Рыцарь в алмазных доспехах. Принцесса и рыцарь

— Он пятью инструментами владеет, — пояснил Хан. — Но на ударных он бог!

— Минакануси! — блеснул я познаниями. И глядя на недоуменные лица, пояснил, — Японский бог!..

Меня не поняли, но прилежно закивали, не желая связываться. Знал ли сам Наото, кто такой Минакануси, осталось под вопросом, но эмоций никаких не проявил. Впрочем, сдержанность в любой ситуации его отличительная черта, и кажется, я уже говорил об этом.

— Местные прозвали 'Фудзиямой', — продолжил он. — На 'Фудзи' откликаюсь. Поначалу было неохота связываться, а после привык. Так что насчет прозвища не беспокойся, меня им не унизишь. Если какие будут вопросы — говори прямо в лицо. Говоря за спиной обидеть легче, чем говоря в лицо, — выдал он одну из мудростей своего народа, с которой трудно спорить.

— Да какие вопросы! — вздохнул я. — Пока никаких. Потом — посмотрим.

— Ладно, о себе, — перешел я к финальной стадии представления друг другу. — Шимановский Хуан. Местный. Мать — дочь польского ссыльного националиста и русской переселенки, отец — неизвестен. Воспитывала она меня, как латиноса, русский для меня второй язык.

— ...Хотя с другой стороны, польским не владею совсем, а это о многом может сказать, — сделал я невольную оговорку. Они понимающе закивали

— Так что я не совсем ваш, — подвел я итог. — И даже больше, если все-таки объявятся мои родственнички по отцу, а это может произойти, окажется, что я СОВСЕМ не ваш.

Карен отрицательно покачал головой.

— Знаешь, Ванюша, что может объединять армянина, дагестанца и японца? Никогда не думал?

Я пожал плечами.

— То, что поют они на русском языке и считаются русскими националистами, — расплылся он в искрометной улыбке. — Добро пожаловать на борт, латинос Хуан Шимановский!

Он протянул руку, не пожать которую было просто невозможно.

* * *

Первый день в школе искусств в творческом плане ничем выдающимся не выделился. Ребята знакомили меня со своим творчеством, рассказывали, показывали, исполняли. Проверяли, на что способен я. Увиденным остались довольны.

— Подтянем, Ванюш! Не ссы! — выдал заключение Хан.

Остановились на том, что они берут творческую паузу, где-то в месяц, а я после каждого занятия в школе буду оставаться с ними, изучать материал и репетировать. Заодно обкатывать на практике пройденное — и вокал, и навыки игры на инструментах. Продолжу изучение и в свободное время, но тут крылась засада — Мишель наверняка впихнет в четыре оставшихся ей в неделю дня всю программу корпуса, положенную для семидневки, даже без учета положенных увалов. Так что время за пределами школы искусств у меня вряд ли останется.

Но зато в тот день произошло событие, не имеющее к творчеству и искусствам отношения, чуть кардинально не изменившее дальнейшие планы относительно течения оставшихся 'фаз'. Речь, естественно, о ее высочестве. Нет, разумеется, я думал, что она может меня вспомнить, но такой бурной реакции от нее не ждал, потому сам был в шоке.

Итак, прошло уже часа два, как мы с ребятами занимались. Играли, распевались, шутили — мне с ними все больше и больше нравилось. Как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появилось... Существо.

Нет, должно было по инструкции появится не оно, а кто-то из охраняющих ее девочек. Но видно, пыша злобой, существо послало в космос все инструкции безопасности и ринулось вперед само, дабы произвести больший эффект.

— Здесь! — довольно воскликнула ее высочество, оскалилась и направилась к нам, на сцену, уничтожая меня пылающим взглядом. Ворвавшись, она больше не спешила, вела себя с показным достоинством, и я смог ее внимательно рассмотреть.

