Эрика

— Приходите, Эрика, вам разве не сказали, что я не только один из лучших любовников, но и один из лучших танцоров.

Такая волна радостного возбуждения поднялась в её душе после этих слов, что она смогла только кивнуть головой в знак согласия.

Глава 8

Вот теперь Эрика начинала понимать дам, по сто раз примеряющих разные платья, меняющих по тысяче раз цветы, которыми украшают корсаж, а также ленточки, шарфики и прочие мелкие аксессуары. Теперь и она сама уподобилась им. Это был практически её первый бал, во всяком случае, бал, на котором её точно пригласят на танец. Сестры сбились с ног, помогая ей. Они были захвачены волнением Эрики, самих их ещё ни разу никуда не приглашали.

Эрика даже снизошла до того, чтобы выслушать несколько советов от дам, удивлённых её необычным поведением. Последовав им, она появилась, когда танцевальный зал уже был полон, и её присутствие не привлекло излишнего внимания. Как она волновалась и переживала, вдруг Ламбер её не заметит среди дам, вдруг он передумал её приглашать? Но нет. Вон он идёт, высматривая её. Глаза встретились, он улыбнулся.

Его улыбка Эрике не понравилась — какая-то покровительственно-понимающая. Она нахмурилась, она ждала не такой улыбки.

Заиграла музыка, Ламбер подошёл и, поклонившись, пригласил на танец. Дамы за спиной Эрики зашушукались: " ...он из жалости... никто не приглашает... разве она ему пара... может, Владычица попросила... она будет рядом жалко смотреться... не хотела бы быть на её месте", — Эрику бросило в жар, слова были достаточно отчётливо различимы, и Ламбер, несомненно, их тоже слышал. Глянув на его улыбку, ставшую ещё самоувереннее, она в этом больше не сомневалась.

Волна оглушающего гнева накрыла Эрику с головой. "Ну, погоди, я тебе сейчас такое устрою! Твою мерзкую улыбку сдует, словно ветром!", — глаза у Эрики сузились и полыхнули огнём.

Что является наибольшим позором для светского мужчины на балу во время танца? Конечно же, неумение танцевать, неповоротливость, невнимательность. Если же во время танца он, наступив на край шлейфа, оторвет его или наступит партнёрше на ногу, споткнется и растянется на полу, об этом будут помнить долгие годы.

"Значит, говоришь — великий танцор? Ну-ну, посмотрим, насколько великий", — примерно с такими мыслями Эрика с Ламбером вышла в круг танцующих.

Первый танец был самым длинным, чередующим медленные и быстрые фигуры.

Партнёр встал на одно колено, Эрика медленно делала вокруг него круг, при этом умудрившись обмотать край шлейфа вокруг его ноги так, что поднимаясь, он оторвал его от платья.

Ламбер остолбенело, осмотрел последствия своей неуклюжести, и тут заметил победно блеснувшие глаза Эрики, искренне считавшей, что теперь он сломлен и подавлен на веки вечные. Как же она ошиблась! В глазах мужчины загорелась какая-то весёлая злость, стало понятно — война объявлена. Не извинившись за причиненный урон, Ламбер немедленно перешёл к ответным военным действиям.

Ловко выдернул из её волос какую-то шпильку — и левая половина прически рассыпалась.

Она, не останавливаясь, кое-как подколола волосы, и со всей силы каблуком наступила ему на ногу. Эффект был гораздо меньшим, чем она ожидала, бальная туфелька вряд ли могла с должной силой продавить сапог.

Зато когда он ей наступил на ногу, ей пришлось прихрамывать целых две фигуры.

Она подставила подножку, он так споткнулся, что толкнул несколько впереди танцующих пар. Галантно извинившись, нисколько не смущаясь, вернулся в круг и, кружа в танце, так перехватил её руку, что она сама себе чуть не вывихнула кисть.

Она со злости выломала ему мизинец, и ему пришлось самому себе вправлять его, не останавливаясь в движении.

