— Богатство бывает разным, — невозмутимо ответила Риса. — И им по-разному можно распоряжаться.
Свита дружно фыркнула и задрала носы.
— Плебеям вроде тебя без разницы! — заявила Элла. — Просто проявляй должное уважение, поняла?
Внутри Фуоко снова толкнулась резкая ярость. Почему никто не хочет понять, что она не просто дочь семьи Деллавита?
— Да ты на себя посмотри! — неожиданно огрызнулась она на Эллу. — Сама ведь такая же... плебейка! Что вы трое за мной хвостиком ходите? Я что, прошу?
Она отвернулась от ошарашенной внезапным отпором "свиты" и решительно зашагала к воротам школьного двора. Где машина? А, да. Их же отпустили с физры почти на полчаса раньше, а шофер появится точно к сроку. Ха, ну вот и повод пройтись пешком. Не то чтобы она очень уж в нем нуждалась, но хоть что-то, чем можно заткнуть мать. За воротами она решительно повернула в сторону, противоположную дому. По небу со стороны океана все еще тянулись низкие тучи, но асфальт успел слегка подсохнуть, а лужи не слишком большие. Даже если снова начнет моросить, у нее в портфеле всегда лежит миниатюрный складной зонтик: прочный, со стальными спицами, но удивительно легкий и нервущийся. Единственная дорогая игрушка, которую она позволила себе взять у матери. В конце концов, в школе все равно никто не видит, а за ее пределами она никогда с одноклассниками не встречается.
Торопливые мужские шаги за спиной. Фуоко оглянулась. Ну конечно же, верный Джион догоняет ее, покинув обычный дневной пост.
— Вам пора возвращаться домой, дэйя, — почтительно произнес он. — Машина наверняка уже выехала и появится через несколько минут.
— Да наплевать, — дернула плечом Фуоко. — Я погулять хочу. По городу, не по нашему парку.
— Прогулка по городу в одиночестве может оказаться опасной для молодой девушки из хорошей семьи.
— А ты на что? Тебя для охраны приставили, вот и охраняй. Все, завязали. Не обсуждается.
— Ваша мать снова начнет ругать вас.
— Она всегда ругается. Пусть хотя бы по реальному поводу.
Сзади телохранителя подошла и остановилась новенькая. Отреагировав на ее шаги, Джион, напрягшись, повернулся, сунув руку в карман с кастетом, но тут же расслабился. Очевидно, в малолетней девчонке, да еще такой хилой на вид, как Риса, опасности он не углядел.
— Ну что тебе еще? — недовольно осведомилась Фуоко. — Извиняю я тебя, если так хочется. Только отвяжись.
— Мы не договорили, дэйя Фуоко. Так ты расскажешь мне о своей семье?
— Иди своей дорогой, юная дэйя, — сурово сказал Джион, заступая Рисе дорогу. — Сэрат дэйя Деллавита не в настроении разговаривать. Если захочет, сама к тебе обратится.
Они точно сговорились!
— Джион! — резко сказала Фуоко. — С каких пор я не могу говорить сама за себя?
— Прошу прощения, сэрат дэйя, я думал...
— Я сама могу отшить кого угодно, понял? Не вмешивайся. Как тебя... Риса?
— Да, Фуоко.
— Для тебя дэйя Деллавита, ясно? Разрешаю тебе пока идти со мной, — она бросила победный взгляд на Джиона. Тоже мне, защитничек. Как захочу, так и сделаю, и пусть только попробуют мне указывать!
— Спасибо, дэйя Фуоко.
Фуоко повернулась и зашагала по тротуару в прежнем направлении. Риса пристроилась сбоку. Наверняка со стороны они представляли собой забавную пару: высокая красивая девица благородных кровей и худосочная невзрачная иностранная плебейка ниже ее на полголовы. Или нет, не забавную. Благородная госпожа идет на прогулку в сопровождении иностранной служанки. Тьфу.
— О твоей семье... — напомнила Риса через десяток шагов. Вот привязалась. Газет она, что ли, не читает?
