потеряшка ... в гневе?

Вопрос, а на какой бляд это золото? Тут что? Бешеный товарооборот? Возможно, что драги, конечно, в цене. Велика сила инерции мышления. Или, пожалуй, во вновь образованных сообществах бумага не в почёте. Люди вернулись к деньгам из драгоценных металлов. Тогда, имея канал поставки, можно не упираясь, за золото скупать всё на корню. Так выходит? Иметь бесконечный Клондайк. Деньги нуждаются в товарном покрытии, иначе они дешевеют. Однако для Саида это не особо фатально. День поставки и сто двадцать кило золота в закромах. Понятно, что всё произведённое на предприятиях в страшном дефиците. Однако, в средние века всё производство было кустарным и полукустарным. А торговля процветала. Золото и серебро были в ходу. А ценные бумаги появились, если не раньше крестовых походов. В этом мире до крупного промышленного производства далеко. Мало людей в производстве, и для кого гнать продукцию в потоке? Покупателей мало. Остаются кустари. Чаще узкоспециализированные. Им в любом случае нужен эквивалент стоимости на рынке. А ты далеко не дурак был, Саид! Чухнул ты с опережением, как я погляжу. Даже на разнице курсов серебра к золоту можно своё ловить. На востоке серебро всегда было дороже. А за бирюзу душу могли продать. В закромах Саида нашлось килограмм десять бирюзы и немного лазурита. Немного малахита. Не уральский, но на поделки и украшения пойдёт. Тут у него и жемчуг речной нашёлся. Перламутр. Кость, рога разных животных. Всё шло на украшения и отделку оружия. Во все времена украшения — ходовой товар. Ножи, кинжалы. Красивая посуда. Тоже без проигрыша. Не будь ты столь нетерпеливый, кто знает, создал бы новую державу Аббасов. Юг подмял бы весь под себя. Кроме ковров, рабыни Саида смогли сделать ткань, из смеси крапивы, конопли и нити крупных пауков. Научились разматывать их коконы. Пауки жили в горах на берегу моря. Саиду за два кинжала работы Ахмеда принесли два больших мешка коконов. Ткань получилась очень прочной. Приятной к телу, с переливом. Кто-то в Маниле воссоздал секрет пурпурной краски, давно забытой на Земле. Обещали привезти.

Нашлось много инструментов, бытовой техники, электроника. Тюки с одеждой. Много продуктов. Мешки риса, коробки чая, сахар, соль. Консервы. Хлопковое масло. Сушёные фрукты. Был даже алкоголь, но что конкретно в бутылках, не ведаю. Надписи только на родных языках. Но не думаю, что в них элитные напитки. Скорей всего, вино типа "Чашмы". В сарае-мастерской инструмент и расходные материалы. В виде листового золота и серебра. Немного проволоки из этих металлов.

И как прикажете всё это притараканить к себе на базу? Здесь я не останусь. Не хочу пребывать в проклятом месте. Месте боли и страданий. Как я не настраивал себя побыстрее смотаться отсюда, да не получалось. День к вечеру. Напрямую, через болото не пойдёшь. Делать крюк. А ночь в степи ночевать не хочу. Мало ли кто бродит. И даже зверья не столь опасаюсь сколько стай двуногих хищников. Всех не перебили. Кто-то да спрятался. И злые они, до омерзения.

Сидим так, все мужики, Даша, с нами Лилит и Марганита, и монголка, Метана. Почему её так назвали, сама не знала. А папа её точно был из России. Больше она о нём не знала. Прикидываем, как всё вывезти. За один рейс ни в какую. "Пума" по уши загружена. КрАЗ много груза возьмёт, но ещё людей вывезти надо. Больные девушки. Не на квадрах же их везти. Я на "Пуме", Анвар на КрАЗе, девушки на квадрах, с ними те, кто в состоянии ехать. И Анар головным, на квадре. По идее на квадрах можно увезти восемь человек, и два пассажира в кабине КрАЗа. Кузов до талово забиваем грузом. Понемногу груза квадроциклы возьмут. Но туркменка с температурой, таджички... хрен их поймёшь... То сидят как мышки, то начинают в истерике кричать. Тахир с ними, как с детьми. Хотя, они ещё дети. Одной 16 лет, другой 17. При нём они вроде спокойные. Без него — туши свет. Спорили, ругались. Мне это надоело. Вынес итог, все разом успокоились.

