Война за Миссисипи (Крестоносцы 5)

— Здравствуйте господин Коперник — приветствовал его Ляшков — я смотрю в столь ранний час, вы уже заняты своим любимым детищем?

— Здравствуйте ваше величество — учтиво раскланялся ученый — здравствуйте господа. Как я могу терять время на бесполезный сон, когда результат моих трудов и мечтаний: вот он передо мной в железе и дереве. Остается только испытать его...

Договорить он не успел, мерно работавшая на холостом ходу машина вдруг лязгнула, зашипела, затем с пронзительным свистом выпустила столб пара...

— Атас! — на чистейшем русском языке заорал Коперник и "рыбкой" нырнул за ближайший штабель выложенных на просушку досок.

Егор сообразил моментально, подсечкой сбив с ног ухватившегося за рукоять пистолета и озирающегося в поисках врага Валдиса, он рухнул на землю и закрыл голову руками. Мощный взрыв ударил по барабанным перепонкам, сотряс землю, в щепки разнес небольшое суденышко и причал к которому оно было пришвартовано.

Звон в ушах проходил медленно. Первое, что услышал Ляшков, было чье-то невнятное бормотание. В двух шагах от него на коленях стоял взъерошенный Сухарев и не обращая внимания на тоненькую алую струйку стекающую из рассеченной брови на начинавшую тлеть бороду часто, часто крестился, бормоча слова молитвы, поминая то и дело, и царицу небесную, и святых заступников. Позади послышался стон. Лежащий на земле Валдис с усилием перевернулся на спину, тяжело приподнявшись, сел и принялся ощупывать голову. Обнаружив на собственном затылке огромную шишку, командир княжеских телохранителей скривился, зашипел от боли и негодования, длинно выругался, высказав свое мнение о всяких слишком ученых недоумках, и их безответственных экспериментах.

— Все живы? — спросил Егор, поднимаясь на ноги и озирая причиненные взрывом разрушения — где Коперник?

— Да вон, он выглядывает из-за досок — буркнул начальник охраны, и деловито поинтересовался — пристрелить его прямо здесь? Пока еще чего-нибудь не натворил.

— Нет!

— Ага, значит, попозже повесим — догадливо кивнул Валдис — хотя, можно и на кол...

— Экий ты кровожадный. Разве я кого-нибудь, когда-нибудь на кол сажал?

— Нет, государь — отрицательно качнул головой телохранитель и поморщившись от боли, с надеждой добавил — но в некоторых случаях, для самых умных, можно ведь и исключение сделать?

— Даже не думай — коротко отрезал Ляшков, на корню пресекая все кровожадные поползновения своего помощника — где мы другого такого найдем?

— Да, такого еще поискать надо.

Сам "виновник торжества" в обсуждении своей дальнейшей судьбы участия не принимал. В глубокой прострации застыл он на берегу реки, безучастно наблюдая за уносимыми вниз по течению обломками своей мечты.

— Господин Коперник! — окликнул его Егор — у вас все в порядке? Господин Коперник!

— А? — ученый рассеяно обернулся — да ваше величество, со мной все в порядке. Насколько может быть в порядке человек, любимое детище которого только, что разлетелось на куски.

— Ну, не надо делать трагедию из сего досадного происшествия. Насколько я знаю, в вашей практике это не первая авария парового котла? Построите новый. Кстати, что это вы кричали?

— Когда?

— Перед самым взрывом.

— Ах, это. Впервые я услышал это слово от синьора фон Штирлица при неудачном испытании нашей первой паровой машины. Я спросил, что оно означает и Алекс пояснил, что это сигнал — предупреждение об опасности, возникающей при катастрофах подобного рода. Разве это не так?

— В какой-то мере — согласился Егор.

Между тем к месту происшествия уже собралась приличная толпа и убедившись, что серьезных разрушений и человеческих жертв взрыв не причинил, оставив пришедшего в себя Сухарева при помощи подоспевшего городового возвращать предприятие в рабочее состояние, Ляшков забрав с собой телохранителя и ученого покинул верфи.

Глава 10 Форт Росс. Университет.

К описываемому нами времени главное учебное заведение княжества представляло собой, расположенный на центральной городской площади комплекс зданий. Помимо двухэтажного, сложенного из камня и красного кирпича, учебного корпуса, в одном из флигелей которого размещалось общежитие для студентов, а в другом проживал сам Коперник, он включал в себя лаборатории, мастерские и типографию. Если на заре существования количество студентов спокойно можно было перечесть по пальцам, то к 1515 году цифра эта достигла уже полусотни и неуклонно росла. В отличие от знаменитых европейских университетов, основной специализацией которых, являлась все-таки философия и теология, наши герои небыли столь плотно связаны требованиями церковников. Поэтому из гуманитарных предметов здесь преподавалась только история, лекции по которой естественно с соответствующими поправками читал Емелин, да еще, пожалуй, латынь, являвшаяся в те времена языком международного общения. Основной упор делался на науки, имеющие сугубо прикладное значение: математику, физику, химию, медицину, астрономию и географию.