— Вон туда посмотри, — Фуоко ткнула пальцем. Они как раз миновали забор и вышли на место, где улица начинала резкий спуск вниз, к центру. Отсюда открывался великолепный вид на расстилающийся внизу город и бухту, из-за чего Фуоко в свое время и выбрала школу "Бабочка". Только на холмах к востоку дымили высокие трубы угольной электростанции, да серый страшный шрам на месте Старого города портил картину. Но в Барне не найти места, откуда они не заметны.
— Красиво. Очень, — кивнула Риса.
— Дура. Я не про "красиво". Вон те здания видишь? Рыбоперерабатывающий завод. Консервы делают. Вон там, в порту, слева три пирса красного цвета и корабли, которые к ним пришвартованы. Левее решетки торчат — верфи, где сейнеры строят. Вон те два небоскреба, с шарами наверху — банк "Морская волна" и офисы корпорации "Магочча", бытовую технику выпускает. А вон там железная дорога к грузовому вокзалу подходит, посередине четыре длинных пакгауза, тоже красные. А вон то круглое здание — казино "Золотой лев".
— Да, вижу.
— Все мое. Ну, нашей семьи. И это только то, что глазами видно. Тоже мне, "конкурентка" нашлась...
Фуоко фыркнула и отвернулась. Дорога пошла под уклон, и она невольно ускорила шаг.
— Ты не выглядишь очень уж счастливой или гордой, когда рассказываешь о своем богатстве, — тихо заметила Риса.
— Ну, не выгляжу. Тебе что, жалко? Только не начинай, как моя мамаша — ты должна гордиться своим происхождением, ты не чета другим...
— И одежда у тебя обычная, как у других в классе. Я видела других детей из богатых семей. Они... одеты куда лучше. Ты специально не хочешь выделяться?
Фуоко дернула плечом и не ответила. Чего ради она должна изливать душу неизвестно кому? Однако внутри беспокойно зудело. Страшно хотелось выговориться. Не дома перед родственниками, которые относятся к ней как к несмышленой дурочке, или перед прислугой, которая дрожит от каждого ее взгляда. И не в школе, где ее либо ненавидят из зависти, либо униженно пресмыкаются из корысти. Перед кем-то, кто выслушает и поймет не слова, а то, что за ними стоит. А новенькая... Непохоже, что она завидует, и ненависти в ней не чувствуется. И угодливости.
— Ты хоть представляешь, как я живу? — наконец грубо спросила она. — Небось, думаешь, что спать на мягкой перине и жрать из фарфоровых тарелок — верх счастья? Думаешь, раз я младшая дочь богача, я звезда и меня все любят и уважают?
— Я никогда не жила в богатой семье, Фуоко. Я не знаю твою жизнь.
— Вот и я про то же, — Фуоко пропустила фамильярность мимо ушей. — А на самом деле дома я — никто. Пустое место. Отцу на меня наплевать, я для него только средство с кем-нибудь породниться. Породистая кобыла на продажу, поняла? Мать целыми днями нудит, как я должна себя вести, чтобы не позорить семью, как важно богатой наследнице найти хорошего мужа и как незачем ей учиться разным наукам. Брат со мной как с младенцем обходится, сестре вообще все до лампочки, она замуж выходит и дома почти не появляется. Слуги кланяются и слова поперек сказать боятся, даже если я им истерики закатываю без повода. Для них я тоже не человек, а стихийное бедствие, от которого только и можно, что прятаться.
— Неправда, сэрат дэйя, — сказал сзади Джион. Верный телохранитель шагал так неслышно, что Фуоко на минуту и забыла про его существование. — Вас не только боятся, но и уважают и любят.
— Вот, видишь? — Фуоко мотнула головой назад. — И все они так. Говорят, говорят, говорят красиво, а на самом деле им важна не я. Им важен мой отец, который за каждый чих уволить может, и мать, которая горничных за косы таскает. Думаешь, мне нравится так жить?
— И ты бунтуешь против родителей, — полувопросительно произнесла Риса.
— Да пошли они! Еще бунтовать против них! Лишь бы подальше держались. Я сама всего в жизни добьюсь, поняла? Сама! Без чужой помощи! И сама свою жизнь построю, вот так!
— А если завтра отец скажет, что ты помолвлена? У вас в Кайтаре, кажется, принято выдавать девушек замуж, не интересуясь их мнением.
