— А через месяц каждому взрослому пони Эквестрии придет налоговая квитанция, в которой будет пункт оплаты осознанного сновидения, — зажмурив глаза, розовогривая летунья помахала в воздухе всеми копытцами. — Кто захочет продолжить приключения и отдых со всеми удобствами — будет платить абонентскую плату. В противном случае сны будут самые обыкновенные... Ведь все должны получать награду за свои труды? Разве что для совсем маленьких пони и жеребят, учащихся в школе, можно сделать исключение. Кстати: во сне ведь можно слушать лекции?
— Читать — нельзя, слушать — можно, — подтвердила владычица снов. — И ты бы стала платить за осознанный сон?
— Если не слишком дорого, то — несомненно, — отозвалась ветеринар. — Тут нужно делать ставку на массовость, так как пони среднего достатка гораздо больше, чем богачей... Хотя и для последних можно придумать какой-нибудь особый тариф.
Подойдя к нежно-желтой пегаске со стороны головы, принцесса Луна наклонилась к ее мордочке и сложив губы трубочкой, слегка дунула в нос, заставляя розовогривую летунью поморщиться и открыть глаза. Отстранившись и нависнув над собеседницей, темно-синяя аликорн произнесла:
— Ты очень необычная пони... Я заметила это еще тогда, при нашей первой встрече, но не обратила внимания. Позднее этот факт просто ускользал от моего внимания, отсеиваясь, словно что-то неважное. Сегодня же я убедилась в своих наблюдениях окончательно.
Сперва, услышав слова крылато-рогатой кобылы, Флаттершай напряглась, но затем будто бы обмякла и успокоилась. В ее эмоциях, всколыхнувшихся бурными волнами, неожиданно наступил полный штиль, а на мордочке отразилось смирение.
— И что теперь? — глядя на собеседницу снизу вверх, спросила понивильский ветеринар и хранительница Элемента Доброты.
— Ничего, — пожала плечами повелительница снов и улыбнулась уголками губ. — Кем бы ты не была, но ты остаешься моим другом и доброй пони, а это главное. Но я бы не отказалась когда-нибудь услышать твою историю.
Перевернувшись на живот, Флаттершай поднялась на ноги и сделала пару шагов назад, затем уселась на круп и опустив голову, стала водить передним копытцем по мармеладной поверхности острова. Принцесса Луна ее не торопила, лишь села напротив и стала ждать, внутренне коря себя за то, что слишком поторопилась с этим "разоблачением", из-за чего теперь может пострадать только-только начавшая укрепляться дружба. Она и сама прекрасно знала, что некоторые вещи лучше не знать, а о чем-то даже вспоминать неприятно, но любопытство и необычное ощущение уюта, появившееся рядом с розовогривой летуньей, слишком сильно вскружили голову.
"Селестия права: рано мне еще возвращаться к государственным делам. Нужно сперва освоиться, восстановить навыки общения, привыкнуть к изменившимся реалиям... О предложении Флаттершай расскажу во время завтрака: наверняка сестру заинтересует подобный способ пополнить казну государства. Но сколько же это сулит проблем лично мне... Нужно набирать учеников, а то, боюсь, для поддержания подобной системы в рабочем состоянии, мне самой придется спать целыми сутками... О чем я вообще?".
— Это началось, когда мне было четыре года, — негромко, но решительно заговорила нежно-желтая пегаска, подняв голову и встретившись глазами со взглядом темно-синей аликорна. — Сперва это были отрывки очень реалистичных снов, где я была жеребенком... двуногим жеребенком с руками и без шерсти. Там, во сне, я жила в странном мире, где каменные дома возвышались до небес, железные повозки ездили по дорогам без помощи пони и летали в небе на широких неподвижных крыльях. К пяти годам сны стали почти ежедневными, а иногда даже во время бодрствования в голове мелькали образы предметов, далеких мест, странных событий. Мама и папа списывали это на мое слишком бурное воображение, а врачи после обследования не нашли ничего подозрительного. В конце концов к семи годам, когда меня отвели в начальную школу, я смирилась со своей странностью, тем более, что она мне не мешала, а в ряде ситуаций даже помогала. К примеру, идея пойти на курсы пегасьего копытопашного боя пришла мне в голову тогда, когда "я" из сна... пошел в секцию по карате.
