Привратник с сомнением смерил его взглядом, но одухотворённое лицо брата Полди сделало своё дело и монах вошёл внутрь.
— А тебе чего надо? — перевёл взгляд на Врени привратник.
— Брось, Большой Горст, — засмеялась цирюльница. — Пусти добром, дай заработать бедной девушке. Давно зубы не болели?
— Тебя пусти, а с меня потом спросят, — заворчал привратник, но Врени пропустил.
Цирюльница расположилась прямо посреди двора, достала из-за пазухи бритву, отстегнула конец ремня и принялась бритву точить.
Пока Полди, робея, входил сбоку в здание, в котором, его заверили, сидит "большое начальство", ему вслед нёсся весёлый голос цирюльницы:
— Стрижка, бритьё, а вот кому кровь отворить? Эй, красавчик, поцелуй меня, зуб даром вырву! А ты что хромаешь? Мозоли не надо резать? Эй, борода, бриться не пора?
Врени продолжала балагурить, не умолкая ни на мгновение. С приговором она вскрывала нарывы, вырывала мозоли и брила прямо в университетском дворе. К ней три раза подбегали посланные преподавателями школяры, которые требовали немедленно прекратить шум, но она не унималась. Цирюльнице казалось, что, если она будет молчать, вампир убьёт её у всех на глазах, а никто даже не поймёт, почему она неподвижно сидит. Её бы выкинули за ворота, но посланные школяры немедленно заинтересовывались её услугами и мирно вставали в очередь. Когда Врени уже немного охрипла, показался Полди.
— О, монашек! — неподдельно образовалась она. — Иди к нам! Лысину подновить не надо ли?
Брат Полди без улыбки подошёл к ней и встал за спиной. Она тихонько выдохнула и слегка расслабилась. Проклятый монах! И проклятый вампир! Они сделали её вялой как студень!
Надо было вставать и уходить, но она не успела. Брат Полди близоруко огляделся.
— Почему среди вас нет женщин? — спросил он школяров.
Все расхохотались.
— А кто их сюда пустит? — ответил один из них.
— Но я слышал...
— Факультет для девочек? — ответил школяр, у которого Врени только что вскрыла нарыв.
— Свободные искусства, — пояснил кто-то. — Сюда их не пускают.
— Но я слышал... женщина... сюда должна приехать женщина... Доктор богословия... и права...
— А! — сплюнул кто-то.
— Эта.
— Её муж пристроил, шателен у барона цур Фирмина.
— Жуткая баба! — с чувством пробурчал школяр, которому Врени только что выдернула зуб.
— Как глянет... — простонал тот, кому срезали мозоли на ногах.
— Нам пора, — прервала их излияния Врени. — Идём, монах.
Бедному брату Полди пришлось выслушать новый залп шуточек на тему того, что его связывает с цирюльницей, но на сей раз он едва обратил на это внимание. Едва они миновали университетские ворота, Врени крепко взяла монаха за руку.
— Держись ко мне поближе, — не то приказала, не то попросила она. — И молись.
— О чём? — споткнулся монах.
— О душе, — процедила цирюльница. — Неважно, главное, молись, монах.
Полди послушно молился, искоса поглядывая на свою странную спутницу. Она цеплялась за его руку как ребёнок за юбку матери и поминутно оглядывалась по сторонам.
— Ты так его боишься? — спросил он, едва прозвучало заключающее молитву слово.
Врени споткнулась.
— Я его ненавижу, — прошипела она. — Вампиры... они могут позвать тебя туда, где им удобно тебя съесть! Могут учуять то, что ты скрываешь. Просто оказавшись рядом! Могут прочитать твои мысли, просто вывернуть тебя наизнанку, посмотрев в глаза! Думаешь, как он нашёл тебя и мальчишку? Уверена, от меня несло вами! Нашими разговорами, моими мыслями... он чуял это. Проклятье! Теперь он от меня не отвяжется. Я просто не хотела смотреть ему в глаза. Просто не хотела делиться! И теперь всё. Он подкрадётся к нам так, что мы даже не увидим! Не почувствуем, пока не будет слишком поздно! Молись, монах! Слышишь! Молись!