— Из дома сбегу, — буркнула Фуоко. — Или вены порежу. Я отца предупредила, чтобы даже и не думал.
— Сбежишь из дома? — Риса оглянулась через плечо. — Сэрат дэй, могу я узнать твое имя?
— Джион Айдари, дэйя, — откликнулся телохранитель.
— Дэй Джион, что ты сделаешь, если твоя госпожа вдруг заявит, что хочет уехать из города вопреки воле отца?
— Я постараюсь убедить, что она поступает неразумно.
— А если слова не подействуют, не позволишь силой?
Джион промолчал.
— Видишь, Фуоко? Ты не сможешь никуда сбежать или перерезать вены, ты целый день под наблюдением — и дома, и за его пределами. Да даже если и сбежишь, ты не имеешь ни малейшего представления, как жить в одиночку. Ты не сумеешь заработать денег даже на еду, тем более в мире после Удара. Пойдешь в проститутки? Так ведь и среди них конкуренция. И лицо порезать могут, и кислотой плеснуть...
— Много ты знаешь о жизни в одиночку! — огрызнулась Фуоко.
— Гораздо больше тебя. Мне приходилось жить бездомной беглянкой, за которой охотятся полиция и спецслужбы. Давно, много лет назад. Но я ничего не забыла, и воспоминания... очень неприятны. Не стоит сбегать, честное слово. Даже если ты ненавидишь свое богатство, не забывай, что не ты принадлежишь ему, а оно — тебе. Оно всего лишь инструмент, который можно употребить во зло или в добро.
— Ты говоришь в точности, как мой папаша! — Фуоко зло взглянула на Рису. Все ясно, и она тоже ничего не понимает. Ну конечно, для нищего даже тысяча леер — богатство, за которое и убить можно.
— Твой отец известен как весьма умный человек. А ты подумай вот о чем. В мире миллионы молодых девушек, и многие ничуть не глупее тебя. И учатся они не хуже. И против родителей бунтуют вот так же, как ты. Но мало кто, вырастая и заканчивая школу, становится хоть кем-то. Они просто выходят замуж, рожают детей и превращаются в домохозяек, когда счастливых, а когда и не очень. Чем ты отличаешься от них?
— Всем! — крикнула Фуоко, но ее голос сорвался. — Я никогда не выйду замуж, поняла? Я сама...
— Сэрат дэйя Деллавита, — перебил ее Джион. — Боюсь, я должен вмешаться. У нас проблема.
— Что? — девушка яростно повернулась к нему.
— За нами следят, и я не понимаю, кто. Нам необходимо срочно вернуться в безопасное место.
— Кто следит?
— Вон та серая машина следует за нами уже несколько минут.
Фуоко обернулась. Действительно, в полусотне шагов позади медленно ехал невзрачный серый "корвет" с двумя мужчинами.
— Все в порядке, дэй Джион, — Риса подняла руку. — Они приехали за мной.
— За вами, дэйя?
— Я совсем забыла. Мне нужно... заехать в... в мэрию... в органы опеки. Там какие-то формальности остались. Беседа с воспитателем, определение к кому-то на квартиру, все такое. Фуоко!
— Ну?
— Скажи мне, зачем ты живешь?
— А?
— Я поняла, кем ты не хочешь стать, — темные глаза новенькой словно заглянули Фуоко в самую душу. — Но кем хочешь? К чему стремишься? Какая у тебя цель в жизни? Ради чего ты живешь?
— Вот так я тебе и рассказала! — вспыхнула Фуоко. — Вам, плебеям, только позволь сфамильярничать разок, сразу на шею садитесь!
— Не отвечай сразу. Подумай как следует. Я спрошу тебя снова, попозже. А сейчас мне пора.
Оставив Фуоко стоять с открытым ртом, Риса легко скользнула мимо Джиона и побежала к остановившемуся автомобилю. Дернув переднюю дверцу (та почему-то открылась со скрежетом, словно заклиненная), иностранная сиротка наклонилась к сидящему в машине мужчине и что-то сказала. Потом захлопнула дверь, с таким же скрежетом открыла заднюю дверь и забралась внутрь. Помедлив, водитель тронул машину с места и двинулся вниз по улице, набирая скорость. Когда та проезжала мимо, Фуоко разглядела на лицах обоих мужчин странное обескураженное выражение.
