'Хорошо, что хотя бы керосина тут нет, господин Джером, — подумал Виктор. — Стоит только допустить в быт эту чудесную жидкость, как все остальные запахи исчезают'.
Он направился к воротам, чтобы узнать новости. Ажиотаж, вызванный отъездом отряда, по всей видимости, уже спал. Мимо проходили жители замка, озабоченные привычными делами, они уже не переговаривались между собой с нетерпением, словно желая немедленно поделиться новостями. Разговор, если он имел место, тек плавно и неспешно.
Когда Антипов подошел к казарме, то увидел во дворе Нарпа. И удивился этому факту, ведь точно помнил, что солдат выехал вместе с отрядом на поиски лазутчиков. Скромно войдя во двор, Виктор окликнул солдата.
— А, это ты, — произнес тот, взмахнув рукой. — Чего тебе? Еще какие-то известия принес?
— Да нет, господин Нарп, просто хотел узнать, поймали ли вы их.
— Не поймали, Ролт. Не повезло. Видно, когда те двое исчезли, остальные сразу же смекнули, что дело нечисто. И ушли. А стоянку оставили, нашли мы ее. Все правда — засада у тракта.
— А..., — разочарованно протянул Виктор. — Кто же это был?
— Неизвестно пока что. Вон Нурия пленника допрашивает. В каземате, — солдат кивнул на деревянную темницу, окна которой были украшены решетками.
Любопытство опять разобрало бывшего студента. Ему очень захотелось послушать, о чем там идет речь. Подойти прямо сейчас к тюрьме невозможно, часовой наверняка погонит прочь, но в памяти Ролта хранились воспоминания о детских забавах и играх. Мальчишки ведь знают все входы и выходы! Так, если пройти между коровником и внутренней крепостной стеной, то можно значительно приблизиться к темнице, но с другой стороны. А если удастся просунуть тело в узкую щель между деревянными стенами, то окажешься почти вплотную к тюрьме.
Виктор не стал откладывать дело на потом. Он покинул двор казармы и обошел коровник, направляясь к донжону. Потом резко свернул, прошел еще немного, поднатужившись, втиснул свое тело в узкий проем, и замер, прижав ухо к стене. Его действия немедленно принесли свои плоды. Он слышал все.
— Отпусти руку, изверг! — кричал незнакомый голос. — Что же ты делаешь?! Я же все рассказал!
— Все да не все, — спокойно отвечал голос десятника Нурия. — Мне интересны плащи.
— Да не было никаких плащей, не было!
— Не ври, гад! Зачем вам зеленые плащи?
— Не было плащей!
В ответ раздался звук удара.
— У, изверг! За что?!
— Я повторяю: зачем вам зеленые плащи? И куда ты дел свой?
Глава 7.
Виктора можно было назвать жалостливым. В детстве он жалел разных бездомных кошек и собак, в подростковом возрасте — голодающее и страдающее население Африки, а когда стал взрослым — окружающих. Но для последнего требовалось одно небольшое условие: причина, приводящая к жалости, должна была исходить от него. Отомстил обидчику, а потом пожалел свою жертву — все, тот прощен. Отомстил и не пожалел — ну что же, есть повод для того, чтобы проверить, не подведут ли чувства еще раз.
И к воину, которого допрашивал жестокий Нурия, Антипов испытал самую настоящую жалость. Разве вина солдата в том, что он сидел в какой-то засаде, высматривая баронскую дочку? Приказали — и пошел. Взяли в плен — заговорил. Воин все делал как положено, но ему просто сильно не повезло — на его пути встало новое приобретение этого мира в лице Ролта, лесоруба и выдумщика.
Виктор раздумывал недолго. Он с кряхтением выбрался из расщелины между стенами, снова обогнул коровник и быстрым шагом направился обратно во двор казарм, прямо к часовому, охраняющему каземат.
Тот, молодой солдат с еще жидкими усами, с удивлением наблюдал за приближающимся лесорубом. Обычно жители поселка не подходили к тюрьме — не только охранники, но и сами солдаты прогоняли излишне любопытных. Однако у Ролта был такой целеустремленный вид, что его никто не остановил.
