— ...если этот пьяный сморчок посмел сотворить такое, — зло бормотала монахиня. — То на службе он долго не задержится. Господин подобного обращения со своими родственниками не потерпит.
Сообразив, что она пропустила мимо ушей значительную часть её гневной речи, девушка ещё раз мысленно выругалась.
Её буквально разрывало от жгучего желания поделиться с единственной подругой своей главной тайной. Кроме того, всё же хотелось и получить совет, и узнать её мнение о Хваро. Если они не поговорят сейчас, то ещё неизвестно, когда получится побеседовать без лишних ушей.
С трудом отбросив колебания, она всё-таки решила посвятить её в свои отношения с бароном, скромно умолчав о ночной прогулке. Ибо с точки зрения здешней морали — это было уже нечто ну совершенно запредельное.
— Мне надо сказать вам ещё что-то очень важное, Амадо-ли! — шёпотом выпалила Платина, смущённо потупив вздор под пристальным взглядом мгновенно насторожившейся собеседницы.
Тревожно оглядевшись по сторонам, та выдохнула:
— Говорите, Ио-ли.
— В тот вечер, когда мы с Угарой вышли из дома, чтобы идти сюда, у ворот нам встретился барон Тоишо Хваро. Господин пригласил его на ужин. Честное слово, Амадо-ли, я с ним почти не разговаривала. Даже не сказала, куда иду. Наоборот, сказала, чтобы не мешал нам идти куда надо. Но недавно. То есть уже давно, почти месяц назад, господин Андо устроил здесь праздник в его честь...
— Здесь? — переспросила слушательница, недоуменно оглядываясь вокруг.
— Да, Амадо-ли, — подтвердила рассказчица и досадливо поморщилась. — Я не знаю, что там между ними произошло, только господину Амадо пришлось так поступить, чтобы не потерять лицо. Госпожа Амадо даже ходила к нашей старшей госпоже просить денег, чтобы...
— Вы тоже были на том празднике? — вновь не дала ей договорить собеседница.
— Конечно нет, Амадо-ли! — возмущённо фыркнула Платина. — Меня заперли в павильоне, на дверь навесили замок, а госпожа Андо приказала сыну и слугам говорить, что в доме больше никого нет.
— Хвала Вечному небу! — облегчённо выдохнула монашка, возведя очи горе.
— Только Хваро всё равно ночью пришёл, — потупив взор, пробормотала девушка. — И мы с ним... немного поболтали.
— Что?! — шёпотом вскричала женщина. — О чём?!
— Он предложил мне стать его первой наложницей! — выпалила Ия, вновь глядя ей в глаза и чувствуя, как щёки полыхнули румянцем.
— Вас кто-нибудь видел? — торопливо, кажется, даже не сообразив, что именно она только что услышала, спросила собеседница.
— Я не выходила из павильона, он же был закрыт на замок! — раздражённо напомнила подруге Платина, пытаясь её успокоить. — В саду никого не было, говорили мы очень тихо. Правда, на снегу остались следы. Поэтому я рассказала госпоже Андо про то, что барон приходил к павильону. Но сказала, что я сидела молча и не стала с ним разговаривать. Он потоптался немного, постучал в стену, но так и не понял: есть я в павильоне или меня там нет!
— Хорошо, что вы придумали, как всё это объяснить, — вновь выдохнула монашка и встрепенулась: — Постойте, вы сказали: наложницей?
— Да.
— Но он ещё даже не женат! — воскликнула ошарашенная подруга. — Я слышала, что свадьба будет только через месяц.
— В двадцать третий день месяца Кабана, — спокойно подтвердила девушка.
— Так вы знаете? — удивилась собеседница.
— Он мне сам сказал, — кивнула Ия. — Об этом браке его родители договорились, когда Хваро был ещё ребёнком. А по вашим обычаям он обязан исполнить их волю.
— Это его долг, — важно кивнула монашка. — В противном случае, от него отвернётся Вечное небо, и будут проклинать люди.
— Вот поэтому, — вздохнула Платина, — он может взять меня только наложницей.
— Но брать наложницу до свадьбы просто неприлично! — с явным трудом придя в себя, возмутилась женщина. — Хваро рискует сильно оскорбить родителей невесты.
— Это случится после свадьбы, — успокоила её собеседница. — Хваро сказал, что в конце года поедет в Даяснору. Это город где-то на юге. Он там какую-то важную должность получил. Вот я с ним и уеду.
— Всё равно, это как-то неудобно, — продолжила сомневаться сестра начальника уезда. — Вряд ли это понравится его новым родственникам.
— Мы будем жить далеко, — пренебрежительно отмахнулась девушка. — И про нас скоро забудут. Даже если сначала и пойдут какие-то разговоры, то быстро стихнут. Люди не болтают о тех, про кого ничего не знают.
— Это вам Хваро сказал? — криво усмехнулась монашка.
— Нет, — покачала головой Ия. — Сама додумалась.
Слушая её почти восторженный шёпот, старшая подруга задумчиво мерила шагами выложенную камнями дорожку.
Не удержавшись, Платина похвалилась чудесными посланиями Хваро.
— У нас уже давно так не делают, — буквально захлёбываясь от переполнявших её чувств, шептала девушка. — В эсэмэске много не напишешь, в чате все читать будут. Да и не принято у нас. А это же так приятно читать признания в любви!
— Господин Хваро пишет вам о любви? — в голосе женщины явственно прозвучало отчаяние.
— Да, Амадо-ли, — Ия вновь опустила взгляд, с удивлением и досадой ощущая, как снова вспыхивают огнём ранее лишь чуть разрумянившиеся щёки. — И в каждом письме обязательно есть очень красивое стихотворение.
— Надеюсь, вы надёжно их прячете? — почти простонала собеседница.
— Я их сразу же сжигаю в жаровне, — прерывисто вздохнула девушка.
— Хвала Вечному небу! — вскинула вверх руки сестра начальника уезда. — Хотя бы на это у вас ума хватило!
— Ну уж полной дурой вы-то меня не считайте, Амадо-ли, — обиженно проворчала Платина и сразу же перешла в наступление: — И разве не вы всегда говорили, что самое важное для женщины — это удачно выйти замуж? Неужели быть любимой наложницей молодого, красивого и богатого барона хуже, чем супругой какого-нибудь мелкого чиновника или старого, толстого купца? А старшей госпожой в доме богатого дворянина мне всё равно не стать. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, Ио-ли, — со вздохом согласилась подруга. — Вряд ли кто-то из знатных родителей выберет вас в супруги своему сыну.
— А барон, между прочим, сирота, — со значением проговорила девушка. — Хотя бы свекрови угождать не придётся. Слышала я, что они тут у вас над снохами вытворяют. Это же кошмар, если не хуже...
— Когда господин Хваро обещал поговорить о вас с господином? — оборвав её на полуслове, деловито поинтересовалась монашка.
— Вскоре после свадьбы, — на миг растерявшись от столь резкой смены темы, ответила Платина. — Он хочет просить господина сохранить договорённость о нашем браке в тайне до отъезда на юг.
— Зачем же он так спешит? — усмехнулась собеседница. — Если уезжает только осенью?
— Наверное, чтобы господин не пообещал меня кому-нибудь другому? — пожала плечами Ия.
— То есть свадебного торжества не будет? — уточнила сестра начальника уезда.
— Я слышала, что для наложницы это необязательно, — слегка смутилась девушка. — Вроде как подпишут с отцом брачный контракт, и всё.
— Кто вам это сказал? — нахмурилась монашка.
— С Угарой как-то болтали о том о сём, — окончательно растерялась Платина. — Зашла речь о наложницах господина. Ну я и спросила про свадьбу. Неужели она соврала?
— Нет, она сказала правду, — успокоила её подруга и посетовала: — Но всё-таки хотелось бы, чтобы все ритуалы были соблюдены.
Теперь девушка забеспокоилась уже по-настоящему.
— Вы чего-то опасаетесь? — спросила она напрямик.
— Я боюсь, что буду слишком далеко от вас, Ио-ли, — голос женщины дрогнул. — И если что-то случится, то не смогу помочь.
— Мне тоже не хочется с вами расставаться, Амадо-ли, — голос Платиной задрожал. — Но что делать? Он меня любит.
— Даже самая пылкая любовь мужчины непостоянна, — вновь проигнорировав её вопрос, продолжила собеседница. — Может случиться так, что, женившись, Хваро просто забудет о вас.
— Это вряд ли, — улыбаясь, с сомнением покачала головой девушка. Однако, вспомнив многочисленные истории брошенных невест, скрепя сердце, признала вероятность подобного развития событий, вздохнув: — Если это случится — мне будет очень плохо. Кажется, я его тоже полюблю. По-настоящему, Амадо-ли. И уже как-то свыклась с тем, что стану его женой. Ну, то есть наложницей.
— Вам лучше перестать обмениваться письмами, Ио-ли, — просительным тоном посоветовала подруга. — Вдруг кто-нибудь узнает? Может, господин Андо их у вас и искал?
— Так не нашёл же, — криво усмехнулась Платина, даже поёжившись от одной мысли — остаться без таких нежных и будоражащих кровь посланий возлюбленного. — И никто не найдёт. Хваро не пишет моего имени и не подписывается. Так, что я всегда могу сказать, что вообще тут ни при чём.
— Плохо вы знаете людей, Ио-ли, — недовольно проворчала собеседница. — Вас никто и не спросит. Пойдут слухи, сплетни, и от вашей репутации ничего не останется. А как огорчится господин, если до него дойдут такие разговоры? Надеюсь, вы хотя бы не встречаетесь с ним наедине? Я имею ввиду не прячась в павильоне, а прямо так — лицом к лицу?
— И не собиралась! — честно соврала девушка, всё же поправившись: — По крайней мере до тех пор, пока он не договорится с господином о моём замужестве.
— Но сможете ли вы удержаться, если он вдруг позовёт на свидание? — взгляд сестры начальника уезда сделался холодным и оценивающим, но одновременно в голосе звучало сочувствие. — Вы будете не первой женщиной, которую любовь заставила делать глупости.
— Смогу, Амадо-ли, — не отводя глаз, ответила путешественница между мирами. — Я всё-таки не какая-то наивная простушка. Кое-что в жизни видела и не только хорошее.
Сжав рот в куриную гузку, собеседница с сомнением покачала головой.
— Но я очень прошу вас, Амадо-ли, пока ничего не рассказывать господину, — Платина постаралась говорить как можно твёрже и значительнее. — Пусть это будет наш, чисто женский секрет. Иначе я на всю жизнь обижусь на вас и больше никогда ничего не скажу!
Молчание затянулось.
Старшая подруга первой отвела взгляд, ссутулилась и, словно бы сразу постарев лет на десять, медленно пошла по дорожке, пробормотав:
— Если вы наделаете глупостей, я себе этого никогда не прощу, Ио-ли!
Понимая, что своим ультиматумом она заставила монашку нарушить принципы, которым та придерживалась всю свою жизнь, девушка почувствовала себя виноватой и, чтобы хоть как-то оправдаться перед ней, церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
— Благодарю, Амадо-ли. Я не забуду вашей доброты.
И, в два широких шага догнав женщину, как ни в чём не бывало пошла рядом.
Неожиданно сестра начальника уезда заговорила совершенно другим тоном:
— Господин Хваро — весьма завидный жених, Ио-ли. Кроме того, что богат и из древнего рода, так ещё закончил Гайхего, блестяще сдал государственный экзамен и получил высокую должность. Бароны Хваро владели многими землями в уезде ещё до Воссоединения. Покойная матушка господина Хваро не только сурово блюла вдовью честь, славясь своим благочестием, но и рачительно вела хозяйство, оставив сыну богатейшее имение. Но, несмотря на это, он не стал проводить время в праздности, подобно многим землевладельцам, а поступил на государственную службу. Наверное, это от того, что он почти всю жизнь провёл в столице, и у нас ему просто скучно? Хотя я не слышала, чтобы господин Хваро говорил что-то подобное. О нём нет ни порочащих слухов, ни грязных сплетен.
