— Да, госпожа Андо, — давя в себе жуткое желание огрызнуться, девушка склонила голову, вновь берясь за иголку.
Несмотря на многочисленные стойко перенесённые уколы, Платина вскоре не без гордости любовалась корявым васильком, "распустившемся" на белой ткани.
Разглядывая уродливое творение ученицы, наставница морщилась, словно жевала лимон, но всё-таки проворчала, что для начала не так плохо, как она опасалась, но госпоже Сабуро придётся много и усердно трудиться, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к совершенству.
Ия выразила полную готовность продолжить работу над своим "шедевром", но перед этим попросила разрешения сходить в уборную.
Возведя очи горе, хозяйка дома досадливо покачала головой.
Закончив свои дела, гостья вытерла руки, с неудовольствием заметив, что когда-то белый платочек покрыт неряшливыми розовыми пятнами.
Кстати вспомнив, что госпожа Андо крайне негативно относится к любой небрежности в её внешнем виде, и, не желая слушать очередную нотацию, девушка решила заскочить в павильон и взять чистый платок.
Быстро отыскав его в корзине, она, перед тем как уйти, привычно оглядела крошечное помещение, сразу обратив внимание на бумагу, припасённую для переписывания очередного экземпляра "бессмертного" творения древней императрицы.
Платина прекрасно помнила, что листки лежали ровно. Угара сама поправила их перед уходом да ещё и посмотрела на свою подопечную с таким видом, словно та громко испортила воздух за обеденным столом.
Однако сейчас белая стопка выглядела явно скособоченной.
Они со служанкой покидали павильон вместе, и, даже если та возвращалась сюда, перед тем как идти за целебной водой, то ни за что бы не оставила в комнате подобный беспорядок.
Насторожившись, Ия ещё раз пристально оглядела комнату и даже вновь подняла крышку корзины. То, что не бросилось в глаза тогда, когда она торопилась, стало заметно при более тщательном осмотре. В её вещах явно кто-то копался.
Тихо охнув, она бросилась к двери и, присев на корточки, сунула руку за висевшую на стене циновку, сразу же нащупав завёрнутый в тряпочку кинжал.
Облегчённо выдохнув, девушка тем не менее не успокоилась, а торопливо отодвинула в сторону связанные вместе мешки с соломой, служившие кроватью Угаре, и, отогнув край мата, достала сумку. Судя по её положению и закрытой "молнии", внутрь никто не лазил. Тем не менее она тщательно проверила содержимое, убедившись, что ни один предмет из её мира не пропал. Они даже лежали в том же порядке.
А вот в постели явно шарили, оставив на одеяле несколько заметных складок. Но кто же это такой любопытный? Ответ напрашивался сам собой. Появление чужого человека в усадьбе средь бела дня казалось слишком маловероятным. Наверняка лазили местные. Служанки ушли. Фабай слишком глуп. Остаётся господин Андо.
Не за этим ли он остался дома, а Енджи увела Угару на край географии?
Испугавшись, что наставница может обратить внимание на её слишком долгое отсутствие, ученица выскочила из павильона и, прихватив подол платья, бросилась из садика.
Хозяйка дома действительно встретила её недовольным ворчанием, но гостья показала ей новый платочек, и старушка понимающе кивнула, с сочувственной улыбкой сообщив, что в молодости сама тоже не раз колола себе пальцы, прежде чем научилась вышивать.
Ия вернулась к недоделанному васильку, но все её мысли занимал тайный обыск.
Знает ли госпожа Андо, что отпрыск роется в вещах её ученицы? А главное — что он там искал?Деньги на опохмелку как последний алкаш? Это вряд ли. На фетишиста он тоже как-то не походил.
Размышляя впоследствии над этим происшествием, она даже вспомнила чиновника по особым поручениям, предположив, что господин Андо мог действовать по его заданию, пытаясь отыскать доказательства её принадлежности к племени дикарей.