— Господин солдат, — Виктор закричал еще издали, на ходу, не успев толком приблизиться. — Мне нужно встретиться с десятником Нурия!
Постовой нашел в себе силы справиться с удивлением и поинтересовался, стараясь сохранять солидность и степенность:
— Зачем он тебе?
— У меня важное сообщение, связанное с засадой на тракте. Я кое-что вспомнил и хочу рассказать об этом десятнику немедленно!
Воин еще раз окинул взглядом фигуру собеседника. Выглядит ли Ролт как человек, который может знать что-то важное? Этот вопрос читался в глазах молодого солдата. Перед ним стоял обычный деревенский паренек с растрепанными каштановыми волосами и беспокойными карими глазами, одетый в холщовые рубаху и штаны. Такому воин не доверил бы не только никаких мало-мальски ценных сведений, но даже не стал бы рассказывать, что ел сегодня на обед. Однако роль Ролта в истории с засадой уже была известна всем. Это и решило дело. Постовой что-то пробурчал и, подойдя к решетчатому окну, закричал внутрь помещения:
— Господин десятник! Господин десятник!
Из глубины донесся какой-то звук, оставшийся неразборчивым для ушей Виктора, но солдат, очевидно, интерпретировал его правильно, потому что добавил:
— Важное сообщение о засаде!
В ответ раздался точно такой же звук, который был до этого, по крайней мере, Антипов не уловил никакой разницы. Однако постовой отошел от окна с выражением на лице удовлетворения от выполненного долга.
— Десятник сейчас выйдет, — сообщил он замершему в ожидании Виктору.
И действительно, через несколько секунд раздался какой-то грохот, словно кто-то открывал заржавевшую дверь, а потом на пороге возникла могучая фигура Нурия.
Первым делом он бросил зоркий взгляд в сторону казарм, затем, убедившись, что там все в порядке, повернул голову к Ролту:
— Что, опять что-то разузнал? Смотрю, новости к тебе так и липнут. Выкладывай!
— Э... господин десятник, я не то, чтобы узнал, а вспомнил.
— Что вспомнил? — добродушно осведомился Нурия.
— Я, наверное, еще не совсем выздоровел, господин десятник. Вот сейчас иду вдоль стены, а мне кажется, что все наши солдаты одеты в красные куртки....
Собеседник поцокал языком:
— Красные куртки? Тебе все-таки к лекарю нужно, парень. Я могу замолвить за тебя словечко. Пусть посмотрит на нашего бдительного героя.
Брови постового изумленно взлетели вверх. Нурия не отличался мягкостью и заботой о ближних.
— Да я могу обойтись и без лекаря, господин десятник, — заторопился Виктор. — Просто подумал, а вдруг те зеленые плащи мне тоже почудились?
— А, вот ты о чем, — ухмыльнулся Нурия и от души хлопнул Ролта по плечу. — Не беспокойся, парень, все не так плохо. Были зеленые плащи, чтоб их. Пленник только что признался.
— Как признался? — плечи Виктора опустились. То ли от удара, то ли от неожиданных известий.
— Во всем признался. Хотя упорствовал сначала, как же без этого.... Но моя рука крепка!
Антипов поежился. Рука действительно была крепка.
— Новая форма это, — продолжил Нурия. — Их отряда. Если меня кто-нибудь спросит, то скажу так: дурость. Но ему хозяин приказал, тут не отвертишься. А они потом в лагере все плащи посбрасывали. Дурость, как есть дурость. Иди, парень, отдыхай.
Виктор, слегка покачивая головой, побрел со двора. Местные методы получения информации произвели на него неизгладимое впечатление своей эффективностью и бесполезностью.
'Что же это получается, господин Андерсен, — думал Антипов, — десятник Нурия плодит сочинителей? Да одного такого можно приставить к какому-нибудь средней руки писателю-фантасту из моего мира и тот так напишет, что любо-дорого! Шедевр в кратчайшие сроки. Десятник Нурия — вот истинная муза, а не прекрасные девушки, как ошибочно считалось ранее'.
