Волчица. Там, где дом

— Не сразу... — неуверенно сказал Адриас, выведя Сатейшу из плена неприятных воспоминаний. — Прости. — Увидев непонимающий взгляд синих глаз, мужчина продолжил. — Прости за то, что поступил так с тобой. Я... сожалею.

Лицо посла выражало сожаление, и женщина впервые поверила ему. Что-то сжалось, заставив выступить на глаза слёзы. Она сморгнула их, надеясь, что никто не заметил. Когда же закончится этот танец?

— Я не знал, что ты здесь. — Признался Адриас. — Но я рад, что мы встретились. — Он замялся на мгновение. — Мы могли бы... попробовать ещё раз.

Слёзы мгновенно высохли, а сердце окаменело.

— Ещё раз? — прошипела Сатейша не хуже кошки, отчего партнёр стушевался, позволяя выговориться. — Ты ещё смеешь говорить об этом? Я потеряла из-за тебя ребёнка! Из-за тебя и твоих амбиций!

— Я же уже извинился! — начиная закипать, прошипел в ответ посол.

— И ты серьёзно считаешь, что одного извинения будет достаточно? — задохнулась ведьма под напором чувств.

Адриас не нашёлся с ответом — знал, что не прав, но признавать этого крайне не любил. Оба, молча, сверлили друг друга взглядами. Будь такое возможно, от их эмоций вспыхнул бы зал.

Однако всему настаёт конец — мелодия плавно подошла к своему завершению.

— Благодарю за танец, ньер Серас. — Ледяным тоном произнесла ведьма, склонившись в реверансе.

— Что по поводу моего предложения? — ответно поклонившись, спросил Адриас, не заботясь о том, услышит ли его кто-нибудь. Он был чертовски зол: первым подошёл, извинился, покаялся, можно сказать, а его продолжают обвинять в грехах прошлого. Потому вопрос прозвучал надменно и властно.

— Отказов вы не понимаете? — резко вскинула голову Сатейша.

Адриас волевым усилием остался на месте: он ещё никогда не видел, чтобы глаза супруги напоминали собой два глубоких холодных озера. Для закрепления эффекта ведьма, не отводя взгляда, присела в лёгком реверансе и, нарочно растягивая слова, произнесла:

— Меня не интересуют сомнительные предложения. А от вас я их и вовсе не приму.

Не дожидаясь ответа, Сатейша поспешила покинуть растерянного и ошеломлённого посла, чтобы отыскать Ардаура. Узнав от того, что уже можно покинуть приём, она шепнула, что неважно себя чувствует. Блондин окинул внимательным взглядом ведьму.

— Проводить? — поинтересовался он. Почему-то Димантис был уверен в том, что сейчас Сатейше необходимо одиночество, потому не стал навязываться, когда она отказала.

— Не стоит. — По её лицу невозможно было сейчас что-либо понять. Наверное, из-за того, что изнутри раздирали чувства. — Хочу побыть одна.

Ардаур кивнул, принимая ответ. Ведьма благодарно улыбнулась, хотя вышло как-то печально, и сразу же покинула зал.

Пусть во дворце уже можно передвигаться, не боясь за собственную безопасность, и пусть Димантис обещал, но для собственного спокойствия попросил одного из своих людей приглядеть за Сатейшей — слишком расстроенной выглядела напарница для той, кто только что танцевал. Это вселяло тревогу.

Ведьма была настолько поглощена собственными мыслями и переживаниями, что не заметила сопровождения. Придя к себе, она заперлась. Сейчас не желательно любое общество, даже племянницы: Сатейша морально была подавлена. За последние три года ей впервые было так плохо, а всё из-за Адриаса. Он разворошил прошлое. Ворвался в её жизнь во второй раз, принеся с собой бурю. Да ещё о повторной попытке заговорил! "Извинился" он... От таких извинений женщине хотелось порвать его. Наглец! И нисколько не изменился за эти годы: властный и надменный, любит контролировать всё и вся. Сатейше очень не нравилась эта черта в муже, потому что тот предпочитал командовать, лишний раз показывая, кто в их семье глава. К тому же, Адриас считал, что прав тот, у кого больше власть и авторитет, а значит, его слово неоспоримо. Он никогда не интересовался мнением супруги, просто давил на то, что в Андерре мужчина в семье главный, а его слово — закон, и, раз он решил, то так и будет.