— Пошел? — зацепилась за оговорку владычица снов.
— Во сне я была жеребчиком, — мордочка розовогривой летуньи мило потемнела от смущения, но она все же добавила: — Это сказалось на моем характере и... предпочтениях.
Прошла секунда, за ней вторая... Принцесса Луна прикрылась крылом и сдавленно захихикала, но затем ей в голову пришло озарение и она по-новому взглянула на свою первую за века подругу. Проказливо улыбнувшись, темно-синяя аликорн поднялась на ноги и повернувшись боком так, чтобы всю ее фигуру можно было оценить со стороны ветеринара и старательно скрывая собственное смущение, спросила:
— И как я тебе?
Обиженно фыркнув, Флаттершай отвернулась от крылато-рогатой пони, повернувшись к ней спиной. Все веселье принцессы Луны тут же как ветром сдуло: виновато прижав уши и склонив голову, она подошла к собеседнице, встав чуть позади справа, пару раз переступила передними копытцами, но так и не найдя слов, носом ткнулась в скрытое нежно-желтой шерсткой плечо.
— ... — крылья розовогривой летуньи напряженно прижались к бокам, но отстраняться она не стала, вместо этого заявив: — Я говорю серьезно и ничего не выдумываю.
— Верю, — поспешила заверить темно-синяя аликорн. — Просто пошутила неудачно. Извини...
— Ладно, — вздохнула понивильский ветеринар. — Со всеми бывает. Раз уж теперь ты обо мне все знаешь, ответишь на мой вопрос?
— Мне нравятся жеребцы, — едва осмыслив, что сказала, крылато-рогатая пони прикусила губу, а в уголках глаз у нее заблестели слезы от обиды на собственную несдержанность.
— И у меня нет никаких шансов? — повернув голову так, чтобы смотреть прямо на собеседницу, нежно-желтая пегаска состроила жалобный взгляд и поджала задрожавшие губы.
— А?.. — открыв от удивления рот, владычица снов отшатнулась и совсем не грациозно плюхнулась на круп.
При виде сконфуженного выражения на мордочке принцессы Луны розовогривая летунья звонко и искренне рассмеялась, оглашая пространство сна звуком, напоминающим звон серебряных колокольчиков. Темно-синяя аликорн сперва обиженно насупилась, поняв, что ее разыграли, но затем тоже рассмеялась, ощущая, как со спины словно свалился груз из тяжелых камней, а сковывавшее каждое движение напряжение наконец-то отступило.
— Флаттершай, это было подло, — отсмеявшись и краем крыла утерев выступившие-таки слезы, произнесла крылато-рогатая пони. — Этот поступок порочит твое имя как хранительницы Элемента Доброты!
— Шутка, не несущая прямого или косвенного вреда, злом не является, — парировала нежно-желтая пегаска, на секунду показав подруге кончик языка. — Иногда, ради блага пациента, врачу приходится причинять ему малое зло... Да и в каждой шутке, есть доля... шутки.
— Стоп-стоп: это с каких пор я — пациент? — владычица снов замотала головой и выставила перед собой передние ноги в защитном жесте: — Не отвечай! У меня от твоих фразочек уже голова кругом идет. Лучше уж задай свой вопрос — это хоть менее опасно для моей хрупкой психики.
— Хорошо, — розовогривая летунья невинно улыбнулась. — Что в Замке Двух Сестер с тобой сделали Элементы Гармонии? Мы ведь ими полноценно не управляли, а только направили силу.
