Чёрный пёс Элчестера. Часть первая.

Можно ли в таком случае обвинять в чём-то людей?.. Если в конечном счёте всё сводится к вопросу игры тени и света? А они так от многого зависят и так призрачны... Кто из нас выберет, где закрутится его монета?.. И как будет выглядеть его душа, кто знает?..

Кто крутит монеты?.. И если всё так наглядно, быть может, стоит лишь найти подходящий "ключ", и сумеешь познать все тайны...

Если такое в принципе возможно...

К чему же тогда терзания и обвинения? Мы выглядим так, как выглядим, и крутимся, пока есть силы...

Монета вращается сама, первый толчок лишь даёт ей повод...

Так что стоит ли думать о добре и зле?.. В конце концов, разве они не более чем иллюзия, точка зрения?..

Дик... Что ж, обещание Дику — это нечто вроде долга перед собственным чувством чести. А не перед мифическим добром.

Ведь мальчишку можно понять...

Фрэнсис молча сидел, и с застывшей мрачной усмешкой наблюдал за танцем монеты, поражаясь своему спокойствию.

Чувства умерли. Кончено!

На стол упала тень, и трактирщик водрузил перед молодым человеком кружку, полную пенного пива. Коричневатая, как ржаная мука, шипучая шапка, благоухая прохладным, горьковатым хмелем, ползла вниз по скользким, тусклым бокам высокой металлической кружки.

— А вы, господин рыцарь, какими судьбами здесь, в нашем местечке?.. — полюбопытствовал кабатчик. — Городок у нас небольшой...

Фрэнсис не ответил. Вместо этого он кивком велел толстяку сесть и сухо спросил:

— Поблизости есть какие-нибудь крупные города?.. Где устраивают турниры?..

Мужчина понимающе усмехнулся:

— Крупные города? Как не быть, господин рыцарь, как не быть! Вверх по Везеру, как из нашего залива в устье войдёте, можно подняться до Бремена... А вот восточнее, за болотами, если к Эльбе идти, то Гамбург... Но турниров, благородный рыцарь, сейчас никаких нет: слышали, наверное, что наш герцог — правитель нашей Саксонии, то есть — сейчас с герцогом Фридрихом Швабским воюет?.. Будь прокляты эти Гогенштауфены! В войну уходят все наши налоги! Ведь, богом клянусь, благородный рыцарь, подумать только: мутить все герцогства из-за зависти!..

— Это ты о герцоге Швабском? — лениво поинтересовался Фрэнсис.

— Истинно о нём, господин рыцарь! — закивал трактирщик. — Вот как шесть лет назад съезд князей в Майнце нашего милостивого герцога Лотаря Саксонского выбрал императором, так швабский пёс и взбесился! Он сам, видать, на трон метил, ан нет! Не вышло... С тех пор во всех прежних землях Генриха V покою нет: всё имения делят... Сейчас вот войска нашего герцога осаждают Нюрнберг, это далеко отсюда, на юг...вот там добрые рыцари нужны! Так что, благородный господин, коль вы турниров ищете, вам во всей Священной Империи делать нечего! А вот славы раздобыть, деньгами разжиться — это можно! Лишь добраться до Нюрнберга, присягнуть там его императорскому величеству...герцогу нашему, то есть...и верой-правдой служить ему!

— Нюрнберг, если я не ошибаюсь, это ведь Бавария? И, если я не ошибаюсь, герцог Баварский, Генрих Вельф — зять Лотаря?.. Что же королевские войска, в таком случае, делают под баварской крепостью?..

— А-а-а, благородный рыцарь, — усмехнулся словоохотливый трактирщик. — Дело в том, что прежний император был родственником Гогенштауфенов Швабских. И те имения, что император конфисковал у иных дворян, его семейка сейчас почитает своей собственностью...а то собственность короны! Уплыла корона — и земель тех тю-тю! Понимаете, благородный господин? Вот Нюрнберг как раз и есть собственность короны, а Фридрих Швабский, разумеется, туда своих людей засадил. Вот его величество с зятем, герцогом Баварским, и пытаются вернуть то, что по праву принадлежит им!

Фрэнсис пожал плечами и отвернулся, отсутствующе глядя в окно. Выборный король, корона, которую дарят крупнейшие дворяне тому, кому пожелают — всё это казалось ему смешным и мелким. При таком раскладе в туман превращается само понятие "верность", на которой основана рыцарская честь...

И может ли такая страна долго сохранять мир?.. Может ли быть сильной?..

Впрочем, какая разница, где искать смерти?.. Знамена Саксонии и Баварии ничуть не хуже швабских знамён...

Только как это нелепо — отдавать свою жизнь за дело, которое ты презираешь...

Свет солнца очертил чёткий профиль молодого человека на фоне распахнутого окна. Ветер чуть тронул мягкие густые пряди, похожие на пушистую тьму...

Резким движением Фрэнсис толкнул хозяину монетку, которая развлекала его на досуге. Быстрой мышью прошмыгнула мысль, что не следовало бы отдавать именно эту монетку, подарившую столько интересных раздумий, но граф вяло отмахнулся: какая, собственно, разница? Одна монета стоит другой...

...Одна душа стоит другой...

Предавая, мы ни в коей мере не обрекаем себя на одиночество: людей много...

И много монет в кошельке.

Одна монета стоит другой!

И пусть наши собственные души перестают сверкать — ах, что такое свет?.. Игра случая — танец монеты на столе...

Мы подкидываем монетки, вопрошая судьбу... Быть может, она в ответ подкидывает...нас?..

"Что со мной произошло этой ночью?" — отстраненно подумал Фрэнсис, покидая трактир.

Сердце слабо ныло, словно он только что бросил на произвол судьбы друга...

Мысли...

Чувства...

Боль...

Танец монеты на столе!

"Дик, я не имею права обвинять тебя: мы с тобой братья больше, чем по крови, раз я додумался до такого...

И если судьба скрестит вновь наши пути, я убью тебя за Фредерику...просто за Фредерику...

Потому что я не имею права укорять тебя в предательстве: я только что отдал собственную душу...

Одна стоит другой...их будет много...а моей я уже никогда не увижу...

Прощай, Дик...

Я хуже, чем ты. Спаси тебя господь от встречи со мною!.."

...Городок, как удар меча, рассекала надвое прямая улица. Вдоль по ней выстроились аккуратные домики, а ловчая сеть запутанных переулков тянулась к небольшой реке, впадавшей в залив, что принимал и воды Везера.

К этой речушке, видом на которую любовался из окна, и направился Фрэнсис.

Мельница мирно поскрипывала тяжёлыми колесами, журчала тёмная вода, а над невысоким обрывистым берегом, заросшим травой, жужжали пчёлы, слепни и мухи.

— Эй! — окликнул он рыбачивших мальчишек. — Чья у вас лодка?

Пареньки изумлённо воззрились на него. Не часто можно было увидеть в здешних местах знатного проезжего...

Мальчики бросили удочки и поклонились.

— Это моего отца, господин рыцарь, — почтительно ответил белобрысый подросток, с опаской глядя на молодого, вооружённого незнакомца.

— Позови его сюда, — бесстрастно велел Фрэнсис.

Мальчишки подогнали своё суденышко к шатким мосткам, и белобрысый стремглав помчался куда-то по улице. Второй, раззявив рот, вытаращился на рыцаря.

— А вы кто? — наконец решился мальчуган завести разговор.

Лорд лишь смерил любопытного холодным взглядом, и юный рыболов, попятившись, отошёл, хотя и не бросил лодку без присмотра.

Но вопросов больше не было.

Наконец вдалеке показался ещё не старый, крепкий мужчина, в стёганой простой куртке. Его светлые, как у сына, волосы шевелил ветер, а прямой и открытый взгляд произвёл на молодого лорда благоприятное впечатление, хотя граф этого и не показал.

— Вы хотели меня видеть, благородный рыцарь? — подойдя, спросил горожанин, с достоинством поклонившись.

— Мне нужно добраться до Бремена, — без околичностей заявил юноша. — У тебя отличная лодка, особенно если поставить парус. Берёшься довезти меня? Я заплачу золотом.

— Двух монет будет вполне достаточно, господин рыцарь, — больше ни о чём не спрашивая, ответил мужчина. — Выйдем в залив, а оттуда по Везеру дня за три дойдём, если будет хороший ветер. Видите ли, против течения придётся идти, так что парус так или иначе пригодится. Без него никак...

— Когда мы сможем отправиться?.. — нетерпеливо прервал путешественник.

— Запасёмся едой, я мачту установлю... — протянул, прикидывая, лодочник. — Так, думаю, часа через два и можно будет отплыть.

— Если через три дня мы будем в Бремене, ты получишь свои две монеты, — кивнул Фрэнсис...

...Задумчивая красота Везера: ветер с цветущих лугов. Звон овечьего колокольчика из тёплой дымки над холмами. Жаркое и густое, как растёкшееся масло, небо. Ласточки над водой...

Замки над берегами.

Кто-то, просыпаясь, распахивает здесь ставни, и ласточки проносятся под окном, приветствуя хозяина...

Зарю в Элчестер приносили крылья чаек...

Кому-то — волны Везера, а кому-то — вздохи моря...

Кто-то скачет по этим мирным лесам и лугам, пьянея от медовых ароматов, а Фрэнсису так же милы были пустоши, где ветер выл о веках, что прогрызли морщины в прибрежных скалах... И ланды...о, эти просолённые морскими штормами ланды его графства! Его Родина...

Как пропавший мираж. Как дивный, волшебный остров Авалон...

Его Остров. Его Англия...

К чёрту! К чему подобные мысли?.. Что сделано, то сделано. И решение уже принято...

...На заре третьего дня их лодка пришвартовалась у городского причала Бремена.

Это был довольно старый город, основанный ещё в VIII веке, и ладные, обшитые свежим деревом дома горожан соседствовали в нём с ярким кружевом розы древнего кафедрального собора. Обширный водоворот рыночной площади — с мирной сенью церкви Божьей Матери. Массивные каменные стены — с деревенскими разносолами в торговых лавках. Тут же, на пристани, разгружались рыбачьи баркасы, и деловитые мужики торжественно получали звонкое серебро за серебро живое, трепещущее и бьющееся в плетёных корзинах.

Торговцы, наняв носильщиков, доставляли товар на рыночную площадь, где, под выкрики торговок и зазывал, можно было найти всё, что душе угодно: от медовых пряников до боевого седла. В воздухе смешивались запахи жарившейся снеди, цветов и зелени, пыли и помоев...

В этой перемешанной палитре всевозможных веяний, ароматных и не слишком, трудно было вычленить какой-либо один запах, все они сливались в общий, запах города, запах Бремена, юного и живого. И запах этот вплетался в глубокую ноту водной свежести, что вместе с гамом порта волнами накатывала на город — и отступала.

Ветер царствовал в воздухе, ветер кружил между шпилями собора и башнями епископского дворца, ветер смешал в букет все сокровища бьющейся здесь жизни...

Фрэнсис, невольно подчиняясь царившему здесь оживлению, шёл через рыночную площадь, и на лице его цвела улыбка. Он сам поймал себя на удивительной лёгкости, заполнившей душу. Миг тишины в чёрном бесконечном шторме... Юноша с благодарностью принял этот дар Бремена, этих многолюдных звонких улиц, где смешались воедино мудрость веков и радость юности...

Граф отыскал постоялый двор почти возле самого рынка, в красивой ухоженной улочке, и за символическую плату получил там комнату и еду. Хозяин, сначала нерешительно замявшийся, глянув на довольно потёртую одежду гостя, проникся к тому небывалым уважением, когда на свет явился туго набитый кошелёк, и постоялец потребовал всего самого лучшего.

После чего был усажен за стол в самый светлый и тихий угол, откуда открывался весь зал, а богатому господину никто не мог помешать.

— Чего желаете?.. — полюбопытствовал подбежавший мальчишка, ловко державший на согнутой руке чистое полотенце. — Сегодня постный день, так что мяса, благородный рыцарь, не подаём...

Фрэнсис благодушно усмехнулся и сел на лавке, прислонившись спиной к пахнувшей чистым деревом стене. Вытянул ноги под столом.

