История одного человека 2.1

— Мы разговаривали кое с кем, и после высказанных мной претензий, он готов посвятить твоему обучению хоть весь рабочий день. Сейчас я мог бы отправить тебя к нему, — ответил я.

— Широ-сенсей, у Ямада-сенсея трудный период в жизни. Сейчас ему не до меня!

— Ничего себе познания!

— Это все женская интуиция.

— Даже так.

— Верно. Так что, давайте мы займемся всем этим завтра. Заодно проведаем Ямада-сенсея. При мне обсудим его вклад.

Девочка мило похлопала глазами и начала медленно отступать в сторону двери. Я наблюдал до тех пор, пока она не прошла половину пути, после чего подал голос.

— А ты ничего не забыла?

— Вроде бы нет, сенсей.

— А задание записать?

— Так мы же уже обо всем договорились. Я повторяю пройденное, чтобы завтра вас поразить своими познаниями.

— Что-то я не помню такое.

— Ну, ваши слова я поняла так. Вы хотите дать задание поверх этого?

Снова невинное похлопывание ресницами, я тяжелый вздох с моей стороны.

— Иди уже отсюда. И чтобы завтра была готова на все сто процентов! Иначе каникул не будет. Никогда!

— Я тоже вас люблю, сенсей!

С этими словами Карин упорхнула, едва не задев ошарашенную Шизуне.

— Простите за этот цирк. Вы спасли ее веселую прогулку, вот она и радуется.

— Кхм.... Оно и видно. Я, наверное, должна извиниться за свое вторжение. Я не собиралась вам мешать, но в последнее время вас все время нет, вот и боялась снова упустить.

— Не стоит извиняться. Я сам виноват, что вечно мечусь туда-сюда и не уделяю должного внимания вашей аттестации. Прошу, присаживайтесь.

Девушка уселась на тот самый стул, что занимала до этого Карин. Ее руки продолжали крепко удерживать папку, не торопясь что-либо с ней делать.

— Это оно? — спросил я, также присаживаясь и кивнув на тот самый предмет.

— Да.... То есть, это наработки решения, а не само решение.... Вот.

Она протянула мне папку. Я взял ее в руки, открыл и наткнулся на несколько...десятков страниц, заполненных мелким убористым почерком. Удивленно посмотрел на нее.

— Не мало, — прокомментировал я, — Вы неплохо постарались.

— Пожалуйста, сначала ознакомьтесь. Я боюсь, что все, что тут написано, может оказаться бесполезной писаниной без капли смысла.

Поглядев на нее и поборов желание покачать головой от такой самокритичности, я посмотрел на листы. И после принялся за чтение.

Собственно, сам процесс затянул меня надолго. Сначала я приспосабливался к почерку, к стилю изложения (оно, к слову, скакало от одной крайности к другой) и применяемой терминологии. Потом, когда глаз мой более или менее приноровился, пошел непосредственное изучение материала, с периодическими попытками понять что же девушка имела в виду в том или ином отрезке текста. В какой-то момент я вовсе взял карандаш и принялся подчеркивать те или иные формулировки и выражения, чтобы было возможно вернуться к ним при разборе.

Когда последняя страница была мной прочитана, а после перечитана повторно, я непроизвольно бросил взгляд на часы. Время, что указывали стрелки, озадачивало. Уже близился вечер.

— Однако! — удивился я, когда понял, что все это время Шизуне сидела рядом и умудрилась как-то совсем не привлекать к себе внимания.

Увидев мой взгляд, она тут же встрепенулась. И посмотрела на меня глазами, полными затаенного страха, надежды и немым вопросом.

— Что скажете, Харада-сан? — спросила она, не сводя с меня глаз.

Я посмотрел на бумаги в своих руках. На сделанные мной пометки на первом листе. Для большей уверенности, быстро, не вчитываясь, перелистнул все и положил их на стол.

— Могу сказать, что вы действительно проделали большую работу, — ответил на ее вопрос, посмотрев ей в глаза.

