— Ваша честь! — немедленно вскинулась Парра. — Это нелепо! Вы все слышали, — обвиняемый гордится своей работой...
— Его право, миссис Парра, — отозвался Бойд. — Я понял, к чему вы клоните, мистер Ли. На этом следует остановиться. Есть вопросы по другим пунктам?
— Да, ваша честь, — наклонил голову Доан. — Я могу продолжать?
— Да, продолжайте, — отозвалась Парра. — Возможно, к бомбардировке Иерусалима и Нью-Кетцаля ваш подзащитный тоже был принуждён грубой силой?
— Я его не бомбил, — прошептал Гедимин, сердито щурясь. "Надо же было Стивену так не вовремя сдохнуть! Вот не думал, что буду о нём жалеть..."
— Тишина! — "Тилаколео" грохнул кулаком по столу. "Прочная конструкция," — подумал Гедимин, морщась от боли в ушах.
— Я этого не утверждал, миссис Парра, — отозвался Доан. — Что касается Нью-Кетцаля... Суду известно, что он де-факто перестал быть "заведомо мирной целью" на третью неделю войны? А де-юре — он никогда не подпадал под защитные договора. Команда Стивена Марци, и в том числе Гедимин Кет, вела в Нью-Кетцале обычные военные действия, и я не вижу, в чём тут состоит преступление.
Дрон, висящий перед Гедимином, быстро поплыл к столу адвоката. По залу прокатился шелест.
— Мистер Кет, — снова заговорил Доан Ван Ли, выждав несколько секунд. — Вы, как я понял, начали войну в звании рядового?
Сармат кивнул.
— Наивысшее звание, полученное вами за время войны? — спросил адвокат.
— Лейтенант, — не без труда вспомнил Гедимин. — Его сняли, когда меня выслали на рудники.
— Лейтенант, — повторил Доан. — Отлично. Сколько бойцов было у вас в подчинении?
— Никого, — отозвался сармат. — Так и сидел у реактора. Откуда там бойцы?!
Из зала донёсся одинокий смешок. "Тилаколео" повернулся на звук и выразительно качнул стальным "кулаком".
— Вы всё слышали, — наклонил голову Доан Ван Ли. — Больше у защиты вопросов нет.
Он вышел из зала вслед за судьями. Гедимин озадаченно смотрел ему вслед, не обращая внимания на сердитое перешёптывание охранников.
— Работа у него такая, — примиряющим тоном пробормотал один из них. — И он же правду сказал, нет, что ли? Нельзя всё валить на один кусок слизи. Даже на такой паршивый кусок. Пошёл, пошёл! Хватит на мне висеть!
27 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Миссис Парра!
Найджел Бойд повысил голос совсем чуть-чуть, но все звуки в зале суда немедленно стихли, и Гедимин, удивлённо мигнув, поднял взгляд на него.
— Если у вас есть что предъявить суду, сделайте это, — спокойно продолжил Бойд. — Если нет, переходите к следующему пункту. Мы уже четверть часа наблюдаем, как вы пытаетесь переупрямить сармата.
Гедимин не удержался от ухмылки. Прокурор Парра выразительно передёрнула плечами, и сармат запоздало сообразил, что она его видит — на экране перед собой, поэтому оглядываться ей незачем.
— Да, ваша честь, — ровным голосом ответила самка. — Следующим пунктом у нас показания доктора Фокса. Он не смог прийти на заседание, но ответил на наши вопросы и зафиксировал это в видеозаписи.
Один из людей за судейским столом, до того сидевший неподвижно и как будто дремавший, внезапно оживился и перевёл взгляд на голографический экран. Через несколько секунд он удовлетворённо кивнул, тихо сказал что-то ближайшему судье и снова отключился.
— Пятого марта, — заговорила сформировавшаяся голограмма Питера Фокса, — ко мне обратился Кенен Маккензи, командир сарматской ремонтной базы. Он просил меня приехать и оказать помощь одному из его работников. По его словам, сармат-ремонтник был травмирован при работе с реактором и получил высокую дозу облучения...
