Фрисс увидел копошащихся жуков, а внизу, под их лапами, погружённый в землю обломок почерневшей кости. Их много было тут, под папоротниками, в чёрной болотной земле, пересохшей от долгой засухи, но готовой от пары капель дождя превратиться в вязкую жижу. Кости, разгрызенные падальщиками и изглоданные жуками-костеедами, ещё желтели среди листьев. Подвижные бугрящиеся лепёшки ползали по ним, пузырясь и поблескивая, изредка выпускали тонкие усики и ощупывали землю в поисках еды посвежее. Речник наклонился над лапами Флоны — что, если эта ползучая дрянь и от живого мяса не откажется?..
Ещё один падальщик сердито взвизгнул и зашипел, срываясь на хрип. Фрисс вздрогнул и вгляделся в заросли — сквозь ветви силуэт башни ещё виден был, но отдельные существа, ползающие по нему, — нет. "Тут до Вайнеговой Бездны этих тварей," — нахмурился Речник. "Для той огненной жижи нужен яд Войкса... если бы мне приспичило его добывать, я бы тут и поселился — вот уж чего тут с избытком... Река моя Праматерь!"
Он зажмурился, помотал головой и сунул руку в дорожную суму. Скафандр, кое-как заклеенный в месте пореза, был на месте. Ненадолго задумавшись, Речник прикрепил к маске дополнительный фильтр — он, хоть Фрисс и упал на него, когда удирал от бабочек в Риалтемгеле, выглядел почти целым... Алсаг следил за ним круглыми глазами из-под лапы, закрывающей нос. Флона, почуяв запах дезактивирующих растворов — сарматский скафандр пропах ими намертво — встревоженно фыркнула и выпустила из пасти лист папоротника.
— Сидите здесь тихо, — прошептал Речник, погладив Двухвостку по макушке и дотронувшись до лапы Алсага. — Если Нецис вернётся первым, подождите меня. Надо кое-что проверить...
— Фррисс, ты куда?! — подал голос кот, но Речник уже пробирался среди торчащих отовсюду корней, ломая хрупкие папоротники. Ещё несколько мгновений — и чёрная башня нависла над ним.
Кости захрустели под ногами ещё до того, как расступились деревья, и вскоре Фрисс перестал замечать их — они валялись здесь повсюду, сплошным желтовато-чёрным ковром устилая поляну вокруг башни. Иногда очередной обгрызенный обломок падал сверху, с края базальтовой чаши — одной из восьми нанизанных на толстенный каменный стержень. Края чаш выгибались, лестницы, прорезанные в склонах, соединяли их в гигантскую спираль. Кости копились на их дне, время от времени пересыпаясь через край или срываясь вниз грохочущей лавиной. Смрадный воздух колыхался тяжело, накрывая Речника тёплыми удушливыми волнами — не будь у него скафандра, дышать тут он не смог бы.
Он стряхнул ворох костей с лестницы и пошёл наверх, оскальзываясь на мокрых подгнивших черепах и базальтовых ступенях, подъеденных ползучими лепёшками — эти твари были тут повсюду, пузырились под ногами, липли к костям и стенам. Крылатый стервятник пролетел мимо, равнодушно посмотрел на Фрисса, склюнул со стены скопление лепёшек с усиками и умчался прочь. Тут ему нечего было делать — эти кости понравились бы разве что жукам, доедающим остатки, мяса на них давно не было. Свежие тела лежали выше, на верхних чашах, там, откуда доносился шум крыльев и сердитое шипение — там Войкс кидался костями в крылатых падальщиков, отгоняя любопытных тварей от своей еды.
Три чаши остались внизу, Фрисс ступил на дно четвёртой, и из-под его ног порскнули мохнатые зверьки. На костях, лежащих тут, ещё виднелись остатки плоти и тёмные пятна, но отличить человека от крысы было уже невозможно. Один из зверьков проволок мимо обрывок мохнатой шкуры, когда-то белой.
