Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Сага о халруджи. Книга 2. Индиговый ученик


Опубликован:
27.11.2015 — 19.02.2016
Читателей:
1
Аннотация:
Текст второй книги из тетралогии "Сага о халруджи".
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Что бы там ни говорили кучеяры и дядя, но верблюд показался Арлингу ужасной тварью — громадной, неуклюжей, с толстыми, сухими ногами, безобразной головой и отвратительным наростом на спине. По сравнению с лошадьми, он казался нелепицей природы. С трудом сдерживая тошноту от раскачиваний горбатого, Регарди думал о своем коне, который остался пастись на просторах Ярла. Он помнил каждый изгиб его сильного тела: замечательные крутые бедра, острые, как иглы, уши, точно из железа выкованные ноги, безукоризненно круглые копыта, откинутый в виде совершенной дуги хвост, мягкую, тонкую, блестящую шерсть, длинную, шелковую гриву. Таков был его Дарсалам, и от этих воспоминаний можно было сойти с ума.

Каждое утро Арлинг просыпался от жалобных стонов и криков ярости. Это погонщики начинали вьючить верблюдов, и он не представлял, что можно было делать с животными, чтобы они издавали такие звуки. Тревожные, раздирающие вопли и гортанные понукания кучеяров преследовали его потом весь день.

После навьючивания начинался процесс взбирания на горбатого — хуже занятия было не придумать. Все путешествие Арлинг ни разу не сумел залезть и спуститься с верблюда без помощи Нуфа, который всегда держался рядом — не иначе как по указанию Абира. Верблюжье седло оказалось хитроумным приспособлением. Две широкие перевязи проходили под животом твари, а одна обматывалась вокруг шеи, чтобы устройство не съезжало назад. Само седло покоилось на остове, которое состояло из сиденья, возвышающегося над горбом верблюда. Сиденье было покрыто овчиной, но Арлинг все равно натирал себе все, что можно. К сиденью же крепилась разнообразная утварь — сумка с припасами, вонючий мешок с водой и одеяла.

Как только Регарди садился, верблюд сразу вставал, раскачиваясь, словно подпиленное дерево. Сложность состояла в том, что горбатый поднимался сначала на колени передних лап, потом на задние ноги и только напоследок выпрямлялся полностью. Все эти движения животное делало быстро и так неожиданно, что при втором толчке Арлинг, как правило, съезжал ему на шею под хохот кучеяров и Нуфа. Прошло много времени, прежде чем он научился наклонять тело сначала вперед, а потом назад, удерживаясь на адском устройстве. Регарди очень сомневался, что способ, которым передвигались знатные кучеярки — в корзине между двумя верблюдами — был лучше.

На ночлег Арлинг приезжал разбитый по всем суставам, с глубокой ненавистью в сердце к пустыне и ее обитателям. Засыпая на второй день после мучительной качки, которая была еще хуже штормов Согдианского моря, он не мог избавиться от навязчивой мысли. Рай и ад — это не то, что существовало после смерти. Они находились здесь, на бескрайних просторах Согдарийской империи. Рай был давно и безвозвратно потерян на холмах Мастаршильда, ад же догнал его из Согдианы, обретя поистине извращенные формы.

Кроме дорожных тягот, появилось еще одно неудобство, которое сильно его досаждало. В самом начале пути Абир принес похожую на платок тряпицу и, несмотря на протесты Арлинга, крепко обвязал ее ему вокруг глаз.

— Нет более суеверного народа, чем кучеяры, — пояснил он. — Если узнают, что ты слепой и ходишь без повязки, забьют камнями. Случайно взглянуть в глаза слепого считается в Сикелии дурным знаком, а тем более у торгашей. Они везде видят порчу и до смерти боятся грабежей. Ведь если ограбить такой караван, как наш, можно безбедно жить до конца жизни, еще и детям останется. А капитану-неудачнику водить караваны уже никогда не позволят, таковы правила купеческих гильдий.

