Моя лучшая роль

— Что растирать? — хрипло спросила я. У меня и так переносица и лоб было намазаны какой-то вонючей бякой, что ему еще от меня надо? Хотя стоит признать, дышать стало легче и глаза меньше слезились.

— Как что? Грудь, спину, — с деловым видом ковыряя в банке барсучий жир, ответил Кел. — Рубаху поднимай.

— Я сама, — пискнула я, плотнее кутаясь в одеяло. Если Кел решит применить силу, я ничего ему сделать не смогу. Ну почему я не настоящая магичка?! — Кел, это неприлично. Давай, позовем Эльзу, она меня намажет?

— Эту стерву? Вот еще, сам справлюсь. Ты что меня стесняешься? Да ты мне как сестра, — рявкнул Кел, потянув одеяло на себя.

— И все же грудь я намажу сама и рубашку снимать не буду, — нахмурилась я.

— Ладно, все-таки вы, бабы, глупые. У вас все мысли об одном, а еще нас обвиняете, — хохотнул над своей шуткой деверь и протянул на ладонь кусочек жира, который уже подтаял и начинал растекаться по его руке. Фу, какая гадость. Скривилась, стала мазать жиром грудную клетку, просовывая свою руку сквозь вырез ночной рубашки.

— Да не так, — с этими словами мужчина засунул руку мне за шиворот и буквально втер барсучий жир в кожу спины. Я взвизгнула, но быстро осеклась под нахмуренным взглядом Кела. Такого бугая лучше не злить, а то решит еще, что для выздоровления меня надо всю намазать. — Вот как надо, а не гладить. Осталось ноги.

Кажется, я становлюсь провидицей. Сопротивляться сил не было, максимум на что меня хватило, это подтянуть колени к груди. Но Келвин этого не заметил, спеленал меня одеялом по самую макушку, оставив голыми только мои пятки, как бы я не старалась их опять спрятать. Сел на край моей кровати, подцепил пальцем барсучьего жира и нанес на мою ступню. Я в легком шоке наблюдала за его движениями, которые становились все осторожнее и осторожнее, пока мужчина почти в таком же шоке не уставился на дело своих рук. Он с удивлением рассматривал мою миниатюрную ножку в своих мощных руках, маленькие пальчики, нежную кожу. Черт! Я же на тело не навела иллюзию! А он ведь не настолько дурак или пьяница, чтобы не вспомнить ту ночь в гостинице с Доном. Следующие действия показали, насколько я была права в своих предположениях. Кел сдвинул одеяло и мою ночную рубашку, открывая мне ноги до колен. Мои протесты он даже не заметил. Погладил лодыжки, потрогал каждый пальчик. Дыхание перехватило, сердце замерло от страха. В душе нарастала паника, я даже не замечала, что прикосновения Келвина приятны и невесомы.

— Что ты себе позволяешь! Я, между прочим, честная девушка! Я жена твоего брата! — взвизгнула я, когда деверь слишком низко склонил голову к моим ногам. В голове забрезжила пугающая своей откровенностью и запретностью мысль, что Кел хотел их поцеловать. Мужчина вздрогнул, немного отшатнулся и залился краской смущения.

— Прости, я просто... — замялся он, старательно не глядя на меня. Быстро намазал вторую ногу, закутал одеялом и только тогда сказал: — Прав был отец, пить надо меньше. Мне же тогда такое показалось. А у тебя они маленькие, меньше моей ладони... Тебе надо больше есть.

И оставив меня разбираться с его сумбурными фразами, Кел высочил из моей комнаты. Он даже хромать перестал, непонятно, кто кого вылечил? Я вздохнула с облегчением, радуясь, что наконец-то он ушел. Как оказалось рано, потому что через четверть часа, когда я задремала, пригревшись в коконе из одеяла, он вернулся. Выглядел деверь сосредоточенно, серьезно.

— Я тебе книжку почитаю. Я же знаю, как скучно болеть, — подвинул он кресло к моей кровати. Причем, сделал это не напрягаясь, одной рукой. И это после того, как сама я его не могла и на дюйм сдвинуть.

