— Тогда, не скучайте тут, — решив не забивать себе голову попытками понять, в чём тут проблема и почему за декаду они не выбрали платье для Греты, поднимаюсь на задние лапы и балансируя при помощи крыльев, подаю переднюю лапу супруге, которая сразу же на неё опёрлась, вставая рядом со мной. — И постарайтесь не конфликтовать с учениками.

— Я похожа на дуру? — повернувшись ко мне мордочкой, обиженно насупилась сестрёнка.

— Молчу-молчу, — шутливо изображаю защитный жест свободной передней лапой.

— Идём уже, — фыркнула Герда, потянув меня к двери. — Всё тут будет в полном порядке. Успокой уже свою паранойю...

...

Холодный и сухой ветер, яркие солнечные лучи и рваные белые облака, плывущие низко-низко, из-за чего казалось, будто они зацепятся за вершины гор, встретили нас на вершине Часовой Башни. Небольшая открытая карета, украшенная яркими флажками, лентами и цветами, запряжённая двумя ширококрылыми грифонами, уже стояла с распахнутой дверцей, дожидаясь своих пассажиров.

— Знаешь, что говорят о грифонах с большими крыльями? — игриво шепнула на ухо жёлтая пташка, плотнее прижавшись к моему боку, тут же выразительно поиграв бровями.

— Извращенка, — хмыкнув, целую супругу в клювик.

— Сам ты извращенец, — деланно обиженно фыркает грифонша. — Я имела ввиду большую выносливость.

— Угу, — с совершенно серьёзным видом киваю. — Я тоже о выносливости... Ай.

— Ты — животное, — уколов меня коготками в бок, заявила жёлтая пташка.

— Самое настоящее животное, — растягиваю губы в усмешке, одновременно с этим помогая жене забраться в наш транспорт, благодаря чему оказался позади в тот момент, когда её круп поднялся на высоту, чуть ниже моей головы. — И у меня есть инстинкты...

— Ай, — Герда даже подскочила, когда ощутила несильный укус. — Ты что творишь?!

— Удовлетворяю естественные зверинные инстинкты, — невинно улыбаюсь, разводя передними лапами. — Жрать, размножаться и захватывать территории.

— Ну... С первым и вторым у тебя всё не так уж и плохо, — погладив живот, скрытый под красной тканью, констатировала моя супруга. — А вот третий пункт — полный провал.

— Какие мои годы? — запрыгиваю в карету и захлопнув дверцу, плюхаюсь на диван, приглашающим жестом распахивая крыло. — Начну захватывать территории, когда уже не смогу размножаться.

— Пфф, — весело фыркнув, жёлтая пташка устроилась у меня под боком, укрываясь моим крылом как одеялом и положила голову мне на плечо. — В таком случае, я знаю, чем буду заниматься сегодня вечером.

— И чем же? — вопросительно изгибаю брови, наклоняясь к моей грифоночке.

— Тем же, чем и прежде, — игриво улыбаясь, жена дунула мне в нос. — Буду спасать мир от его захвата тобой.

— Тогда... — облизнув губы, передними лапами обхватываю Герду за талию. — Начнём борьбу за свободу Эквуса прямо сейчас?

— Мир нельзя спасать слишком часто, чтобы это не превратилось в рутину, — уперевшись ладошками мне в грудь, ехидно отозвалась пташка, но тут же задумчиво добавила: — Хотяяя... если подойти к процессу с фантазией и слегка разнообразить процесс...

— Что ты задумала? — мой хвост начал подавать определённые сигналы, которые ему отправлял чуятельный нерв, но расшифровать их никак не получалось.

— Скоро узнаешшшь, — жарко выдохнув, Герда притянула меня к себе и заткнула поцелуем, не давая сказать и слово.

Как-то мимо сознания прошёл момент, когда извозчики двинулись с места, спрыгнули с вершины башни и расправив крылья, потянули карету в сторону особняка Луи. Интуиция молчала, охрана, приставленная Чёрными Розами, тоже не появлялась на глаза, да и выданные Роугом артефакты внушали ощущение безопасности, так что ничто не отвлекало нас от... репетиции спасения мира.