На сей раз она была разодета, пусть и не ярко, но 'для банкета'. Стиль неброский, но понимающие люди оценят. Короткая малиновая юбка, из под которой виднелись ровные ухоженные ножки, которым мы с парнями отдали должное. Желто-зеленая блузка, совершенно не скрывающая и даже подчеркивающая размеры и формы груди с широким, хотя и без перекоса в сторону пошлости, вырезом. Волосы привычно по предыдущим встречам разлинованы во все цвета радуги и присыпаны блестками. Красивая девочка! Как человек, вынужденно разбирающийся в сеньоритах и их прелестях, я мысленно поставил ей 'отлично'!

— Тебя ведь зовут Хуан? — остановилась она в метре от меня. Голос ее лучился насмешкой и ядом. Парни вокруг повскакивали с мест и стояли с раскрытыми ртами, оттесненные от места разборок юркими девочками в сером. Я же как сидел, сжимая в руках гитару, так даже не шелохнулся. При звуке ее голоса демонстративно закинул ногу на ногу, медленно провел рукой по струнам и поднял изумленные глаза.

— Это вы мне? Моя персона чем-то заинтересовала ваше высочество?

Моя показная ленца, а так же демонстрация того, что я совершенно ее не боюсь, разозлили ее еще больше. Она собралась что-то мне бросить, злое и ядовитое, но со стороны входа раздался громкий властный осаждающий голос:

— Фрейя, девочка! Что-то случилось?

Ее высочество обернулась, лицо ее разгладилось.

— Бени, ты не представляешь, какую змеюку тут пригрел!

Разворот ко мне.

— Я тебя узнала, Хуан! — Ее глаза вновь зло сверкнули, а пальчик уставился мне в лицо. — Это ты был тогда на площади! На акции республиканцев!

Я вновь неспешно, выводя ее этим из себя, провел пальцами по струнам.

— На площади? А, на площади!.. Да, помню. Я. И что? — Пауза. — Я не мог находиться на площади на акции республиканцев? Кажется, ничего предосудительного тогда не совершил, морду никому не набил, хотя некоторым лощеным типам и следовало бы... — Лицо принцессы перекосило, но пока она сдержалась. — У вас интерес лично к моей персоне, или же к моим политическим воззрениям? — уточнил я.

— Ты заступил мне дорогу! — почти выкрикнула она.

— Заступил, — спокойно, тоном заядлого фаталиста, признал я. — Повторюсь, и что?

Видимо, факт заступа дороги уже должен был как-то меня дискредитировать. Во всяком случае, ей он говорил о многом. И равнодушная реакция в ее модель моего поведения не вписывалась.

— Значит, ты не отрицаешь, что это был ты? — попробовала она подвести теоретическую базу, но безуспешно. Я спокойно, с достоинством покачал головой.

— Видишь, Бени! — вновь повернулась она к подошедшему ближе с интересом взирающему на происходящее дону Бернардо. — Мало того, что хам и не скрывает своего неуважения, так и признается, что это был он!

— Это республиканец! — пояснила она. Ее глаза в очередной раз сверкнули, голос же от презрения задрожал. — Но не простой 'кивала', а активист! Идейный!

— И что? — не понял старик.

— То, что для таких не существует авторитетов! Он даже сейчас демонстрирует, как меня презирает! — палец ее вновь указал на мою гитару. — Такие, как он всегда зачинщики беспорядков, создают проблемы для безопасности! Для них не существует власти только на основании того, что они ее не уважают! Ты должен его вышвырнуть!

— Я должен его вышвырнуть только на основании того, что он тебя не уважает? — не согласился старик. Принцесса запыхтела. — Девочка, тебя много кто не уважает, — продолжил он, усмехнувшись. — Просто смелых, честно это демонстрирующих, как данный юноша, не так много. — Его губы скривились в кислой, но довольной ухмылке. Ее же высочество вновь взорвалась:

— Он антимонархист, Бени! Противник королевской власти! Он ее не просто не боится, он сделает все возможное, чтобы ударить нам в спину, уничтожить монархию на планете, как институт! Я же говорю, это змея, тайком пробравшаяся к нам под бок! Такие, как он, опасны вдвойне, втройне, и ты должен, обязан его вышвырнуть, пока не стало поздно!

