— Да. Что ж... Она показалась мне хорошей девчонкой. Как оказалось, я был прав. В прошлом месяце, когда она спасла меня от... ну, ты знаешь.
— Да-да! — Фрэнк оторвался от своей рыбы с чипсами. — Видел бы ты ее, Перси! Так Хейзел и получила свою полоску. Единороги вдруг впали в панику...
— Да ерунда это, — сказала Хейзел.
— Ерунда? Ну уж нет, — возразил Фрэнк. — Они бы растоптали Дакоту! А ты встала перед ними и отогнала их в сторону — спасла его жизнь. Я ничего подобного никогда не видел!
Хейзел прикусила губу. Она не любила говорить на эту тему и чувствовала себя неловко, когда Фрэнк выставлял ее героиней; больше всего она боялась, что единороги в панике покалечат себя. Их рога были из драгоценных металлов — серебра и золота, и потому ей удалось их отогнать. Она просто сосредоточилась на рогах и усилием воли направила животных в конюшню. Благодаря этому Хейзел стала полноправным легионером — и тут же возникли слухи о ее странных способностях. Слухи эти живо напомнили Хейзел о прошлом.
Перси разглядывал Хейзел. Эти глаза цвета моря вызывали у него беспокойство.
— А вы с Нико росли вместе? — спросил он.
— Нет, — ответил за нее Нико. — Я только недавно узнал, что Хейзел — моя сестра. Она из Нового Орлеана.
Это, конечно, была правда, но не полная. Нико делал вид, что встретил ее в современном Новом Орлеане и привел в лагерь. Это было проще, чем рассказывать всю историю.
Хейзел пыталась выдать себя за современную девчонку. Это было нелегко. К счастью, полубоги не особо пользуются всевозможными техническими новинками в лагере. От их энергетики все электронные приборы портятся. Но когда она в первый раз отправилась в отпуск в Беркли, ее чуть кондрашка не хватила. Телевизоры, компьютеры, айподы, Интернет... Она поспешила вернуться в мир призраков, единорогов и богов. Мир, который казался ей менее фантастическим, чем мир двадцать первого века.
Нико продолжал говорить о детях Плутона.
— Нас довольно мало, — сказал он. — Поэтому мы должны держаться вместе. Когда я нашел Хейзел...
— У тебя есть другие сестры? — спросил Перси таким голосом, будто заранее знал ответ.
Хейзел опять задумалась: где Перси и Нико могли встречаться прежде и что скрывает ее брат?
— Одна, — ответил Нико. — Но она умерла. Я несколько раз видел ее дух в Царстве Мертвых, вот только когда я спускался туда в последний раз...
"Чтобы ее вернуть", — подумала Хейзел, но Нико этого не сказал.
— Я ее там не увидел. — В голосе Нико появилась хрипотца. — Прежде она была в Элизиуме — это что-то вроде рая в Царстве Мертвых, — но решила возродиться для новой жизни. Теперь я ее больше не увижу. Хорошо, что я нашел Хейзел... я хочу сказать, в Новом Орлеане.
Дакота хмыкнул.
— Если только ты не веришь слухам. Я не хочу сказать, что сам я верю...
— Слухам? — переспросил Перси.
— Хейзел! — раздался с другого конца обеденного зала голос фавна Дона.
Хейзел еще никогда так не радовалась при виде этого фавна. Вообще-то вход в лагерь ему был запрещен, но Дон всегда находил возможность пробраться туда. Он двигался к их столу, улыбаясь всем, таская куски с тарелок и показывая пальцем на легионеров: "Эй! Позови меня!" Ему в голову попала летящая пицца, и он исчез за лежанкой. Потом поднялся с прежней ухмылкой и продолжил пробираться к их столу.
— Моя любимая девушка! — Пахло от Дона как от старого сыра, завернутого в мокрую козлиную шкуру. Он наклонился над кушетками и заглянул в тарелки ребят. — Эй, новенький, ты это будешь есть?
Перси нахмурился.
— Разве фавны не вегетарианцы?
— Я же не про чизбургер! Я говорю про тарелку. — Он понюхал волосы Перси. — Эй, чем это пахнет?
— Дон! — предостерегла Хейзел. — Не хами.
— Да нет, я просто...
У стола материализовался Вителлий, какая-то его часть пришлась на лежак Фрэнка.
— Фавны клянчут со столов! До чего мы дошли? Центурион Дакота, исполни свой долг!
— Я и исполняю, — проворчал Дакота в кубок. — Я обедаю.
Дон продолжать что-то вынюхивать, крутясь вокруг Перси.
— Приятель, у тебя эмпатическая связь с фавнами!
— Какая связь?! — Перси подался в сторону от сумасшедшего фавна.
— Эмпатическая! Она довольно слабая, словно кто-то ее подавил, но...
— Я знаю, что делать. — Нико неожиданно встал. — Хейзел, что, если вы с Фрэнком объясните Перси, что тут к чему? А мы с Дакотой пойдем к столику претора. Дон и Вителлий, вы с нами. Обсудим стратегию сегодняшней игры.
— Стратегию проигрыша? — пробормотал Дакота.
— Мальчик-Смерть прав! — сказал Вителлий. — Легион сражается хуже, чем мы сражались в Иудее, а тогда мы впервые потеряли нашего орла. Если бы командовал я...
— Могу я сначала пожевать столовое серебро? — поинтересовался Дон.
— Идем! — Нико встал и ухватил Дона и Вителлия за уши.
Никто, кроме Нико, не мог дотронуться до лара. Вителлий начал брызгать слюной от злости, когда его потащили к столику претора.
— Эй! — запротестовал Дон. — Приятель, осторожно!
— Идем, Дакота! — бросил Нико через плечо.
Центурион неохотно встал, отер рот, хотя мог это и не делать — губы у него всегда были красные.
— Скоро вернусь. — Он встряхнулся, как собака после купания. Потом поплелся следом за Нико — в его кубке плескался напиток.
— О чем речь? — спросил Перси. — И что случилось с Дакотой?
Фрэнк вздохнул.
— С ним все в порядке. Он сын Вакха, бога виноделия. У него проблемы с алкоголем.
— Ему позволяется пить вино? — Глаза Перси расширились.
— Боги! Нет, конечно, — сказала Хейзел. — Это был бы сущий кошмар. Он пристрастился к красному "кул-эйду". Пьет его, добавляя в три раза больше сахара, чем нужно, а у него и без того СДВГ — синдром дефицита внимания и гиперактивность. У него когда-нибудь голова взорвется.
Перси посмотрел в сторону стола претора. Большинство старших офицеров были заняты серьезным разговором с Рейной. Чуть поодаль стоял Нико с двумя своими пленниками — Доном и Вителлием. Дакота носился туда-сюда перед рядом выставленных щитов, стукая по ним своим кубком, словно по ксилофону.
— СДВГ, — пробормотал Перси. — Не может быть.
Хейзел с трудом сдерживала смех.
— Эта проблема у большинства полубогов. Или неспособность к чтению. Если ты полубог, то у тебя мозги устроены не так, как у всех людей. Вот ты — ты тоже говорил, что читаешь с трудом.
— И у вас двоих та же проблема? — спросил Перси.
— Не знаю, — призналась Хейзел. — Может быть. В мое время таких ребят называли просто ленивыми.
— В твое время? — Перси нахмурился.
Хейзел выругалась про себя.
К счастью для нее, заговорил Фрэнк.
— Жаль, что у меня нет СДВГ или неспособности к чтению. У меня только непереносимость лактозы.
— Правда? — усмехнулся Перси.
Возможно, Фрэнк был самым глупым из полубогов, но когда он так надувал губы, то казался Хейзел очень милым. У Фрэнка опустились плечи.
— И к тому же я люблю мороженое...
Перси рассмеялся. Хейзел не удержалась и присоединилась к нему. Хорошо было сидеть за обедом и чувствовать себя среди друзей.
— Ну, так расскажите мне, — проговорил Перси, — почему плохо быть в пятой когорте. Вы вот замечательные ребята.
От такого комплимента у Хейзел вспыхнули щеки.
— Так в двух словах и не объяснишь. Я вот не только дочь Плутона, я еще и верховую езду люблю.
— Поэтому у тебя кавалерийский меч?
Она кивнула.