По словам Абира, купцы везли целый караван сокровищ: пушнину и мед из северных провинций Согдарии, ракушки из Барракского моря, кожу, хлопок и корабельные канаты из Самонийских княжеств, райские зерна с Архипелага Самсо, по которым сходили с ума сикелийские гурманы, стекло и фарфор из Ерифреи, а также ром из Флерии, который особенно ценился в Шибане. Но, несмотря на разнообразие товаров, Арлинг чувствовал только аромат благовоний, который постоянно витал над караваном.

— Это мирра и ладан, столпы Сикелии, — объяснил Абир, шумно втягивая в себя воздух. — Запахи рая. Говорят, что Затута, бог домашнего очага, забыл закрыть двери в мир людей, вот они и проникли к нам. Мне чертовски нравятся здешние боги. Это тебе не Амирон. В Сикелии для каждого дурака найдется свой покровитель. Даже для чужеземцев. Наш бог — Омар, из всех кучеярских божков он самый понятный. Мне по душе его главная заповедь. Вот послушай. Жизнь человека длится одно мгновение. Поэтому живи и делай то, что хочешь. Если тебе что-то не хочется — просто не делай этого. И наоборот: желаемого нужно добиваться всеми силами. Мудро, да?

Если бы под Арлингом не раскачивался верблюд, а в макушку не пекло сикелийское солнце, он бы, пожалуй, согласился с дядей. Но его нынешние мытарства никак не совпадали с наставлениями Омара. Сейчас он делал как раз то, что хотел меньше всего — продолжал путешествие, не зная, кому и зачем это нужно. По мере того как его горбатый преодолевал все больше барханов, вера в балидетского мистика и его магию становилась слабее.

Им пришлось путешествовать под вымышленными именами — дядя опасался шпионов брата. Легенда была простой и замысловатой одновременно. Абир был отцом, который провожал слепого сына к чудесным источникам в реке Мианэ, надеясь на исцеление. Два пирата изображали их слуг, а Нуф — младшего брата.

В пустыне многие знакомые вещи обрели иной вкус и звучание. Среди песков Арлинг впервые столкнулся с человеческой жалостью. Дома, в Согдарии, отец и слуги тоже жалели его, но то было иное сочувствие. Они знали зрячего Регарди и воспринимали его слепоту, как временную помеху. Однако в Сикелии жалость обрела чудовищные размеры, обжигая его не меньше пустынного солнца.

Языки у кучеяров были длинные. Скоро о слепом драгане знал весь караван. На привале или в дороге к нему постоянно приходили переселенцы, путешествующие за плату вместе с торговцами, а иногда и купцы — чаще всего, их жены. Они приносили ему странные камни замысловатых форм, витые веревочки непонятного назначения, куски тканей, а также лепешки и сладости. Вручая подарки, кучеяры обязательно касались его повязки, бормоча под нос что-то невразумительное. Иногда Арлингу казалось, что в школе он учил совсем другой кучеярский. Этот язык он узнавал все меньше, поэтому предпочитал отмалчиваться. Через неделю подобного внимания, ему хотелось послать всех к дьяволу, но Абир посоветовал терпеть.

— Для них это как молитва о здоровье, — объяснял дядя. — У нас калек прячут за стенами, а в Сикелии они в почете, если, конечно, не выставляют свое уродство на показ. — Тут Абир осекся и поспешил исправиться. — То есть, прикрывают нездоровые части тела. У них считается, что если ты коснулся убогого, то, вроде как, помолился Семерице, богине жизни. В Балидете, к примеру, калеки за счет этого только и живут. Болит у тебя рука, найди безрукого, дай ему монетку и потрогай его здоровую руку. Если болит живот, нужно искать кого-то со страшными ранами в этом месте. Все просто.

— А если болит голова, найти безголового? — попытался пошутить Арлинг, но Абир его не поддержал.

— Можешь смеяться над чем угодно, только не над их богами, — серьезно сказал он. — Кучеяр поймет твою шутку о своей жене, но за неосторожное слово об Омаре или Негивгае, не задумываясь, всадит тебе джамбию под ребра.

— Нечестно, — вздохнул Арлинг, решив перевести тему. — Они меня видят, а я их нет. На кого эти кучеяры похожи? На арваксов, кармокаров?

— Черт побери, и, правда, несправедливо, — рассмеялся дядя.