— Заметила все же? — то ли спросила, то ли констатировала принцесса Луна. — Понимаешь... Еще до изгнания на луну я занималась делами, которые современные пони вряд ли одобрили бы. Нередко мне приходилось сражаться и применять не самую добрую магию... А еще мне приходилось обращаться к эмоциям, при помощи которых мои силы увеличивались и быстрее восстанавливались. В тот день, когда я попыталась свергнуть Селестию, меня уже нельзя было назвать принцессой Луной... а вот имя "Найтмер Мун" подходило как нельзя лучше. Не знаю, что ждало бы Эквестрию, если бы в том поединке победила я — но вряд ли она была бы такой, какой ты ее знаешь сейчас. Тысяча лет на луне — это тема для отдельного разговора: сейчас мне сложно судить, но кажется, что пару раз я все же сходила с ума — а затем умудрялась вернуть себе относительную адекватность. После того как мне удалось вырваться на свободу и отправить сестру на заслуженные выходные (на миг губы рассказчицы тронула усмешка, впрочем, тут же исчезнувшая), здравость рассудка поддерживали только натренированная воля и радость от свершения мести. Так что да — я использовала силу Элементов Гармонии, чтобы очистить себя от скопившейся тьмы, стереть часть воспоминаний и подправить расшатанные нервы. Не все получилось идеально, но... Я...
Замолчав, темно-синяя аликорн всхлипнула, постаралась успокоиться и не справилась с собой. Чувствуя, как слезы текут по щекам, она хотела было прикрыться крыльями, но ощутила, как ее крепко обнимают, а к груди прижимается кто-то теплый...
Проморгавшись, крылато-рогатая кобылка встретилась взглядом с розовогривой летуньей, которая виновато улыбнулась и произнесла:
— Прости, я не хотела тебя расстроить.
Вместо ответа владычица снов обняла Флаттершай в ответ и уткнулась мордочкой в розовую макушку. Взбунтовавшиеся эмоции начали постепенно успокаиваться, сознание же зацепилось за нежно-желтую пегаску словно за якорь, удерживающий корабль на месте во время шторма. Все ее тело мелко подрагивало, из глаз продолжали течь слезы...
— Все будет хорошо, — прозвучали простые слова, такие наивные и искренние, что им попросту невозможно было не поверить.
Комментарий к Часть 11
Все права принадлежат пони.
Жду отзывов.
Прошу обратить внимание на рассказы "Злая шутка", "Господин Органа", "Мрачная тень".
========== Часть 12 ==========
— Я хочу его, и ты мне не помешаешь! — добавив в голос суровых и решительных ноток, заявила радужногривая летунья, глядя при этом немигающим взглядом прямо в глаза белому кролику, который стоял перед кухонным столом, где находилась миска с салатом.
Наклонив голову сперва к правому плечу, затем к левому, Энджел хрустнул шейными позвонками, крутанул в передних лапках половник и демонстративно фыркнул. В воздухе между двумя обитателями дерева-коттеджа повисла так и не произнесенная (по понятным причинам) фраза: "Ты не пройдешь".
Напряжение между крылатой кобылкой и белым кроликом нарастало так, что в словно бы застывшем воздухе почти мерцали искорки статического электричества, через распахнутое окно с улицы за происходящим противостоянием наблюдали медведь, сидящая у него на голове белка и пара особенно любопытных птичек. Однако же никто из наблюдателей не стремился вмешаться и встать на одну из сторон, так как сейчас завершался один из этапов в борьбе за лидерство среди питомцев понивильского ветеринара (Рэйнбоу Дэш все звери без исключения негласно причисляли к своим рядам).
Фыркнув, спортсменка угрожающе шаркнула по полу правым передним копытцем и пригнулась, готовясь к рывку. Ее противник присел на задних лапках и вскинул свое оружие, собираясь обрушить его на голову наглой пони, бессовестно узурпировавшей большую часть внимания их хозяйки.