— Ты же не веришь в Заступника, — мягко напомнил монах, понизив голос.
— Я верю в то, что твоя молитва защищает, — отрезала цирюльница. — Этого хватает.
— Хватает, — согласился монах. — У каждого свой путь к Заступнику.
Врени заскрежетала зубами.
— Молись, монах, — повторила она.
Брат Полди начал следующую молитву. Если предыдущая обращала мысли к Заступнику, эта призывала осветить душу против тьмы и Врага. То, что нужно. Привычно произнося священные слова, он рассеянно думал о раногском университете. Тот, конечно, отличался от всех остальных. Раног — город знаний и, если в других преподаватели читали свои лекции у себя дома, в церквях, на улице или даже в кабаке, то здесь университет имел собственное здание, где огромные залы, заполненные рядами скамеек, чередовались с уютными маленькими комнатами, где доктора и магистры могли принимать своих учеников лично. Раногский университет славился также тем, что не имел ограничений на получение степени. В других местах, как смутно знал брат Полди, если ты не проучился дюжину лет, не видать тебе докторской мантии, хоть бы ты прочёл все книги и мог переговорить на диспуте всех наставников, вместе или по отдельности. Здесь смотрели на суть. Это было неудивительно: раногский университет основан школярами и до сих пор содержался на средства города — и тех людей, которые, не стремясь к получению учёной степени, желали слушать лекции.
А вот скрипторий в университете был не слишком хороший. Лучшие переписчики работали по монастырям, а в городе жили только простые ремесленники, способные переписать текст, но не создать книгу, украшенную виньетками, заставками и причудливыми зверями на полях, не говоря уже о подлинных миниатюрах. Это брату Полди рассказал какой-то начальственный чин, к которому монаха в итоге отправили. Чин прибеднялся и хвастался как крестьянин, который приехал просить о требах, но надеется улизнуть от уплаты десятины.
Потом мысли свернули в сторону.
— Ах, да, — сказал монах, свободной рукой залез за пазуху и достал увесистый кошель. — Возьми.
Врени отшатнулась.
— Что это?!
— Ты же хотела денег, — удивился Полди. Цирюльница вздрогнула так, как будто он её ударил.
— Забери, дурак!
— Ты хочешь больше? — уточнил монах.
— Не твоего ума дела, — огрызнулась Врени. — Лучше молись. Что тебе сказали в университете? Причём тут женщина?!
— Сказали, что у них нет людей, чтобы послать их на поиски Книги. Я хотел уйти, но меня удержали и сказали, что скоро приедет какая-то женщина, которая живёт в Фирмине. Её муж — рыцарь, который сражался рядом с бароном цур Фирмином и может отправиться за реликвией и найти её.
— Погоди... — насторожилась цирюльница. — Ты говоришь, жена шателена Ордулы? Замка барона цур Фирмина?
— Ну да. Мне так сказали. Только замок называли другой.
— Не Гандула?
— Да! — обрадовался монах. — Гандула.
Врени застонала. Как и все проклятые, она хорошо знала, какой такой был шателен у Гандулы и кто его жена.
— Когда, тебе сказали, она приедет?
— Через несколько дней... Мне сказали, что она судит испытания на получение звания бакалавра и что прочитает лекции... какой-то очень интересный предмет... о искусстве диспута... как-то... о том, как оно может спасти жизнь... Я плохо понял.
— Прекрасно, — прошипела цирюльница. — Монах, завтра в полдень мы уходим отсюда.
— Что? — споткнулся монах.
— Ты оглох?! Где ты был весь сегодняшний день?! За нами охотится вампир! Сколько времени ты продержишься, читая молитвы?!
— Я могу молиться трое суток, прерываясь только на то, чтобы испить воды, — скромно ответил монах.
— И справить нужду, — грубо дополнила Врени. — Ты плохо слушал! В баронстве Фирмин есть знахарь, который собрал травы, отгоняющие этих кровососов! Мы можем получить там защиту!
