Бретер на вес золота. Главы 1-10

Толпа пораженно охнула и через мгновение, когда бездыханное тело виконта рухнуло на мостовую, разразилась радостными криками. Оставалось только надеяться, что большинство зрителей действительно симпатизировали мне...

Секунданты бросились к Рибейку в надежде оказать помощь, но им лишь пришлось констатировать факт смерти.

Я повернулся к остальным участникам поединка и обнаружил барона дю Плине стоящим на четвереньках. Левой рукой он зажимал рану на груди, а опирался на правую руку, все еще держащую шпагу направленной на тана Арчера. Барон хрипло дышал, но продолжал исподлобья наблюдать за перемещениями противника. Дело было сделано. Эльф это тоже понимал.

— Сдавайтесь, барон, на вас живого места нет, — предложил тан Эйнаурральде, отступая на два шага назад.

Вместо этого дю Плине попытался подняться на ноги. Не вышло. Более того, лишь ценой больших усилий ему удалось не завалиться на бок.

— Проклятье! — придушенно воскликнул он. — Вы правы, месье эльф! Ваша взяла, я сдаюсь. И приношу вам свои извинения.

Эльф браво отсалютовал противнику шпагой. Подоспевшие секунданты уложили барона на носилки неизвестно как оказавшегося здесь доктора Каспара, проживавшего на другом конце квартала.

Осталась только одна пара дуэлянтов. Шевалье д´Эмери и барон дю Бартез едва стояли на ногах. Вернее, стоял на ногах Бартез, хотя и с трудом, а д´Эмери пришлось опуститься на левое колено, зажимая при этом раненое бедро. Тем не менее его шпага была нацелена в грудь противнику и сдаваться он не собирался.

— Сдавайся, Эмери, мы проиграли, — дю Плине приподнял голову с носилок, чтобы уберечь товарища от напрасного кровопролития.

— Он сейчас упадет, и победа будет за мной! — упрямо заявил шевалье.

— Черта с два! — хрипло возразил Бартез. — Я тут хоть до утра простоять смогу!

— Не валяй дурака, Эмери! Их теперь трое! Нашинкуют тебя втроем и будут в своем праве!

— Тысяча чертей, Бартез! — д´Эмери резким движением переломил свой клинок об колено и отбросил в сторону. — Твоя взяла!

Вот так наша партия одержала полную победу. С чем меня не преминул поздравить эльф. Правда, в свойственной этому народу фамильярно-вальяжной манере:

— Мы победили, Орлов, поздравляю!

— Спасибо, — отрешенно буркнул я в ответ, все еще находясь под впечатлением от неожиданной развязки своего поединка с виконтом.

— Ловко ты его! Отличная атака!

— Я ни при чем, просто повезло...

— А, ну да, — усмехнулся Арчер, — с Красной Маской повезло, с де Косуэнсом повезло, с де Рибейком повезло. С таким везением ты скоро станешь опасней Дюмуа и Надаля!

— Что-то я устал сегодня, — на меня действительно навалилась бешеная усталость, — спать пойду.

— Давай-давай. Я зайду к тебе на днях.

Эльф растворился в толпе гораздо раньше, нежели я успел поинтересоваться, для чего он, собственно, ко мне зайдет. В конце концов, какая разница. Я махнул рукой на загадочного представителя лесного народа и отправился в свои апартаменты.

12

За следующие пару месяцев жизнь моя круто изменилась. Опять. Не так круто, как в момент принятия предложения мэтра Пигаля, но все-таки.

Началось все с доктора Каспара Бауэра. На следующий день после приснопамятной дуэли он заявился ко мне под предлогом обработки моей раны. Ранение было пустяковое и не стоящее его внимания, но раз уж пришел, пусть обрабатывает. Доктор был выходцем из северных провинций, в Монтере обосновался пару лет назад и, по его же словам, еще не успел обзавестись достаточной клиентурой.