Сатейшу вывело из себя поведение Адриаса. Он снова пытался командовать ей, не поинтересовавшись её мнением! Они больше не связаны браком, и былой власти у мужчины теперь нет. Каждый из них — самостоятелен и занимает высокий пост. Об уважении, конечно, судить рано, но ведьма надеялась завоевать его со временем.

Готовя себе отвар (успокоиться не получалось, и это грозило лишить сна), Сатейша чувствовала в душе полный раздрай. Она непрестанно размышляла о том, как же теперь себя вести с Адриасом. Почему-то женщина сомневалась в том, что он отступит — это не в его характере, да и, как показала практика, бывший муж не изменился. Значит, стоит ждать от него неприятностей. Впрочем, одно его присутствие уже является дурным знаком.

Ведьма тяжело вздохнула. Да, она не маленькая девочка, и постарается вести себя непринуждённо, но это будет очень сложно: волей-неволей, а реакция на Адриаса уже выработалась, и держать себя в руках будет проблематично. Придётся постоянно находиться возле кого-то... На роль прикрытия подходил только Ардаур. Сатейша не удержалась от повторного вздоха. Блондин может начать задавать неудобные вопросы. Правда, в отличие от Адриаса, Димантис, если его попросить, может вовремя остановиться или уступить, хотя не обделён упрямством. Да и эта мания заботиться о тех, кто, по его мнению, нуждается в защите или поддержке... В принципе, выглядит мило, и ошибается он в своих предчувствиях редко, но всё же... Сатейша чувствует себя неудобно каждый раз, хотя получается у Ардаура это настолько искренне и ненавязчиво, что отказаться не получается — просыпается чувство вины.

Залпом выпив горячую жидкость, ведьма поморщилась: отвар был горьким на вкус. Сатейша не стала разбавлять его, чтобы подействовало быстрее — мучиться в ожидании было выше её сил: сегодня она уже на пределе. И думать о чём-либо ещё уже не хотела. Потому была несказанно рада, когда начала проваливаться в чёрные объятия сновидения. Утро вечера мудренее.

Глава 7

Приём закончился рано, по крайней мере, раньше, чем принято обычно заканчивать подобные мероприятия, то есть не под самый рассвет, а недалеко за полночь. Впрочем, те, кто были приглашены, явились во дворец не для развлечения, а для одной конкретной цели: познакомиться друг с другом, чтобы знать в лицо счастливчиков, на которых пала милость короля. Всем этим людям предстояло не раз встречаться или пересекаться, выполняя свои новые обязанности, а значит, следовало наладить хотя бы приятельские отношения, или же сделать так, чтобы о них сложилось хорошее мнение, заручиться поддержкой друг друга.

Ардаур, которому доложили, что Сатейша не выходила из своих покоев с тех пор, как покинула приём, решил лично удостовериться, что с ведьмой всё в порядке. Однако ни на стук, ни на вопросы о самочувствии, она не отозвалась. Вдобавок дверь оказалась заперта. Димантис подумал, что раз напарница не выходила, значит, уже спит или, что тоже было не маловероятно, не желает никого видеть. В любом случае узнать это представлялось возможным только днём, когда она сама найдёт его — Сатейша не забрала документы со вчерашнего дня из кабинета Ардаура, а значит, обязательно придёт за ними. Решив, что на этом его миссия закончена, мужчина вернулся к себе.

Следующие дни оказались полны неожиданностей.