За океаном, выпускник из Нового Света, скорее всего, прослыл бы полной бестолочью и недоучкой. Еще бы, он вряд ли смог бы участвовать в философских диспутах или на равных с местными учеными толковать библию и евангелие, да и познания в прочих дисциплинах резко отличались от того, чему учили, к примеру, в Сорбонне или Падуе. Но все дело в том, что отпускать такого специалиста за границу никто и не собирался. Не для того итальянская и немецкая резидентуры госбезопасности "рыли землю" в поисках перспективных студентов, а учителя в новоросских школах предпринимали массу усилий, стараясь выделить из общей массы своих учеников самых толковых и подготовить их к поступлению в университет, чтобы потом, вот так, "за здорово живешь", подарить готовых механиков, медиков или химиков старушке Европе.

Через полчаса вымывшись и приведя в порядок одежду правитель Новоросского княжества сидел удобно устроившись в большом дубовом кресле и с интересом разглядывал окружающую его обстановку рабочего кабинета ректора Форт Росского университета.

Егор поднялся с кресла неторопливо подошел к книжному шкафу, пробежал взглядом по корешкам книг. Университетская библиотека по своему богатству далеко превосходила небольшие собрания, имевшиеся у него самого и у Емелина. Еще бы, все книги, до которых могли дотянуться разведчики, купцы и дипломаты, отправляемые в Старый Свет, без разбора, скупались и вывозились за океан. Были здесь и разные религиозные издания, труды философов и алхимиков, даже рыцарские романы.

— Я хотел поговорить с вами профессор о делах университетских — он обернулся к сидящему у незажженного камина с задумчивым и печальным лицом ученому — к сожалению, у меня нет времени посетить вашу химическую лабораторию, но мне очень хотелось бы услышать отчет о последних разработках. Надеюсь выделенных средств достаточно для их успешного завершения?

— Да сир — Коперник, наконец, оторвался от безучастного созерцания аккуратно сложенных в очаге поленьев, попытался подняться, но повинуясь успокаивающему жесту, остался сидеть на месте — работы продвигаются вполне успешно. Обработка очищенного хлопка смесью азотной и серной кислот и выпаривание дали вполне ожидаемый результат. Получившийся материал вполне можно использовать для дальнейшей переработки. Ее величество именует сей продукт нитроцеллюлозой. Сейчас работаем над получением эфира из серной кислоты и этилового спирта. К тому же для придания веществу пластичности необходим нитроглицерин, а процесс производства данного компонента весьма сложен и опасен. Работа немного тормозилась из-за отсутствия надежных измерителей температуры, но с появлением ртутных термометров дело пошло гораздо быстрее.

— Я настоятельно прошу вас Николай, нет, даже требую, соблюдать предельную осторожность. Прежде всего, запретить доступ к работам для неквалифицированных кадров. Никаких студентов, никакого разделения труда. Весь процесс должен осуществляться только одним грамотным специалистом. Обязательно использовать защитные средства. Тоже касается и разработки пенициллина.

— Да Ваше Величество. Я понимаю.

— Что же, надеюсь на ваш профессионализм — кивнул Ляшков — кстати, как ваш будущий заместитель? Осваивается?

— Синьор Фракасторо? Да конечно!— улыбнулся Коперник — Он медик от Бога и не лишен литературных и администраторских талантов, так что, думаю, будет весьма полезен. Возникли некоторые трудности с освоением языка, но Джироламо упорства и усердия не занимать...

— Ага, вы здесь! — дверь кабинета широко распахнулась, и в помещение быстрыми шагами буквально влетел Алексей, с громким стуком поставил на стол, окованный медными полосами, запертый на хитроумный врезной замок, опечатанный восковой печатью ларец, окинул встревоженным взглядом собравшихся — все живы здоровы?

— Живы, живы — усмехнулся Ляшков — а ты чего примчался?

— Да слухом земля полнится, мол, на верфях что-то как рвануло, все порушило, всех побило, никого живых не осталось.

— Ну, слухи о нашей смерти, как видишь, сильно преувеличены.

— Теперь вижу.

— Ты кстати к Таньке уже отправил кого-нибудь? А то переполошиться, искать будет.

— Да, Валдис уже гонца заслал, предупредить.

— Что опять котел полетел?

— Увы, господин Фон Штирлиц — сокрушенно покачал головой до сих пор в мрачном молчании стоявший у окна Коперник — всему виной моя непроходимая глупость! Очевидно, в расчеты где-то опять закралась роковая ошибка.

— Ничего, пересчитаете заново и сделаете еще один, лучше прежнего — легкомысленно отмахнулся Емелин и обернулся к невозмутимо застывшему у двери Ляшковскому телохранителю — Валдис, за что твои парни купца повязали?

— Это я приказал — вместо своего начальника охраны ответил Егор — он действительно купец? Твои люди проверили?

— Самым доскональнейшим образом. Это на самом деле холмогорский торговец пенькой.

— Очень хорошо. Можешь его отпускать. Передашь ему, что я жду его завтра во дворце.