— Но эта женщина пойдёт сюда... мы можем разминуться...
"И слава Освободителю!" — подумала Врени. Оказаться под вниманием сразу двух вампиров ей вовсе не улыбалось.
— Не всё в жизни меряется деньгами, — отрубила цирюльница. — Монах, проводи меня до этого знахаря и, когда я получу травы, можешь идти на все четыре стороны.
Вампирша, конечно, учует, с кем он общался, но, быть может, не захочет её преследовать. Ходили слухи, что жена шателена Гандулы не пила крови, даже животной, и за это была изгнана собратьями.
— Но, Врени, ты же хотела денег...
— Больше не хочу. Только помоги мне!
— Воля твоя, но ты нужна мне. Может быть, я смогу уговорить тебя провожать меня и дальше?
— Что?! Зачем я тебе сдалась?!
— Ты много знаешь, умна и опытна. Я бы не нашёл сам слов для разговора с тем человеком из университета.
Что-то в его голосе звучало... неправильно, но Врени была слишком напугана, чтобы это различить.
— Прекрати, — отмахнулась цирюльница. — Таких ещё десяток найдёшь.
— Но я встретил тебя. Врени, пожалуйста. Пойдём к твоему знахарю, я помогу тебе, а потом ты поможешь мне.
— Ох... — простонала Врени.
— Трое суток, — напомнил Полди. — Я могу молиться трое суток.
— Трое суток и не надо, — вздохнула Врени. Ладно, будь по-твоему.
Они шли день и ночь и всю дорогу брат Полди непрерывно молился. Он ни разу не сбился, не допустил сомнений, не отвлёкся ни на что и Врени постепенно успокаивалась рядом с ним. Темноты она не боялась, только выломала посох, чтобы помогал нащупывать дорогу. Им сказочно повезло — они вышли не на жилище ведьмы, а на стоящий на отшибе деревни дом знахаря. Дом этот узнавался по едкой смеси запахов, которые издалека били в нос. В окнах горел свет. Врени, поколебавшись немного, постучала. В доме что-то звякнуло, но никто не отозвался. Врени постучала сильнее.
— Проваливайте! — прозвучал резкий голос.
— Мир тебе, добрый человек! — вмешался монах. — Отвори ради Заступника!
— Тут не кабак и не постоялый двор, — так же резко крикнул знахарь.
— Добрый человек, молва о тебе...
Дверь резко распахнулась. На пороге стоял располневший на крестьянских подношениях красивый человек в заляпанной травами одежде.
— Чего надо? Говорите и проваливайте!
Врени вздохнула.
— Нам сказали, ты знаешь средство от вампиров.
— От вампиров? — хмыкнул знахарь. — А от клопов вам не надо?
— Добрый человек, наш интерес не праздный, — снова вмешался монах. — Нас преследует вампир...
— Мне-то что за дело?
Врени немного подумала.
— Пошли отсюда, монах. Разве не видишь, что мы не туда попали?
— А вот этого не надо, — нахмурился знахарь. — Не люблю. Что за вампир?
— Липп, — нехотя ответила Врени. — Возможно, ты его знаешь.
— А, Липп! — невесть чему обрадовался знахарь. — Как он поживает?
— Неплохо поживает, — буркнула цирюльница, невольно потирая шею.
— Вот мерзавец! — засмеялся знахарь. Врени была с ним согласна. Хотя и не видела в этом ничего смешного. Но дальше знахарь её удивил. — Мы с ним как-то на спор носки вязали, так он в три раза быстрее закончил! Если бы я знал, что он вампир, я бы на снадобья не отвлекался.
— Я думала, он вас обманывал, всю деревню, — не выдержала Врени.
— Ну да. Но мои травы ему не понравились.
Знахарь чему-то засмеялся.
— Я хотел проверить, как они на него действуют, но он сначала не признался, а потом сбежал. Встретишь его, скажи, пусть приходит. Мне интересно.
— Скажу, — пообещала цирюльница. Отчего не пообещать?.. — Ты отдашь нам травы?
Знахарь смерил их пристальным взглядом.
— Приходите завтра в кабак. На тавлею кости кидать умеете? Сыграем. Выиграете — ваше счастье.
Он захлопнул дверь. Монах и цирюльница переглянулись.
— Пойдём в кабак, — пожала плечами Врени. — Может, нас туда пустят. Не ночевать же под открытым небом.
— А ты найдёшь дорогу?
— Сюда нашла. Туда найду. Я, Полди, как кошка. Всегда найду дорогу и всегда падаю на ноги.
Они дошли до кабака и постучались. Потом ещё. Потом обошли кабак и постучали с другой стороны.
— Кто там? — окликнул мужской голос.
— Добрый человек! — отозвался брат Полди. — Мы мирные путники и просим приюта. Пусти нас Заступника ради!
— Ночью разбойники ходят, — ответил мужской голос.
— Вот именно! — нашлась Врени. — Мы их боимся.
— Отопри им, Куно, — вмешалась женщина. Врени узнала голос.
— Хозяюшка! — обрадовалась она. — Я Большеногая Врени! Пусти нас!
— Открой, — приказала кабатчица.
— Вернуться вздумала? — спросила ещё сонная кабатчица. Врени устало вытянула ноги. Куно — высокий парень с красивым лицом, которое слегка портили юношеские прыщи — развёл огонь в очаге. Брат Полди, отвернувшись ото всех, молился.
— А это кто с тобой? — не отставала Рамона.
— На меня напал вампир, — пояснила Врени.
— Это?!
— Этот святой человек спас меня своими молитвами, — продолжила цирюльница. Кабатчица слегка смутилась. — Мы услышали, что когда-то в вашей деревне придумали травы, защищающие от вампиров, и пришли сюда. По дороге он непрерывно молился.
— В горле, поди, пересохло, — покачала головой кабатчица. — Сейчас принесу вина.
— Он не пьёт вина, — покачала головой Врени.
— Во искуплении, — не очень понятно объяснил монах, закончив свою молитву и усаживаясь рядом с Врени. Осенил священным знаком сперва себя, потом Врени, а после кабатчицу. — Да прибудет милость Заступника над всеми нами.
— Да прибудет, — отозвалась Рамона. — Вы тут ночуйте, а я спать пойду.
Она загасила светильник и ушла на кухню.
Врени скрипела зубами от злости.
Проклятый знахарь явился в кабак вскоре после завтрака и честно принёс с собой отвратительно пахнущий мешочек с травами. Положил на стол рядом с собой, из мешка побольше достал тавлею и фишки. Брат Полди покачал головой и сказал, что обеты мешают ему испытывать удачу.
В кабаке никто не остался, только Рамона скребла свободные столы. Здешние люди не раз видели, как их знахарь играет.
Врени уселась напротив знахаря и послушно встряхнула кости.
И проиграла.
Они расставили фишки снова.
И Врени снова проиграла.
Знахарь ухмылялся. На третий раз он начал давать советы и требовал, чтобы Врени меняла заведомо проигрышные ходы.
Это не помогло.
Знахарь убрал тавлею и разложил причудливую карту. Врени внимательно выслушала пояснения, о том, как ходит по волшебной стране Чёрный Рыцарь, что будет, если оказаться в Болоте Сновидений и зачем являться в Башню Черепов. Голова трещала. Она устала. Устала от ночи, проведённой в пути, устала от прошлой ночи, проведённой в страхе и молитвах.
Эту игру она тоже проиграла.
Потом была игра с какими-то шариками.
Потом — фишки, из которых надо было составлять фигуру.
Потом — что-то вроде строительства игрушечной башни.
Затем — перекладывание камешков из одной чашки в другую.
Проиграв и эту игру, Врени оценивающе оглядела знахаря. Если ударить его под челюсть и быстро схватить мешок... Брат Полди за ней не успеет. Ну и пёс с ним. Взяв травы, она не будет в нём нуждаться.
— Не советую, — мягко сказал знахарь, но в его голосе звенела сталь.
— Что?
— Далеко ты не уйдёшь, — предупредил знахарь.
Цирюльница передёрнула плечами.