...

Император Мол уже вернулся в свой дворец в Белогорье, который в очередной раз подвергся перестройке. Однако же, перед отбытием из Часовой Башни он вновь вызвал меня на аудиенцию, прошедшую в импровизированном тронном зале, где кроме нас и его телохранителей более никого не было.

— Я не отказываюсь от своих слов, Жак Дак, — заявил красный грифон, глядя на меня с небольшого возвышения с троном, посвёркивая золотом полуприкрытых глаз. — Какую награду для себя ты хочешь?

"Что тут думать? Всё, что захочу для себя, я рано или поздно получу и сам: дом отстрою, золото заработаю, титул... у меня уже есть, а возможность попутешествовать... тоже будет. Так что, остаётся только одно", — мысли молнией пронеслись в моей склонённой голове, пока я стоял перед правителем Империи.

— Владыка, недавно архимаг Роуг провёл мне операцию по восстановлению духовных каналов, — сглотнув, поднимаю взгляд на терпеливо ожидающего моих дальнейших слов Мола Пятого, ощущая как шерсть на загривке порывается встать дыбом. — Возможно ли сделать магами моих брата и сестру?

Повисшая в воздухе тишина не давила, да и всё моё напряжение словно бы куда-то исчезло.

— Я передам приказ архимагу и, когда операция станет достаточно безопасной, твоя просьба будет удовлетворена, — прозвучал спокойный ответ красного грифона. — Это всё?

— Служу Империи, — только и оставалось отчеканить мне.

Примечание к части

В главе использован изменённый текст песни Потапа и Насти "Грустная песня".

Всем добра и здоровья.

Новые тревоги

— Ммм... — немолодой, но всё ещё крепкий жеребец, подмяв под себя изящную кобылу, сжал её бока передними ногами, а затем резко и без подготовки двинул крупом вперёд...

...два тела, извиваясь в страстной борьбе, под светом луны и звёзд катались по траве, стремясь занять позицию сверху...

...бока жеребца тяжело вздымались, а затуманенный похотью взгляд не отрывался от мордочки кобылы, раскинувшейся под ним на земле, вздрагивая и издавая томные стоны при каждом его движении...

...сдвоенный полустон-полукрик вырвался из ртов любовников, застывших в одной позе, плотно сцепившись друг с другом. Когда же звук оборвался, они упали на землю, тяжело дыша и не осознавая до конца, где находятся и что же произошло.

Спустя минуты взгляд Старсвирла начал проясняться и он вздрогнул от понимания ситуации, а затем откатился от недавней любовницы и попытался вскочить на ноги, буквально источая гнев всем своим существом, но... ослабевшие ноги не смогли поднять своего хозяина. Глухо зарычав, он упёрся взглядом в кобылу, мордочка которой продолжала выражать блаженство, а глаза были плотно зажмурены, что послужило причиной ещё одной вспышки гнева.

— Кризис! — хрипло пророкотал принц, чувствуя себя слабым, словно жеребёнок, опустошённым, будто перевёрнутый графин, оплёванным, обманутым и преданным.

Молодая копия Платины вздрогнула, недоуменно распахнула глаза и уставилась на своего недавнего любовника. По мере осознания произошедшего, в её глазах всё сильнее отражались паника, вина и откровенный страх. Открыв рот, она выдавила из схваченного спазмом горла:

— Я не...

— Ты, — бешено раздувая ноздри, седой единорог вновь попытался подняться, но оторвался от земли на десяток сантиметров, после чего упал животом обратно на траву, выбивая из лёгких глухой стон. — Да как ты посмела...

— Я... — засучив ногами, кобыла перекатилась с бока на живот и поднялась на копытца, ощущая волны искренней злобы, презрения и брезгливости, которыми... почти отец, окатывал её ежесекундно. — Старсвирл... я не знаю, как это произошло...

