|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 16
Харпер сидел в тишине и полумраке, любуясь непочатой бутылкой дорогого привозного коньяка. Играющий янтарными отсветами пузырь присутствовал на столе не в качестве вместилища напитка, а скорее как фетиш. Точно из такой же бутылки он пытался смыть память о пятнадцати астронавтах, нашедших вечный покой у безымянной звезды. О том, как три месяца выживал в одиночку и спасся только потому, что, несмотря на ожоги, не лег в спасательную капсулу — автоматика не позволила бы ему проснуться. Тогда он просто жил, латал протечки, воевал с полудохлыми агрегатами и ни на что особенно не надеялся, но оказалось, что капитан успел что-то передать по гиперсвязи, и спасатели пришли. Труднее всего оказалось принять не смерть товарищей (прыжок в неизученную систему — всегда в чем-то лотерея), а то, что их тела пришлось оставить в изуродованном взрывом корабле. Харпер так и утонул бы в терпкой, золотистой жидкости, если бы не прежний директор Академии, в редкий момент трезвости подсунувший ему контракт. Утром, прочитав, где именно он подрядился работать, Ящер зарекся пить навсегда — будущий декан навигаторов отлично помнил собственную учебу и никогда не желал оказаться на другой стороне баррикад. Но от контракта не отказался: это был вопрос принципа, он никогда ни перед чем не отступал.
Сейчас Харпер жаждал не опьянения, он старался пробудить в душе подзабытое ощущение беспомощности, катастрофической малости собственных сил. Как ему удавалось ужиться с этим чувством?
Тишина — лукавая сестра ожидания — заставляла явственнее проступать неумолкающий шум города: урчание моторов бесчисленных автомобилей, дальний вой сирены, журчание воды в трубе. Харпер мог позволить себе жить в тихом пригороде (приятный бонус периферийных планет), но предпочитал многоэтажку в центре — те три месяца научили его ненавидеть одиночество. А теперь он вынужден был прервать контакты почти со всеми знакомыми, добровольно и без принуждения. Официальным оправданием служил кризис с "Исидорой", но на самом-то деле Ящер просто не умел врать в глаза.
Выслушать же правду окружающие Харпера люди были не готовы.
Публичные форумы — освещенная веками традиция всепланетной коммуникации — пестрели темами, посвященными крушению лайнера, самые первые, открытые практически сразу после исчезновения корабля, имели уже больше десяти тысяч сообщений. Названия тем и тон дискуссий были типичными до тошноты. Пусть одни спорщики предпочитали надиктовывать текст компьютерному редактору и наполняли сообщения дерганными клипами, а другие по-старинке терзали клавиатуру и аккуратно выделяли синеньким ссылочки на пруфы, на результат обсуждения даже возраст не влиял. Первой массовой идеей было "сами виноваты" — люди пытались отгородиться от надвигающегося ужаса, раз уж предпринять ничего не могли. Естественно, доморощенным навигаторам живенько разъяснили (Академия же рядом!), что параметры прыжка для корабля такого размера просто невозможно рассчитать на корабельном компьютере. Два дня анонимные бойцы обрабатывали электорат на предмет внеземельщиков и пиратства, а потом лайнер нашли. Теперь среди причин аварии обсуждался вредоносный вирус, некомпетентность ремонтников и даже месть обманутого любовника, лишь темы о диверсии ни на одном форуме не было. Выходка наемников на Вирмане не помогла блоггерам прозреть — то, что одни люди обрекли других людей на мучительную смерть ради сомнительной политической выгоды, общество принять не могло. А вот голоса, обвиняющие Линдерна в попытке использовать ситуацию, уже звучали.
От желания раскритиковать "твердые доказательства" болтунов в пух и прах у Харпера дрожали пальцы. Но в публичную анонимность Ящер категорически не верил, а обнаружить свою излишнюю информированность позволить не мог. Пришлось вообще перестать участвовать в дискуссиях.
А вчера волна обсуждений докатилась и до Академии. Коллега по работе (новый декан навигаторов) пристал к Директору с неудобным вопросом:
— Как вы думаете, что предпримет в связи с последними событиями наш Президент?
— Понятия не имею, — честно ответил Харпер.
— Вам не кажется, что непредсказуемость Белого Лиса наносит ущерб Федерации?
— Я думаю, что господин Линдерн сделает все возможное, чтобы будущее у Федерации было.
На физиономии коллеги явственно проступило разочарование, и Харпер мог его понять — он сам чувствовал себя до тошноты лояльным и законопослушным. Где скандальный декан Ящер, упрямый бунтарь, знаменитый своим саркастическим отношением к любым авторитетам? — Превратился в чопорного Директора. А теперь он еще и специальным агентом станет! Позор...