Бремен всегда славился набожностью своих жителей. Недаром его называли Северным Римом... Какое занятное подтверждение!

— А и не подаёте, — хмыкнул юноша. — Думаю, у вас и постное не дурно... Принеси-ка мне щуку, хорошо пропечённую...и нафаршируйте-ка мне эту щуку луком, морковочкой и чесночком... И залейте сверху сметаной. К щучке приложите пирог из налима... Ну, а запить можно белым вином!

— Вина тоже не подаём! — возразил мальчишка. И, смутившись, напомнил: — Пост, благородный рыцарь...

— Ну, тогда принеси кувшин сока. Сок-то можно? — усмехнулся граф Элчестер. Плохое настроение окончательно растворилось в солнечных лучах, наискось прочертивших полупустой зал гостиницы.

— Какой прикажете?..

— Свежий! — рассмеялся юноша. Мальчишка всё понял, улыбнулся в ответ и убежал на кухню, выполнять заказ.

Фрэнсис нисколько не скучал. Он просто бездумно впитывал счастье, что, казалось, было разлито в самом воздухе этого удивительного города.

Заказ принесли довольно скоро, и юный граф кивком пригласил мальчишку сесть напротив.

— Мне надо тебя кое о чём расспросить...

Маленький разносчик, не смущаясь, уселся на указанную лавку.

— Слушаю вас, благородный рыцарь.

— Мне нужна хорошая одежда — моя, как видишь, поизносилась. — Фрэнсис улыбнулся.

— Да, что верно, то верно, — кивнул собеседник, украдкой отщипывая корочку щуки. — Вы со стороны похожи на... — мальчик замялся, — ну...на не очень богатого человека.

— На бродягу — будет сказано точнее! — совсем развеселился Фрэнки, подмигивая пареньку и отрезая ему огромный кусок угощенья. — На, ешь! Словом, нужна лавка, где я могу купить себе приличное платье. Ещё мне нужен конь со всей сбруей...и щит.

— Наверное, вам нужен и хауберк? — ёрзая от любопытства, спросил мальчик, жадно облизывая пальцы: он ухитрялся разговаривать и поглощать рыбу. Фрэнсис плеснул ему сока в стакан, позаимствованный с соседнего, ещё неубранного, стола.

Сок оказался яблочным. Видимо, налили из запасов, сделанных для приготовления сидра.

— Хауберк?.. — задумчиво протянул юноша. — Пожалуй, нет. Меня ждёт дальняя дорога, и проделать её я предпочитаю налегке и как можно быстрее. Бронёй я всегда успею разжиться...

Мальчишка что-то быстро подсчитал в уме.

— Вам всё это обойдётся в двадцать золотых.

— Сгодится!

— Тогда я вас провожу. Я знаю все лавки в городе!

— Отлично, — кивнул граф. — Беги пока работай, а я, когда соберусь, позову тебя.

— Благодарю, благородный рыцарь! — кивнул мальчик, выбегая из-за стола.

Сборы лорда Элчестерского в основном заключались в задушевном разделывании фаршированной щуки, а потом он подошёл к хозяину и попросил отпустить с ним маленького работника в качестве провожатого.

Мелкая серебряная монетка решила дело, и у приезжего появился надёжный проводник по Бремену.

Их поход оказался на редкость удачным. Одежду Фрэнсис смог купить за куда более низкую цену, чем думал мальчишка. Впрочем, граф отказался от роскошных приобретений, вроде тех нарядов, что некогда носил в Элчестере. Зачем ему, страннику, шелка и бархат?.. Покупатель ограничился двумя лёгкими нижними рубашками из мягкого полотна. К ним добавилась пара чёрных плотных штанов, пара прочных сапог до колен — и прекрасно выделанная кожаная куртка. Её перехватил широкий пояс с серебряными пластинами, который один, пожалуй, стоил дороже всех предыдущих приобретений. Подумав, лорд обзавёлся ещё и плащом. Длинный и широкий, он надёжно мог укрыть от непогоды, а в жару — превратиться в притороченный к седлу свёрток.