Так вот, главной причиной посещения доктора Каспара была просьба распространить мое покровительство и на его лекарский пункт.

Я призадумался. Бауэр жил на нашей улице, но не так уж близко — гораздо ближе к противоположному концу квартала, аж за 'Белой лилией'. Он пользовался заслуженным уважением у соседей, но не до такой степени, чтобы считаться своим. Потому и приходилось доктору самому противостоять и проискам конкурентов, и бандитам Кривого Нэша, который, похоже, действительно решил обложить податью все ремесленные кварталы.

— Шевалье Орлов, я могу еще немного повысить цену, — начал было Бауэр, неверно истолковав мою нерешительность.

— Нет-нет, — поспешил остановить я его, — я думаю о расстоянии. Вы ведь не в соседнем доме живете, и в случае возникновения проблем я даже не смогу вовремя узнать об этом.

В общем, с Бауэром мы договорились о том, что я подумаю о его предложении. Нужно было сходить к нему домой, посмотреть и оценить все 'вживую'. Отказывать доктору не хотелось. И вовсе не от того, что при моем нынешнем образе жизни в любой момент могли понадобиться его услуги. Просто чувствовалось, что человек он хороший и действительно нуждается в помощи. Работала бы у нас нормально городская стража, не было бы таких проблем у работяг типа мэтра Пигаля и доктора Каспара. Но уж что есть, то есть.

Несмотря на почти непреодолимое желание помочь, я по-прежнему не представлял себе, как можно будет это осуществить на деле. Ведь, помимо не очень близкого расположения, существовала еще и невозможность быть одновременно в двух местах. А возникновение такой ситуации следовало предусмотреть, ибо, как говорил кто-то умный: 'если какая-либо неприятность может случиться, то она обязательно случится'.

Задуматься мне пришлось крепко, тем более что в следующие два-три дня с предложениями взять их под свое покровительство обратились живущие по соседству гончар, кондитер и сапожник.

Впору было хвататься за голову — такими темпами нужно уже думать об организации патрулирования улицы, ибо дежурством в трапезном зале трактира ограничиться будет уже никак невозможно.

И был еще один важный вопрос: как все это делать одному?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой. В лице моего давешнего знакомца эльфа Арчера Эйнаурральде.

— Возьми меня к себе на службу, Орлов! — заявил он, едва переступив порог моих апартаментов под крышей 'Серебряного оленя'.

— Чего? — опешил я от неожиданности.

— Тебе одному не справиться. Того и гляди, придется охранять целый квартал. Как ты думаешь это делать?

— С чего ты это взял? — кажется, в моем голосе прозвучала некая обреченность.

— Слухи, Орлов, слухи. Эльфы всегда умели слушать лес, теперь научились слушать город.

— Но... — сказать, что я был обескуражен, значило не сказать ничего.

— Ты возьмешься. Просто не сможешь отказать. Потому что ты рыцарь по своей натуре. Но одному тебе никак не справиться, а эльфы тоже могут быть рыцарями.

От обилия информации, требующей срочного осмысления, у меня на мгновение закружилась голова. Пришлось даже присесть за стол и выпить стакан воды. Эльф бесцеремонно уселся напротив.

— Соглашайся, Орлов! По крайней мере, будешь по утрам фехтовать со мной, а не с безответной колодой!

— Хорошо! — в порыве решительности я хлопнул ладонью по столешнице. — Для начала один серебряный в неделю!

— Три и трехразовое питание! — ни секунды не раздумывая, парировал Арчер.

— Полтора — и питаешься за свой счет! — не на того напал.

— Согласен! — на физиономии эльфа промелькнуло плохо скрываемое торжество. Видимо такие условия были для него неожиданной удачей. Что ж, тем лучше.

Договор тут же был скреплен рукопожатием. В тот момент я даже не догадывался о том, что в один момент приобрел не только первого подчиненного, но и верного единомышленника, неутомимого помощника и лучшего друга. В процессе общения выяснилось, что мои первые впечатления о нем были верны: тан был изгнанником в Анкилоне. О причинах мне оставалось только догадываться, ибо распространяться на эту тему он не стал.

В тот день мы несколько раз прошли по всей Второй Ремесленной из конца в конец, внимательно осмотрели дома всех жаждущих встать под мою защиту людей, обговорили с ними условия, разработали первую систему оповещения.

С тех пор один из нас три-четыре раза в день совершал обход нашего квартала, а второй безвылазно находился в 'Серебряном олене'. Уже через пару дней пришлось повторно внушать посланникам Кривого Нэша обходить стороной Вторую Ремесленную — на этот раз они посетили кондитера Тиля. А еще через неделю наш авторитет среди жителей улицы взлетел на недосягаемую высоту. Произошло это после того, как мы с эльфом пообщались со сборщиками налогов.

Причем случилось все достаточно буднично и совершенно бесконфликтно. Мы просто подсчитали размер налога, полагающегося к оплате мастером-гончаром, вместе с королевским сборщиком налогов мэтром Трюфо. По свидетельствам жителей улицы, сумма налога каждый раз менялась в соответствии с настроениями и потребностями достопочтенного сборщика налогов. Но в присутствии благородных господ мэтр Трюфо не осмелился 'ошибаться' при подсчетах. Только недовольно поджал губы, да пробормотал что-то недовольно себе под нос.

Обойдя вместе с мэтром Трюфо дома своих клиентов, мы расстались почти друзьями. По крайней мере, осыпали друг друга комплиментами по поводу безупречности наших с ним арифметических способностей. Слава богу, что родители в свое время экономили на всем, но дали мне приличное образование.

После этого случая вне моей, так сказать, юрисдикции в нашем квартале остался только трактир 'Белая лилия', с которым у моих первых нанимателей — семейства Пигалей шла непрерывная коммерческая война, чаша весов в которой все больше склонялась в сторону последних.

Однако и здесь юный Жерар проявил себя очень шустрым и предприимчивым молодым человеком. Стоило ему лишь узнать, что у мэтра Пуйоля есть дочка на выданье, как в голове Пигаля-среднего мгновенно родился план. И вскоре дядя Фернан отправился в логово врага для переговоров по сватовству, да заодно сделал Пуйолю деловое предложение, от которого было очень трудно отказаться. Уж не знаю, с какой суммой пришлось расстаться моим работодателям, но в самые короткие сроки договоренности и о женитьбе, и о купле-продаже трактира были заключены и оформлены у королевского нотариуса. Причем будущий тесть оставался управляющим 'Белой лилии'.

Впрочем, меня это касалось лишь постольку, поскольку появился еще один объект охраны. Платили за него лишь немногим меньше, чем за 'Серебряного оленя', но и внимания он требовал больше, нежели лавки торговцев и мастерские ремесленников. Впору было задумываться о привлечении дополнительных работников. То есть мне предстояло найти еще нескольких надежных и честных людей, желательно представителей дворянского сословия, которые бы согласились, как и мы с Арчером, работать на трактирщика. Я в этом вопросе проявлял большой скепсис, ибо продолжал считать нас белыми воронами, хотя вслух давно уже такого не говорил. А вот мой новый друг-соратник-подчиненный был иного мнения — ведь нанимателем в данном случае уже выступал я, следовательно, ничего зазорного для дворян в этом уже не было.

Дуэлей, кстати, стало меньше. Видимо, моя удачливость на этом поприще заставила угомониться часть недовольных. По крайней мере, тех, кто сомневался в своих фехтовальных способностях. Одно дело кричать на дружеской попойке, что покончит с этим 'недостойным звания дворянина' шевалье Орловым, и совсем другое дело — реально вызвать на поединок победителя уже нескольких десятков подобных 'блюстителей чести', в числе которых оказались Красная Маска и виконт де Рибейк.

