Иная Кровь. Часть 1. Пещеры горных людей

Одежда была под стать облику незнакомца. Длинный белый плащ, схваченный на талии тяжелым кожаным поясом с инкрустированными камнями, подчеркивал стройную, но крепкую фигуру владельца. В изящных прорезях рукавов, оставленных портным-фантазером, виднелись сильные плечи и руки, возможно, уступающие гномам по количеству вздымающихся мышц, но не менее, а в какой-то степени и более, красивые. Черные с золотом сапоги на каблуках и легкий газовый шарф, который незнакомец намотал вокруг шеи так плотно, словно тот мог его согреть, дополняли образ странного и непонятного существа, чей цветочно-терпкий аромат и вывел Кая к пещере. Он мог поспорить, что приятно пахло именно от шарфа.

Но не все в образе человека вязалось с величием, которым дышала его фигура. Свежая царапина на щеке, порванный манжет, взлохмаченные антрацитово-черные волосы, когда-то уложенные в аккуратную прическу, жирная полоска грязи на одной стороне плаща — все подсказывало о том, что человек пришел сюда не по доброй воле, и, похоже, его тащили, причем не слишком ласково.

Куда более странным, чем внешность и одежда, выглядело то, чем занимался незнакомец.

Мерцающая, волшебная плоть самодела колыхалась у его ног, но мужчина не обращал на нее внимания, сосредоточившись на движениях рук. Они то плавно скользили вверх, то вздрагивали и сокрушительно падали вниз, чтобы начать подъем, очерчивая круг за кругом, словно змеи, танцующие брачные танцы. Каждый раз, когда его руки поднимались, в самодельском озере надувались крупные пузыри, в которые притягивались синие вкрапления, разбросанные по всей жиже. Эти лазурные капли зарождались в недрах сверкающей массы и, повинуясь движениям рук незнакомца, устремлялись к поверхности озера, где сначала скапливались в пузыри, а потом и вовсе отрывались от воды, поднимаясь в воздух. Когда над озером собиралась группа таких капель, мужчина делал плавный жест, и крошечные шары размером не больше фасоли лениво вытекали из пещеры в проход, из которого бил почти ослепительный свет. Кай не знал, сколько фонарей нужно установить, чтобы добиться такого освещения. Все это действо — зарождающиеся в озере голубые капли, висящие над поверхностью пузыри и утекающие из пещеры вереницы сфер — настолько заворожило Кая, что он не сразу вспомнил о других людях.

Почти все время они держались в тени, скучая на камнях, пока Волшебник, как обозвал его Кай, колдовал с самоделом. Этих незнакомцев было скучно разглядывать. Ему не было видно их лиц, так как они сидели к нему спиной, но почему-то он был уверен, что на величественного незнакомца у озера они не походили. Больше всего, эти двое напоминали солдат, каких Кай видел в дорожденных снах. Черные скафандры со множеством предметов непонятного назначения, массивные сапоги на толстой платформе, непроницаемые шлемы, которые они сняли и держали в руках. А еще у них было оружие, в котором Кай не разбирался, но один вид которого портил настроение.

— Какой жирный ликвор! — присвистнул один из солдат, подходя к Волшебнику. — Только ты медленно работаешь. С такими темпами мы и за смену контейнер не наполним. Между прочим, портал на аккумуляторах, а они не вечные.

— Это не мои проблемы, — огрызнулся незнакомец в белом плаще и, как показалось Каю, замедлил движения рук.

— Хочешь проблем? — человек бросил шлем на камень и угрожающе поднял ствол оружия.

— Лающая собака не кусается, — ответил Волшебник, поджав губы. — Я не сомневаюсь в твоих подлых намерениях, но проблемы будут у тебя. Я — свободный миссионер с дипломатической миссией, а значит, неприкосновенен. Впрочем, меня уже ищут, а Корпус ответит за это наглое похищение кровью твоей и тебе подобных.