Уже покидая казармы, Виктор поднял голову и случайно увидел дымок, поднимающийся над одной из башен донжона. Вроде бы обычный дымок, но с одной особенностью — он шел вверх строго по спирали.
— Что, Ролт, удивляешься? — поинтересовался Нарп, вновь оказавшийся поблизости. — Это господин ан-ун-Укер развлекается. Вот он стоит в окне. Наши маги еще и не то могут.
В голосе солдата звучала законная гордость. А в темной бойнице донжона с трудом угадывался какой-то силуэт. Похоже, что Нарп не жаловался на остроту зрения.
'Вот еще чудо-чудное на мою голову, — снова начал размышлять Виктор. — Маги-то, похоже, настоящие. И куда это меня занесло? Да и вообще, как жить дальше? Что делать? Да если бы я знал, что делать, разве травил бы байки о разноцветных шмотках! Действовал бы! Действовал! А так... что остается? Ждать манны небесной в лице Ареса. Кстати, не навестить ли мне его опять? А нет.... Нельзя! Ворота замка на ночь закрываются. Трудно будет объяснить свой выход. Да и арнепы опять же.... Арнепы!'
Антипов чуть было не подпрыгнул на месте. В ходе своих путешествий по лесу он как-то упустил из виду этот аспект воспоминаний Ролта. Арнепы, странные животные величиной с немецкую овчарку, выходили на промысел исключительно ночью. Они передвигались стаями, но с точки зрения Виктора, были гораздо опаснее обычных волков. Арнепы обладали мощным, крепким туловищем, уродливой головой гиены, а их челюсти по силе могли сравниться с силой челюстей тасманийского дьявола. Эти 'недособаки' играючи перегрызали крупные кости, и после их нападения от жертвы мало что оставалось. Существовали две загадки, связанные с арнепами. Во-первых, если у этих животных был выбор между человеком и любой другой пищей, они неизменно выбирали человека, часто не считаясь с риском. Во-вторых, никто не знал, что они делают днем и где прячутся. На них устраивали облавы, ставили ловушки, да что только не делали — все было безрезультатно. Черная стая арнепов появлялась ночью, чтобы бесследно исчезнуть днем. Если бы не их относительно малая численность, то они бы с успехом терроризировали огромные территории. В целом, шансы встречи с арнепами были невелики, но люди все равно боялись.
Антипов слабо разбирался в биологии, но даже его знаний хватало, чтобы понять, что что-то здесь не так. Таких животных, любителей исключительно человечины и мастеров маскировки в дневное время, просто не могло существовать в нормальных условиях. Но после общения с Аресом и лицезрения мага, эта проблема казалась не самой важной, однако напрочь отбивала охоту выходить ночью за стены замка в одиночестве.
Одолеваемый думами о странном мире, где он оказался, а также о собственном месте в этом мире, Виктор медленно двигался к дому. Он прошел мимо нескольких коз, которых гнал хворостиной соседский босоногий мальчишка, мимо того самого колодца, где он утром встретил Ханну, мимо мужика с плотницким топором за поясом, целеустремленно шагающего в сторону трактира. Встреченные люди и животные отбрасывали длинные тени в последних лучах заходящего солнца. Антипов уже собирался свернуть к своей хижине, как вдруг услышал веселый смех и... музыку.
Надо сказать, что к музыке Виктор испытывал трепетное отношение. Когда его родители обнаружили, что у их чада абсолютный слух, они немедленно отдали сына в музыкальную школу, не особенно интересуясь его согласием. По сути, это, в сочетании с обучением игры на скрипке, и породило трепет. Первую половину своей жизни Антипов-младший постигал премудрости высокого искусства, стиснув зубы и люто ненавидя все, связанное с музыкой. Потом понемногу привык. Ситуацию несколько исправила гитара, вошедшая в его жизнь. Гитару Виктор тоже не особенно любил, но признавал, что это — идеальное средство для продолжения романтического знакомства с девушками. Впрочем, как и хиромантия. Последнее вообще было 'фишкой' номер один. Держишь малознакомую девушку за руку, нежно водишь пальцами по ее ладошке и с проникновенным видом несешь чушь. После такого мало кто мог устоять. Но вернемся к музыке.