— Я не могу это сделать на основании твоих хотелок, — покачал головой старик, бросив косой вопросительный взгляд на меня, как бы спрашивая: 'А ты чего сидишь? Работай!' — Если у тебя будут доказательства его противозаконной деятельности, тогда...

— Когда они появятся — будет поздно! — не согласилась она. — Именно 'когда', не 'если'. А до этого времени он будет находиться здесь, у нас под носом, выискивая и вынюхивая, как и чем нам можно навредить!

— Фрейя, мне кажется ты немножко... — начал старик, но она его перебила.

— Он был на летучке республиканцев! И он ОДИН заступил мне дорогу, из всех, показывая, что для него нет авторитетов! Он опасен, Бени, как бешеная гадюка, которой неизвестно, что завтра придет в голову! Никто не сможет гарантировать, что завтра он не ударит в спину! Он подставит тебя, вышвырни его!

— Меня никто ничего не хочет спросить? — подал я голос, внимая намеку дона Бернардо, безуспешно при этом пытаясь спрятать рвущуюся наружу улыбку. Ага, перестраховывается девочка, похвально!

— Нет! — рявкнула она, но дон Бернардо ее не поддержал.

— Почему же? Пусть мальчик выскажется. Может, лучше узнав его позицию, ты не будешь так безапелляционна?

Ее высочество надула губки, но отошла подальше, присев на стоявший в конце сцены стул, закинув ногу за ногу. 'Давай, валяй, раз за тебя поручились!' — говорили ее глаза.

Я отложил гитару и прокашлялся.

— Итак, ваше высочество обвиняет меня в том, что я — республиканец, так? — произнес я, мысленно вспоминая Хуана Карлоса, его 'летучки' и желая ему долгих лет жизни. — Хорошо, допустим. Теперь рассмотрим, почему я придерживаюсь этих взглядов, а не иных, да тех же монархических.

Я внимательно оглядел всех присутствующих. Парни все еще были в шоке от появления столь высокопоставленной особы в метре от себя, дон Бернардо следил за ситуацией с видом ценителя и гурмана всяческих эмоциональных инцидентов (а что еще ждать от воротилы шоу-бизнеса), ангелочки же стояли разинув рты, просто получая удовольствие. Они не были ценителями, происходящее им в диковинку, что делало их интерес искренним и всеобъемлющим. Естественно, они держали профессиональную маску холодных бойцов, но в душе у каждой я видел маленькую любопытную девочку, даже у достаточно матерой Оливии.

— Начнем с того, что я безмерно уважаю королеву Лею, — начал я. — Эта женщина хотя и не обладает феноменальными управленческими способностями, но делает все возможное, чтобы ее страна жила хорошо, отдает для этого все силы. Да, таковых нужно гораздо больше, но она делает, что может, и потому я ценю ее и не имею ничего против, — склонил я голову.

Теперь пауза. Чтоб дать этой разноцветной выдре дотумкать, что я не безусловный анархист, а человек со вдумчивой позицией. Что не антрацитово-черный, а так, серо-полосатый. Черных ненавидеть легко, а попробуй ненавидеть того, кто отзывается о твоей матери с уважением!

— Но в целом я против монархии, и сейчас объясню, почему, — продолжил я, встал и демонстративно заходил по сцене.

— Не стану вспоминать для примера разных полудурков, которые, в состоянии эйфории, то есть под дурью, разъезжают по городу, давя его мирных ни в чем не повинных обитателей. Это плохой пример, слишком очевидный...

Лицо ее высочество, не ожидавшей такого аргумента, моментально перекосило. Она приподнялась, попыталась что-то сказать... Но бросив беглый взгляд на дона Бернардо, села на место.

— Что такого не было? — делано возмутился я. — Нет, было? Ну, да ладно, в любом случае, как я сказал, это плохой пример, а мы легких путей не ищем.