— Мы не из Корпуса, сколько можно повторять! — рявкнул солдат. — Что касается твоей миссии, то расскажи о ней горцам. Не похоже, что ты собрался с ними дипломатические разговоры разговаривать. Я про вас, калюстианцев, все знаю. У себя весь ликвор вычерпали, теперь по чужим землям рыскаете, где бы поживиться, вынюхиваете.

— Весь ликвор Риппетры принадлежит Калюсте Единому, — спокойно ответил человек, — и ты об этом знаешь. Это божья благодать, и калюстианский храм распоряжается ею не только на основе духовно-морального права, но и гражданского. Почитай последнюю редакцию Риппетрианского Свода Законов. Там вполне четко прописано, кто и как владеет ликвором.

— Прямо рассмешил. Горняки живут в Асырке не одно столетие. Как ты себе это представляешь? Созываете вы, значит, всех шахтеров и говорите им: братья наши дорогие, валите отсюда ко всем чертям, мы здесь будем ликвор добывать. Ты ведь шпионить сюда пришел, верно? Ну а мы тебе помогли. Видишь, какой хороший ликвор вместе отыскали. Будешь стараться, и уйдешь живым. Нам контейнера хватит, правда, Кир?

— Еще и внукам останется, — фыркнул второй солдат. — Я с детства знал, что буду богатым. Нам чертовски повезло тебя встретить, калюстианец. Не разочаруй нас. Тебе работы на денек, а нам — счастье на всю жизнь. А потом можешь топать к своим и радовать их о том, что ваша славная церковь проживет еще десяток лет — насколько хватит ликвора.

— Дезертиры, — процедил Волшебник сквозь зубы. — Возможно, вы не боитесь, что сделают с вами ваши офицеры, когда поймают, но стоит опасаться того, что сотворит с вами мой Бог. Я бы на вашем месте боялся. Калюста — это не Святая Варвара, которой поклоняются шахтеры, не Риппетра, в которую верят фермеры, и не Аскол, которому молятся неразумные горожане. Калюста — Единый Бог всего сущего, и сейчас мы находимся у его сердца и пьем его кровь. Слышите стоны? Это заупокойный плач по вашим потерянным душам.

— Тебе до моей души дела нет, калюстианец, — солдат грубо ткнул Волшебника в спину. — И это, — он показал дулом оружия на озеро, — всего лишь грибок, в котором есть нужный нам минерал. Бога здесь нет.

— Канатоходец сорвался и, возможно, разбился насмерть, — произнес незнакомец в белом.

— Если твой Калюста такой всемогущий, как же он допустил, чтобы мы тебя сцапали? — фыркнул солдат.

— Бог ничего не делает напрасно, — резко ответил Волшебник и опустил руки. — Я не могу наполнить ваш контейнер. Ликвора слишком мало, надо подождать, пока он накопится.

В мерцающей жиже, действительно, больше не пузырились голубые шары. Масса радужно переливалась, но твердые синие вкрапления все реже поднимались со дна озера и застывали в массе, словно ягоды в желе, не всплывая на поверхность.

— Хватит болтать! — вмешался второй солдат. — Времени на отдых нет. Тебе и грибку, или если хочешь — Калюсте, придется поднапрячься. Ты ведь не хочешь, чтобы мы прижгли тебе яйца. Как, по-твоему, они тебе еще понадобятся?

Волшебник покосился на него и вздохнул.

— О Калюста, — прошептал он и, запрокинув голову назад, закрыл глаза. Это был жест усталости, злости и досады, так как Кай видел, каких усилий стоил ему диалог с солдатами. У Волшебника дрожали пальцы, а по лицу пробегали тени морщин и боли — возможно, не сколько физической, сколько душевной. Кай не знал, что происходило в пещере, но интуитивно догадывался о несправедливости. Человека в плаще привели сюда насильно и заставляли делать непонятные вещи с плотью самодела — извлекать из него синие шары, называемые ликвором. Когда же человек заговорил о Калюсте, Кай был уже полностью на его стороне.

