Восход над Шалмари

— Да, да конечно, — кивнул Семен, подошел к двери и смущенно обернулся:

— Понимаете, я тут в первый раз и сам, боюсь, дорогу не найду. Сюда-то меня Арсеньев привел:

— Так с ним же и обратно идите. Никуда он не ушел, стоит влево по коридору на первом повороте, с кем-то лясы точит. Дела у него срочные, как же:

— Спасибо большое, до свидания, — сказал Семен и проворно выскользнул за дверь.

Арсеньев действительно стоял неподалеку и 'точил лясы' с высоким плечистым мужчиной в камуфляжной форме. Увидев Семена, Арсеньев улыбнулся:

— Что, уже закончили?

— Нет еще, он сказал, что мне через портал надо пройти, чтобы заклинание слезло. И побыстрее. Вроде бы тут поблизости есть какой-то портал?

Тип в камуфляже переступил с ноги на ногу. Арсеньев обернулся к нему.

— Ах, да. Семен, познакомься, это — Викторук Геннадий Артемович, начальник безопасности института. Гена, это — Семен эээ:

— Астраханцев, — быстро сказал Семен.

— Ну да. Он у нас единственный выживший с Северного.

Викторук внимательно посмотрел на Семена. Семен под этим взглядом почему-то почувствовал себя очень неуютно.

— Очень приятно, — пробормотал он.

Викторук молча кивнул и перевел взгляд на Арсеньева:

— Еще раз говорю, решайтесь. Если он найдет ее раньше, вы понимаете, что будет, — сказал он Арсеньеву, видимо, продолжая разговор

— Да, да, — покивал Арсеньев, поморщился и посмотрел на Семена.

Викторук тоже посмотрел на Семена, потом снова на Арсеньева, ничего не сказал, четко повернулся и пошагал по коридору.

Арсеньев смотрел ему вслед, и лицо у него было такое, будто он только что сжевал полкило лимонов без сахара.

Семен кашлянул.

Арсеньев встрепенулся и обернулся к Семену.

— Не обращайте внимания, — быстро сказал он, — проблемы, проблемы, у кого их нет? Вы лучше скажите, как вам наш гений?

Семен не считал, что гениальность можно заметить за пять минут беседы, да еще и, будучи полностью поглощенным своей проблемой, поэтому просто кивнул и неопределенно хмыкнул. Видимо, Арсеньеву, такое признание гениальности показалось неубедительным:

— Может быть, это сразу и незаметно, но человек он — не просто выдающийся. Вот вы, например, как научились структуры видеть?

— Как, как, — удивился Семен, — как обычно — через ошейник.

* * *

Чтобы втянуться в работу, Семену потребовалось недели три. Устройства, доставшиеся ему в обслуживание, были, на его взгляд, ненамного сложнее системы посадки СП-90, которую Семен, в бытность свою аэродромным техником, поддерживал в рабочем состоянии с помощью стоваттного паяльника, мотка медной проволоки и молодецкого пинка. Здесь же инструмент намного отличался в лучшую сторону как разнообразием, так и качеством. Настройщиком Семен был хорошим, частенько и без схемы на руках догадывался, как работает та или иная сборка и как ее проверить и отрегулировать. Так что работа пошла своим ходом и, в целом, Семен ею был доволен. А на частности, вроде магии, параллельных миров, инопланетян и прочей противоестественной чепухи, Семен решил просто не обращать внимания. Воспитанного на книгах Стругацких, Казанцева и Беляева, из всей фантастики признающего только научную 'ближнего прицела', Семена все эти разговоры о магии глухо раздражали. Башаримов до истерик себя доводил, пытаясь вдолбить Семену, что магия — суть та же электроника, только проще; но тщетно. Семен оставался глух ко всем доводам, и, пожалуй, так и избежал бы 'ошейника', ели бы не ВэВэ.

Как-то, под конец рабочего дня, шеф пришел в лабораторию с папкой под мышкой и окликнул Семена:

— Семен, а ты когда ошейник прошел? Что-то я в журнале записи не вижу:

Семен помялся, но соврать не посмел.