Решилось все стремительно и началось со звонка Президента. Умные алгоритмы смазывали фон за спиной Линдерна и было решительно непонятно, находится он в офисе, дома или вообще в машине.
— Ну, что, ознакомился с моей корреспонденцией? — насмешливо спросил Белый Шакал.
Харпер осторожно кивнул.
— И как, легче тебе стало?
Легче Харперу не стало, и он в душе проклинал свое любопытство. Простой металлический чемоданчик, который принес Ящеру улыбчивый молодой человек в поддерживающем корсете (первый признак долгой работы в космосе), оказался коробкой с ужасами. Нет, о подкупе и взятках там тоже было, но за пределами безопасности кислородных миров любые вольности рано или поздно приводили к трагедии. Кто-то с дивной скрупулезностью фиксировал ошибки и преступления менеджеров сразу трех крупнейших корпораций на протяжении почти сорока лет. Фиксировал, и ничего не предпринимал.
— В общем, езжай-ка ты завтра к восьми в офис, любопытный мой. Обсудить кое-что надо.
То, что Белый Шакал задумал какую-то авантюру, Харпер понял сразу, как вошел. Зачем иначе собирать в президентской резиденции исключительно офицеров? Большинство пришли в мундирах — Астроэкспедиционный Корпус, армия, Космофлот — у остальных род занятий угадывался по специфической осанке и непередаваемому выражению лиц, которое бывает только у честных служак в присутствии большого начальства.
Нильс Линдерн предстал перед гражданами в образе сурового вождя (Харпер уже научился различать маски Белого Шакала). Инертных и не склонных проявлять инициативу вояк Президент шокировал заявлением:
— Господа, Федерация находится на грани антиконституционного переворота!
Далее следовала конкретика. Известные широкой публике факты и пара-тройка новых обстоятельств были изложены так, чтобы убедительно и непротиворечиво подтверждать тезис — к власти, не считаясь с методами и средствами, рвется группа радикально настроенных капиталистов. А может, и вправду рвется. Харпер любил бравировать перед собеседниками теорией всемирного заговора и всюду отыскивать интересы бизнеса, но для него это был чем-то вроде интеллектуального упражнения. Линдерн же варился в этом котле много лет, а рыбак рыбака...
Аудитория отнеслась к речи Президента сдержанно-скептически. Действительно, вот так вот звонят тебе в дверь и заявляют: "Вампиры среди нас!" Недоверие естественно. Выразителем общего настроения выступил пожилой офицер, место службы которого Харпер определить не смог (но точно не полиция).
— Вы полагаете, сэр, что силовые министерства не справятся с попыткой переворота?
— Я полагаю, что самые крупные исторические ошибки совершались публично и при молчаливом одобрении большинства. Мои аналитики уверены, что, если ничего не предпринимать, общество не успеет среагировать на угрозу. Когда результат пассивности станет очевиден, возможность избежать кризиса окажется упущенной.
— То есть, предполагается внести поправки в корпоративное право?
Линдерн печально улыбнулся.
— Проблема в том, что корпоративное право невозможно серьезно изменить. Мы не можем позволить себе главного — дробления корпораций. Наша Федерация — государство межзвездное, а космические полеты дороги. Организация, способная содержать всю линейку завязанных на космос производств должна иметь очень большие обороты. Иначе мы вернемся к государственному космосу времен раннего Освоения и всем вытекающим отсюда минусам, главный из которых — почти неизбежный распад Федерации. Государство — это сила, а людей невозможно удерживать вместе насильно. В свое время именно выводы социальных технологов заставили правительство сделать ставку на крупный бизнес, в результате человечество заселило сотни планет, основало тысячи поселений и до сих пор едино. Однако у любого ресурса есть придел и... оборотная сторона. Мы уперлись в потолок этого механизма развития — корпорации приобрели черты государственных образований, интересы которых противоречат общечеловеческим. Результат не замедлил себя ждать.
— В таком случае, что вы предлагаете?
— Ничего. Я президент, а не волшебник. Я могу только бросить все силы на удержания status quo и надеяться, что именно сейчас в человеческом обществе зреет зерно будущего, нужно только его распознать. В любом случае, вред от появления во власти деятелей вроде того же Лоренсио Рикони очевиден и философствования тут неуместны. Могу ли я рассчитывать на вас, господа?
— В чем именно? — настойчиво гнул свое пожилой офицер.