— Я ведь еще не достигла решения, верно? — спросила она, заранее зная ответ на свой вопрос. Я кивнул.

— Да. Исходя из всего, что здесь перечислено, могу сказать одно: человек, которого его товарищи надеялись спасти, все еще мертв. Условно, конечно, но мертв.

Мы секунды три-четыре смотрели друг другу в глаза, ведя такой своеобразный немой диалог. Или пытались его вести, тут уж как посмотреть. Мысли, по всей видимости, никто из нас читать не умел. А после я вновь перевел взгляд на бумаги и снова их все пролистал, опять же, не вчитываясь.

— Скажите, Шизуне-сан, вы обращались за помощью к кому-либо за помощью в поисках решения? — спросил у нее.

Она смутилась, но покачала головой.

— Нет. Я старалась сделать все сама.

— А почему вы не обратились за помощью к вашему учителю?

— Потому что это была моя задача и это моя аттестация. Разве нет, Харада-сан?

— Уверен, что Цунаде-сама не стала бы отказывать вам в совете, обратись к ней.

Мои слова девушке не понравились. Того гляди, еще обидится. Она нахмурилась, взгляд ее стал подозрительным. На свои бумаги она и вовсе глянула с некоторой неприязнью, словно они ей чем-то не угодили. Как бы я, сам того не понимая, не оттоптал ей некоторые мозоли.

— Знаете, какая мысль приходит, исходя из всей вашей работы? Это если опустить те методы, которые вы предлагаете использовать для успешного решения задачи.

Я сделал паузу, дожидаясь вопроса, чтобы продолжить.

— Какая? — задала она его, правда, не сразу.

— Вы почему-то игнорируете возможность привлечения сторонних специалистов. Судя по этому документу, операции предстоит выполнить крайне ограниченному количеству лиц, хотя самих ограничений не существует.

Шизуне осталась хмурой. Мои слова не стали ей каким-то утешением.

— Я привлекла максимально допустимое количество людей, — ответила она.

— Да. Для того чтобы воспользоваться той же 'Печатью звезды четырех лучей'. Но этого количества недостаточно для того, чтобы провернуть операцию такого рода в условиях, когда у вашего пациента полностью отсутствует чакра и близка деградация системы циркуляции. Чтобы не допустить этой самой деградации, и чтобы просто поддержать организм от начавшегося разрушения, важно срочно влить в него достаточно ян. А для этого этих четверых недостаточно, если конечно, мы не имеем в виду кого-то с огромными запасами чакры, вроде той же Цунаде-сама.

Девушка выслушала меня с той же миной, что и до этого, но во взгляде мелькнуло что-то. Заинтересованность? Понимание? Озарение? Или я вижу недоверие под каким-то дополнительным соусом?

— Есть ограничения физического пространства вокруг операционного стола, — заметила она.

— Да, — согласился я.

— И даже если в него вливать эту чакру, то нужно это делать в определенных местах тела, потому что в других это не принесет должного эффекта.

— Это тоже верно, но не в нашем случае. Здесь ведь речь идет о фактическом мертвеце. У него нет никакого сопротивления.

Шизуне посмотрела на меня странным взглядом.

— Параллельно нужно работать с сердцем, — сказала она, не сводя с меня глаз.

— Да, нужно. Но с этим вполне справится и один человек. А если сердце извлечь и работать с ним отдельно, то ограничения физического пространства вообще перестанут играть какую-либо роль. Один человек может заняться грудной клеткой, пока несколько других работают с извлеченным органом в стороне.

Девушка задумалась и на мгновение даже прикусила губу. Ее взгляд застыл на бумагах, что до сих пор лежали рядом со мной. Правда, мне было трудно сказать, видели ее глаза их, или же они смотрели сквозь них вглубь мыслей самой Шизуне.

— Если привлечь достаточное количество людей, проблема недостатки чакры снижается. При постоянной ротации можно проводить восстановительные процессы без перерыва.... Тут можно даже печать не использовать.

После последних слов, она встрепенулась и бросила на меня взгляд. Сколько всего было в этих глазах в этот момент. Хотя, мне удалось разобрать только приближающееся озарение.

— Восстановление сердца с подобного рода повреждениями может занять немало времени. Да, однозначно так. Это займет много времени. А без сердца нельзя добиться выработки чакры. Печать лишь стабилизирует пациента, но добиться прогресса при ее помощи нельзя.... Таким образом, мы его стабилизируем, но он остается в состоянии клинической смерти. Это чревато деградацией мозга.

Она замолчала и уставилась на меня так, словно пыталась найти ответы в моих глазах. Я ей в этом деле не мешал, лишь постарался изобразить соответствующее выражение лица. Чтобы она не потерялась и видела, что выход есть.

— Но если подсоединить, пусть и временно, другое сердце....

Я кивнул и жестом предложил продолжать.

— ... то прогресс пойдет. Но само донорское сердце.... Откуда? Его же нужно подобрать, и главное, чтобы оно подходило....

Девушка снова замолчала и, поймав мой взгляд, что-то пыталась в нем прочитать. Пауза затянулась. Пришлось прийти ей на помощь.

— Шизуне-сан, вспомните условия проведения операции.

— Я помню, — ответила она, будто бы отмахнувшись, но потом застыла и снова начала пытаться найти ответ на моем лице.

— Вы помните, но один аспект упускаете из виду. А он в нашей задаче играет основополагающую роль. Естественно, речь идет о времени.

— Времени? Какого времени...

Она замолкла и после нескольких секунд размышлений, кивнула.

— Верно. Теоретически, запечатанное тело сохранит свои свойства чуть ли не бесконечно. А это значит, что я могу готовиться ровно столько, сколько потребуется. Изучить его медкарту, подобрать нужные материалы и компоненты.

— Потому вопроса с заменой сердца, временно это или нет, не стоит. Вы можете провести операцию лишь тогда, когда у вас будет полная уверенность в том, что вы сможете сделать все так, как надо.

Воцарилось молчание. Шизуне смотрела на меня, периодически переводя взгляд на бумаги под моей рукой. Я смотрел на нее, ожидая продолжения ее рассуждений. Но этого как раз-таки не случилось.

— Харада-сан, не могли бы вы вернуть мне бумаги. Я постараюсь сделать новое решение и представить его вам в ближайшее время.

Я кивнул и вернул ей записи. Но когда она порывалась уйти, попросил ее задержаться. На минутку.

— Еще одна вещь, Шизуне-сан, — сказал я, кивая на бумаги в ее руках, — Вы очень неплохо постарались, но позвольте внести небольшую ясность, чтобы вам было легче при подготовке решения.

— Слушаю, — поморщилась она, явно недовольная тем, что ее задерживают. А может тут дело в чем-то ином?

— В своих записях вы правильно отметили необходимость проведения исследования. Очень хорошее замечание, жаль только, что вы не развили его до предела.

— Что вы имеете в виду?

— Результаты исследования, разумеется. Вы практически не упомянули того, что именно вы смогли получить по итогам проверки, предпочтя строить решения задачи на основе только той информации, что вам дал я.

— Но ведь в этом и есть смысл теоретической задачи, Харада-сан. Вы даете условия задачи, я подбираю решение.

— Да, так и есть. Но если я скажу, что в условия задачи входит рассечение, и ваша задача это рассечение вылечить, то эти условия явно нуждаются в дополнении. Вдруг в этом рассечении есть что-то, что может осложнить процесс операции. Помните тот осколок во время нашей совместной работы?

Она постояла несколько секунд, продолжая хмуриться. Мои слова, кажется, были не приятны, но что поделать. Если честно, мне и самому очень хотелось, чтобы девушка поскорее уже закончила свою работу. И чтобы я мог с чистой совестью подписаться под нужными бумагами о прохождении аттестации. Дел и без того выше крыши.