Но тут же возразила себе, заметив, что в разговоре младший брат губернатора не слишком усердствовал, пытаясь "вывести её на чистую воду". А если так, то зачем ему понадобилось, чтобы младший писец рылся в вещах приёмной дочери своего непосредственного начальника?
Как-то, очевидно, под впечатлением прочитанных книг и авантюрных сериалов возникла мысль, что господин Андо пронюхал об их с Хваро связи и пытался отыскать его письма, чтобы шантажировать её или даже самого барона.
Только, успев немного изучить характер отпрыска своей наставницы, путешественница между мирами не сомневалась, что тот обязательно разболтал бы обо всём своей матери. А уж та не стала бы терпеть столь вопиющее нарушение приличий.
Перебрав в уме множество версий, Платина так и не пришла к окончательному выводу, но с того дня ещё меньше доверяла наставнице и её сыну, а также перепрятала кинжал, закопав его за скамейкой у ограды, и не раз хвалила себя за предусмотрительность.
Если наличие оружия у благородной девушки указывает лишь на существенные проблемы с воспитанием, а странные вещички из её сумки вызовут разве что лёгкое любопытство, которое она уж как-нибудь сумеет удовлетворить, то любовные письма барона навсегда скомпрометируют не только приёмную дочь Бано Сабуро, но и всю его семью.
Обернувшись в очередной раз, Ия увидела, что наставница наконец-то покинула туалет. Не желая встречаться с ней взглядом, ученица неторопливо продолжила свой путь по выложенной камнями дорожке вдоль берега прудика. Обогнув его, она с облегчением убедилась, что старушка скрылась в доме, а её служанка, сидя на корточках, раздувает огонь в очаге.
Только после этого Платина извлекла из кармашка в рукаве скомканное послание барона и, расправив его поверх листа из книги Есино, торопливо пробежала глазами последние строчки.
"Хотя эти стихи слишком грубы и неуклюжи, но душа моя переполнена любовью и нежностью к вам. Говорят, у вашей семьи неприятности? Если вам нужна помощь, только дайте мне знать. Нет ничего, что бы я не сделал ради вас. Надеюсь, наша переписка продолжится, иначе я сойду с ума и не смогу удержаться от каких-нибудь глупостей. Берегите своё здоровье и хорошо питайтесь. Помните, я всегда рядом".
Подписи нет, как они и договаривались. Скатав мятый листок в маленький шарик, девушка какое-то время механически шагала по камням, ничего вокруг не замечая, полностью отдавшись странному сладостному ощущению, возникавшему у неё всякий раз после прочтения писем барона.
Кажется, она действительно влюбилась. Чувства, которые она испытывала к барону, не походили ни на что испытанное ей ранее.
Теперь Ия понимала, что к Фиме Геранову она относилась всего лишь как к верному другу, который мог выслушать, посочувствовать, поднять настроение удачной шуткой. С ним было прикольно, хоть вёл он себя порой как полный придурок. Даже на секс с ним Платина решилась скорее из любопытства, чем по какому-то страстному влечению.
С бароном всё по-другому. Девушку буквально тянуло к этому парню. Она часто со щемящим удовольствием вспоминала их единственное свидание, его хрипловатый голос, мягкую улыбку, смешные усики над верхней губой.
Теперь Ия остро жалела, что при расставании они так и не поцеловались, а когда Хваро являлся к ней во сне, Платина просыпалась с пересохшим ртом и бешено колотившимся сердцем. Хотя большинство сновидений почти сразу же исчезали из памяти, оставшихся хватало, чтобы при воспоминании залить румянцем её щёки.
Девушка тряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли, и поспешила в павильон, а то Угара уже, наверное, заждалась.
Та действительно встретила подопечную недовольно поджатыми губами и сурово сведёнными к переносице бровями.
Пытаясь разрядить обстановку, Ия как бы между прочим сказала, что разговаривала с наставницей.
Складка на лбу служанки разгладилась, но рот всё ещё походил на куриную гузку. Впрочем, когда она начала диктовать, голос её звучал также ровно и монотонно как и всегда.
Неожиданно снаружи донёсся негромкий шорох, и в дверь деликатно постучали.
— Кто там? — спросила Платина, аккуратно выводя кончиком кисти причудливую завитушку.
— Это я Енджи, госпожа, — откликнулись с веранды.
— Чего тебе?
— Госпожа приказала передать, что пришла госпожа Амадо Сабуро, — немедленно отозвалась служанка.
Девушка знала, что приехавший по поручению губернатора чиновник пожелал встретиться ещё и с сестрой начальника уезда, но никак не рассчитывала на столь быстрое её появление в Букасо, поэтому, вздрогнув от неожиданности, смазала линию.
Шёпотом выругавшись, она тем не менее с подчёркнутым спокойствием дописала предложение, положила кисточки на специальную подставку и, поднимаясь с табурета, поинтересовалась:
— Где она сейчас?
— Разговаривает с госпожой, — также через закрытую дверь ответила Енджи. — Я им только что чай отнесла.
"Тогда можно не торопиться", — усмехнулась про себя Ия и обратилась к Угаре:
— Я подожду её в саду, а ты тоже приготовь нам чаю. Только попроси у Енджи другой сорт.
— В саду ещё слишком холодно, — напомнила служанка.
— Так чай мы здесь пить будем, — проворчала девушка, снимая с вешалки тёплую накидку и выходя на веранду.
Не объяснять же Угаре, что ей крайне необходимо посекретничать со своей единственной подругой, а в павильоне с его бумажными стенами сохранить их разговор в тайне вряд ли получится. Уж лучше обсудить всё самое важное в саду, где по крайней мере незаметно никто не подойдёт, а уж поболтать о пустяках можно и в тепле за чашечкой чая.
Видимо, хозяйка дома так же имела что сказать новой гостье и о чём её расспросить, потому что Платина, шатаясь по каменной дорожке, успела замёрзнуть, несмотря на меховой плащ.
Наконец на открытую веранду дома вышли госпожа Андо и сестра начальника уезда в сером стёганном жилете поверх знакомого коричневого балахона.
Та отвесила старушке поклон и поспешила в садик.
Не выдержав, девушка почти бегом бросилась ей навстречу.
Уже зная, как ревностно в этом мире относятся к соблюдению правил этикета, и желая сделать женщине приятное, она поприветствовала её низким поклоном, церемонно прижимая ладони к животу.
— Рада видеть вас, Ио-ли, — поклонившись в ответ, улыбнулась монашка. — Я только что говорила с госпожой Андо. Она хвалит вас за усердие. И старшая госпожа Сабуро вами тоже очень довольна. Я рада, что у вас всё хорошо.
— На самом деле не очень, — вполголоса возразила Платина, опасливо косясь в сторону кухонного навеса, где у бронзового чайника, стоявшего на камнях очага, на корточках сидела Угара, раздувая пламя бумажным веером.
Поймав взгляд подопечной, та с видимым усилием поднялась на ноги и шагнула к столу, где уже стоял поднос с двумя чашечками.
Но девушка досадливо махнула рукой, ясно давая понять, что с чаем можно и подождать. Недовольно пожав плечами, служанка вновь присела возле очага.
— Это из-за чиновника по особым поручениям? — также тихо спросила собеседница.
— Не только, — покачав головой, Ия принялась объяснять: — С ним-то я вроде бы неплохо поговорила. Он, правда, заставил меня читать стихи и проверил, как я умею писать. Вопросы всякие задавал. Но так...
Она замялась, пытаясь подобрать в местном лексиконе аналог одного из любимых выражений своего родного отца: "без энтузиазма".
— ... как-то лениво, словно бы между делом, — наконец выпалила путешественница между мирами.
Высокий лоб монашки собрался складками от взметнувшихся вверх бровей.
— Вот как? — озабоченно пробормотала она, замедляя и без того неторопливый шаг. — А меня долго расспрашивал. С большим интересом. И вопросы непростые задавал.
— Какие? — моментально насторожилась Платина.