Эрика думала, что все происходящее между ней и сэром Ламбером никого не касается. И снова она ошибалась. Эрика и не подозревала, что глаза всего зала устремлены только на них, и все наслаждаются малейшими нюансами этого спектакля, пищи для пересудов и "перемывания" ей косточек, уже хватало на долгие месяцы.

Наконец, этот сумасшедший бал закончился, и тут сэр Ламбер шепнул ей на ушко, чтобы она ночью вышла на балкон. Это было настоящее приглашение на свидание!

Эрика была на седьмом небе от счастья. Лишь только сестры уснули, она, не колеблясь ни секунды, выскочила из комнаты.

Мужчина тут же оказался рядом. Светила луна, одуряющее пахли цветы, у Эрики кружилась голова, она впервые целовалась.

Ламбер оказался жутким консерватором, он соблазнял Эрику, точно придерживаясь этикета по соблазнению юных девиц, не пропуская ни одного пункта и точно выдерживая время, необходимое для прохождения каждой следующей ступени. Эрику это бесило и раздражало, но ее требования он пропускал мимо ушей, поступая так, как считал нужным.

То ли Ламбер, действительно, был невероятным мужчиной, то ли из-за ореола любовных побед, что сияли над ним, но Эрика влюбилась в Ламбера со всей силою первой любви. Умный, красивый, сильный, деликатный, опытный мужчина. Он умело подогревал её страсть, заставляя её буквально требовать от него перейти черту.

Глава 9

Однако вскоре случилось так, что первый в жизни Эрики роман, чуть не закончился совершенно бесславно, и конечно, в этом, как всегда, были виноваты дамы, что не спускали с Эрики глаз. Узнав, что сэр Ламбер всерьез начал ухаживать за нею, женщины налетели на нее, словно рой пчел, каждая со своими советами.

-Эрика, ты еще очень молода, неопытна и много чего не понимаешь, — тоном старшей наставницы, сгорая от любопытства, вещала леди Тиллия, — ты должна сначала убедиться в его чувствах к тебе, убедиться, что он действительно любит.

-А как в этом убедиться? — спрашивала Эрика, немного напуганная этими проблемами, о существовании которых она и не подозревала, — О любви он мне пока ничего не говорил.

-И не скажет! — убежденно подтвердила Тиллия, — насколько я помню, Ламбер еще ни одной возлюбленной в любви не признавался. Что поделать: мужчина мужчине рознь. Один может так о своей любви сказать, что сердце замрет от счастья, а из другого слова ласкового не вытянешь, — Тиллия чуть подумала и справедливости ради уточнила, — однако это совсем не означает, что тот, кто может говорить о любви, признаваясь в своих чувствах десять раз на дню, любит сильнее, чем сдерживающий или скрывающий чувства, не болтающий о них на каждом шагу.

-Да как же тогда разобраться любит, или не любит?! — уже в отчаянии спрашивала Эрика.

-Даже самые сдержанные и молчаливые из мужчин, в порыве страсти выдают свои чувства, надо их только на эти порывы спровоцировать, — Тиллия говорила, как прожженная интриганка, впрочем, она такой и являлась. Столько романов, столько хитрых ходов и ловких маневров, чтоб заполучить и удержать желанного мужчину. Теперь она охотно делилась опытом с юной послушницей.

— Во-первых, девушка не должна слишком откровенно выказывать свои чувства. Проще говоря, не должна вешаться на шею мужчине, — начала Тиллия. При этих словах, Эрика густо покраснела, вспомнив, что когда они вчера целовались, она обнимала Ламбера едва ли не крепче, чем он ее, — поскольку легкая победа умаляет ее значение, — добавила нравоучительно Тиллия, видимо, специально для Эрики, поскольку догадалась об источнике ее смущения.

-А во-вторых? — перебила ее Эрика, стараясь переключить внимание дамы.