— Не смей... — прервал её единорог, с огромным трудом всё же поднимаясь с земли. — Никогда не смей в неё превращаться!

Испуганно попятившись, Кризис скинула маскировку, которая стекла с неё языками зелёного пламени, открывая взгляду гладкий чёрный хитин, стрекозиные крылья, кривой рог, зелёные гриву и хвост, а также глаза с вертикальными зрачками и выглядывающие изо рта игловидные клыки. Мелко подрагивая, до сих пор не веря в происходящее, она попыталась подойти к пони, который её вырастил, воспитал и обучил...

— Не прикасайся ко мне, тварь, — зло прорычал Блюблад, на роге которого засверкали магические искры.

— Я не... — сглотнув горький ком, чейнджлинг попятилась, а по её мордочке заструились горячие слёзы. — Я не хотела!

Прокричав последние слова срывающимся голосом, перевёртыш развернулась и со всех ног бросилась в ночь, не разбирая дороги, оставляя позади рухнувшего без сил единорога, одинокий костёр и походную палатку, сшитую по заказу Старсвирла в одной из деревень. Она бежала и бежала, а холодный блеск луны и мерцание далёких звёзд, словно бы смеялись над испуганным, растерянным и одиноким... монстром.

Лишь через несколько часов белый единорог снова смог сесть, чтобы выпить несколько глотков травяного настоя из фляжки, притянутой к себе при помощи телекинеза. Магия ощущалась плохо, эмоции, после вспышки гнева, почти полностью угасли, а на смену им пришли апатия и безразличие.

— Что же я наделал, — подняв морду к небу, седой жеребец устремил взгляд на серебряный диск ночного светила. — Что же я натворил... Старый дурак.

Нужно было найти воспитанницу, попытаться поговорить и разобраться с тем, что произошло...

Нужно было...

Только вот сил, чтобы хотя бы встать на ноги, в теле не оставалось. Учитывая же умение Кризис летать, а также маскировку и знание того, как скрываться от поисковых чар...

"Старый дурак".

...

Сперва она бежала так быстро, как никогда не бегала раньше. Затем инстинкты подсказали, что лететь всё равно будет быстрее и крылья распахнулись, разрезав ночную мглу стрекотанием. Чтобы не привлекать к себе слишком много внимания, пришлось превратиться в пегаску серой масти...

Едва поднялось солнце, Кризис опустилась на землю и спряталась в зарослях какого-то кустарника, сжавшись под ветвями в клубок. Всё это время по её мордочке текли слёзы боли, вины и обиды...

"Тварь", — раз за разом звучал в её голове голос Старсвирла...

"Тварь", — повторяло эхо голосом единственного пони, который знал её тайну и, несмотря ни на что, принимал её такой.

"Тварь", — мысленно произносила сама криворогая кобыла, с болью вспоминая взгляд учителя, из которого словно бы вырвали всё то хорошее, что она в нём любила.

— Тварь... Какая же я... тварь, — всхлипывая и глотая слёзы, бормотала перевёртыш.

С разума словно бы спала розовая пелена, из-за которой последний месяц она не могла здраво оценивать свои мысли и поступки. А ведь всё началось с того, что проснувшись ранним утром и посмотрев на Старсвирла, обладательница стрекозиных крыльев как-то внезапно осознала, что он — сильный физически и магически жеребец...

Ей нужно было рассказать обо всём своему учителю; следовало попросить совет... Но она испугалась того, что заявив подобную вещь, раз и навсегда испортит их тёплые, доверительные отношения. А потому...

"Я сделала всё гораздо хуже", — криво улыбнувшись, Кризис прикоснулась к своему животу, в котором ощущался жар, сопровождаемый подсознательным пониманием правильности, полноценности, а также — готовности к чему-то новому.

Целый месяц она отгоняла от себя мысли, становящиеся всё более навязчивыми. Посещая деревни поселенцев из числа пони, либо останавливаясь в стойбищах безонов, она неосознанно оценивала всех встречных жеребцов, одних отметая из-за физической слабости, ну а других из-за магической неполноценности. Впрочем, организм однозначно намекал, что можно было бы обойтись кем-нибудь из них...