— А может, не надо? Я и так усну, — попыталась отказаться от сомнительной чести.

— Надо, — коротко и емко припечатал Кел, открывая книжку, на которой было написано "сказки". Вот я влипла, да мне сказки с детства никто не читал. Вот как лет в семь отобрали няню, заменив ее на гувернантку, так и не читал никто. Помню, как плакала ночами в подушку, скучая по женщине, которая заменила мне родителей. Отец и мать все чаще проводили время при дворе, оставляя меня в родовом замке на попечении слуг и учителей. Вздохнула, то ли болезнь, то ли навязчивая забота Келвина, растревожили воспоминания о няне, и стало грустно. Где она сейчас? Жива ли?

Деверь читал не очень хорошо, медленно и монотонно. Зато под его голос я быстро уснула, подумав напоследок, что первое впечатление о человеке не всегда бывает верным.

* * *

Я проспала весь день и на удивление чувствовала себя лучше, чем с утра. Напротив, в кресле, дремал Келвин. Я минут пять смотрела на него, не веря своим глазам. Вот уж не ожидала от него такой самоотверженности. Сразу возник вопрос, а как избавиться от такой назойливой опеки? Мне было приятно, что за меня так волнуются, но в то же время очень неловко, ведь мы с Келом чужие люди.

— Кел, Келвин, — позвала деверя. Тот вздрогнул и уставился на меня сонными глазами, не сразу сообразив, где находится. — Келвин, иди к себе, ты устал. Тебе самому еще надо в постели лежать...

— А вдруг тебе хуже станет? — мужчина встал, сделал несколько наклонов и махов руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Хм, вот если забыть, что Кел грубый, несдержанный и не очень симпатичный, то мужчина он видный: высокий, широкоплечий, а еще заботливый. Просто идеальный кандидат на осчастливливание.

— Спасибо, мне уже лучше. Вот сейчас пойду, ванну приму и вообще хорошо будет, — как можно жизнерадостнее сказала я, чтобы он не заподозрил, что мое реальное самочувствие не столь радужное.

— Тебе помочь?

— Кел, ты издеваешься? Мало того, что полдня провел у меня в комнате, так еще ванну рассчитываешь вместе принять?! — возмутилась я, резко садясь на кровати. Голова закружилась, все вокруг поплыло, поэтому свою речь я закончила тише: — Что обо мне подумают люди?

— Это слуги что ли? Пусть только попробуют что-нибудь сказать, я им морды набью! — с агрессией произнес Кел, поглядывая на входную дверь. То ли думал, что нас подслушивают, то ли пока я спала, кто-то уже приходил полюбопытствовать, чем хозяйский сын так долго занимает в покоях жены его брата. — И я ничего такого не думал. Хотел тебя до ванны проводить.

— Келвин, спасибо тебе за все, но это неправильно. Ты молодой мужчина, я жена твоего брата, не хочу, чтобы о нас с тобой пошли слухи. Единственное, что есть у меня это гордость, а если ты и дальше будешь проводить столько времени в моей комнате, то все будут считать меня гулящей, — попыталась я доступно объяснить Келу, почему отказываюсь от его помощи. По идее, меня это не должно было волновать, ведь я не Нола, но почему-то все равно не хотелось, чтобы меня смешивали с грязью. — Лучше позови Грету, она поможет мне принять ванну.

— Я понял, не дурак, — обиделся деверь и пошел к двери, не дойдя, оглянулся и сказал: — Дон все равно с тобой разведется, потому что он идиот.

И как этот демарш понимать? Хотел меня задеть? Напомнить, что я в этом доме ненадолго? Так я и сама это знаю. Или тут что-то другое? Грета пришла быстро, как будто действительно стояла под дверь, карауля мою добродетель. Женщина, поохала, поахала, стараясь как бы невзначай, узнать у меня способ управления мужчинами. В частности, как сделать так, чтобы ее муж, был таким же заботливым и ласковым. Я удивилась, заботу Кела мне почувствовать пришлось, а что она имела в виду под лаской? Не могла же она видеть, как он мне ноги барсучьим жиром натирал? Или могла? Спрашивать я это не стала, напомнив ей, что мой муж Дон, а не Келвин. Женщина отмахнулась, сказав загадочную фразу: "Один раз — не муж". А потом начала говорить, что мне стоит приглядеться к Келвину, дескать, я на него хорошо влияю. И что из него выйдет надежный муж, не то что из Дона. До меня не сразу дошло, что она сватает мне Келвина. Как-то странно, я же замужем, а она намекает приглядеться к брату мужа.