— Да знаете, все как-то времени не было. Видите же, допоздна работаем, — попробовал он отболтаться, но безуспешно:

— Времени на это надо — пять минут, так что это — не причина. Чтобы завтра же прошел.

— Хорошо, Владимир Вячеславович, сразу с утра и пройду, — с готовностью ответил Семен.

ВэВэ внимательно на него посмотрел.

— Вот что, родной, — заявил он не терпящим возражений тоном, — не завтра, а сейчас же. Пойдем-ка за мной.

Семен вздохнул, но перечить начальству не решился и поплелся за шефом в направлении портала. 'Ошейник' был устройством отдельным и мог использоваться где угодно, но традиционно хранился в одной из смежных с порталом комнат. Сам 'ошейник', пару раз уже виденный Семеном в действии, по его мнению, куда более походил на ухват. Если бы не короткая ручка, это был бы один в один тот инструмент, которым в деревнях таскают из печки горшки. Каким образом его применяют, Семен знал и, подождав, пока ВэВэ достанет 'ошейник' из несгораемого шкафа, повернулся к шефу спиной. ВэВэ хмыкнул и одним движением надел ухват Семену на шею, словно его голова и являлась тем самым горшком, который следовало вынуть из печи. Как только основание 'ошейника' коснулось шеи, Семен почувствовал, что материал, до этого ощущавшийся как жесткий и негнущийся, вдруг потек, плотно облегая шею и вроде бы даже прилипая к коже. Одновременно с этим валики, которыми заканчивались рога ухвата, развернулись, сойдясь под горлом. Семен непроизвольно сглотнул и заработал недовольное замечание шефа:

— Стой спокойно, не дергайся.

Семен замер изваянием, почувствовал, как ряд мурашек обежал шею, и тут же ощущение ленты скотча на коже прошло, 'ошейник' развернулся, вновь став 'ухватом'.

— Вот так, — удовлетворенно произнес ВэВэ, убирая инструмент, — а поворотись-ка, сынку. Семен послушно развернулся.

— Ну, что видишь? — полюбопытствовал ВэВэ.

— Ничего, — ответил Семен, но тут же понял, что вовсе даже не 'ничего'.

Нет, сам окружающий мир не изменился. Формы, цвета, все осталось прежним, вот только... Это было похоже на те точки и линии, которые возникают из-за частиц пыли в глазах. Но эти линии были четче, основательней как-то. И еще они были цветными. Семен непроизвольно потянулся рукой, чтобы пощупать пару пульсирующих фиолетовых полос, проходивших вдоль стены на уровне плеча, но тут же схлопотал по рукам.

— Лучше в карманы засунь, — посоветовал ВэВэ и пояснил: ты теперь не только видишь структуры, но и изменить их можешь. Именно руками, так что особенно ими теперь не размахивай.

— Вот это да, — сказал Семен и действительно засунул руки в карманы, — а если я не видя, со спины рукой какую-нибудь структуру зацеплю, что тогда?

— Ничего, — откликнулся ВэВэ, — здесь важно осмысленное действие, а не просто рукой в структуру заехать. Да и рукой — это попервоначалу, будешь тренироваться — научишься и без рук воздействовать.

— Да, — Семена вдруг осенило, — раз я вижу эти структуры, значит, они что-то излучают?

— Молодец, — ВэВэ вопрос явно обрадовал, — растешь, умные вопросы задавать начал. Действительно, наука физика нам говорит, что если мы что-то видим, то имеет место быть какое-то излучение. А псевдонаука энергоструктурная физика: — ВэВэ замолчал и посмотрел на Семена. Семен покраснел, термином псевдонаука как-то воспользовался именно он, но не думал, что тот спор с Башаримовым дойдет до ушей начальства. ВэВэ удовлетворенно кивнул и продолжал: — а энергоструктурная физика говорит нам, что любое излучение само суть энергетический поток. Вон, взгляни, — махнул рукой в сторону окна.