Следующим вечером, когда лагерь готовился ко сну, а сам Арлинг без сил сидел у палатки и мечтал о колодце, Абир подвел к нему человека.

— Это Азиз. Он не будет возражать, если ты его "осмотришь" руками. Не стесняйся. Парень за это получил монету.

Подумав, Регарди не стал отказываться и, подойдя к кучеяру, положил руки ему на лицо. Его сразу обдало крепким духом моханы — местной водки, которая была еще хуже воды из овечьих бурдюков. Впрочем, пальцы не сообщили ничего интересного — жирная кожа, небольшой, приплюснутый нос, сросшиеся на переносице брови, пухлые губы, жесткие волосы. Обычный человек, которому не мешало бы помыться и почистить зубы. Для слепого все люди на одно лицо, подумал Арлинг, удивившись, как искренне прозвучали собственные мысли.

Все это время Азиз глупо хихикал, а когда Регарди закончил, заявил, что в ответ хотел бы осмотреть и его. Арлинг не нашелся, что сказать, дядя же захохотал так, что притихли стражники, игравшие в кости неподалеку.

— Проваливай, желтомордый, — наконец, выдавил из себя Абир, с трудом отдышавшись от непонятного приступа веселья. Из его слов следовало, что у кучеяров желтая кожа — важный штрих к портрету, нарисованному слепым.

Едва караван отошел от Самрии, Абир снова стал похож на самого себя — много шутил, веселился и играл в кости со всеми караванщиками, включая нарзидов, которые были каким-то отсталым народом с гор, выполняли у кучеяров черновые работы и ужасно воняли. Впрочем, с дядей было нетрудно подружиться. Он умел очаровать любого, а тягот путешествия для него будто не существовало. Арлинг не мог представить, что некоторые люди проводили в пути всю жизнь.

Походный быт — от ужасной жары до укусов клопов — был словно срисован с самых злачных мест ада. Еда огорчала не меньше тряски на верблюде и вечно палящего солнца. Повар каравана готовил дикие смеси из разных круп с несочетаемыми вкусами, сильно сдабривая их приправами и чесноком. Вместо столовых приборов использовались куски хлеба или лепешки, которые были такими горячими, что обжигали пальцы. Скудный рацион разбавляли сухое верблюжье молоко и сладкая водка — мохана, от которой было трудно захмелеть, но можно было получить головную боль на несколько дней. Чаще всего Регарди не наедался и засыпал голодным.

В редкие вечера его навещал Абир, который обычно проводил это время в дозорах, отрабатывая их место в караване. Они садились у входа в палатку и разговаривали до поздней ночи.

С самого начала пути Абир взял на себя роль наставника, обучая Регарди местным диалектам и обычаям. Чаще всего они казались Арлингу глупыми или дикими.

— После пожатия руки нужно поцеловать внутреннюю часть своей ладони, — советовал дядя. — Иначе ты обидишь кучеяра, и он будет вправе на тебя плюнуть.

Арлинг послушно кивнул, но про себя решил, что в Сикелии лучше ни с кем за руку не здороваться. В этой стране вообще было опасно иметь с кем-либо дело, не рискуя получить камень в спину или плевок в лицо.

— Путешественник должен обладать хорошим здоровьем, мужественным характером и быть готовым к любым неприятностям, — тоном опытного караванщика вещал Абир, обсасывая баранье ребрышко. В этот вечер повар их порадовал, приготовив плов с мясом вместо невразумительной похлебки.

— Прежде всего, надо уметь голодать. В жару лучше есть миндаль, говяжий жир, блюда из печени — все это снижает аппетит. Двигаться нужно неспешно, а говорить мало, лучше вообще молчать. Кстати, я достал капли розового масла — помогают от ветра. Их нужно закапывать в нос, тогда глотку не так сушит. Держи.

Арлинг принял теплый флакон, сомневаясь, что капли в нос смогут стать той самой живой водой, которая поможет ему продержаться до Балидета.

— Мне кажется, в Жемчужину Мианэ ты привезешь мою мумию, — горько усмехнулся он. — Зачем мертвому чудо?