Рывок радужногривой летуньи был стремителен, однако же и Энджел не зря ел свою морковку, да и с малого возраста тренировался вместе с Флаттершай: оттолкнувшись лапками от пола, он взмыл вверх и совершив эффектное сальто назад, приземлился на край столешницы, укрытой белой скатертью. Только вот и голубая пегаска была не из робкого десятка, так что осознав, что первая атака провалилась, она вцепилась зубами в белые кружева скатерти и рванула ее на себя, чем заставила белого кролика потерять равновесие и выпустив из хватки половник, беспомощно взмахнуть передними лапками, прежде чем свалиться прямо на пол перед противницей.
Миска с салатом, про которую оба "питомца" в пылу схватки как-то позабыли, на полной скорости перевернулась и словно рыцарский шлем упала на голову Рэйнбоу Дэш, рассыпав свое содержимое. В наступившей тишине особенно отчетливо стали слышны голоса еще двух пегасок, а также цокающие по полу шаги, приближающиеся от лестницы, ведущей на второй этаж, к проходу на кухню.
— Вот ведь знала, что делать прическу — это плохая идея, — первой увидев маленький разгром, удрученно заявила Скуталу, грива которой была намотана на небольшие бигуди, несколькими рядами спускающимися по обеим сторонам от головы. — Кто хоть победил на этот раз?
— Что-то мне подсказывает, что победила дружба, — выйдя из-за косяка двери, нежно-желтая пегаска посмотрела на подругу и питомца, на мордочках у которых в один миг появились очень похожие виноватые улыбки. — В ванну, оба.
— Но... — попыталась возразить спортсменка, правой передней ногой сдвигая миску из-под салата на затылок и попутно языком снимая с носа кружочек зеленого огурца.
— И чтобы до моего прихода сидели тихо и спокойно! — прервала радужногривую летунью понивильский ветеринар, позади которой на миг мелькнуло нечто мрачное и злое.
— Да мы уже идем... Да? — на последнем слове голубая пегаска посмотрела на Энджела, который в свою очередь активно закивал головой, заставляя длинные уши мотаться вперед-назад.
Стоило Флаттершай и Скуталу отойти с прохода, как две стремительные тени метнулись в ванную комнату, провожаемые завистливым взглядом оранжевой кобылки, жутко недовольной тем, что пропустила очередной раунд противостояния. И пусть болела она за свою старшую подругу, но упорство белого кролика, не желающего терять свой статус в доме хозяйки, все же вызывало уважение.
— Ты ведь не сердишься? — осторожно спросила пегасочка, снизу вверх глядя на хозяйку дома.
— Нет, — со вздохом отозвалась розовогривая летунья. — Сердиться на эту парочку — все равно что злиться на погоду: только себе нервы испорчу. Лучше уж принять все происходящее как данность, и постараться минимизировать потери. М-м-м... Только вот от необходимости что-нибудь приготовить меня это не избавляет. А не хочешь сегодня, вместо завтрака дома, отправиться в "Сахарный Уголок"?
В ответ на это предложение в животе у Скуталу отчетливо заурчало, но она ничуть этому не смутилась и только решительно кивнула головой. Посмотрев на учиненный на кухне беспорядок, кобылка опустила мордочку и смущенно шаркнув копытцем левой передней ноги по полу, произнесла:
— Давай я здесь приберусь, а ты поможешь Рэйнбоу отмыться... мам? — последнее слово оранжевая пони произнесла с некоторым трудом, но все же вполне искренне, стараясь тем самым хоть немного развеять невеселые мысли своей опекунши.
— Раз ты сама предложила... — весело прищурившись, Флаттершай коснулась носом макушки приемной дочери. — Тогда подмети заодно и весь остальной пол. Мы будем готовы минут через десять-пятнадцать.
После этих слов нежно-желтая пегаска быстро отстранилась и развернувшись на месте, поспешно ушла в направлении ванной комнаты. Оставшаяся на кухне одна, Скуталу расширившимися глазами окинула фронт работы и страдальчески застонала, после чего, посмотрев на потолок, заявила:
— Ты у меня в долгу, Рэйнбоу.