Посмотрев на довольно заулыбавшуюся спутницу, монашка поправилась:
— Во всяком случае, я ничего такого не знаю. Но я обязательно расспрошу о нём брата.
— Нет, нет, — поспешила успокоить она Ию. — Просто так, между делом, как вы выражаетесь. И у других знакомых поинтересуюсь, что из себя представляет этот молодой человек?
"Давай, — про себя пожелала ей успеха девушка. — Мне тоже интересно послушать: что о нём болтают."
Искоса глянув на неё, собеседница криво усмехнулась.
— Да, господин Хваро — сирота, и угождать свекрови вам не придётся. Но у него будет молодая супруга, к которой тоже надо будет относиться почтительно и с уважением. И ещё неизвестно, как она к вам отнесётся. Её положение в семье будет выше вашего, почти как у свекрови. А вот жизненного опыта и мудрости у неё ещё нет. Поэтому не радуйтесь слишком рано, Ио-ли.
— Хваро говорил, что виделся с ней пару раз, — признавая в душе правоту подруги, пробормотала Платина. — Она показалась ему умной девушкой.
— Я ничего не слышала о дочерях рыцаря Канако, — задумчиво сказала собеседница. — Как зовут его невесту?
— Изуко, — ответила Ия.
— Ради вас я постараюсь разузнать о ней побольше, — пообещала сестра начальника уезда. — Одна моя знакомая приходится им дальней родственницей и иногда бывает в их замке.
— Буду вам очень благодарна, Амадо-ли, — понимая, что данная информация будет ей крайне полезна, и, успев проникнуться местными обычаями, путешественница между мирами посчитала ещё один церемонный поклон не лишним.
Ответно склонив голову, женщина благосклонно улыбнулась.
— Вижу, вы делаете большие успехи в изучении правил этикета, Ио-ли.
— Что вы, Амадо-ли, — делано смутилась Платина. — Я ещё так мало знаю и умею.
— У вас уже закончились тайны? — подавшись ей навстречу, прошептала подруга. — У Угары скоро весь чайник выкипит, а то, что я хочу сказать, её тоже касается.
— Всё, что нужно знать лишь нам двоим, я уже сказала, — настороженно усмехнулась девушка, пытаясь угадать, какую ещё новость принесла сестра её приёмного папаши?
— Давайте пройдём в павильон, — предложила она. — Там тесно, но хотя бы тепло.
Посмотрев на служанку, Ия поймала её взгляд и сделала знак рукой.
Торопливо вскочив на ноги, та разлила по чашечкам кипяток, заботливо прикрыв их крышечками, и поспешила в садик.
Не дожидаясь её, Платина лично помогла старшей подруге разуться, а в комнатке уступила единственную, стоявшую у столика табуретку, сама расположившись на кровати.
Служанка раздала чай и скромно застыла возле двери.
— Какой ароматный, — одобрительно причмокнула губами монашка.
— Это потому что вода из Байпинского колодца, — насмешливо хмыкнула девушка, на самом деле не замечая большой разницы во вкусе напитка.
Сестра начальника уезда поджала губы и понимающе покачала головой. Ия сделала ещё один глоточек и выжидательно уставилась на неё.
— Господин приказал мне узнать у госпожи Андо, как продвигается ваше изучение правил этикета, — ставя чашечку на столик, проговорила женщина. — И я уже сказала, что она довольна вашим усердием и отмечает несомненные успехи. Теперь вы уже умеете себя вести так, как подобает благородной девушке из уважаемой семьи. Госпожа Андо даже предположила, что к вам начала возвращаться память.
Поймав чуть насмешливый взгляд собеседницы, путешественница между мирами скромно потупила глазки, выдав шаблонное:
— Госпожа Андо слишком добра ко мне. Я всего лишь старалась выполнять её мудрые указания.
— Отметила она и ваши способности в вычислении, — благосклонно кивнув, продолжила расхваливать её монашка. — Но попеняла, что у вас ещё плохо получаются вышивки.