По поводу последнего меня просветил эльфийский тан. Оказалось, что в определенных кругах виконт считался очень опасным бретером и несколько высокопоставленных особ пользовались его услугами при урегулировании своих 'дел чести'.

А вот под прозвищем Красная Маска, согласно слухам, скрывался отпрыск очень знатной фамилии граф Гуго де Грансмениль. Этот человек занимался бретерством не ради денег, а 'для души', так сказать. Прихоть бездельничающего богатого наследника.

Не знаю, кому как, а на мой взгляд, занятие такого рода гораздо менее достойно благородного человека, нежели моя нынешняя работа.

Число поединков изменилось не только количественно, но и качественно. И если бы не постоянно маячащая передо мной перспектива быть убитым, я бы, несомненно, получал удовольствие от фехтования с некоторыми противниками. К счастью, удача продолжала благоволить мне. Если кому-то и удавалось пустить мне кровь, то это была кровь из мелких ссадин и порезов. Ни одного сколько-нибудь серьезного ранения я пока не получил. И слава богу!

Противникам моим везло гораздо меньше, несмотря на все их искусство фехтования и богатый жизненный опыт. В один из дней сильно не повезло некоему господину де Ронсару, любимцу большого количества замужних благородных дам и грозе их ревнивых мужей.

Этот самый Ронсар категорически отказался драться во дворе гостиницы. Что ж, может, он и прав. Благодаря моим настоятельным рекомендациям жители Второй Ремесленной улицы значительно увеличили расходы на масло. Поэтому сейчас масляные фонари не тлели на последнем издыхании, а горели полной мощью, вполне прилично освещая улицу. И, исключая ничтожную возможность вмешательства в наши дела городской стражи, фехтовать на улице действительно было проще, нежели в неверном свете факелов гостиничного двора.

Секунданты — двое господ, имена которых я просто пропустил мимо ушей, от де Ронсара и Арчер от меня — не стали даже пытаться примирить стороны. Мы с моим оппонентом тоже не стали тянуть кота за хвост — скинули камзолы и встали в позицию. Тут-то мы с эльфом и обратили внимание на оружие противника. Это был фламберг — запрещенный церковью клинок волнистой формы. Оружие наемных убийц и профессиональных бретеров, возвышенно называемое ими 'пламенеющий клинок'. И колющие и режущие удары фламберга наносили гораздо более тяжелые ранения, нежели удары простым клинком. Раны почти гарантированно загнивали, и дело, несмотря на все прилагаемые докторами усилия, часто оканчивалось гангреной. Именно поэтому Святая церковь объявила фламберг наряду с арбалетом 'проклятым оружием'. Что, впрочем, мало отразилось на количестве людей, пользующихся этими вещами. Гораздо больший эффект производил тот факт, что согласно корпоративной этике солдаты самых разных армий никогда не брали в плен обладателей волнистых клинков. Так что владеющий фламбергом четко знал, что расплатой за преимущества будет беспощадность противника.

— О! Месье Ронсар, а как же Святая церковь? — я изо всех сил постарался, чтобы голос мой прозвучал насмешливо и беззаботно. Но получилось не совсем так, как хотелось. Липкое щупальце страха все-таки шевельнулось в моем сердце, и голос предательски дрогнул.

— Не волнуйтесь за мою душу, месье Орлов, на этот случай от нашей Святой церкви у меня есть индульгенция на отпущение грехов, — с самым надменным видом ответил мой противник и отсалютовал мне пламенеющим клинком.

Он атаковал первым. И действовал очень быстро, решительно и напористо. У него были очень сильные руки. Создавалось впечатление, что мышцы на них просто стальные. А вот ноги были не так хороши. По крайней мере, мне достаточно легко удавалось разрывать дистанцию, когда становилось тяжко. Не то чтобы уж совсем невозможно, но, при отличном владении противника шпагой, иногда проще было отступить, нежели пытаться превзойти его в виртуозности фехтования.