— Что я слышу! — воскликнул дядя, хлопнув его по плечу так, что Арлинг едва не поперхнулся рисом. — Знаешь, что говорят у нас в море? Чем больше воды, тем выше корабль! Когда сталкиваешься с трудностями, нужно бросаться вперед, иначе пойдешь на корм рыбам.

Не согласиться с Абиром было трудно, но легче от этого не стало. Как превратиться из корма для рыб обратно в человека, Арлинг не знал.

Если дядя старался облегчить его привыкание к новым землям, делясь с ним знаниями и опытом, то юнга Нуф, который вдруг сделался слишком словоохотливым, отбивал все желание иметь что-либо общее с новым адом под названием Сикелия. Арлинг слушал его болтовню рассеяно, но и того, что проникало ему в голову, хватало, чтобы молиться о скорейшем возвращении на корабль.

Захватив уздечку от верблюда Арлинга, Нуф топал рядом, часами рассказывая о львах, которые утаскивали по ночам путников из палаток, о смертоносных скорпионах, забирающихся в сапоги и одежду, и о крошечных пауках, приносимых ветром, которые откладывали яйца под кожу. Оказалось, что в безжизненных песках умудрялись выживать тысячи насекомых, которые были куда страшнее змей и хищников. Так, Арлинг узнал, что яд каракурта был в пятнадцать раз сильнее укуса гремучей змеи, а чтобы выжить после того, как тебя цапнул тарантул, нужно было быстро танцевать или прыгать.

— Однажды я наступил в темноте на ядовитую виперу, — понизив голос, шептал Нуф. — Не ужалила она только потому, что у нее была занята пасть — давилась тушкой ласточки. А про стрелочников слыхал? Их так зовут из-за стремительного броска при атаке. Говорят, они могут пронзить сердце человека. Просто жуть берет, если представить.

Но кроме живых чудовищ среди песков хозяйничали и мертвые. Не обращая внимания на язвительные замечания Регарди, юнга без умолку болтал о духах-пайриках, которые населяли каждый бархан, о поющих песках и голосах мертвых, раздающихся из-под земли, о самумах, которые уничтожали целые караваны, и о ветрах-теббадах, которые считались дыханием Некрабая, бога серкетов. Теббады, по мнению Нуфа, были страшнее всего, — за секунду они могли высушить из человека всю влагу.

Больше всего юнга любил легенду о райских садах, раскинувшихся многие тысячелетия назад на землях Сикелии.

— Когда-то здесь цвели яблони, — мечтательно говорил он, шумно отхлебывая вонючую воду из бурдюка. — Огромная плодородная долина, а вокруг нее — леса! Между прочим, от Холустая до Гургарана полно высохших рек и впадин от озер. В прошлом году я в таком овраге нашел скелет диковинной твари, похожий на медведя. Медведь в пустыне — полная чушь! Значит, здесь росли настоящие деревья, а не только саксаул, который кто-то по ошибке назвал деревом.

— Откуда же тогда пески? — равнодушно спросил Арлинг, надеясь, что Нуф выговорится и скорее отстанет.

— Кучеяры винят в этом керхов, — охотно пояснил юнга. — Они столетиями выжигали земли под пастбища, пасли скот, в общем, губили пахотные земли, как могли. Кстати, я думаю, пустыня скоро захватит и побережье. В прошлом году степи Фардоса были куда живописнее. А сейчас один ковыль, да и тот чахлый.

Нуф ненадолго задумался, а потом, наклонившись к Регарди, загадочно произнес:

— Но некоторые кучеяры верят, что Сикелию губит древнее проклятие, с каждым годом превращая ее в безводную пустошь. Слыхал о серкетах, жрецов Некрабая? Говорят, это они прокляли здешние земли после того, как их прогнали из городов за колдовство против людей. Кстати, сейчас мы идем мимо Рамсдута, мертвого города. Мрачнее места и представить трудно. Остались одни развалины, но поверь, они впечатляют. Одни размеры чего стоят. Каждый дом величиной с храм. Или его жители были слишком набожными, или здесь жили великаны. Отсюда ничего нельзя брать, иначе пайрики так заморочат, что из пустыни никогда не выберешься. В Рамсдуте жило много серкетов, колдовством до сих пор веет от каждого камня.

123 ... 89101112 ... 161718
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх