Меченый. (Меченый - 1)

На первых двух — слепого музыканта, извлекающего из рассохшейся лютни душераздирающие звуки, и горбатой старушки, тянущей к нам скрюченную руку — я смотрела с искренним сочувствием. И страшно жалела, что ничем не могу им помочь.

От излишней сентиментальности меня излечил третий — одноногий солдат с лицом, покрытым страшными шрамами. Когда, узнав в Меченом слугу Двуликого, вскочил на обе ноги, и, отцепив от колена изъязвленную культю, перемахнул через покосившийся забор.

Естественно, после такого 'чудесного исцеления' желание кому-то помогать исчезло. Уступив место глухому раздражению: эти люди пытались зарабатывать на самом светлом чувстве, которое есть в человеке — чувстве сострадания.

'Вот Меченый — тоже зло...' — подумала я. — 'Но зло правильное, не скрывающее своей гнусной сути... Поэтому заслуживает уважения...'

Мысль оказалась такой дикой, что я испуганно оглянулась — не слышит ли ее Амата, или, не приведи Вседержитель, брат Димитрий.

Естественно, рядом их не оказалось. Зато я заметила звероватого вида мужика, выглядывающего из-за двери полуразрушенного сарая и пожирающего меня о-о-очень неприятным взглядом.

Наткнувшись на мой взгляд, наблюдатель оскалился, и я передернулась от омерзения: в жуткой щели, открывшейся в его всклокоченной бороде, виднелись не белоснежные зубы, а гнилые черные пеньки!

Решив, что привычка смотреть по сторонам ни к чему хорошему не приведет, я перевела взгляд вперед... и сглотнула: в нескольких десятках локтей дорогу перегородила троица громил, как две капли воды похожих на того, из сарая.

Коренастые, широкоплечие, с ручищами, больше похожими на кузнечные клещи, они одинаково кривились в 'радостных' улыбках и... угрожающе поигрывали устрашающего вида железяками.

Удостоверившись, что мы их увидели, они оскалились еще шире и... одновременно посмотрели на меня. Потом тот, который стоял в центре, демонстративно почесал себя между ног и поцокал языком:

— Хороша...

— Угумс... — радостно поддакнул спутник слева, а тот, который стоял справа, соизволил пошутить:

— Огонь, а не девка! Вишь, как волосы горят?

— Гы-ы-ы!!! — жизнерадостно заржали все трое... и подобрались. Сообразив, что Меченый уже стоит на земле. С Посохом Тьмы в руке. И хмурится...

— Слышь, Бездушный! Ты свою палочку-то убери! И... залазь обратно на лошадку. А то мы сегодня слегка не в духе... — хмуро буркнул тот, который стоял в центре.

— Угумс! И могем тебя паламать...

Кром молча перетек на шаг вперед. И в этом его движении было столько угрозы, что в глазах мужиков мелькнула растерянность. А у меня по спине покатились капельки холодного пота.

— Слышь, Бездушный! Оставь девку и уезжай! — после короткой заминки предложил главарь.

— Угумс... И, эта-а-а, пасмари назад! Шоб не делал глупастей! — поддакнул его товарищ слева.

Кром посмотрел. Потом перевел взгляд на меня и приказал:

— Слазь... И иди сюда...

Я тоже оглянулась, увидела в руке того, из сарая, арбалет и зажмурилась...

'Самое страшное на свете — это потеря души...' — в голосе брата Димитрия прозвучал такой дикий ужас, что мне захотелось спрятаться за широченной спиной отца и заткнуть уши. — 'Человек, которого выпивает Посох Тьмы, никогда не получит Посмертия. И никогда не встретится с душами своих близких. Поэтому живите праведно. Дабы Вседержитель ниспослал вам смерть, которую вы заслужили...'

Слова брата во Свете, всплывшие в памяти, не требовали толкования — любая из возможных смертей была лучше потери души. Только вот перспектива попасть в лапы этой четверки почему-то пугала меня намного больше, чем заклание на алтаре. Поэтому я отрицательно мотнула головой. Естественно, не открывая глаз.

— Слазь, тебе сказали! — рявкнули спереди. А через мгновение подхватили справа-сзади: — Она забоялась! Ничего, я подмогну!!!

— Н-не надо!!! — выдохнула я, ощутила, как вокруг моей щиколотки смыкается кольцо из пальцев, и изо всех сил вцепилась в седло...

Пальцы вытащили мою ногу из стремени, потом скользнули к колену... и пропали. А до меня донесся жуткий булькающий хрип и треск переламывающихся костей.

'Меченый...' — подумала я. И не ошиблась...

...Когда я, наконец, открыла глаза, тело горе-арбалетчика билось в агонии прямо под копытами моей кобылки. А из его горла торчала хорошо знакомая мне рукоять метательного ножа Бездушного. Чуть поодаль с кровавой кашей вместо головы валялся любитель пошутить.

Его товарищ, начинавший каждую фразу со слова 'угумс', лежа в дорожной грязи, пытался дотянуться трясущейся рукой до перебитого позвоночника. А главарь четверки, стоя на коленях, смотрел на Крома остановившимся взглядом и протяжно выл. На одной ноте.

Отметив какую-то несуразность в его фигуре, я пригляделась и злорадно усмехнулась: Кром перебил ему обе ключицы. И теперь широченные плечи здоровяка выглядели заметно уже.

— Жить хочешь? — протерев окровавленный конец Посоха Тьмы какой-то тряпкой, спокойно спросил Меченый.

Главарь заткнулся и закивал. От усердия чуть не оторвав себе голову.

— Приведешь... Сюда... Главу вашего Братства...

У здоровяка округлились глаза, а во взгляде появилась обреченность.

— Он придет... — 'успокоил' его Кром. Потом ткнул пальцем в ожог на своей щеке и добавил: — Опиши...

'Бездушные — средоточие Зла. Поэтому к ним тянутся все те, чьи души склонны к служению Двуликому...' — раз за разом повторяла я, вглядываясь в лицо мужчины, сидящего напротив Меченого. — 'Чем сильнее Бездушный — тем больше его уважают те, кто своими деяниями торят себе путь к Богу-Отступнику...'

Каждое слово брата Димитрия было истинной правдой: глава Меллорского братства Пепла смотрел на Крома, как на воскресшее воплощение Темной половины Двуликого. То есть с уважением и... ужасом.

Правда, последний он старался скрыть. Поэтому много улыбался и... ел. Все то, что нам приносили.

А вот говорил он крайне мало. Как, впрочем, и Меченый. Поэтому их разговор в основном состоял из многозначительных и малопонятных фраз. И пауз:

— Мои ворохнулись ...

Пауза.

За время которой блюдо с очень неплохо пожаренным мясом опустело не меньше, чем на треть.

— Ты был в своем праве...

Снова пауза.

И треск хрящей на зубах обоих мужчин.

— Что ты хочешь в ответку ?

Во время этой паузы в глазах Серого промелькнула вся гамма негативных эмоций от легкого раздражения до бешенства. Причем все эти эмоции — по моим ощущениям — касались не Меченого. А тех недоумков, которые повстречались нам на пути.

Прожевав очередной кусок мяса, Кром кивком показал Серому на меня и буркнул:

— Одеть... Ее... Как дворянку...

— И... все?

Утвердительный кивок.

— И вы уедете из Меллора? — справившись со своим удивлением, уточнил глава братства Пепла.

Бездушный снова кивнул. И отдал должное медовухе.

Серый пригубил из своего кубка, потом поставил его на стол, вытер усы рукавом и зачем-то прикоснулся к тоненькому серебряному колечку, надетому на мизинец его правой руки:

— Я тебя услышал...

Глава 11. Принц Неддар Латирдан.

Седьмой день четвертой десятины второго лиственя.

...Выбравшись на седловину, принц Неддар остановился, посмотрел вниз, на простирающееся под хребтом белоснежное море облаков, и поморщился: в Олдаррской долине, вероятнее всего, тоже шел дождь.

— У вас, долинников, такие слабые ножки... — ехидно поддел его Вага и, ткнув кулаком в бок, сорвался с места. — Устаете, не успев пройти и перестрела...