Разбирая и сортируя утром договора, отчёты и письма, Ардаур наткнулся на одно любопытное послание. Адресом значился храм Святой Илины, а отправителем — никто иная, как Ламелия Димантис. Не так давно Ардаур, пользуясь своим положением, отправил в те места доверенное лицо, женщину по имени Гелла Таннис, чтобы она присматривала за его сестрой. Гелле были даны строгие указания: следить за Ламелией (судя по почерку, наставницы, обучавшие девушек в школе при храме, были весьма недовольны её поведением), убеждать отказаться от авантюр, если вдруг соберётся в них участвовать, и минимализировать ущерб, если отгородить от них не удалось. У Ламелии было два неоспоримых преимущества: теперь у неё имелась "нянька"-телохранитель, приставленная высокопоставленным братом, и, благодаря Гелле, девушка могла связаться с Ардауром быстро и получить ответ, не боясь, что он затеряется или будет отложен на "потом".

Ардаур был старше Ламелии, ему пришлось заботиться о младшей сестре, когда их дом сгорел вместе с родителями, и какие-то неизвестные выгнали их с земель, принадлежавших семье Димантис. Ард был совсем юным, а маленькой Мии было меньше десяти лет. Куда деваться двум детям, не представляющим, что делать, что есть и где ночевать? На счастье обоих, родители хотели отправить дочку в школу при храме, чтобы её обучили не только хорошо считать и писать, а воспитали высокий моральный облик. Они готовились отдать дочку в школу в скором времени, и уже оплатили учёбу и содержание. Ардаур это хорошо запомнил, как и то, что сестрёнка много плакала и жаловалась на то, что ей холодно и хочется есть.

Родители Арда оказались мудрыми людьми: обитатели храма оказались понимающими и сочувствующими. Детей приняли без вопросов, обеспечив на какое-то время пищей и кровом. Как оказалось, тех денег, что перечислили за обучение Ламелии, не хватало на содержание ещё и подростка. Поговорив со старшими, Ардаур пришёл к выводу, что рано или поздно, но ему всё равно пришлось бы покинуть обитель храмовников: обучение Мии стоило денег, которые имеют свойство заканчиваться.

Мальчик быстро повзрослел, запомнив все жестокие уроки судьбы. Но в его память прочно въелась мысль, что он должен всегда заботиться о сестре, потому что никто иной этого больше не сделает. В его сознании Ламелия осталась маленькой и беззащитной. По этой причине Ардаур очень сильно удивлялся, когда ему сообщали, что Мия непослушна, капризна, проказлива и весьма своенравна. Девушка выросла такой благодаря излишней опеке брата, не упускавшего случая побаловать сестрёнку. И сейчас её характер дал о себе знать: Ламелия сообщала, что научилась всему, что было необходимо для жизни, и хочет как можно скорее приехать и увидеть брата. Далее прилагалось небольшое послание от Геллы. Та, ровным почерком (женщина явно себя сдерживала, раз так старательно выводила буквы — то и дело можно было заметить глубокие борозды), информировала, что долго удерживать Ламелию в стенах храмового комплекса, не представляется возможным: девушка может самостоятельно покинуть обитель и отправиться на встречу с Димантисом, невзирая на опасности и трудности пути. Гелла уже несколько раз останавливала и ловила её при попытке побега.

Ардаур прочёл оба письма ещё несколько раз, пока до него окончательно не дошёл смысл написанного. Похоже, его ожидают неприятности.

Сатейша застала блондина явно в не самый лучший момент: мужчина сидел за рабочим столом с потерянным взглядом. Пальцами левой руки он редко постукивал по дереву, а правую запустил в волосы. Вид у него был взъерошенный. Создавалось впечатление, словно бы он знал решение какой-то задачи, но оно ему не нравилось, и мужчина пытался найти другое, хотя ясно понимал, что лучшего не придумать.

Оглядевшись, ведьма не заметила в кабинете ничего такого, что могло бы вызвать у неё похожего состояния.

— Ардаур? — тихонько позвала она, приблизившись.

Мужчина отреагировал сразу, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы опознать напарницу. Взгляд голубых глаз наполнился осознанием.

