-Привет,Ирин,— улыбаюсь старой знакомой. Вообще-то знакомы давно, а не девушка старая. Хм, старая девушка — каламбур какой-то.— Вот, сижу, жду когда на сцену позовут. А ты чего от своих отбилась?

-А,-машет ручкой Ира, и пересаживается на соседнее со мной кресло,— наши сейчас будут 'Идёт солдат по городу' репетировать — мне на сцене делать нечего.

-Ирин,— повернулся я к девушке лицом,— а как так получилось, что в ноябре вы эту песню одни пели, а сейчас с вами Богатиков её исполняет?— вспоминаю я последний отборочный концерт фестиваля, на котором пересекались с её парнями.

-Чудной ты парень, Вовка,— улыбается соседка и ерошит мне волосы,— Богатиков откуда родом и где живёт? Звание у него какое? А должность? Чтобы не вспоминал того, чего не знаешь, я тебе сама скажу — Народный Артист Украины и член худсовета по эстраде при Минкульте СССР. Кто у нас в верхах с Украины не помнишь? А кто нас на гастроли за рубеж выпускает — сказать?

Честно говоря — с этой стороны вопрос я не рассматривал. Считал, что если народу понравилась песня в исполнении определенного артиста — то ему её и дальше петь. Но чтобы вот так буром влезть, как Богатиков...

-Да и пускай поёт,— рассудительно продолжает Ирина,— жалко что ли? Песня-то всё равно наша. Шаинский нас аж в аэропорту поймал, чтобы мы её себе взяли.

Уже интересно, и я вопросительно посмотрел на девушку, всем своим видом требуя продолжения неизвестной мне истории.

-Да мы из Домодедово в Донецк летели на гастроли. Ждали регистрации. Слышим крик на весь зал ожидания, а к нам через кучу народа Владимир Яковлевич, махая листками нотной бумаги над головой, словно казак шашкой, продирается. Добрался, пот со лба стирает, сует нам партитуру и говорит: "Ребятки, милые, пожалуйста посмотрите, сыграйте, обкатайте — через неделю запись." Мы в шоке. Сначала вроде возмущались — мол, зачем нам солдатская песня. А потом сделали её, кое-что в аранжировках добавили, спели — хорошая вещь вышла. Вот увидишь — половину песен, которые на этом финале конкурса, через пол-года никто не вспомнит, а "Идёт солдат" и через 20 лет будут петь,— закончила свой спич Ирина, и не дав мне сказать ни слова, сменила тему— Слушай, Вовка, у нас пара песен лирических есть. Они почти готовы. Соло на гитаре не хватает. Можешь нам своё звучание добавить? Я ведь знаю как ты шпилишь. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста,— запричитала Иринка, сложив ладошки, словно молящаяся девушка, и зажмурила свои глаза, как ребёнок в ожидании чуда.

"Почему бы и не помочь ребятам?— подумал я про себя.— Тем более Ирина просто так не попросит — половину аранжировок в 'Пламени' она сама делала — дал ведь Бог женщине абсолютный музыкальный слух — знает, что нужно. Да и в 'Самоцветах' все аранжировки ребята сами делали — Маликов приходил, и уже с написанной партитуры свои партии на басу играл."

-Рыба есть, чтобы иметь представление о чём речь?— спросил я, внутренне уже согласившись помочь.— Или с вами с нуля песню делать придётся?

-Есть,— улыбаясь ответила моя собеседница,— завтра сюда на репу принесу.

-А где у вас база то?— для себя решил уточнить я,— а то вдруг вопросы какие возникнут — как я вас найду?

-На Шабаловке. В бывшей церкви. Да я завтра плёнку принесу. Заодно и телефонами обменяемся,— вспорхнув с кресла, и наклонившись чмокнув меня в щеку, прощебетала Ира.— Володя, я побегу, наших обрадую. Увидимся ещё.

Вот ведь бой-баба. Наплевав на всех и всё в общем, и на Москонцерт в частности, вслед за парнями уйти из "Самоцветов" от Маликова в никуда — это поступок. Другое дело, что это абсолютно глупый поступок. Ну, да не мне судить. Да и давно это было. Только "Самоцветов" не видно совсем, а "Пламя" — вот оно, на сцене.

123 ... 8910

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