Гедимин слушал без особого интереса — после нескольких фраз он убедился, что Питер не врёт, и оживился только на рассказе о поддельной регистрации. Доктор Фокс упомянул и её — по его словам выходило, что гравировка на лобной кости Гедимина была повреждена, и медик только подправил её по указаниям Кенена. "Правильно, вали всё на Маккензи," — думал сармат, скрывая ухмылку. "Тебе нельзя в тюрьму. Тут мало толковых медиков."
— Как по-вашему, мистер Маккензи имел намерение скрыть настоящую личность обвиняемого или действовал по его указаниям? — спросил невидимый собеседник Фокса.
— Ничего не могу сказать, — отозвался медик. — Не имею привычки судить о чужих мотивах. Ещё вопросы?
Голограмма погасла.
— Фальсификация идентификационного знака, — пробормотала Парра, сделав какие-то пометки. — Плюс ко всему остальному...
Гедимин невесело ухмыльнулся. "Что за это полагается? Несколько месяцев срока?"
Мианиец внезапно зашевелился, разворачиваясь к ближайшему соседу. Сармат услышал несколько длинных пронзительных возгласов. Сосед повернулся к главному судье.
— Ваша честь, у мистера Кьейя есть вопросы.
— Задавайте, — кивнул Бойд.
Охранник в чёрно-жёлтом экзоскелете грохнул "кулаком" по столу. Дождавшись, когда дребезжание металла стихнет, человек заговорил:
— Мистер Кьейя спрашивает о шраме на шее обвиняемого... можете спустить ворот, чтобы было лучше видно?
Гедимин выразительно пожал плечами — его руки по-прежнему были скованы за спиной. Охранники с двух сторон потянули за ворот комбинезона, спустив его по самый плечевой сустав. Кьейя коротко вскрикнул и снова обратился к соседу.
— Мистер Кьейя слышал показания доктора Фокса о травмах, с которыми обвиняемый прибыл в Кларк. Он говорит: следы систематических избиений, тяжелейшее истощение и обезвоживание, глубокое поражение нейротоксинами, — это странные травмы для участника военных действий. Где именно и при каких обстоятельствах они были получены?
Судьи переглянулись.
— Это не имеет отношения к действиям обвиняемого, ваша честь, — первой заговорила Парра.
— Мистер Кьейя хочет услышать ответ, — отозвался "переводчик". Мианиец резким жестом указал на сармата, потом на судей и издал протяжный скрежет. Гедимин ухмыльнулся.
— Отвечайте, мистер Кет, — сказал главный судья. — Это не первый вопрос, не имеющий отношения к делу.
Мианиец коротко кивнул, вскинул длиннопалую руку и быстро зашевелил пальцами.
— Это в Сокорро, — Гедимин поморщился. — Меня там держали с конца октября. В марте вышло сбежать.
Судьи снова переглянулись. Люди за столом зашевелились. Мианиец, внимательно глядя на сармата, расправил уши и гортанно крикнул.
— Мистер Кьейя спрашивает, что такое Сокорро, — быстро перевёл его сосед. — Это определённое место или общее название для концлагерей?
В зале зашелестели, и "Тилаколео" угрожающе занёс два "кулака" над столом.
— Место, — отозвался Гедимин. — Где-то под куполом Альбукерке. Там ещё космодром... Хуарес, если я не спутал название. Там тогда был главным капитан Торрегроса... так он себя назвал. Экзоскелет без знаков отличия...
— Продолжайте, — судья Якобсон вскинул руку, пристально глядя на прокурора. — Мистер Кьейя хочет услышать всё, во всех подробностях, с того дня, как вы попали к этому... капитану. Можно установить тишину?
Последняя фраза относилась к "Тилаколео", и тот выполнил просьбу, изо всех сил грохнув "кулаками" по металлическому столу. Гедимин, опасаясь за барабанные перепонки, приоткрыл рот, — затыкать уши было нечем.
— Как вы попали в Сокорро? — спросил Якобсон, едва наступила тишина. — По материалам дела война для вас закончилась далеко от купола Альбукерке...
Гедимин поморщился.
— Они вытащили нас из Ураниум-Сити. Меня и Хольгера. Ещё где-то нашли Константина. Мы трое были в "Гекате". Торрегроса об этом знал. Нас держали порознь. Сначала сканировали, потом начали пытать, — он глубоко вдохнул и ненадолго замолчал — боль в груди была слишком сильной.