— Можно было бы взять другой пример, — начал входить я в раж, думая, какая именно аргументация мне выйдет боком в дальнейшей работе, а какая нет. — Вспомнить о некой алкоголичке и наркоманке с очень-преочень нетяжелым поведением. Настолько нетяжелым, что о нем говорит вся Альфа, если не вся страна. Дискредитация семьи колоссальная! Но ввиду того, что это низко, а я все-таки кабальеро, вспоминать этот пример мы тоже не будем. Тем более, машинами она никого не давила, а это для обывателя куда важнее...

Вновь косой взгляд на нее. Ручаюсь, она бы меня убила, будь мы вдвоем, или не будь здесь дона Бернардо! Даже ангелочки бы ее не остановили! Но старик смотрел на девчонку горящим пронзающим взглядом, и та сдерживалась.

— Что же тогда подойдет в качестве примера? — задал я сам себе риторический вопрос. — А, ну конечно! Самый яркий представитель королевской семьи, считающийся при этом самым нормальным, в смысле положительным. Тем более, по счастливому стечению обстоятельств, она же является и инфантой, наследницей престола, в отличие от остальных.

Я усмехнулся под нос, поставил стул напротив нее и сел, закинув ногу на ногу.

— Это на самом деле хороший пример, ваше высочество. Порядочная девочка, правильная, не замеченная ни в злоупотреблениях вредными привычками, ни в порочащих связях. Умница, песенки поет, причем неплохо... Прямо маленькая богиня, согласно имени!

Лицо 'маленькой богини' вновь перекосило, но теперь она ждала развязки и сдержалась даже без воздействия крестного матери.

— Только что сделала эта маленькая богиня для моего государства? — подался я вперед, зло сверкнув глазами. — Ее величество в ее возрасте, будучи наследной принцессой, выполняла различные поручения своей матери. Входила в состав комиссий, различных инспекций. Более того, некоторые основанные ею инспекции до сих пор работают, пугают сеньоров разных уровней коррумпированности, включая олигархов. Это хороший, великолепный показатель для начинающей правительницы!

А ее благотворительные фонды? Ведь она серьезно занималась ими, чуть ли не каждый месяц устраивая разные публичные мероприятия! Благодаря ей в высшем свете тогда было МОДНО жертвовать на благие дела! Или вы об этом не слышали, ваше высочество? Дон Бернардо, это ваша эпоха, вы жили тогда — рассудите, я прав?

Дон Бернардо не стал ломаться и скупо кивнул. Действительно, пока я говорил чистую правду, ни слова лжи, а значит, и он не сможет меня не поддержать.

— Благодаря принцессе Лее тогда, — продолжил я, — многие благотворительные фонды до сих пор спонсируют в год тысячи операций для людей, не могущих позволить себе их оплатить. Но и это еще не все. Принцесса Лея занималась некоторыми проектами, которые вылились после ее коронации в полноценные реформы, или же получили гораздо больший масштаб распространения, чем был у них до этого. Я говорю, например, о программе титульного обучения, — гордо вскинул я голову. — Как титуляру, учившемуся по гранту, эта тема для меня близка и актуальна! И создана эта система была как раз незадолго до вашего рождения, ваше высочество!

Фрейя молчала, задавленная весом аргументов. Наверное, она ожидала встретить очередного полудурка, половина аргументов которого либо голимая пропаганда, либо ничем не подтвержденные эмоции. А тут на тебе, по полочкам...

Конечно, некоторые моменты из того, что я сейчас говорил, я не мог знать, учась в обычной школе. Но 'история без прикрас', самый нелюбимый мой предмет в теоретическом курсе корпуса, был одновременно и самым интересным. А будь я на самом деле идейным антимонархистом, я мог бы нарыть весь этот материал в сетях, эта информация не относится к грифу 'секретно'. Так что я не переигрывал, и действительно походил на грамотного, но очень сволочного хамоватого республиканца. Хуан Карлос бы был в восторге!