-Во-вторых, — неплохо было бы узнать, чем наиболее сильно можно задеть или ранить чувства мужчины. Обычно это ревность. Иногда достаточно легкого флирта с посторонним мужчиной, чтобы твой избранник, заявил о своих правах на тебя, иногда нужны более серьезные и долгие действия. Но здесь надо быть очень осторожной, бывают такие мужчины, которых даже малейшие сомнения в измене своей избранницы могут его от нее оттолкнуть навсегда, — Эрика безразлично мотнула головой, изменять Ламберу она не собиралась.

-В-третьих, — не унималась Тиллия, — хорошо бы узнать какой тип женщин предпочитает выбранный мужчина. Робких и нежных, или смелых и решительных, ну и немного постараться соответствовать такому образу, чтобы привязать его к себе.

-Притворяться?! — возмутилась Эрика. — Ну, уж нет. Притворяться, изображая из себя кого-то, кем я на самом деле не являюсь, я не буду!

-Ну и зря, — спокойно возразила Тиллия, — когда мужчина в диком порыве страсти молит о близости, это очень... это очень приятно и возбуждающе, — подобрала, наконец подходящие слова Тиллия. И вот эти последние слова дамы, прочно запали в душу Эрики.

Притворяться она не собиралась, а вот мысль попробовать вызвать приступ ревности у Ламбера, ей понравилась. Только, к сожалению, ни флиртовать, ни кокетничать Эрика не умела. Это совершенно не соответствовало ее натуре: искренней и слишком прямолинейной. Поэтому, когда нужна была утонченная игра полутеней, полунамеки, недомолвки, означающие так много и так мало одновременно, она всегда проигрывала. Вот и сейчас: решив пококетничать, пофлиртовать с одним из мужчин, Эрика подошла к нему почти строевым шагом, неловко немного потопталась поодаль и отбыла восвояси, так и не решившись открыть рта.

Ламбер мгновенно заметил и понял ее грубую игру. Он, соблазнивший за свою жизнь стольких женщин, читал ее, словно открытую книгу. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы выпытать у нее имя учительницы.

— Леди Тиллия? — чуть пренебрежительно переспросил он, — А, что она тебе еще насоветовала?

— Ну, — замялась Эрика, — она сказала, что уступить мужчине можно только тогда, когда он будет молить о близости.

— Молить о близости? — вновь переспросил Ламбер, и глаза его недобро и грозно блеснули. Если бы Эрика хоть немного знала его, то должна была бы обязательно насторожиться или испугаться, перехватив такой взгляд, суливший много-много чего, и не только хорошего.

Они сидели на скамейке укрытые кустами сирени от посторонних глаз и смотрели на звездное небо. Она полулежала, облокотившись об него закрыв глаза, подставляя под его поцелуи шею, ушко, и предоставив полную свободу его рукам.

Он целовал ее, едва касаясь кожи губами, пальцы нежно гладили плечи, чуть спускаясь за вырез платья.

Да, Эрика, ради Ламбера изменила своим принципам, сняв форму, столь ему ненавистную, и сменив ее на легкие, воздушные, открытые платья. Его поцелуи и осторожные ласки приводили ее в какое-то странное состояние: дрожь пробегала по телу, дыхание учащалось, и чем глубже пальцы спускались в вырез, тем ей труднее становилось себя контролировать. Хотелось, чтоб он стиснул ее, чтоб поцеловал сильно и страстно, но она не могла просить об этом, приходилось сдерживать себя, довольствуясь этими прикосновениями.

— Прости, — неожиданно шепнул он, — я, кажется, забылся и перешел границу дозволенного, — после этих слов он убрал руки с ее груди, и только, еще кое-какие остатки здравого смысла, помешали ей вцепиться в его руку и засунуть ее себе за пазуху. И так повторялось не раз и не два, и скоро любое его прикосновение, любой, даже самый и невинный поцелуй, вызывали такой жар в ее крови, что она просто не знала, что с собой делать.

В туфельку попал камешек. Ламбер посадил ее на скамейку, и, опустившись перед ней на землю, снял башмачок и стал гладить ножку, начиная с пальчиков и ступни, поднимаясь вверх по ноге ласковыми, почти невесомыми движениями.