"Переспала бы с кем-то из этих лицемеров и... и всё было бы хорошо", — ещё раз всхлипнув, криворогая кобылка тихо заскулила, ощущая себя одинокой и несчастной...

Три дня назад ей в голову пришла "замечательная" идея о том, как можно и Старсвирла порадовать, и свой внутренний жар притушить. Она точно знала, что единорог любил, да и продолжает любить некую Платину, которая была королевой единорогов в те времена, когда пони воевали между собой, а землю покрывали не тающие снега. Оставалось только узнать, как она выглядела и как звучал её голос...

И вот план исполнился, пусть для гарантии и пришлось наложить на заинтересовавшего Кризис жеребца заклинание из школы целительства, которое притупило критичность мышления и подстегнуло возбуждение. Результат же превзошёл все ожидания...

— Прости... — уже не плача, так как слёз не осталось, одними губами произнесла обладательница стрекозиных крыльев.

Эмоции постепенно теряли остроту, оставляя глухую боль где-то в глубине души. Идею о том, чтобы покончить с собой, тем самым избавившись от угрызений совести, задавил инстинкт самосохранения. Кроме того, внутренний голосок упорно нашёптывал, что внутри неё растёт жизнь, источником которой был Старсвирл, и эгоистичное желание сбежать от своих ошибок, будет предательством как самой себя, так и отца своих будущих малышей.

"Я уйду далеко-далеко и построю дом, где наши жеребята будут жить в уюте, заботе и безопасности. Я научу их всему, чему ты научил меня и расскажу им о Старсвирле... Единственном из пони...".

— Который ненавидит меня не за то, что я — чейнджлинг, а за то, что я его предала.

* * *

Торговый дом Луи, который немало поднялся за время нашего сотрудничества благодаря тому, что стал почти монополистом в производстве новых видов вооружения, устроил праздник на плоской вершине горы с отвесными склонами. Тут и там были расставлены яркие шатры, на ветру (который на такой высоте не затихал ни на минуту) колыхались знамёна, в словно бы хаотичном порядке были расставлены столы с угощениями, а между всем этим буйством красок, прохаживались десятки грифонов в ярких одеждах. Количество охраны, расположившейся вокруг места основных событий, также впечатляло, пусть я и уверен в том, что сидя в небесной карете, не смог увидеть больше половины.

— Не крутись, — толкнув меня локотком, строго велела Герда.

— Ну ма-а-ауй... — хватаюсь ладонями за голову, по которой пришёлся несильный щелбан. — Произвол! Я буду жаловаться в общество защиты... мужей!

— Изначальный Свет... — наигранно-горестно вздохнула жёлтая пташка, поправляя свой наряд. — Иногда мне кажется, что я действительно не жена, а...

— Но-но-но, — хмуро сдвигаю брови. — Это что за инсинуации?

— Какие инсинуации, милый? — состроив невинную мордочку, супруга пару раз моргнула.

— Вредная ты, — ворчу обиженно, переводя взгляд на край площадки, куда приземляется наш транспорт.

— Я очень даже полезная, — обхватив мою переднюю лапу своими, Герда устроила голову у меня на плече и прикрыла глаза. — Просто, со мной нужно обращаться строго по рецептуре.

Фыркнув, укрываю грифоншу своим крылом, плотнее прижимая к себе. Не уверен, кто из нас победил в очередной пикировке, да и не важно это, на самом-то деле. Главное ведь то, что мы понимаем друг друга и нам хорошо вместе...

"Даже забавно вспоминать, как я себя вёл в Часовой Башне, в первые годы полового созревания", — прикрыв глаза, слегка грустно улыбаюсь, на какие-то секунды возвращаясь мыслями в те безмятежные времена (странный выверт сознания: почему-то кажется, что в детстве всё было хорошо).