— Серёг! Давно надо было! Как сказал, так и делали бы. А то развёл дерьмократию. Давай ещё теледебаты, выборы! Решай больше сам. А мы подскажем, как лучше сделать.

— Анвар! Я не волюнтарист. Прекрасно понимаю, что принимать решения, устраивающие всех, просто невозможно, по умолчанию. Такова природа человека. Даже среди троих единомышленников найдётся минимум один, видящий всё иначе и лучше. У каждого должна быть ВОЛЯ, и каждый должен быть ВОЛЕН ей распорядиться. Для меня свобода — химера. Это такое торгашеское слово. Термин подленький. Он заменяет волю. Пойми, не может быть человек свободным в обществе. Свободный — значит, освобождён от всего! А мы живём под гнётом закона, нравственности, религии, института брака и семьи. Это не плохо. Но это и не свобода! Такой момент, если у тебя море бабла, ты встаёшь над обществом, степень твоей свободы становится безграничной. Главное, вовремя подмажь, подкупи, откупись. Всё! И ты свободен. Хоть от убийства, хоть от прелюбодеяния. Америкосы весь мир нагибали во имя демократии. Чтобы какая-нибудь пендосовская чилдрен играла с куклой Барби, три китайских ребёнка должны травиться химией и выбросами от заводов. Вести полуголодный образ жизни. За счастье одного амера остальной мир платит нищетой десяти-двадцати человек. Вот это свобода! А вот ВОЛЯ, это когда ты можешь её применить, но до пределов границ ВОЛИ другого человека. Иначе это уже НЕВОЛЯ. И чем больше людей ты лишаешь воли, тем большим же невольником становишься сам. Я хочу, чтобы у вас всех была воля, как таковая. И воля ею распорядиться, как действие.

— Да поняли мы всё! Мы делегируем тебе полномочия частично распоряжаться нашей свобо... Нет, волей! Если тебе так удобнее! — никак не унимался Анвар.

— Тогда, мужики, вот без обид! Даю задание, делаете, без отговорок. Ни каких там, это нам нельзя, это я не могу! Я буду учитывать возможности каждого, но в большей степени руководствоваться буду надобностью для всех. Не понравится, уматывайте на все четыре стороны. Вот именно сейчас, на старте, определитесь. Идём все вместе в русский анклав, или же у кого другие планы?

— Друг Сергей! Можно я так? — начал говорить Ахмед.

— Я по возрасту второй после тебя, друг Сергей. Скажу за всех нас, ты с друзьями спас нас от позора и унижений. Спас наши жизни. В этом сарае мы лишены были будущего. Так разве мы какие твари неблагодарные, не поможем тебе? Кучей и увереннее, спокойней. Все идём с тобой. Куда поведёшь. И там все рядом будем жить, если ты не против этого. Веру нашу ты уважаешь, обычаи уважаешь! Молитвы на арабском языке знаешь! Думаешь, таких как ты, много? На Кавказе и на Востоке такое замечают и добром отвечают. Люди, они разные, есть заумные, есть дурные. А есть просто люди, помнящие добро и зло. Мы на добро только добром ответим. Больше мне добавить нечего. Говори, куда и чего грузить и как едем.

Ночь почти не спали, в первую очередь загрузили терминал и оружие. Потом инструменты. "Золотой запас" решил вывозить. Забрали всю бытовую технику, электронику бытовую. Одежду почти не брали. Понемногу, самое необходимое. Медикаменты все взяли. Ковры, три ткацких станка. Два ковровых, один для ткани. Загрузили в кузов снегоход, дизельный генератор. Два генератора на бензине. В кузове КрАЗа по центру ставили самое ценное, у борта продукты, мешки с одеждой и прочее хламьё. У заднего борта сделали пулемётное гнездо. Несколько мешков с рисом и крупами уложили. Выдал Тахиру пулемёт "Лахти", две гранаты и револьвер "Веблей". С ним будут обе таджички. Родственницы, оказалось, они ему. Вот чем держал Саид Тахира. Не дёрнуться парню. Вроде даже как родственниками становились, раз он их в жёны взял. Потому и доверия много было. Чем не грешен Тахир остался, никого не унижал, старался помочь, по возможности. Очень тяготился таким своим статусом. Пусть тыл колонны прикрывает. В головном квадре Анар. Затем я на броневике с Дашей и больной туркменкой. По флангам, на грузовых квадрах, Лилит и Марганита с пассажирками. В КрАЗе Анвар, с ним в кабине Ахмед и девушка. В кузове Тахир со своими родственницами. Концевым пойдёт квадр Метаны с пассажиркой. Несколько условных фраз мы обговорили.

Уже утром, когда пошли с Тахиром разбирать радиооборудование, меня торкнуло!

— Тахир! А мы можем связаться с "Русским союзом"?

— Да не вопрос! В лёгкую! С Квебеком связь устанавливали. Георгий настроил. А русских слушали каждый день. Писали всё, для аналитика у канадцев. Частоты знаю. Сейчас антенну телескопическую подниму и запустимся. Антенна большая, частями через терминал заказывали. Генератор запущу. — Через несколько минут Тахир суёт мне в руки микрофон. Я и потерялся, к стыду своему. Рука мелко дрожит, горло перехватило, глазами хлопаю...

— Боже! Прости грехи мои тяжкие! Ладно, с богом! Включай, Тахир!

— "Русский анклав"! "Башня"! Ответьте УК9ЦБЩ! (древний позывной радиокружка, города, где я родился и провёл детство, в надежде, что там сообразят, если за рацией человек со стажем, что именно русский их вызывает).

— "Русский анклав"! "Башня"! Ответьте УК9ЦБЩ! "Русский анклав", меня кто то слышит?

— УК9ЦБЩ! Я "Башня"! Слышу вас! Приём.

Боже! У меня сердце лопнет! Подлые слёзы на глаза. Да что ж так колотит?

— УК9ЦБЩ! Говорите! Обозначьте себя! Приём.

— Фу! Ладно, ребятки, понеслась! — это я про себя, мысленно проговорил. Я вам сейчас загадку маленькую закину. Посмотрим, каков радист там.

— "Башня"! Я УК9ЦБЩ! Тен два! (Принимаю уверенно).

— УК9, не понял вас? Повторите! Приём.

— "Башня"! Я УК9ЦБЩ! Тен два! Или тен ту!

Заминка на минуту. И уже другой голос.

— Я "Башня"! Для УК9ЦБЩ, тен восемь! Приём. (Готов к работе, можете вызывать меня).

— Я УК9ЦБЩ! Тен семнадцать! (Срочное сообщение).

Да хрен с этими кодами! Не помню их больше половины.

— Я УК9ЦБЩ! Работаю в открытом режиме, имею стратегическую и оперативную информацию высокой важности. Надеюсь, меня уже пеленгуют? Также надеюсь, что пишете разговор?

— Я "Башня"! Всё так! Приём.

— Ок! "Башня", я открытым текстом, что могу.

— УК9! Можно позывной обрезать? Приём.

— "Башня", конечно!

— Пеленги взяты с нескольких точек, точность до десятка метров. В интересном месте вы, УК9! Приём.

— "Башня"! Слушай меня! А то, может, долго больше не выйду на связь. Короче, я из тех, кого вы зовёте потеряшками. Попал в эти места весной. Нашёл склад. Потому, наверно, и выжил. Потом нашёл ещё двоих, таких же, как я. Всё хотели пробиться к людям. В общем, за последние четверо суток имел два огневых контакта. Сделал восемь двухсотых. Семеро с жаркого юга, такие бородатые, злые. А один, такой горный орёл, у них президент ещё любил блюда очень специфические. Всё бы чего-нибудь пожевать из одежды. Да, кум у него ещё на Украине жил. Башня! Меня понимаете?

— УК9, да! Приём.

— Я закругляюсь, а то, вдруг, кто не надо, уши греет. У меня одна больная, с температурой, две не в себе, психические травмы, может, травили наркотой. Есть ещё малолетки. С ними тоже работать надо будет. Не всё просто.

И тут я сделал судьбоносную ошибку. Нет бы, договориться на встречу на юге. Я уже знал, что там есть хорошая дорога. Но я испугался, кто знает, как местные среагируют на нашу колонну. В Средней Азии, в советские-то времена, своя власть в каждом кишлаке была. Творили, что хотели. А сейчас подавно. Встретят, улыбаются, чуть клюв раззявишь, в мешок и соседнему кишлаку в рабство. Да и как ещё себя поведут наши освобождённые среди близких, если не по крови, так по вере. Вопрос, большой.

— "Башня", в верховьях реки Звонкая, после того места, где она петлю делает, на левом берегу, холм такой приметный есть. Так вот, на берегу, напротив этого холма и встретимся. Утром, послезавтра, в это же время. Вы подъедете, по рации на этой частоте позовите "Шмайсера". А отвечу. Но не подойду, пока ваш новостной канал не передаст привет для УК9ЦБЩ. А где встать, я там обозначу на месте. Место и условия встречи понятны? И ещё, душевно прошу, мы тут очень взвинчены, просто до не могу. Давайте без разведки в кустах и самолёта в небе. Больше я с этого места в эфир не выхожу. Мы отсюда ускоренно линяем. Всё объясню на месте. Обещаю много интересного. И ещё, нужен будет медик. Если возможно, со знанием языков. Что можем, делаем с пострадавшими, кое-что из медикаментов есть. У нас есть почти дипломированный терапевт. Надеюсь, всё нормально будет.

— УК9! Ты чего такой боязливый? У нас люди на вес золота! Так что всё нормально будет. Зачем такие сложности? Приём.

— "Башня"! Я понимаю, не мне гонора гнуть! Просто прошу, сделайте так! И ещё, бережёного бог бережёт, не бережёного конвой стережёт!

Тут мне заранее стало душно. Опять занервничал.

— "Башня"! Можете быстро пробить один вопрос?

— УК9, задавайте. Приём.

У вас в анклаве, с весны, не появлялась, из города Надеждинска, семья Хапковых? Очень важно! Я ищу свою семью.

— УК9! Несколько минут! Приём.

Боже! Сделай так, что бы они уже были там! Господи, я грешен! Может я не правильно, верую, но я обращаюсь к тебе. Да будет воля твоя!

— УК9, с этого города никого не было! Извини! Есть только Храповы, они с Уссурийска. У нас учёт налажен, база данных точная! Приём.

— "Башня"! Понял! Не мой случай! Всё! Отбой! До встречи.

Щелчок выключателя, тишина и ощущение потери.

Через час мы выехали. Обратный путь мы практически пролетели. Единственное, намучились с квадроциклами. Вроде лёгкие, вёрткие. Но едва ехали по болоту. Приходилось по два цеплять к КрАЗу и тянуть. Но не это меня беспокоило. Никак не мог отогнать мысль, всё ли правильно я делаю!

9 глава.

Среди всего, что в нас переплелось,

Порой самодовольство нами правит.

Считаться кем-то или кем-то быть,

Быть смелым или делать вид, что смелый!

Ты жертвовал, творил!

Или об этом лишь вещал умело, робея самому признаться!

К чему стремиться? Быть или казаться?

Легко казаться! Очень трудно быть!

Группа "Машина времени", 1978г.

Эпиграф к песне.

Практически ночью наш переход был завершён. Ещё полчаса понадобилось, снять настороженное оружие, разминировать. Убрать таблички, ликвидировать несколько ловушек возле базы. Потом помывка, поздний ужин. С трудом вповалку разместились спать. Меня не отпускало нервное напряжение, первые полночи сидел на чердаке, бдил службу. Ближе к утру сменил меня Анар. А спускаться вниз сил не было, уснул прямо там.

Утром я проснулся, работа уже вовсю кипела. По всей крыше базы натянули масксеть. Бочки из-под навеса убрали. Сделали помост, всё на него составили и укрыли плёнкой. Под навес загнали квадры. Всё радиооборудование было выгружено отдельно. Тахир заведовал всем этим хозяйством. Ждал команды, что монтировать. КрАЗ был почти разгружен. Даша, как заправский завхоз, командовала, куда и чего. С торцевой стены базы, со стороны тракторного бокса, расчистили площадку для поклажи, которой не было места на базе. Планировали сделать ещё один навес. Просто, пока я спал, не стали колотить. Лилит занималась больной. Благо, у меня медикаментов было много, и разных групп. Туркменка переезд перенесла стойко. Температура даже начала спадать. Антибиотики и укрепляющее хорошая обработка ран сделали своё дело. Девчонки, родственницы Тахира, на улице, на древесном угле в 40-литровом баке, готовили что-то очень вкусное. Унюхал, слюну сглотнул. Все работают, один я как неприкаянный хожу. Собираю парней.