Играть на гитаре потенциальный сердцеед Антипов научился, но вот с вокалом дело обстояло не очень. По прозаической причине — не было голоса. Не то, чтобы совсем не было, но вместо пения получалось идеально правильное скрипение — абсолютный слух не позволял фальшивить, но сами звуки оставляли желать лучшего. Виктору пришлось овладевать подходом некоторых хрипящих бардов. И процесс пошел! Та категория девушек, которая оказалась устойчива к темным тайнам Антипова-хироманта, не смогла противостоять Антипову-тенору. Он сам любил называть так себя, всякий раз в мыслях прося прощения у Карузо.
И вот, заслышав музыкальные звуки, новоявленный сын лесоруба развернулся и направился в ту сторону, откуда они доносились. Им двигало не только любопытство, но и практичность. Ему показалось, что среди прочего он узнал голос Ханны, которой опрометчиво пообещал свидание. Обойдя дом старого винодела Ерниа и проскользнув сквозь отверстие в покосившейся ограде, Виктор неожиданно для самого себя оказался перед большой компанией сидящих на бревнах людей. Молодежи замка. Там были Террок, его приятель Виронт, Ранька, конечно же, Ханна, и многие другие. Они сгрудились вокруг Атлея — слуги менестреля, белобрысого паренька с хитрым и подвижным лицом. Атлей сжимал в руках какой-то инструмент и играл на нем. Точнее, пытался играть. Получалось скверно, но непритязательным слушателям было достаточно и этого.
Присмотревшись, Антипов с изумлением узнал в инструменте мандолину. Он еще по звукам заподозрил что-то подобное, но, увидев, отбросил все сомнения. Перед ним была классическая 'неаполитанская' восьмиструнная мандолина. Можно даже сказать, что она имела четыре парных струны, потому что нижний ряд строился с предыдущими струнами в унисон.
Появление сына лесоруба не долго оставалось тайной. Постепенно в его сторону начали поворачиваться головы. Последним, заметившим Ролта, был Атлей. Он вскинул глаза, удивленно поднял брови и замер. Последний аккорд вылетел из мандолины и растворился между стенами замка.
— Смотрите, кто к нам пожаловал! — Террок пришел в себя первым. — Великий герой! Спаситель замка и всех нас! Зоркий Ролт!
Присутствующие заулыбались. Виктор отчетливо видел выражение их лиц — сын лесоруба никогда не принимал участия в посиделках молодежи, поэтому смотрелся на этом месте лишним. И Антипов понял, что это нужно немедленно исправлять.
Виктор направился к Ханне и произнес, тщательно выделяя слова:
— Сиди, Террок. Можешь не вставать в моем присутствии. Привет, Ханна! Я помещусь между тобой и Ранькой? А, уже поместился. Всегда знал, что стройность женщин облегчает общение с ними. Ну, почему все затихли? Что тут исполнялось?
— Атлей играл, — тихо ответила Ханна, пытаясь хотя бы немного отодвинуться от прислоняющегося к ней Ролта.
— Атлей играл? — перепросил Виктор. — Тогда почему музыка стихла? Герои тоже любят слушать музыку. Атлей, сыграй-ка что-нибудь для старого бойца, который... как там Террок сказал?... спас замок и всех вас.
Белобрысый растерянно посмотрел на нового слушателя. Он не знал, как поступить. Ему на выручку невольно пришел спохватившийся подмастерье кузнеца.
— А почему это я могу не вставать в твоем присутствии, Ролт? — грозно поинтересовался Террок, чувствуя какой-то подвох.
— А ты хочешь встать, когда я подхожу? Не буду тебе мешать. Играй, Атлей, играй.