— Что-то случилось? — Сатейша опередила его. А ведь это он хотел узнать от неё. Ведьма слегка нахмурилась, почувствовав досаду блондина, но не понимая, чем она вызвана.

Ардаур интуитивно догадался, что напарница только что воспользовалась своим Даром.

— Сати. — Укоризненно глянул он. — Мы же договаривались.

— Извини. — Спохватилась ведьма. — Я не специально.

Когда Сатейша появилась во дворце впервые, они с Димантисом, не доверявшему незнакомцам, не поладили. Узнав о том, что женщина обладает своеобразным Даром проницательности, он решил проверить её. Блондин намеревался разоблачить "обманщицу" и унизить перед Веламаром и Измаэлем, чтобы впредь мошенница обходила дворец десятой дорогой. К его большому разочарованию, Сатейша раскусила его сразу, более того, разыграла это так, что сам он почувствовал себя оскорблённым. И всё с улыбкой и налётом снисходительности. Пожалуй, сильнее всего мужчину задели спокойствие и уверенность, исходившие от ведьмы. Когда Ардаур немного остыл, то сообразил, что Дар Сатейши — настоящий подарок свыше. Как команда они сработались легко и быстро. Единственным условием их спокойного сосуществования было "не лезть друг другу в душу".

Сатейша была только рада такому заявлению: порой ей самой становилось противно от того, сколько открывает грязи в людях Дар. Быть невольной свидетельницей того, что каждый хотел бы скрыть, — тяжкая ноша. Правда, её напугала фраза о том, что, если ведьма не станет лезть в душу Димантиса, то он не станет делать того же с ней. В ней между строк читалась угроза, и почему-то Сатейша поверила — если захочет, этот мужчина докопается до самых истоков.

Ардаур не любил, когда его пытались "прочитать": было в его жизни немало постыдных и неприятных моментов, которые он предпочёл бы не вспоминать и ни с кем не делиться. Даже Ламелия не знала, как он жил всё то время, пока не пошёл в армию, хотя Димантис держал сестрёнку в курсе основных событий. И его напугало, с какой лёгкостью Сатейша была способна вызнать то, что хранится в самых потаённых уголках его души. А когда Ард боялся, он менялся до неузнаваемости. Вся лёгкость и веселье исчезали, уступая место холодной расчётливости и жестокой решимости. Эту свою сторону Димантис не показывал друзьям и близким — не хотел оттолкнуть и напугать. Пожалуй, только враги знали о ней, только секрет этот обычно уносили с собой... в могилу.

— Ладно, забыли. — Блондин не стал заострять внимание на случайное вмешательство ведьмы в его душевные терзания. — Как себя чувствуешь?

— Лучше. — В этот раз Сатейша не приврала.

Утром страхи никуда не исчезли, но хотя бы притупились, и теперь она не так остро реагировала на сложившуюся ситуацию. Да, неожиданно объявился Адриас. Да, вчера он повёл себя как привык вести все беседы с ней, когда она была его женой. Вчера Серас ясно дал понять: он намерен добиться второго шанса. Это вызвало негодование, но, поразмыслив на отдохнувшую голову, Сати решила, что теперь игнорирование не лучшая тактика. А раз так, то Адриас сам нарвался — ведьмы, какими бы добрыми и терпеливыми ни были, остаются людьми, обычными женщинами в душе. А все женщины по природе своей обидчивы, порой злопамятны и очень вредные, особенно, когда им что-то не нравится. Ньера Сераса ещё ждёт большой сюрприз: он не привык видеть Сатейшу независимой и самодостаточной, женщиной, к чьему мнению прислушиваются и считаются.

— А у тебя что случилось? — спросила ведьма, присев напротив.

Блондин сделал себе заметку: значит, спешный побег с важного приёма, не связан с самочувствием напарницы. Здесь замешано что-то другое. Или кто-то. Это Ардауру ещё предстояло выяснить. Только вот стоит ли в это лезть самому? Вдруг то, что он пытается узнать, слишком личное, то сокровенное, которым не хочется делиться даже с близкими, что уж говорить об остальных?