Семен посмотрел, сначала ничего не увидел, моргнул и вдруг заметил: широкий луч солнечного света, льющийся из окна, оказывается, был весь заполнен теми самыми линиями. Лимонно-желтого цвета, но столь тонкие и в столь большом количестве, что все вместе они формировали еще один луч, находящийся там же, где и световой, но в то же время ничуть не мешали его видеть. Присмотревшись, Семен заметил еще одну особенность — световой луч кончался на полу, а наполняющая его сетка продолжалась дальше, образуя постепенно тускнеющую полусферу. Впрочем, не совсем полусферу — нижняя часть ее была как бы срезана. 'Это ж она в потолок нижнего этажа упирается' — вдруг сообразил Семен — 'выходит, я теперь сквозь стены могу видеть? Вот это да'.

И вообще, чем дольше рассматривал свой новый мир Семен, тем больше подробностей ему открывалось. В стенах геометрически правильными линиями струились уже знакомые пульсирующие потоки холодного синего цвета ('электропроводка' — понял Семен). Силуэт шефа и собственные Семеновы руки оказались заполнены тончайшей мерцающей сеткой салатного оттенка (при каждом сокращении мышц по рукам пробегали всполохи голубых огоньков) змеились по стенам и предметам широкие красные линии, и даже просто по воздуху лениво перемещались едва заметные нити-паутинки различных оттенков. И все это накладывалось на картину привычного мира, совершенно не отвлекая и не раздражая. Семен, по рассказам коллег, ожидал и опасался увидеть что-то вроде самолетного ИЛС, всегда раздражавшего его своими ярко-зелеными линиями всякий раз, как ему случалось посидеть в кабине истребителя при включенных приборах.

— Поэтому введен термин 'вторичное излучение', — продолжал между тем ВэВэ, — и, насколько я знаю, аж два института — в Америке и Швеции занимаются поиском этого самого вторичного излучения. На самом деле — это очень важная проблема, — ВэВэ внимательно посмотрел на Семена, — в сущности, вся энергоструктурная физика — субъективна, как это ни издевательски звучит. Пока никакие приборы не регистрируют энергетические потоки собственно как потоки.

— Не понял, — сказал Семен, — есть же приборы, которыми можно провод в стене найти?

ВэВэ поморщился:

— Такие приборы реагируют на известные нам излучения — и не более. Никакой прибор не регистрирует собственно энергетический поток в отрыве от излучения или процесса, который его формирует. Вот, видишь светло-серую линию в стене?

Семен кивнул.

— Это поток перераспределения энергии, возникший вследствие неравномерной нагрузки на материал несущей стены. Конечно, можно попробовать радиометрическими способами оценить напряжение кирпичей в разных участках, а потом, подвергнув данные компьютерной обработке, получить эту абстрактную линию. Но непосредственно ты этот поток не зарегистрируешь. А ведь он имеет ту же природу, что и поток электроэнергии, скажем. Его так же можно вплетать в командные структуры, так же ослаблять или усиливать... или вот, скажем, — ВэВэ развел руки, и между ними протянулась узкая лента белого цвета, — это — так называмая 'чистая энергия', не имеющая материального носителя — наиболее простая и эффективная в использовании. И вот эту энергию пока невозможно зарегистрировать никаким образом и никаким прибором — только визуально. Вообще говоря, между классической физикой и энергоструктурной физикой лежит громадная пропасть, и только создание прибора, способного зафиксировать вторичное излучение, может помочь эту пропасть преодолеть.

— Интересно, — откликнулся Семен. Ему и в самом деле было интересно, — но ведь я же вижу эти линии, значит, это вторичное излучение может быть зафиксировано даже просто глазами. Надо всего лишь разобраться, как этот ошейник модифицирует зрение.

ВэВэ улыбнулся.

— Вот два института этим 'всего лишь' и занимаются. Что можно определенно сказать, глаза здесь не при чем, изображение линий формируется непосредственно в мозгу. А вот каким образом — темный лес. Ну, если тебе и в самом деле интересно, возьмешь у меня литературу. Пойдем, покажу тебе напоследок еще кое-чего.