— Сам ты долинник! — возмутился Латирдан. — А я...

— ...настоящий хейсар! — из-за спины раздался ехидный смешок Унгара.

Спускать шутку младшему брату побратима Неддар не собирался. Поэтому ударил на звук. Пяткой. И попал — юноша, только-только заслуживший право на меч , согнулся пополам и уткнулся лицом в камни.

Воины, видевшие этот удар и имевшие возможность оценить скорость и технику исполнения, слитно ударили себя кулаками в грудь:

— У-уэй !!!

Латирдан довольно усмехнулся, дождался, пока Унгар вдохнет, и участливо поинтересовался:

— Может, отправить тебя домой? А то, вон, дыхание сбил...

Юноша вспыхнул... и склонил голову в извечном жесте побежденного:

— Нет бесчестия в проигрыше тому, кто намного сильнее тебя, ашер!

— Ну, ты бы хоть посопротивлялся, что ли! — хохотнул кто-то из воинов личной охраны Неддара. Потом добродушно хлопнул Унгара по плечу, помог ему встать и посмотрел на своего сюзерена: — Может, поторопимся, ашер? А то Вага, вон, уже почти в долине.

Принц посмотрел на черную точку, безумными прыжками несущуюся вниз по осыпи, и ухмыльнулся:

— Надо... А то побратим решит, что я тут отдыхал, и отправит домой, как малосильного...

Воины расхохотались. И, сорвавшись с места, попрыгали вниз...

...Через два часа с небольшим идущий волчьим шагом отряд добрался до Орринского леса и бесшумно растворился среди деревьев.

Как обычно, первыми в чащу нырнули воины боевого охранения. Затем — основная масса хейсаров и два боковых дозора. Последними — воины 'волчьего хвоста' . И, не снижая темпа передвижения, понеслись в сторону Олдарра .

Глядя на тени, мелькающие среди деревьев, принц Неддар вдруг поймал себя на мысли, что гордится. И своими воинами, и собой:

'Армия отца двигалась бы по дороге. Со скоростью обоза. Увязая в каждой луже, чиня сломанные оси и строя полевые лагеря через каждые пятьдесят перестрелов. А мне с моими воинами дорога не нужна. И телеги — тоже. Поэтому мы доберемся до Аверона не за две десятины, а за считанные дни. И вобьем мятежников в землю по самые ноздри. А потом вернемся в Алат и закончим начатое...'

При мыслях о южном соседе у принца сразу же испортилось настроение — ведь если бы не козни Борова , он до сих пор жил бы в Шаргайле , ходил бы в набеги и тренировался...

'С другой стороны, если бы не смерть Кортарена , я бы до сих пор водил в бой только свой десяток. И... не взял бы неприступный Карс меньше, чем за сутки...'

Воспоминание о воистину великой победе заставило Неддара улыбнуться. И погрузиться в приятные воспоминания:

...За высоченной стеной Карса глухо щелкнуло, потом под низкими облаками раздался еле слышный шелест — и на поле, раскинувшееся перед армией Неддара, посыпалась живая рыба...

— Не понял? — придержав коня, пробормотал принц.

— Издеваются... — угрюмо буркнул граф Рендалл. — Под Карсом — подземная река. Говорят, рыбы в ней больше, чем в Тирренском море. Поэтому голода карсцы не боятся...

— Говорят... — поморщился Неддар. — А говорить, как известно, можно что угодно...

— Особенно, если трудно проверить, правда это или нет... — поддакнул ему Вага.

— Согласен... — военачальник пожал плечами. — Однако Карс не зря считается неприступным. Посмотрите на его стены, ваше высочество! Их строили на совесть. Поэтому город до сих пор так никто и не взял...

— Может, потому, что никто и не старался? — криво усмехнулся принц, потом прищурился и задумчиво посмотрел на Вагу: — Помнишь стадо овец, мимо которого мы проехали в час вепря ?

— Да, ашер!

— Отправь за ним десяток воинов. Пусть пригонят его сюда. Вместе с пастухом. И отправят к городским воротам...

— Зачем, ваше высочество? — удивленно спросил граф Грасс.