Волшебник не изменил позы, но вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на Кая. У него был взгляд цвета того самого ликвора, который постепенно накапливался на поверхности озера, надуваясь синими пузырями. Кай выдохнул и, не уверенный, что его разглядели в темноте, приложил палец к губам. Незнакомец отвел глаза и медленно кивнул в никуда, но Кай знал, что этот кивок предназначался ему. Лицо человека, до этого мертвенно бледное, вдруг залилось розовым цветом, окрасившем его лоб и скулы. Это могло означать, что угодно, но Кай понял: Волшебник волновался и просил о помощи.

— Чего нет сейчас, появится в следующий миг, — прошептал незнакомец и, повысив голос, произнес. — Я добуду вам контейнер ликвора до конца смены. Мне не хочется застрять в этой дыре, если отключится портал. Но вы мешаете мне работать и пугаете самодела.

— И что ты предлагаешь? — нахмурился первый солдат.

— Подождите у портала. А еще лучше заткнитесь минут на сорок. Мне нужна тишина, а самоделу — спокойствие. Ваш запах отталкивает ликвор, поэтому его так мало.

— Впервые такое слышу.

— Ты впервые видишь таинство добычи ликвора, — отрезал Волшебник. — Только избранные достойны этой чести. И, как правило, среди них нет ни одного солдата Корпуса. Хорошо еще, что ваш капитан-дезертир оказался достаточно мудр, чтобы ждать по другую сторону портала. Но и вас двоих достаточно. У самодела отличная память, а Корпус никогда не вызывал у него хороших реакций. Я закончу добычу за час, но для этого нужно, чтобы вы оставили меня одного.

— Чтобы ты сбежал?

— Куда? В самодела? Я еще не настолько спятил, чтобы добровольно становиться чантом.

— Эй, Мол, похоже, он не врет, — вмешался второй солдат. — Возможно, грибок, действительно, нас чует. Не знаю, как ты, но если церковник справится за час, то я буду чертовски счастлив. Меня от этой пещеры блевать тянет. Капитан рассказывал, что из-за близости самодела в этих шахтах много сложных тварей водится — гомозуль, например. Не хотелось бы с ними познакомиться. К тому же это ведь территория горцев. У нас, конечно, есть риппы, но, говорят, горцы еще безумнее, чем самодельские монстры. Я слышал, что всем, кто незаконно проникает в их владения, они рубят ноги. "Подравнивают" до своего роста. Пойдем, заодно глянем, что там с аккумулятором.

— Как знаешь, — проворчал первый.

Солдаты медленно обошли пещеру и, пропустив вперед партию шаров с ликвором, скрылись в проходе с ослепительным светом.

Человек, стоящий на берегу самодельского озера, поднял голову и улыбнулся Каю. Тот улыбнулся ему в ответ. Он уже знал, что делать. Калюста, действительно, охранял незнакомца, потому что надоумил Кая захватить веревку, хотя Тупэ и ворчал, что она ему не к чему. Оставалось надеяться, что ее длины хватит.

Длины хватило. Незнакомец уверенно подтянулся и принялся быстро карабкаться с такой ловкостью, будто занимался этим всю жизнь. Кай заворожено наблюдал за ним, держа веревку и уперев локти и ноги в стенки тоннеля — человек хоть и выглядел худым, но весил прилично. Он и опомниться не успел, когда лицо Волшебника оказалось в такой близости, что, вытяни он шею, и они смогли бы коснуться носами.

— Привет, пацан, — пропыхтел человек и, не дожидаясь, когда Кай отодвинется в сторону, переполз через него, пройдясь острыми локтями по его спине.

— Решетку не забудь на место вернуть, — скомандовал он, хотя Кай и так собирался это сделать. — У нас есть минут двадцать, прежде чем солдаты поджарят нам задницы. Меня они не убьют, но вот тебе точно достанется. Эй, поспеши. Если ты собираешься там торчать, то скажи, куда ползти. А я помолюсь о том, чтобы твоя смерть была быстрой.

Прохрипев что-то невнятное, Кай махнул рукой, на которой еще болтались остатки светящейся плесени. И дураку должно быть ясно, что ползти в этом тоннеле можно только в одном направлении — вперед. Следуя за незнакомцем, он уже не был уверен, что поступил правильно, вытащив того из пещеры.