— Наверно, это глупо. Выдаю желаемое за действительное. В лагере всего один пегас — у Рейны. Единорогов держат в медицинских целях — то, что соскребают с их рогов, излечивает от отравлений и всякое такое. И вообще римляне всегда сражались пешими. Кавалерия... они всегда презирали этот род войск. Теперь они презрительно смотрят и на меня.
— Это их проблемы, — сказал Перси. — А ты, Фрэнк?
— Я — лучник, — пробормотал он. — Они этого тоже не любят, если только ты не потомок Аполлона. Тогда у тебя есть извиняющие обстоятельства. Надеюсь, что мой отец — Аполлон, но точно я не знаю. Я хорошо пишу стихи. Но я не уверен, что хочу быть родственником Октавиана.
— Ну, это можно понять, — улыбнулся Перси. — Но ты ведь отличный стрелок... как ты тогда припечатал горгон. Забудь о том, что думают другие.
Фрэнк зарделся, как "кул-эйд" Дакоты.
— Не получается забыть. Они все говорят, что я должен сражаться мечом, потому что я такой большой и сильный. — Фрэнк окинул себя взглядом, словно никак не мог поверить, что это он и есть. — Они говорят, что я слишком коренаст для лучника. Может быть, если мой отец признает меня...
Несколько минут они жевали молча. Отец, который не хочет тебя признавать... Хейзел знала это чувство. Она подозревала, что и Перси столкнется с этим.
— Ты спрашивал про пятую, — сказала она наконец. — Почему эта когорта худшая. Вообще-то это началось задолго до нас.
Она показала на черную стену, где висели штандарты легиона.
— Видишь пустое древко в середине?
— Орел, — кивнул Перси.
— Откуда ты знаешь? — Хейзел ошеломленно посмотрела на него.
Перси пожал плечами.
— Вителлий говорил о том, как легион давным-давно потерял своего орла — он сказал "в первый раз". По его словам, это был страшный позор. Вот я и решил, что это именно его там нет. А из твоего разговора с Рейной я сделал вывод, что орла потеряли и во второй раз, уже недавно. И это как-то связано с пятой когортой.
Хейзел подумала, что впредь не надо недооценивать Перси. Когда он только появился, она по его вопросам решила, что он глуповат. Но Перси явно оказался умнее.
— Ты прав, — сказала она. — Именно это и случилось.
— А что это за орел? Почему вокруг него столько шума?
Фрэнк оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает.
— Это символ всего лагеря — большой золотой орел. Считается, что он защищает нас в бою и наводит страх на наших врагов. Благодаря орлу у каждого легиона появлялись новые возможности и мощь. А наш орел достался нам от самого Юпитера. Считается, что сам Юлий Цезарь назвал наш легион Фульмината — вооруженный молнией, — потому что орел держал в когтях молнию.
— Не люблю молний, — проговорил Перси.
— Но, — добавила Хейзел, — орел не делал нас неуязвимыми. Двенадцатый легион в первый раз потерял своего орла еще в древности, во время Иудейской войны.
— Кажется, я видел фильм об этих делах...
— Возможно. — Хейзел пожала плечами. — Многие книги и фильмы были посвящены этой теме — когда легионы теряли орла. К несчастью, это случалось не так уж редко. Орел имел большое значение... археологи не нашли ни одного орла на раскопках. Каждый легион охранял своего до последнего бойца, потому что орел был наделен силой, дарованной богами. Они предпочитали прятать его или расплавлять, но не сдавать врагу. В первый раз Двенадцатому повезло. Мы вернули нашего орла. Но во второй...
— И вы были там? — спросил Перси.
Хейзел и Фрэнк покачали головами.
— Я почти такой же новичок, как ты. — Фрэнк постучал по своему жетону, свидетельствовавшему, что он тоже на испытательном сроке. — Появился здесь в прошлом месяце. Но все знают эту историю. Считается, что даже говорить об этом — плохое предзнаменование. В восьмидесятые годы была организована великая экспедиция на Аляску...