— Ну, не одной же рыбой им там питаться? — ответил Латирдан. А потом посерьезнел: — А остальные пусть разбивают лагерь. Неторопливо и основательно. И собирают метательные машины. Тоже очень медленно и добросовестно...

— Неторопливо и медленно? — уточнил тысячник.

— Да. Пусть карсцы решат, что мы пришли сюда надолго...

'Да, с лагерем получилось неплохо...' — улыбнулся принц. И мысленно процитировал слова главы клана Уззаров : — 'Если заставишь врага поверить в то, что нужно тебе, он проиграет. Еще до того, как вытащит из ножен меч...'

— О чем задумался, ашер? — ткнув Неддара в бок, спросил Вага.

— Да о словах твоего отца... — пробормотал Латирдан. — А что?

— Разведчики во второй раз подают знак, что вышли на опушку. И что видят Олдарр. А ты молчишь...

— Да вот, думаю, что делать с городом. Брать, или просто зайти?

Воин вытаращил глаза:

— Он же наш?!

— Правда? — Неддар состроил удивленное лицо и... расхохотался...

...От барона Югана пахло потом. Причем намного сильнее, чем от любого из хейсаров. И это действовало принцу на нервы ничуть не меньше, чем бегающий взгляд и трясущиеся пальцы хозяина лена Олдарр.

— Что вы молчите? — рыкнул он. — Я что, неясно выразился? В столице — мятеж, и мне нужны кони, чтобы успеть на помощь моему отцу...

Барон понуро сгорбил плечи, угрюмо вздохнул и сложился в поясном поклоне:

— В-ваше в-высочество... В-ваш отец... э-э-э... погиб... А дворец... и город захвачены... людьми графа Иора Варлана...

— Что ты сказал? — не поверив собственным ушам, переспросил принц. — Что с моим отцом? Погиб?!

Юган Олдарр сглотнул подступивший к горлу комок и склонился еще ниже:

— Да, ваше высочество! Его величество Шаграт Второй, Латирдан был призван Вседержителем...

— Погиб от рук Варлана?

— Я... не знаю, ваше высочество. Но, по слухам, граф Иор уже объявил себя новым королем. Иором Первым, Варланом. И приказал называть себя Блистательным...

Принц оскалился, как дикий зверь:

— Вот оно, значит, как...

Потом заставил себя успокоиться и нарочито медленно произнес:

— Мне нужны все лошади, какие у вас есть. И все мужчины, способные сражаться...

Барон Юган побледнел:

— Мои конюшни — к вашим услугам, ваше высочество! А вот с мужчинами... как мне кажется... возникнут проблемы...

Принц непонимающе приподнял бровь:

— В каком смысле?

— Мои вассалы не захотят брать в руки оружие... ибо лишать другого жизни — это смертный грех!

Неддар вытаращил глаза:

— Вы себя слышите, барон?!

Олдарр угрюмо кивнул:

— Да, ваше высочество...

— Если слухи не врут, и мой отец погиб, то я — ваш верховный сюзерен! Значит, согласно вассальному договору, вы обязаны по первому требованию предоставить мне... э-э-э... определенное количество солдат!!!

— Если быть более точным, то сто четырнадцать воинов в полном вооружении... — еле слышно пробормотал барон. Потом сделал небольшую паузу и добавил: — Сроком не более чем на два месяца. Или денежные средства, достаточные для найма такого же количества хорошо вооруженных солдат. В общем, я готов заплатить...

Латирдан с хрустом сжал кулаки и уставился в глаза дворянину:

— Скажите, барон, вы... издеваетесь?

Олдарр нервно рванул пальцами кружевной воротник, хрипло вдохнул и медленно помотал головой:

— Нет, ваше высочество! Я понимаю, что у вас нет времени кого-то нанимать. И при этом совершенно точно знаю, что мои вассалы истово веруют во Вседержителя...

'Бред...' — ошарашенно подумал принц. Потом посмотрел на парадный меч, висящий на поясе барона, и криво усмехнулся: — Тогда зачем вам это железо?

Юган Олдарр покраснел и развел руками:

— Если честно, то я нацепил его только потому, что так полагается. А так хожу безоружным...