Ни охранников, ни Нециса, ни дохлых крылатых кошек Речник не видел. В башне — высоком каменном стержне, соединяющем чаши — виднелись чёрные провалы дверей, но заходить туда Фриссу совсем не хотелось. С верхней чаши высунулся взъерошенный Войкс и завыл, вскинув морду к небу. Из леса ему ответили короткими возгласами, и серые тени на краю поляны растворились в зарослях. Речник хмыкнул.
Что-то большое, серое, шипящее подкатилось ему под ноги и вздыбило шерсть на покатой спине. Фрисс пинком отшвырнул существо в сторону и сам шарахнулся, хватаясь за мечи, но оно только взвизгнуло и отползло, скаля мелкие острые зубы. Речник удивлённо мигнул — это был Войкс, но какой-то мелкий, в четверть обычного роста, толстый и неуклюжий, и серый "мех" — тончайшие ядовитые иглы — сейчас стоял дыбом и превращал мелкое существо в мохнатый шар. Мелкие брызги яда сверкали на иглах, как капли росы.
На краю чаши что-то шевельнулось, и Речник услышал свирепое шипение. Войкс — обычный, рослый и поджарый, в спутанных ядовитых иглах и облаке ядовитого пара — лежал там, обхватив лапами груду костей, и странно дёргался, как будто пытался подняться. Второй мелкий хеск держался за его лапу, и Войкс судорожными рывками заталкивал его под кости, но существо жалобно пищало и вцеплялось в падальщика крепче. На визг второго мелкого существа Войкс медленно повернул голову и оскалился, прожигая Речника свирепым взглядом, но не тронулся с места. Все иглы на его теле стояли дыбом. Фрисс шагнул к нему, держа перед собой мечи, Войкс зашипел громче, задрожал всем телом — он пытался упереться лапами в кости и подняться, но лапы тряслись, и он не оторвался от земли и на ноготь. Второй мелкий падальщик подполз к нему и вцепился в шерсть. Войкс сердито зашипел, шлепком лапы отправляя его под груду костей, на которой лежал. Фрисс сделал ещё несколько шагов, гадая, почему падальщики не убегают, если его присутствие так их злит.
Войкс, глядя на сверкающие мечи, всё же отделился от земли и громко зашипел, опираясь на трясущиеся лапы. Его глаза горели жёлтым огнём. Двое детёнышей — Фрисс теперь уверен был, что это именно они — с писком втиснулись под его грудь, и большой хеск прикрыл их собой. Из его загривка торчало тёмно-красное оперение короткой стрелы.
"Он же обездвижен..." — Речник опустил мечи и остановился в двух шагах от шипящего падальщика. Тело почти не подчинялось уже Войксу, на губах выступила белая пена, и он тяжело дышал. Только иглы, живущие собственной жизнью, шевелились на спине, почти закрывая собой короткую стрелу, и яд стекал по ним.
— Кто тебя так? — прошептал Фрисс, протянул к стреле руку, но остановился — слишком много игл торчало вокруг неё. Войкс устал шипеть — он молча скалил зубы, неотрывно следя за Речником. Что-то тихо прошелестело мимо, Фрисс отшатнулся — и вовремя: вторая стрела с красным оперением вонзилась под лапу Войкса, упала туда, где возились, жалобно скуля, детёныши, и там что-то взвизгнуло. Речник быстро развернулся — и третья стрела, разорвав тонкий скафандр на виске, пробила ему ухо и осталась висеть в хряще, как причудливая серьга.
— Тирикка! — молния сорвалась с клинка, распугав крылатых стервятников, кто-то вскрикнул, и четвёртая стрела бесполезно чиркнула по нагрудной пластине Речника. Она была длиннее и тяжелее прочих — боевая, не парализующая...
Фрисс прыгнул вперёд. Он уже видел врага — тёмный силуэт в широком мохнатом плаще стоял, покачиваясь, у стены, и в ослабевших руках дрожала стреляющая трубка. Глаза из-под капюшона сверкали золотом. Выпустив из рук трубку, он выставил ладони вперёд. Ревущее огненное облако сорвалось с них и взвилось в воздух.