— В восстановлении статуса Космофлота. Передача корпорациям части полицейский функций была временной мерой, вызванной дефицитом финансирования. С этим борделем надо заканчивать! Проблем со средствами у Федерации нет, а некоторый дефицит мы компенсируем дополнительным налогом с корпораций, в счет освобождения их от непрофильных функций. Уже сейчас заложены десятки кораблей, официально предназначенных для Астроэкспедиционного корпуса, переделать их под нужны Космофлота, на данном этапе, сложности не представляет, нужно только волевое решение Сената. С точки зрения закона все безупречно, но власть так просто никто не отдает, и с деньгами добровольно не расстаются. Я предвижу сопротивление корпораций. Мы должны упредить противника!
— Как? — раздалось почти одновременно несколько голосов.
— Господа, это узнают только те, кто согласится участвовать. Остальных прошу покинуть помещение.
Естественно, Харпер остался. И теперь ему, как руководителю известного учебного заведения, доверенному лицу Президента и вообще — герою, предстояло участвовать в пробном полете нового звездолета, предназначенного для нужд дальней разведки. Про то, какой маршрут ему проложили, экипажу предстояло узнать только после первого прыжка...
Проводы Директора едва не вылились в манифестацию — коллектив Академии лихорадочно пытался решить все свои проблемы на месяц, два, на год вперед. Харпер твердой рукой пресек панику: вверенное ему учебное заведение вполне способно три недели проработать без постоянного контроля, или же он плохой руководитель. Тем более что выбора не оставалось — Линдерн уже начал свой маневр: офлайновые издания вовсю перепечатывали статью анонимного блоггера, в которой рассматривалась судьба парламентариев, пытавшихся инициировать независимые проверки трех ведущих корпораций. Из почти сорока человек в живых остались пятнадцать, семеро из них были дискредитированы и покинули политику, а оставшиеся так и не довели свои инициативы до конца. В том, что подтасовок в статье нет, Харпер не сомневался. В свете изложенного, инициатива с Космофлотом уже не казалась ему бессмысленной.
"Кто-то должен проверять, чем они там занимаются, однозначно!"
На верфи "Гремани Ко" — крупнейшей кораблестроительной корпорации, выполняющей правительственные заказы, Харпер прибыл к самому началу церемонии торжественной передачи нового звездолета Астроэкспедиционному корпусу. По старой памяти, из багажа взял с собой только ручную кладь — картонный футляр и чемоданчик. В коробке находился костюм-тройка, необходимый для мероприятий подобного класса, а в кейсе — планшет и несколько пачек лекарств, которых точно не было в запасах корабельного медпункта (Харпер очень серьезно относился к рекомендациям врачей). Все остальное корпус предоставлял своим сотрудникам и гостям по умолчанию.
"Интересно, что изменилось за это время?"
Оказалось — ничего. Все так же в каюте ждали комплект белья нужного размера и мундир с уже нашитыми знаками отличия, фамилией и инициалами на лацкане. В санитарном блоке имелся весь набор средств гигиены, без запаха и косметических добавок, в специальных, полностью перерабатываемых упаковках. Все из материалов, оптимальных с точки зрения системы жизнеобеспечения (помнится, неучтенное барахло офицеры у курсантов безжалостно изымали). Компьютер корабля здоровался с вновь прибывшими женским голосом и интересовался, нет ли у них каких-то специфических требований к еде. Незнакомые с порядками корпуса новички по-прежнему выделялись пестрыми гражданскими костюмами. На Харпера накатили воспоминания о людях и событиях, которые он когда-то поклялся оставить позади. Как же, как же! Можно ли перечеркнуть свою молодость и остаться тем же, кем ты есть?
Обкатчики покинули борт, постоянный экипаж постепенно заселялся в каюты и начинал знакомиться со своим новым домом, в котором ему предстояло провести не месяцы — годы. Люди в новенькой повседневной форме или в заслуженных потертых комбинезонах сновали по коридорам, переговариваясь на полтона громче, чем обычно принято. Большинство знали друг друга (Астроэкспедиционный корпус не такой уж большой и кораблей у него не много), остальные знакомились уже тут. Харпер довольно щурился, ощущая, как обретает единство коллектив, на подбор которого психологи не пожалели сил и времени. Торжественные проводы, устроенные в присутствии журналистов и каких-то солидных чиновников, казались малозначительной формальностью — выслушали чью-то речь, выпили по маленькой и разбежались.