— О том, как мы с вами впервые встретились, — взялась перечислять женщина. — Как вы выглядели. О лавочнике Шуфре, как он выглядел. О вашей матери Голубом Колокольчике и её судьбе. У меня, в отличие от вас, создалось впечатление, что он мне не верит и хочет докопаться до истины.
— Странно, — буркнула не на шутку встревоженная девушка, вспоминая свою беседу с младшим братом губернатора. — А мне показалось, что он просто лениво выполняет приказ, и моё происхождение его совершенно не интересует.
Она слишком хорошо знала собеседницу, чтобы проигнорировать её слова. Монашка не врала и вряд ли даже сильно преувеличивала.
Но тогда получается, что они разговаривали с разными людьми. Или за последние пару дней произошли какие-то события, заставившие чиновника по особым поручениям поменять своё мнение о приёмной дочери начальника уезда Букасо?
— Вы уничтожили свои вещи, Ио-ли? — понизив голос почти до шёпота, поинтересовалась женщина.
— Нет, — после недолгого колебания честно призналась Платина. — Я сожгла только свои фотографии. Ну, те портреты на документах. А остальные предметы не такие уж и необычные.
— И всё равно, — наставительно посоветовала собеседница. — Лучше вам от них избавиться.
— Это единственное, что у меня осталось! — буквально взмолилась девушка. — Я хочу сохранить их как память о своём мире, о родителях. Всё равно там никто ничего не поймёт.
Внезапно её осенило.
— И никто не скажет, что их сделали дикари! У варваров нет ни стекла, ни бумаги!
— Это правда, — после некоторого размышления неохотно согласилась монашка. — Но если возникнут какие-то подозрения в вашем происхождении...
Она многозначительно поджала губы.
— И что? — криво усмехнулась Ия. — Да разве кто-то поверит, что я из другого мира?
— В это, конечно, нет, — тут же кивнула сестра начальника уезда.
— Никто не сможет доказать, что я дикарка из какого-то варварского племени, — продолжила убеждать Платина. — А без этого подозрения так подозрениями и останутся. Вы же сами не раз говорили, что ваш брат на хорошем счету у начальства. Неужели же такое глупое и абсурдное обвинение способно поколебать его положение?
— Будем надеяться, что нет, — секунду подумав, кивнула подруга и удивилась. — Тогда что же вас беспокоит, Ио-ли?
Та рассказала о недавнем обыске.
— Считаете, это сделал господин Андо?
— Больше некому, — убеждённо заявила девушка. — Иначе, зачем было отправлять Угару на другой конец города? И он как-то слишком быстро поправился. Передал начальству, что тяжко болен, а сам уже в третьем часу дневной стражи на службу ушёл. И без всякого лечебного чая!
— Об этом непременно должен узнать господин, — озабоченно проговорила монашка. — Если господин Андо действительно тайком рылся в ваших вещах, то это страшная неблагодарность и предательство своего благодетеля.
— Это так необходимо? — засомневалась Платина. — Вдруг я ошиблась, и в павильон забрался кто-то другой? Например, чиновник по особым поручениям или его люди?
Однако женщина осталась непреклонна.
— Я передам господину всё, что вы мне рассказали, а уж он пусть решает, как поступить.
"Вот же-ж! — мысленно выругалась бывшая учащаяся циркового колледжа. — Какие они здесь все зашуганные. Всё на мужиков валят. Как будто у самих голов на плечах нет. Мало того, что средневековье дремучее, так ещё и патриархат махровый. А я ещё хотела ей про Хваро рассказать. Да она с ума сойдёт от такого непотребства и побежит брату стучать! Только вот, кроме неё, поговорить об этом совершенно не с кем. Хваро мне, конечно, безумно нравится. Но всё-таки я местную жизнь почти не знаю. Вдруг с этими наложницами здесь какие-то свои заморочки, о которых мне никто не сказал, а для местных они вроде как само собой разумеется? Кроме неё и подсказать некому. Вот же-ж засада!"