— Что за девушка? — спросил Джион, внимательно рассматривая удаляющийся "корвет". — Из вашего класса, дэйя?
— Новенькая, — неохотно откликнулась Фуоко. — Сегодня перевелась. Сирота на государственном попечении.
— Что-то я не слышал о сиротах, за которыми из мэрии присылают автомобили, — телохранитель задумчиво почесал подбородок. — Как ее зовут?
— Риса. Риса... Серенова, кажется.
— Хм. А что она обмолвилась насчет жизни в одиночку и преследовании спецслужб? Вы ничего на сей счет не знаете, дэйя?
— Нет, конечно! — сердито ответила Фуоко. — Она же только сегодня перевелась. Мы с ней в первый раз заговорили.
Ага, в первый. Если не считать нескольких выпадов в ее адрес, на которые та не отреагировала.
— Для первого разговора вы оказались... весьма откровенны, дэйя, — Джион осуждающе покачал головой. — Не следует открывать себя посторонним без острой нужды, тем более первому встречному.
— Джион, — в упор спросила его Фуоко. — А все-таки, что ты сделаешь, если увидишь, что я сбегаю из дома?
— Я должен ответить на ваш вопрос откровенно?
— Не надо... — Фуоко со вздохом отвернулась. — И так ясно.
— Дэйя Серенова несмотря на свои странности — очень разумная девочка, и она все объяснила верно. Если вы сбежите... даже оставим в стороне мою судьбу. Меня немедленно уволят за некомпетентность, и я больше никогда не найду приличную работу, но не обо мне речь. Вы окажетесь на улице, не имея ни малейшего понятия о том, как заработать на кусок хлеба. Проститутка или грязная уличная попрошайка — другой судьбы вам не увидеть, и долго вы не проживете. А может, и хуже получится.
— Хуже?
— Дэйя, за членами любой богатой семьи внимательно наблюдает множество глаз, и далеко не все из них дружелюбны. Если вы сбежите, и ваша семья вас не найдет, вас быстро отыщут другие. И тогда вы окажетесь в положении заложницы.
— Да отцу наплевать!
— Не наплевать. Я не стану убеждать, что он по-своему любит вас. В вашем возрасте такие вещи просто непонятны. Но если оставить в стороне эмоции, остается такая вещь, как честь семьи Деллавита. И хотя бы ради нее дэю Хавьеру Деллавита придется сделать все, чтобы вернуть вас живой и по возможности невредимой. Кстати, вы знаете, что у некоторых бандитов в обычае отрезать заложникам пальцы, чтобы убедить родственников в серьезности намерений?
Фуоко вздрогнула. Пальцы? Она невольно сжала кулаки. На нее вдруг накатила волна серой тоски. Да, разумеется. Хорошо мечтать о побеге в уютной спальне, с головой закрывшись теплым одеялом. Как все просто у героев рисованных сериалов, которые она любит смотреть вечерами по телевизору! Верные друзья, честь, отвага, злобные враги и радость трудной победы... Но ведь она не дурочка и отлично понимает, чем сериалы отличаются от настоящей жизни.
А значит — значит, настало время возвращаться домой. Рабочий стол, тетради, учебники, зубрежка и домашние задания, а потом спортзал и беговая дорожка, где она снова загонит себя до изнеможения, так что с трудом доползет до душа и кровати. И вечерняя молитва, куда она снова не пойдет, за что мать устроит ей очередную истерику. Сон, подъем, завтрак, нотации матери и снова школа. И постоянный тихий ужас, что кто-то случайно узнает ее постыдную тайну. Бесконечный замкнутый круг. Зачем я вообще живу? Кто-нибудь, ответьте наглой иностранке вместо меня! И заберите меня отсюда. Хоть куда-нибудь...
Кстати, на тесте она решила всего три задачи. С оставшимися пятью обязательно нужно разобраться — проанализировать решения, описанные Рисой, и запомнить их. Обязательно сегодня, пока не выветрилось из памяти. Обязательно, пусть даже ценой ночного сна.