— Хольгер Арктус и Константин Цкау? — Якобсон сверился с распечаткой. — Вы говорите о них? В таком случае вы последний, кто с ними встречался...
— Оба мертвы, — Гедимин сузил глаза. — Погибли там.
Мианиец быстро повернулся к соседу и затараторил на своём наречии, шевеля пальцами. Гедимин с трудом отвёл взгляд — отчего-то это зрелище так и притягивало внимание.
— Вас подвергали пыткам с октября по март... Для чего? Чего добивался Торрегроса? — спросил Якобсон.
— Того же, что и ты, — Гедимин ухмыльнулся, глядя человеку в глаза. — Хотел управлять моим флотом. Не вышло. Ни у кого не выйдет.
Зал загудел, и "Тилаколео" угрожающе привстал с места.
— Тишина!
— Вы серьёзно заблуждаетесь, мистер Кет, — отозвался Бу Якобсон. — В том, что касается наших мотивов...
Мианиец коротко вскрикнул, и все повернулись к нему.
— Травмы, с которыми вы прибыли в Кларк, получены во время пребывания в Сокорро? — спросил "переводчик". Сармат кивнул.
— Мистер Кьейя хочет знать, было ли дело о пытках обвиняемого расследовано должным путём, — продолжал человек. — Он намерен запросить материалы расследования действий капитана Торрегросы и его сообщников. И он уже вышел на связь с крейсером на околоземной орбите, чтобы ускорить поиск информации.
Гедимин изумлённо мигнул. Судьи зашептались. На голографических экранах замелькали тексты, — кто-то копался в информационном терминале.
— Торрегроса мёртв, — сказал сармат, перехватив взгляд мианийца. — Твэл пробил его экзоскелет и взорвался внутри. Они все сдохли. Нечего было лезть в мой реактор!
Мианиец издал несколько клокочущих звуков и, приподнявшись, отвесил неглубокий поклон.
— Мистер Кьейя говорит, что не сомневается в вашей способности за себя постоять, — перевёл человек. — Он хочет узнать, что сделали земляне. А мне интересно — вы, покинув Сокорро, обратились в полицию?
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Чтобы там продолжили?
Мианиец дёрнул ушами и, издав несколько скрежещущих фраз, снова лёг. Гедимину его реплики не перевели, но, судя по выражениям лиц "землян", ничего хорошего они не услышали.
— Я настаиваю на том, что обращение с обвиняемым в плену к делу не относится, — неуверенно подала голос Парра. Мианиец, по-видимому, понял её слова — и тут же повернулся к ней и несколько раз пискнул.
— Посол Тикийя только что распорядился начать отдельное расследование по вскрывшимся фактам, — сказал Найджел Бойд, покосившись на передатчик. — Нас просят уладить некоторые формальности. Заседание по делу Гедимина Кета переносится на апрель. Сопровождающие мистера Кета, вас просят задержаться вместе с ним. Мистер Кьейя хочет с ним поговорить.
Гедимин следил взглядом за "переводчиком"; тот, к счастью, не собирался уходить вместе с судьями. Охранники вывели сармата из-за барьера и, прикрыв защитным полем, поставили перед мианийцем. Тот, приподнявшись на запястьях, посмотрел Гедимину в глаза и низко поклонился.
— Мистер Кьейя говорит, что наслышан о ваших достижениях в ремонте кораблей Мианы и относится к вам с огромным уважением, — перевёл человек. — Он обещает, что возмутительный случай будет расследован, а виновные в жестоком обращении с вами и вашими товарищами — наказаны по законам Мианы.
Гедимин хмыкнул.
— Разве что ты найдёшь, кто отдавал им приказы. Остальные мертвы.
— Мистер Кьейя наслышан о приказе Цанева и о его последствиях, — сказал "переводчик", выслушав несколько реплик мианийца. — То, что он узнал от вас, — небольшая деталь в огромном механизме, чертёж которого они... чёрт, не люблю метафоры... короче, он благодарен вам за помощь.
Мианиец, резко взмахнув ушами, снова поклонился. Гедимин смущённо сощурился.
— Я ведь в самом деле разбомбил тот город. И снабжал бомбами Лиска. Тебе что, не перевели? Я по вашим законам преступник. Зачем ты мне кланяешься?
Мианиец посмотрел ему в глаза и произнёс длинную скрипучую фразу.
— Мистер Кьейя говорит, что получал лучший перевод. Он знает, в чём вы виновны. Он говорит, что это не меняет ни того, что сделали вы, ни того, что сделали с вами. Он говорит, — "переводчик" на секунду замялся, — говорит, что сожалеет о вашей предстоящей смерти и обещает добиться почётной казни.
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Скажи — я хочу, чтобы меня взорвали в реакторе.
"Переводчик" дёрнул краем рта, но сказал что-то мианийцу. Тот снова заглянул сармату в глаза и склонил голову почти до пола.
— Мистер Кьейя говорит, что постарается исполнить ваше желание. Это будет достойная смерть.
30 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Услышав звук открывающегося шлюза, Гедимин прекратил тренировку и поднялся с пола. Сердце билось размеренно — постоянные нагрузки сделали своё дело, и сердечная мышца восстановилась полностью, так же, как и мышцы конечностей. "Вот на кой метеороид я этим занимаюсь?" — подумал сармат, невесело усмехнувшись. "Одна польза — не валяюсь, как мешок дерьма, на глазах у "мартышек" из суда..."
— У-уф, — выдохнул доктор Фокс, присаживаясь на край кушетки. Вид у него был замученный.
— Что с тобой сделали? — спросил сармат. Фокс махнул рукой.
— Обычные процедуры, Гедимин. Перед приездом комиссии каждый раз приходится побегать. А тут ещё мианийцы...
Он спустился с кушетки и жестом подозвал сармата.
— Собирайтесь, охрана сводит вас в душ. Через пару часов к вам придут. Обычный осмотр... возможно, необычными инструментами.
Гедимин мигнул.
— Возможно?
— Тут четыре мианийских медика, — отозвался доктор Фокс, и на его лице на секунду появилась разочарованная гримаса. — Жаль, но не для обмена опытом. Сейчас они листают ваше дело. Их интересует, что с вами делали в Сокорро. Я давно предлагал и вам, и Кенену добраться до тех ублюдков. Надеюсь, мианийцы выяснят, кто ими командовал, и жаль, что всё это вскрылось только сейчас.
Гедимин пожал плечами.
— Я сам не знаю, чьи там были люди. А я там был. Пустая трата времени, но... если им интересно — пусть смотрят.
Он покосился на себя и тронул побелевший шов в правом подрёберье.
— Уже почти ничего не осталось. Этот рубец и полоса на шее...
"И ещё сотня свежих шрамов," — договорил он про себя. "Как-то странно я занимаюсь наукой..."
...Доктор Фокс попросил Гедимина лежать на кушетке и никуда не соваться, но, когда в шлюз вошли четверо мианийцев, сармат всё же перевернулся набок и уставился на них. Сначала ему показалось, что они пришли с пустыми руками и вообще не к нему, — поклонившись, все четверо прошли мимо и сгрудились у стены, что-то передавая друг другу. Потом что-то просвистело мимо Гедимина и прилипло к потолку, и он увидел тёмно-красный, почти чёрный сгусток чего-то шевелящегося. Рядом прилипли ещё три, резким движением слились в один и начали вытягиваться вниз длинными тонкими нитями. Один из мианийцев что-то проверещал.
— Гедимин, — Фокс, подойдя сзади, надавил на плечо сармата, вынуждая того лечь. — Не двигайтесь, пожалуйста. Этот прибор на вас настраивается.
"Да лишь бы не сожрал," — подумал сармат с кривой ухмылкой, вспомнив постоянные опасения Иджеса, и растянулся на кушетке, глядя на текущие ему навстречу щупальца. Они уже дотянулись до его тела и остановились, едва прикоснувшись к коже сармата. Несколько минут они так висели, и Гедимин терпел щекотку, надеясь, что "диагностика" скоро закончится. Потом щупальца быстро втянулись, и на лицо сармата свалился кусок плотного вещества, пахнущего аммиаком. Гедимин дёрнулся было, но вырваться не успел — не прошло и секунды, как всё его тело было плотно обёрнуто сдавливающей "тканью". Что-то закупорило ноздри, но ненадолго — через несколько мгновений сармат смог вдохнуть.