Подумав, решила не обращать внимания, тем более мне больше беспокоила премьера и то, как я буду сбегать из дома. Мало того, что я плохо себя чувствую, так еще Келу может прийти мысль, зайти и проверить мое состояние. Поэтому сделав страдальческое лицо, смущаясь и краснея, спросила у Греты про снотворное.

— Понимаете, Келвин еще сам не оправился после травмы, ему целитель велел пять дней с постели не вставать. А он мало того, что ходит по дому, так еще обо мне заботится. Я боюсь, как бы ему хуже не стало, — с искренней заботой произнесла я. Ведь если не найдется для деверя снотворного, то придется придумывать другой способ его нейтрализации. А вдруг он окажется не таким мирным?

— Конечно, найдется, деточка, — запричитала женщина, поглядывая на меня с умилением. — Я ему с ужином принесу. Ох, такая забота друг о друге...

Похоже, Грета уверилась, что ее намеки не прошли даром. Я не стала ее разубеждать, смущенно улыбнулась и сбежала в ванную.

Глава 9

Меня морозило, не спасало даже теплое платье, что я нашла в гардеробе. Не стоило принимать ванну не оправившись от болезни полностью. Но у меня не было другого выхода, надо было смыть с себя барсучий жир и пот. И вообще, я не привыкла ходить грязной.

Ужин прошел буднично, только с одним "но", Кел приказал подать его в мою комнату и сам присоединился ко мне. Выглядел он опрятно и серьезно, на мой вопрос: "Неужели ему еще не надоело мое общество?", Кел ответил "нет". Первое время он был задумчив, что само по себе выглядело странным, но потом разговорился и стал задавать вопросы. Его интересовали обычные вещи: кто я, откуда, сколько мне лет, что мне нравилось раньше, и удобно ли мне сейчас, когда я живу в их доме. Нет, он не допытывался от меня правды, как это делал периодически Арис, он просто спрашивал. Я отвечала, в основном односложно, все мои мысли были заняты предстоящей премьерой и прокручиванием в голове роли.

Вообще-то, я уже должна была быть в театре на финальной репетиции, но еще вчера предупредил о том, что не приду на нее. Лен расстроился, за две недели совместных репетиций он стал ходить за мной хвостом, и каждый раз вздыхал, стоило упасть его взгляду на мой брачный браслет. Я не придавала значению его влюбленности, давно заметила, что артисты народ увлекающийся. Даже у нас в пансионе бывали подобные казусы, хотя там почти все роли исполняли девушки. Я же никогда не переносила свою симпатию к героям в реальную жизнь. Зачем? Ведь та сказочная жизнь для меня так же реальна, как моя, в ней я и оставляла все свои чувства. Вот и Лен был увлечен, но не мной, а ведьмой, которую я играла. Уверена, скоро он это поймет или переключится на другого персонажа, а пока такое влечение нам только на руку, ведь искренние чувства всегда лучше наигранных.

Сара меня игнорировала, мы с ней общались только на сцене, зато у нее очень достоверно получалось передать свою неприязнь ко мне. Я ей отвечала полнейшим равнодушием. Гадости она мне пока не делала, но я не тешила себя иллюзиями на этот счет. Просто девушка оказалась достаточно разумной, чтобы не ставить под удар премьеру. Лучше всего мне было с Лурсеном и Ильмой, первый относился ко мне с долей покровительства, напоминая мне старших братьев моих подруг, а женщину я прочно записала в нянюшки. Ее хотелось обнять и поведать все свои невзгоды. Этого я себе позволить не могла, поэтому просто улыбалась ей чаще и разговаривала с ней на отвлеченные темы.