Пока звездолет величественно плыл в зону разгона, Харпер лежал в своей каюте, ждал начала прыжка и мучительно завидовал тем, кто находился сейчас в рубке корабля. Но нельзя же пролежать бревном четверо суток! В принципе, от членов комиссии в количестве семнадцати человек не требовалось вообще ничего, они здесь были "типа покататься", однако Харпер не мог упустить возможность пощупать новый звездолет под предлогом некоей "окончательной проверки". В душе ворочалась белая зависть — корабль был спроектирован хорошо и отличался от старых аналогов, безусловно, в лучшую сторону. Наконец-то проектировщики перестали экономить на высоте потолка (по сути, на загрузке регенераторов эти лишние сантиметры не сказывались, а вот психологический комфорт улучшался значительно). Всевозможные фермы и силовые элементы убрали под обшивку, что не только эстетике способствовало, но и безопасность повышало. Руководство изжило в себе патологическое стремление экономить на лампочках (да кому важны эти лишние ватты, когда корабельный реактор имеет такую мощность!), а дизайн помещений перестал напоминать номера дешевого отеля. В итоге, инстинкты Ящера однозначно признали корабль "годным". Астроэкспедиционный корпус можно было только поздравить.
После четырех часов непрерывного хождения, Харпер добрался до столовой и тут тоже внимательно осмотрелся. Столы и стулья были прочно привинчены к полу, в столешницах имелись магнитные фиксаторы для посуды, в сидениях — вытяжные ремни и поручни для посетителей. Место, которое всему экипажу корабля предстояло посещать регулярно (совместный прием пищи — важный объединяющий фактор) могло успешно функционировать как при искусственной гравитации, так и в невесомости. К тому же, здесь полагалось размещать пострадавших, если звездолету придется принимать участие в спасательных операциях. Полностью удовлетворенный осмотром Харпер взял на раздаче стандартный рацион и сел за гостевой столик.
Спокойно доесть овощное рагу ему не дали.
— Здравствуйте! Можно к вам?
Харпер скользнул взглядом по фигуре собеседницы. Женщины его вниманием не обделяли (несмотря на форму лица), но таких шикарных блондинок на Тассете не водилось — генотип не тот.
— Присаживайтесь, конечно!
Леди в форме лейтенанта Астроэкспедиционного корпуса села напротив Харпера и принялась рассматривать его из-под опущенных (и весьма длинных!) ресниц. Ящер не спешил начинать светскую беседу.
— Вы ведь директор академии Тассета? Я не ошиблась?
— Да, — солидно покивал Харпер.
— Возможно, вы помните одного из ваших курсантов, Джона Рейкера?
— Естественно! Я преподавал ему навигацию, — Харпер, с тоской, ожидал кучу идиотских вопросов и прикидывал, как бы вежливо послать девицу к черту.
— Я слышала, что он подавал документы в Астроэкспедиционный корпус, а потом взял академический отпуск... Понимаю, были независящие от него обстоятельства, но... Почему он не вернулся?!!
Почему... Харпер и сам пять лет терзался этим вопросом. Сначала тряс Линдерна, чтобы тот припугнул "Пан-Галаксис" и отменил ордер на арест. Потом — искал подходы к попечителям, которым предстояло решать судьбу несостоявшегося курсанта, а, став Директором, придумывал способы продлить академический отпуск Рейкера задним числом. И лишь сейчас, спустя пять лет, вынужден был посмотреть правде в глаза: лучший навигатор курса не получит своего диплома. Харпер не сможет извиниться, все объяснить, узнать отношение к себе или, хотя бы, выслушать проклятья. Они больше не увидятся, никогда.
— Почему, это вы мне скажите, вы же его после меня видели. Лора Кенеси, так?
— Да.
— Как он там?
Лейтенант пожала плечами.
— Летает в одиночку на личной яхте, умело маскирующейся под драйзер. Знает все местные байки и традиции, от внеземельщика не отличишь, — на лицо лейтенанта набежала тень. — И до источника сигналов Лафейна добрался раньше нашей экспедиции. Теперь, прежде чем вкусить плоды познания, придется опросить всех тех, кто там, что мог, уже понадкусывал.
Харпер хмыкнул.
— Предприимчивый юноша.
— Не то слово.
— Вот вы и ответили на собственный вопрос. Пять лет назад ни одной дальней экспедиции даже не планировалось, Астроэкспедиционный корпус решал вопросы картографирования и разведки новых трасс. А Рейкер жаждал открытий, если хотите, онтологической угрозы. Такие люди не способны существовать среди комфортного быта и проверенных истин, они или находят способ раздвинуть горизонт или превращаются в жалких неудачников. Однако пытаться повторить этот трюк на бис я не посоветую никому. Пять лет и уже капитан со своим кораблем — это даже не блестящая карьера, это материализовавшийся миф.