— Я учту ваше мнение, — коротко сказала она и, отвесив короткий поклон, скрылась за дверью, оставив меня наедине.

Это была уже вторая ее бессонная ночь. Как и предыдущую, она провела, сидя за столом. В ее руках был карандаш, перед глазами листы бумаги, а чуть поодаль на столе стопки книг. Медицинские справочники, специальные словари и важные теоретические работы, которые она периодически листала, в поисках той или иной информации. Рядом, слева на соседнем стуле, лежала стопка исписанных и местами перечеркнутых бумаг, которая с каждым часом только продолжала пополняться.

Работа шла не гладко. Несмотря на появившееся у нее внутри ощущение понимания, Шизуне все равно испытывала серьезные трудности. Трудности при решении задачи, которую ей задал экзаменующий ее ирьенин. Каждый этап, несмотря на местами кажущуюся простоту, зачастую содержал в себе такие детали, что зачастую ставил ее в тупик. Или же заводил в дебри, откуда приходилось долго и упорно выбираться. Чтобы после взять исписанный лист бумаги и отложить на тот самый стул слева. И вытащив из папки новый, попытаться продолжить. Причем сделать это так, чтобы снова не попасться в ловушку.

Слова Харады звучали как-то слишком просто и легко, чтобы это могло оказаться правдой. Каждый раз, когда она, ведясь на эту мнимую простоту, начинала задумываться о деталях, то незамедлительно оказывалась раздавлена под тяжестью фактов и сложный аспектов задачи. И приходилось прикладывать изрядные усилия, чтобы разобраться. Читать справочники. Искать информацию в книгах и свитках. А если необходимые сведения не находились в доступных источниках, приходилось делать пометки, чтобы поутру найти соответствующие данные в библиотеке, будь то в той, что в Башне Хокаге, или же в Госпитале.

Обращаться за советом к Цунаде она не торопилась. Несмотря на то, что Харада прямым текстом сказал, что такое не возбраняется, ученица легендарного медика хотела сделать все сама. Своими усилиями найти решение. Самостоятельно прописать все этапы сначала исследования, а потом операции над обреченным в ее понимании шиноби. И, что самое главное, продумать эту операцию так, чтобы ей потребовалась бы помощь минимально допустимого количества специалистов. Да, это была блажь. Да, сама идея проведения такой операции казалась безумной фантастикой, а не чем-то реальным. Но, несмотря на все это, Шизуне хотела этого. Хотела достичь чего-то сама. И сделать это так, чтобы потом ни у кого не возникло сомнений в том, что она способна на такое.

— Может, стоило все-таки обратиться к Цунаде-сама? — тяжело вздохнув, задалась она вопросом. Глаза ее выхватили контуры часов, и безошибочно определили время. Рассвет был близко, а вот прогресс в решении задачи далеко.

Девушка откинулась на спинку стула, и лениво просмотрела на те листы, которые по ее мнению, были готовы и не нуждались в переделке. После взгляд упал на испорченные бумаги. Короткое сравнение было не в пользу первой категории. Из-за чего и без того находившееся не на самой высокой позиции настроение упало ниже плинтуса.

— Пойду посплю, — мрачно выдохнула она и легла на кровать. Комната утонула во тьме, лишь редкие отблески уличных фонарей пробивались через окно и по мрачному совпадению, падали на стопку с ее неудачами.

— Вселенная меня ненавидит, — побурчала она, переворачиваясь и прикрывая глаза.

Бессонные ночи дали о себе знать. Казалось, только она прикрыла глаза и тут же перед ее глазами начали прыгать и скакать иероглифы. Те в какой-то миг сложились в мертвецки бледное лицо Харады на операционном столе. Ее руки безуспешно пытались вставить сердце в его залитую кровью грудную клетку. И все это время его почему-то посиневшие губы противно кривились и выплевывали едкие комментарии. Каждый раз, когда ей, казалось, удавалось пристроить орган в нужное место, как очередная волна критики все пускали наперекосяк. Приходилось начать все сначала.