Так он познакомился с Валентином.

Новый беглец Тупэ не понравился. На его появление в узкой вентиляционной трубе гном отреагировал молча, так как, пока Кай был на "разведке", он сумел-таки пробить дыру в обвале и спешил скорее покинуть опасный лаз. К их общему счастью, через двести метров труба пошла резко в наклон, и они буквально выкатились в широкий тоннель со старыми крепями, темнеющими под высоким сводом.

Тупэ скользил первым, и с грохотом выбив ногами решетку вентиляции, грузно приземлился на каменный пол, ровность которого вызывала одновременно радость и тревогу. Первое — от того, что не придется спотыкаться в темноте, второе — потому, что до них здесь уже ходили и, вероятно, делали это регулярно. Кай не разбирался в метках горцев, но два треугольника друг над другом, грубо вырезанные в старой балке, недвусмысленно подсказывали, что шахта обитаема.

Кай спрыгнул не совсем удачно и долго растирал колено, отозвавшееся болезненным уколом при приземлении. А потом с долей зависти наблюдал, как спасенный им человек осторожно выбирается из вентиляции, пользуясь их с Тупэ печальным опытом. Незнакомец не стал прыгать в слепую, а уцепившись руками за края трубы, сначала повис на ней во всю длину, значительно сократив расстояние до пола. Затем мягко, по-кошачьи, приземлился, взмахнув полами уже далеко не белого плаща. Его движения были такими грациозными, что Кай невольно засмотрелся, не заметив гнома, который подкатился сзади и ощутимо саданул его в бок своим нелегким гномьим кулаком.

— Во имя Калюсты, ты зачем его притащил? — выпалил он, буравя Кая гневным взглядом из-под кустистых бровей.

Кай ответить не успел.

— Во имя Калюсты и притащил, — вмешался человек и слегка наклонил голову. Видимо, это было приветствие, хотя жест получился в меру надменным.

— Я услышал имя Бога, и это уже хорошо, — сказал он, включая фонарик. Кай помнил, что вещица валялась на камнях в той пещере с солдатами, но не мог вспомнить, когда человек успел ее подобрать.

— У нас мало времени, не будем тратить его на препирательства, — распорядился незнакомец. — Я не знаю, кто вы, но вы упомянули Калюсту, а значит, у нас с вами больше общего, чем вы думаете. Меня зовут Валентин, и я служитель Церкви Единого Вселюбящего Бога Калюсты. В этой пещере мы оказались по разным причинам, и нам не обязательно называть их друг другу. Я буду благодарен, если вы покажете дорогу наверх. Мне нужно в Синеусую Пустошь.

Кай прикрыл глаза, которые болезненно реагировали на яркий свет фонаря в руках Валентина. В речи незнакомца было слишком много "я". Сейчас при электрическом освещении его лицо уже не казалось таким красивым и правильным, да и без самодела волшебника в нем было маловато. Слишком белая кожа слишком туго обтягивала острые скулы, а полные губы был чересчур крупными для такого узкого лица и казались то ли насмешливыми, то ли чувственными. Но хуже всего был взгляд голубых глаз, который напоминал взгляд хищника. Он пронизывал насквозь и гипнотизировал. Возможно, где-то в незнакомце и был страх, но или он его хорошо прятал, или ему не осталось места из-за завышенного самомнения. Кай не знал, что заставило его скинуть незнакомцу веревку, но теперь немного жалел о своем поступке.

Тупэ тоже прищурился — обдумывал услышанное. Наконец, он выудил из речи незнакомца нужные слова и удивленно повторил:

— Ты из храма?

— Правильно, — кивнул Валентин, нетерпеливо поглядывая по сторонам. — Может, поговорим по дороге? Кажется, эта шахта обитаема, а горцы не любят, когда на их территорию заходят без спроса.

— И то верно, — согласился Тупэ. — Похоже, мы в руднике Скороча Угленоса, это его треугольники. Однако нам повезло — шахта старая, так как краска на знаках стерлась. А раз ее не обновили, значит, здесь ходят редко.