Идти пришлось недалеко — всего лишь за дверь, в портальный зал. Семен взглянул, ожидая увидеть привычные серые колонны портала и замер, удивленный. Колонны, как давно знал Семен, были металлическими только снаружи, внутри же состояли на две трети из дигидрогенфосфата аммония, на одну шестую — из циркония, германия и солей щелочных металлов. Остальное представляло собой безумную кашу, включающую почти всю таблицу Менделеева. Также Семену было известно, что '83% кристаллической структуры колонн нагружены энергетическими связями'. Об этом упоминалось часто и восторженных тонах, поэтому Семену запомнилось. Правда, что это значит, он так тогда и не понял. Но теперь, похоже, начал понимать: это было что-то невообразимое, разноцветное, разросшееся на весь зал, вакханалия цвета и формы, непрерывно меняющееся, переливающееся различными оттенками и формами облако. И — ярко сверкающие колонны в его центре, сияющие, такое ощущение, всеми цветами сразу. Эта картина даже заслоняла обычный мир и Семену пришлось слегка напрячься, чтобы под буйством разноцветных линий рассмотреть привычные серые столбы и обстановку зала.

— Впечатляет? — поинтересовался ВэВэ, — то-то же. Вот он — истинный облик портала, а вовсе не то, что ты раньше видел. А ты еще не хотел ошейник проходить.

* * *

— Вот, — удовлетворенно отозвался Арсеньев, — как и все мы, кстати. А вот Виктор Исаакович увидел энергетическую изнанку мира сам, без посторонней помощи.

Семен удивленно поднял брови:

— Сам?!

— Я не совсем точно выразился. Увидел не глазами, увидел разумом. Он в своей теории энергетических взаимодействий выдвинул предположение о единой природе всех видов излучений и почти стопроцентно верно описал механизм преобразования и взаимодействия энергий. Он совершенно не был причастен к порталам, более того, впервые опубликовал свою теорию еще в 1975, когда все мы еще под воздействием принуждений ходили. Теория, разумеется, официальной наукой была встречена в штыки и особого распространения не получила, зато мы получили гениального ученого. Без преувеличения скажу, что Шнейдер для энергоструктурной физики то же, что Бор и Резерфорд вместе — для ядерной.

Некторое время шли молча, потом Семен снова вернулся к наболевшему:

— Так насчет портала... как бы мне это организовать?

— Проще простого, — отозвался Арсеньев, — сейчас зайдем ко мне, я вам предписание на переход выпишу. В четыре часа, — Арсеньев взглянул на часы, — поедет машина в Потьму, с ними и доберетесь.

Здание портала в Потьме (или портала 'впотьмах', как его называли между собой все ехавшие в машине), практически не отличалось от аналогичного в Северном. Семен даже испытал острый приступ ностальгии. Казалось, что вот-вот из-за угла покажется вечно спешащий куда-то Башаримов, или Рудчук потащит мимо очередной неподъемный прибор. Семен отогнал грустные воспоминания и пошел проходить инструктаж.

Инструктаж оказался коротким и простым. Назад — через неделю, без сопровождающих за внешнюю ограду не выходить, далеко от внешней ограды не отходить, от общения с местными вежливо уклоняться. Более интересной оказалось неофициальная часть инструктажа, посвященная местности на той стороне и знаниям, вкладываемым порталом в голову проходящего. Выходило, что к знаниям этим следовало относиться с осторожностью, поскольку они частенько оказывались неполными. Портал давал проходящему общеизвестные знания о принимающей стороне, но какие знания считать общеизвестными, портал решал сам и иногда попадал впросак.

Свои тонкости были и с чужим языком. После прохождения местный язык становился прошедшему таким же знакомым, как родной, чужие слова ассоциировались с наиболее близкими по смыслу русскими, но тут и крылся нюанс. Скажем, название похожей на водолазку одежды будет восприниматься именно как 'водолазка', но из этого вовсе не следовало, что на той стороне водолазы одеваются в такую одежду, и что там вообще есть водолазы. Более того, ассоциации были субъективны, и если у одного прошедшего эта одежда воспринималась как водолазка, то у другого эта одежда вполне могла проассоциироваться просто с футболкой. Так что два человека, пройдя портал и разговаривая на языке 'той стороны', запросто могли не понять друг друга.