С Диланом было сложнее всего, его единственного я называла на "вы", и делала это скорее из принципа, чем в знак уважения. Наши споры начались из-за текста. Сначала он возмущался, что я влезла не в свое дело. Потом послушав наши с Леном переделанные монологи стал настаивать, чтобы я переписала весь оставшийся текст, чтобы он был однородным и не вызывал диссонанса. Сара была резко против, ведь ей тогда бы пришлось учить свою роль заново. Но Дилан был не преклонен и на этой почве они поругались. Виноватой, конечно же, оба считали меня. Но его раздражение и беспричинные окрики, я меня не сильно волновали, а вот неуемное любопытство досаждало. На днях он вообще отличился, перехватил меня у выхода, затянул в подсобное помещение и самоуверенно заявил:

— Я раскрыл твою тайну.

— И? — небольшой холодок пробежал по спине от его слов, но я быстро взяла себя в руки. Ведь если бы он узнал правду, он бы обращался со мной по-другому. Потому что воспитание накладывает свой отпечаток.

— Ты живешь при монастыре, — выдал мне Дилан, а я чуть не рассмеялась. — Нет у тебя никакого мужа, точнее ты вдова, которая решила стать послушницей.

— Это что-то меняет? — усмехнулась я. Такая трактовка меня вполне устраивала, теперь не выглядел странным мой отказ целоваться на сцене с Леном, или от проводов домой.

— Многое, — взгляд Дилана полыхнул, а губы скривила ироничная улыбка. — Ты свободна и ты теперь в моем театре.

— Я не понимаю, — мне действительно были невдомек его мысли.

— Нола, ты талантливая актриса, зачем тебе монастырь? Если у тебя нет денег, а после премьеры они будут, поверь мне, я могу снять для тебя дом, — голос у Дилана был обволакивающе мягок, его пальцы коснулись моей щеки. — Ты молода, ты должна жить, играть на сцене, дарить людям счастье. Вместе мы прославимся.

— Вместе? — это он сейчас на что намекает? — И вообще, с чего вы взяли, что я вдова? К слову, дом и деньги у меня есть.

— Вместе — это ты, я, и наша труппа, — вроде бы пояснил Дилан, но все равно осталась какая-то недосказанность. — А то что вдова, это не составило труда узнать. В монастырь Святой Елании замужних женщин послушницами не берут, берегут священные узы брака. Ну и последняя проверка...

С этими словами он схватил меня за левую руку и стянул с меня брачный браслет, чуть не ободрав кожу на запястье.

— Вот, что я и говорил, — торжественно помахал мужчина у меня им перед носом. — Будь ты замужем, снять браслет не удалось бы. А так это обычное украшение. Зачем ты его носишь?

— Не ваше дело, отдайте, — я вырвала из его рук браслет и надела его обратно. Не знаю, чего во мне было больше, злости или облегчения. Ведь получается Дону я еще не жена, значит, если захочу уйти, то ждать трех лет необязательно. Но вот действия Дилана меня раздосадовали, мне не нравилось, как вольно он со мной обращался, будто я одна из его служанок, которая только и мечтает о внимании господина. — И впредь, я надеюсь, вы будете вести себя согласно вашему статусу, а не как дворовый мальчишка. Еще раз повторяю, то что я живу в монастыре вас совершенно не касается. Как и мое благосостояние, положение в обществе, личные привязанности.

Я одарила его надменным взглядом, вскинула подбородок и гордо прошествовала на выход и только, когда за спиной услышала тихие слова Дилана, поняла, какую ошибку совершила:

— Черт меня побери, как я сразу не догадался, что она из благородных...

Да, конспираторша из меня никакая. Радовало одно, вычислить молодую вдову исходя из тех данных, что имел Дилан, вряд ли было возможно. А если учесть, что я не Нола и не вдова, то вообще из области сказок.

Так что весь ужин с Келвином я витала в своих мыслях, мало обращая внимание на наши разговоры. Только единожды деверь смог меня удивить, когда начал выяснять, какие мужчины мне нравятся. Я по привычке, оставшейся еще с пансиона, начала перечислять достоинства будущего "избранника", а их было не мало, и осеклась.