Разговор с Абрамием Пузо навел Ляшкова на одну довольно удачную, как ему показалось мысль. Торговец пенькой хотел приобрести паровую машину, приводящую в движение механизм канатной дороги. Однако, сама по себе машина эта была слишком дорога в производстве и купец в одиночку ее вряд ли бы "потянул". Вот тут и возникла идея создать в Холмогорах совместное предприятие на дешевом местном сырье и рабочей силе с использованием новоросских технологий.

— А я к вам Николай, между прочим, по делу — Алексей снял с шеи цепочку с ключом подошел к столу с принесенным ларцом. Щелкнул замок и в руках у него оказался увесистый, толстый фолиант — это ваш экземпляр. Но прежде, чем вы его получите, вот, ознакомьтесь с инструкцией и распишитесь вот здесь.

— Что это? — Коперник развернул свиток, пробежал глазами текст, удивленно поднял брови — обязуюсь хранить содержание в тайне, не допускать к ознакомлению с материалом и не использовать его в своей научной работе без предварительного согласования? Держать закрытым и опечатанным в недоступном для иных лиц месте? Господа, что это? Я право начинаю беспокоиться. Алекс, ваш покорный слуга конечно уже привык к тому, что за каждым моим шагом пристально следят ваши доблестные подчиненные, но предписанные здесь меры секретности! Они беспрецедентны!

— Мои люди, прежде всего, обеспечивают вашу безопасность и предупреждают утечку за границу важной для интересов государства информации — жестко отрезал Емелин.

— Да, да я понимаю — рассеянно кивнул ученый.

— Подписывайте — усмехнулся Егор — и уверяю вас, не пожалеете. Эта книга если не перевернет, то уж точно поколеблет ваши представления о мире. Что до прецедентных мер безопасности, они просто необходимы, начнете читать, сами все поймете.

— Да Ваше Величество — Коперник шагнул к столу, торопливо макнул перо в чернильницу, оставил росчерк подписи на листе инструкции открыл книгу и погрузился в чтение.

На несколько минут в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц.

— Что это? "Трактат об устройстве земных и небесных сущностей". Откуда это у вас Алекс? — профессор, наконец, оторвался от чтения, удивленно уставился на Емелина — многие утверждения, изложенные здесь, спорны, многие нуждаются в проверке, а некоторые вообще могут вызвать только смех у сведущего человека. Я так понимаю передо мной перевод? Кто автор этого труда? Откуда он? Сорбонна? Дрезден?

— Сорбонна, Дрезден — улыбнулся Алексей — уверяю вас большинство этих знаний не доступно ни одному ученому в мире, и уж тем более в Европе. И надеюсь, еще долго не будет доступна. Книга эта написана и издана по эту сторону океана. Перед вами если хотите компиляция знаний накопленных человечеством даже не за века, за тысячи лет. Ну, по крайней мере, тех, что мы смогли вспомнить и воспроизвести. А вы говорите "вызвать смех".

— Весьма смелое заявление — недоверчиво усмехнулся Коперник — не имею привычки вам не верить, но хотелось бы понять, на чем основаны ваши утверждения. Уж очень оригинально они звучат. Взять хотя бы вот это утверждение о том, что вся материя состоит из мельчайших частиц, неких атомов и молекул и ионов. А таблица химических элементов? Откуда она вообще взялась? Хотя думаю, что за одно, только утверждение о том, что Земля вращается вокруг солнечного светила, автор уже заслуживает уважения.

— Согласен — ухмыльнулся Егор — поэтому мы и относимся к вам с безмерным уважением.

— О чем вы сир?

— Но ведь именно вы в 1543 году разработали теорию гелиоцентризма.

— Боюсь, я не совсем понимаю Ваше Величество. Вы хорошо себя чувствуете? Может быть это последствия взрыва! Сир, я немедленно должен осмотреть вас.

— Ну, что расскажем? — Алексей обернулся к Ляшкову — иного выхода нет.

— Да, я думаю, есть смысл. Николай вы хорошо помните наш самый первый разговор в Падуе? Вы тогда не могли взять в толк, откуда мне известно о ваших планах на жизнь.

— Да сир, прекрасно помню, до последнего слова. Несмотря на то, что прошло уже много лет. И до сих пор не могу найти ответ на этот вопрос.

— Ответ столь же прост, сколь и фантастичен — усмехнулся Егор — я родился в конце двадцатого века.

— То есть как? — подозрительно, недоверчиво уставился на него Коперник, затем, словно ища поддержки, перевел растерянный взгляд на Емелина — Ваше Величество, с вами все в порядке? Нет, я решительно начинаю беспокоиться за ваше здоровье.

— Не переживайте, это не последствия контузии. Его Величество находится в здравом рассудке — усмехнулся в ответ Алексей — действительно, дата нашего рождения приходится на девяностые годы двадцатого столетия от Рождества Христова.

— Но каким образом?

— Понятия не имею — пожал плечами Ляшков — называйте это божественной волей, или природным явлением. Вряд ли мы сами когда-нибудь узнаем правду. Просто в один момент неожиданно для себя оказались вырваны из привычной обстановки, лишились привычного нам, жизненного уклада, потеряли родных и близких людей. Оказались в чужом, зачастую враждебном окружении.