Речник лягушкой шмякнулся на кости, роняя мечи. Огненная волна прокатилась над ним — за миг до того, как его ладонь сомкнулась на щиколотке чужака, и он прохрипел заклятие иссушения.
Потом он катался по костям, сбивая тянущиеся отовсюду струйки дыма. Синяя плёнка на ладони вспухла пузырями и почернела. Ссохшееся, похожее на обугленную головешку тело поджигателя дымилось и вспыхивало изнутри, дёргаясь при каждом прорыве огня. Тлеющие вокруг кости чадили и отчаянно воняли.
Речник пинком сбросил разгорающийся труп вниз, в полупустую чашу. Мохнатый плащ, местами прожжённый, зацепился за край и остался лежать. Фрисс присмотрелся к нему и увидел чёрный мех и широкие уши на капюшоне. Что-то оттягивало карманы плаща, Речник сунул туда руку и тут же её отдёрнул. От стенок плоской глиняной фляги тянуло жаром, да так, что едва не загоралась травяная обмотка.
— Ступай в Кигээл! — Речник едва удержался, чтобы не сплюнуть прямо в фильтры скафандра. Тело уачедзи подёргивалось, разваливаясь на части, плоть уже стала углём и теперь рассыпалась в пепел. Кости под мертвецом чадили, но разгореться там было нечему.
"Побери меня Джилан..." — Фрисс посветил фонарём в тёмный пролом на краю чаши и отшатнулся — каменный горшок, по краю которого скользнул луч, взорвался огнём.
"Алхимия, к Тзанголу её в щупальца..." — Речник убрал свет, на ощупь пробрался внутрь, чуть не споткнулся о ложе из веток и листвы, ощупал обгоревший горшок и засунул внутрь все склянки. Замотав всё в плащ, он выволок посудину наружу. Шкура Квэнгина была достаточно толстой, чтобы свет сквозь неё не проник — камень остыл и более взрываться не собирался.
Фрисс отрезал от плаща капюшон и намотал на руку, оглядываясь в поисках раненого Войкса. Падальщик так и лежал на груде костей, его глаза уже закатились, пена залила всю морду. Двое детёнышей ползали вокруг, тормоша его и таская за пучки шерсти. Увидев Речника, они испуганно пискнули и метнулись в укрытие, а старший Войкс перевёл на него затуманенный взгляд и из последних сил оскалил зубы.
— Не бойся меня, — тихо сказал Речник, протягивая руку к его загривку. — Я вытяну стрелу. На ней яд, это из-за неё тебе не шевельнуться...
"Не сожрали бы его тут," — Фрисс покосился на крылатые тени над башней.
Если Войкс и понимал его слова, виду он не подавал — всё так же скалился, и ядовитые иглы топорщились. Речник поплотнее обмотал руку и стиснул зубы, раздвигая колкую "шерсть". Из-за плеча Войкса высунулся детёныш и громко зашипел, раздуваясь, как шар. Фрисс дёрнул на себя стрелу, надеясь, что наконечник у неё узкий. Кровь брызнула во все стороны, смешиваясь с ядом. Лапа Войкса задрожала, глаза на миг сомкнулись и тут же открылись вновь, медленно разгораясь. Речник шагнул назад, выставив перед собой меч. Куль с огненной жижей от удачного пинка покатился вниз по ступеням, вывалился из чаши и упал на ворох костей. Фрисс пятился, пока не нащупал сзади ступеньки, а потом развернулся и помчался стрелой. Краем глаза он видел, как Войкс тяжело ворочается, потом вскидывается и пригибается к земле, шатаясь от яда. Его яростное шипение провожало Речника до опушки, и уже под сенью папоротников Фрисс услышал неуверенный вой трёх глоток. Он хотел обернуться, но цепкие ледяные руки схватили его раньше.