— Помнишь то пророчество, что ты видел в храме, — продолжила Хейзел, — о семи полубогах и Вратах смерти? Нашим старшим претором в то время был Майкл Варус из пятой когорты. Тогда пятая считалась лучшей в лагере. Он думал, что принесет славу легиону, если сумеет разгадать пророчество и реализует его — спасет мир от огня, бури и всего такого. Он поговорил с авгуром, и тот сказал ему, что ответ нужно искать на Аляске. Но он предупредил Майкла, что время еще не пришло. Это пророчество было не для него.
— Но он все равно отправился туда, — догадался Перси. — И что случилось?
— Это долгая и грустная история. — Фрэнк понизил голос. — Почти вся пятая когорта погибла. Большая часть оружия легиона из имперского золота была утрачена. Вместе с орлом. Выжившие либо спятили, либо отказывались говорить о том, кто на них напал.
"Я знаю", — мрачно подумала Хейзел. Но промолчала.
— Поскольку орел был утрачен, — говорил тем временем Фрэнк, — лагерь ослабел. Теперь поиски стали более опасными. Монстры начали чаще атаковать наши границы. Моральный дух упал. Приблизительно с прошлого месяца дела идут все хуже и хуже, и процесс набирает обороты.
— И вина за это легла на пятую когорту, — предположил Перси. — И вот теперь все считают, что мы — проклятые.
Хейзел вдруг поняла, что ее суп остыл. Она зачерпнула ложку, но любимая еда мало утешала ее сегодня.
— С тех пор мы в легионе стали изгоями... я имею в виду со времени катастрофы на Аляске. Наша репутация немного улучшилась, когда претором стал Джейсон...
— Это тот парень, который потерялся? — спросил Перси.
— Да, — ответил Фрэнк. — Я его никогда не видел. Он исчез еще до меня. Но говорят, что он был хорошим претором. Он практически вырос в пятой когорте. Ему было все равно, что про нас думают. Он начал заново создавать нашу репутацию. А потом исчез.
— И мы вернулись туда же, откуда начали, — горько сказала Хейзел. — Мы опять стали проклятыми. Мне жаль, Перси. Теперь ты знаешь, куда попал.
Перси отхлебнул своего синего лимонада, задумчиво уставившись вдаль.
— Я даже не знаю, откуда появился... но у меня такое чувство, что я уже не в первый раз оказываюсь в проигрышной ситуации. — Он посмотрел на Хейзел и изобразил на лице улыбку. — И потом, поступить в легион все же лучше, чем спасаться бегством от монстров. К тому же я обзавелся друзьями. Может, вместе нам удастся улучшить репутацию пятой когорты?
В конце помещения раздался звук рожка. Офицеры за столом претора поднялись на ноги — даже Дакота. Рот у него от "кул-эйда" был красный, как у вампира.
— Игра начинается! — объявила Рейна. Обитатели лагеря ответили радостными криками и бросились за оружием, оставленным на стойках у стен.
— Значит, мы в атакующей группе? — спросил Перси, перекрикивая шум. — Это хорошо?
Хейзел пожала плечами.
— Хорошая новость: у нас слон. Плохая новость...
— Дай-ка я попробую догадаться, — сказал Перси. — Пятая когорта всегда проигрывает.
— Нравится мне этот парень! — Фрэнк хлопнул Перси по плечу. — Идем, мой новый друг. Это будет мое тринадцатое поражение подряд!
IX
Фрэнк
Идя на игру, Фрэнк прокручивал в голове события прошедшего дня. Он никак не мог поверить, что был на волосок от гибели.
Этим утром, стоя часовым вместе с Хейзел — еще до появления Перси, — он чуть не рассказал ей о своей тайне. Они вдвоем несколько часов простояли в промозглом тумане, наблюдая за машинами, мчавшимися по 24-му шоссе. Хейзел жаловалась на холод.
— Я бы все отдала, чтобы согреться, — сказала девушка, стуча зубами. — Жаль, что костер нельзя развести.
Даже в доспехах выглядела она классно. Фрэнку нравилась прядь волос цвета корицы, торчащая из-под шлема, нравилась ямочка у нее на подбородке, появлявшаяся, когда она хмурилась. По сравнению с Фрэнком она была маленькой, отчего он чувствовал себя огромным и неуклюжим, как бык. Он хотел обнять ее, чтобы согреть, но не осмеливался. Она бы, наверно, ударила его, и тогда он потерял бы единственного друга в лагере.