Эрика сжала колени, но, не потому что посчитала такие действия Ламбера нескромными или недопустимыми, а потому что едва сдержалась, чтоб не схватить его руки и не прижать к самому сокровенному, и в эту минуту, огнем пылающему месту. Ее трясло, от едва сдерживаемых чувств, но Ламбер вел себя так, словно не понимал или не замечал ее состояния.

Она напросилась к нему в гости, желая посмотреть, как он живет.

Бегло осмотрела гостиную, небольшой кабинет, но ее целью была спальня. Ничего особенного: обычная мужская спальня, никаких балдахинов над кроватью, никакой россыпи подушек, сдержанные светлые тона. Спальня Эрике очень понравилась. Осторожно присела на кровать: ни мягко, ни жестко, в самый раз. Тяжко вздохнула, просительно глянула на мужчину, показав на место рядом с собой, он сел без возражений.

Снова поцелуи, сводящие ее с ума, он ласкал ее тело сквозь платье, а когда она хотела снять его, жестко сжал ее руки:

— Не надо, — сказал он, — думаю, ты еще не готова.

— Готова, готова, — закричала Эрика.

— Ты просишь меня о близости? — спросил Ламбер, не мигая, глядя ей в глаза. Она кивнула, судорожно глотнув. — Ты умоляешь меня о близости? — снова переспросил он, не отрывая взгляда. Сухими, холодными губами она шепнула, едва слышно: "Умоляю", и тут же вспомнила разговор, в котором она, передавая слова леди Тиллии, говорила, что о близости должен молить мужчина. С бешеным криком злости, она рванулась с кровати, но Ламбер ее не отпустил, и поцеловал так, что все ее гневные мысли, вся обида мгновенно вылетели из головы. Однако дальше страстных и горячих поцелуев Ламбер и в этот раз не пошел. Эрика не понимала его. Совсем не понимала. Она же чувствовала, что нравится ему, чувствовала, что он ее хочет. Так почему же не берет?! Она едва сдерживалась, чтобы прямо не спросить его об этом.

Если бы она все же спросила, и если бы получила честный ответ, то была бы весьма удивлена, поскольку в таком сдерживании их отношений, были виноваты не только его принципы, но... и Владычица Золотого королевства. Эрика не знала о том, что в один из дней сэр Ламбер получил от нее приглашение для личной встречи. И вот в беседе прозвучал достаточно прямой намек оставить Эрику в покое. Надо сказать, что такое вмешательство в его личную жизнь просто взбесило Ламбера, и он в очень деликатных и высоких выражениях, уведомил Владычицу, что он не намерен прислушиваться к ее просьбе. И если до этого момента Ламбер еще сомневался, как поступить с Эрикой, поскольку ее юный возраст, приводил его в некоторое смущение, то с этой минуты, он точно решил идти с Эрикой до конца.

Глава 10

Эледиэль, обычно никогда не вмешивалась в личную жизнь своих подданных, в этот раз поступила иначе, и все из-за того видения в водопаде. Она не представляла, как Эрика сможет быть с Элгором, если станет возлюбленной сэра Ламбера. Впрочем, жизнь все расставила по своим местам. Эрика так сильно и страстно любила Ламбера, совершенно, не скрывая своих чувств от посторонних, что разлучить ее с ним означало облечь на невыносимые муки. И Эледиэль отступила.

За романом Эрики и Ламбера наблюдали все. Спорили, когда же, наконец, он сделает ее своей любовницей, и пристально следили за ними, боясь упустить этот волнующий момент.

Эрике такое внимание хоть и было неприятно, но она на него особенного внимания не обращала. Если бы Ламбер предложил ей остаться на ночь в его комнате, она бы осталась, даже если бы все дамы королевства стояли под дверью и слушали, что происходит у них в спальне. А вот Ламбер был не такой, излишнее внимание и любопытство окружающих его раздражало. То, что все ждут, не дождутся, когда Эрика станет его женщиной, выводило из себя. Он не собирался потакать любопытству скучающих дам, и поскольку был очень умным и опытным мужчиной, организовал все так, что никто и не догадался, когда такой день настал.