— Когти Каимы! — вскрикнул Некромант, шарахаясь от Речника. Тот вздрогнул и опустил меч. Между ним и башней Утакасо теснились поломанные папоротники, впереди тревожно фыркала Двухвостка, за папоротниками что-то вспыхивало, и раздавались удивлённые возгласы. Речник обернулся, увидел чёрные плащи и красные перья, мотнул головой и взлетел на спину Двухвостки, волоча за собой горшок, обмотанный шкурой, и Нециса, вцепившегося в плечо так, что рука Фрисса онемела.
— Вперёд, — прошептал Речник, хлопнув ладонью по панцирю на шее Флоны. Двухвостка хлестнула себя хвостами по бокам и побежала. Смахнув с дороги поросль папоротника, она влетела на древнюю мостовую Нерси и помчалась прочь, ныряя под ветви и извивы корней. Фрисс держался за шипы и старался не оглядываться.
Глава 32. Хлимгуойна
— И сколько ему ещё гореть? — Фрисс осторожно потыкал палкой в болотную жижу. Тяжёлая каменная ступка, опрокинутая набок, уже погрузилась по верхнюю кромку, и из грязи всплывали красноватые пузыри. Лопаясь, они выплёвывали сгустки горячего дыма, тут же развеивающиеся над болотом. Жижа булькала, источая жар, но с каждой секундой слабее.
— Месяца два-три, не меньше, — Нецис подтолкнул палкой обгоревшую шкуру — бывший кожух ступки. Шкура, вымазанная ядом Войкса, тонуть не спешила. Некромант с усилием столкнул в яму пласт догнивающего мха и лиственного сора, прикрывая могилу опасного зелья, и выбрался на сухую кочку. Двухвостка, обнюхивающая чахлые болотные кустики, ткнулась носом ему в плечо и одобрительно фыркнула — давно пора было вылезать из болота. Остатки древней дороги изрядно заросли мхом, ветви переплелись над ними, и найти колею было непросто — и всё же насыпь ещё была достаточно высока, чтобы под ногами не хлюпала жижа... хотя бы в дни сильнейшей засухи.
Фрисс помог Некроманту взобраться на насыпь и залез следом. На панцире Двухвостки его ждал растянутый на шипах скафандр, отмытый от костяной гари и заклеенный. Дырок в нём прибавилось — две на шлеме, две на спине, одна на ладони... "Ох и взгреет же меня Гедимин!" — вздыхал Речник, разглаживая сарматскую броню.
Флона дотянулась до чахлого узколистного папоротника, задумчиво пожевала его и с презрительным фырканьем потопала дальше. Речник повесил сушиться на шипы две пары сапог, закинул шар грязной воды подальше в кусты, вытер руки и пощупал ухо. Дырка в верхнем кончике неприятно поднывала.
— Прокляни меня Река, — вздохнул Фрисс и покосился на солнце — его скрыли облака, но и сквозь них заметно было багровое кольцо вокруг светила. Казалось, что солнечный диск за последние полгода подрос...
— Затянется рано или поздно, — пожал плечами Нецис. — А захочешь — вставь серьгу...
Некромант не так давно перестал оглядываться туда, где осталась окутанная смрадом башня Утакасо — не то сожалел о неподнятых ордах нежити, не то опасался, что стражи башни всё-таки за ним погонятся. Фрисс так и не понял, где они отсиживались, пока он лазил по ступеням, а поджигатель Мвесигва ловил на тех же ступенях Войксов и растирал в ступке взрывчатое зелье. Обугленный амулет Мвесигвы — грубо вырезанная из чёрного дерева рыба — лежал сейчас среди костей, разбросанных вокруг башни. Фрисс так и не решился забрать его с собой. Может быть, стражи его найдут...
Нецис, не обращая внимания на тряску, растянул на панцире широкий кусок недавно снятой шкуры и продолжил выскабливать его каменным лезвием. Снаружи шкура была покрыта тёмно-красным мехом с тонкими чёрными полосами. Фрисс смотрел на него и хмурился.