— Но частный извозчик это же... мелко.
— Кому как. Насколько я понимаю, официально героем он уже стал.
— Лора, кто этот тип и почему ты сидишь за его столиком? Он к тебе приставал?!!
Сказано это было таким тоном, что Харперу захотелось вытянуть губы трубочкой и почмокать. Пользуясь тем, что сидит спиной к неожиданному ухажеру, лейтенант Кенеси поморщилась и воздела очи горе.
— Везет мне на дядюшкиных знакомых! Куда не попаду — везде они, и все, как один, клинические идиоты.
— Не переживайте! — Харпер улыбнулся приближающемуся астронавту, от чего тот притормозил и явно начал подумывать о бегстве. — Скоро им будет, чем заняться.
То, что этот полет не будет развлекательной прогулкой, Ящер гарантировал.
Глава 17
С поклонником лейтенанта Кенеси Харпер скоро познакомился, а после короткого мужского разговора даже подружился. Мартин Ричерсен был старшим навигатором корабля, имел двойной диплом, отличную реакцию и богатый опыт жизни по казармам. Больше всего он боялся, что его заподозрят в меркантильности.
— Мы ведь тоже не нищие! У моей семьи на Арсулле ферма и рыбозавод!
— Ты только даме этого не ляпни, — усмехался Харпер. — А то пролетишь, как тот дятел. Женщины любят романтику!
Имея в знакомых сразу двух членов экипажа, Ящер проник-таки туда, где посторонних гражданских категорически не ждали — в рубку. Там у него обнаружился сослуживец, к тому же — старпом. После этого Харпер был сердечно принят в кругу старших офицеров и получил разрешение наблюдать работу экипажа вблизи (вот чем хорош Астроэкспедиционный корпус: устав здесь знают, но лишними формальностями не увлекаются). Подобные контакты были не лишними, учитывая, что план Президента входил в активную фазу.
В столовой однокашники отпаивали мятным чаем стажера-навигатора. Юношу натурально трясло.
— Откуда у нее может быть диск? Диск! Когда в справочнике — спутник!!!
— Все ты правильно сделал! Инициировал определение точных координат, потому что часть выходных параметров не совпадала. Нормальное дело.
— Не зачтут, не зачтут...
Харпер молча посочувствовал пацану — не так часто становишься свидетелем космогонических катаклизмов. Причиной волнений послужил потенциально кислородный мир под названием Катриана. Согласно материалам навигационного справочника и многочисленных экспедиций, планета имела спутник, не такой, как терранская Луна, гораздо меньше, скорее — захваченный силами притяжения астероид. Теперь на орбите этого небесного тела болталось бесчисленное множество скальных обломков.
Капитан дал приказ выяснить причину происшедшего, исследовательские подразделения корабля ринулись в бой. Харпер живо интересовался расследованием, результат которого мог, в общем и целом, предсказать: Катриана стала жертвой самой страшной стихии в космосе — человеческой жадности. Спутник планеты, с поверхности выглядящий как крупная горошина, состоял из довольно специфического набора минералов. Почти пять процентов его массы приходилось на литий в виде вкраплений — невероятное богатство для цивилизации, где аккумуляторы есть практически во всем. Причем, доход разработка должна была принести сейчас, а не через триста лет, как колонизация.
Ценный ресурс добывали варварски — направленными взрывами, благо о безопасности населения беспокоиться не приходилось. Работали в спешке, экономя на специалистах-геологах и проекте — формально Катриана "Пан-Галаксис" не принадлежала, а делиться выручкой с консорциумом кое-кто из старших менеджеров не захотел. Незаконная разработка как она есть! В какой-то момент спутник не выдержал издевательства и просто развалился на несколько частей, чем перечеркнул потенциальную возможность освоения планеты. Кто будет вкладывать деньги в недвижимость, когда над головой болтаются миллионы тонн смертоносных булыжников? Акционерам объявить об этом, естественно, забыли.
— Мило, — хмуро комментировала открытие лейтенант Кенеси. — Мой дядя не хило вложился в акции здешнего консорциума. Его доля — вторая после доли "Пан-Галаксис". Вот будет номер, если они уже избавились от протухших активов!
Харпер меланхолично пожал плечами. Он не знал, почему из кучи компромата для затравки Линдерн выбрал именно этот факт, но отчетливо понимал, что шар катится точно в лузу.
— Порадуемся, что спутник развалился сейчас, а не когда тем же самым занялись колонисты!
Эпизод казался людям скорее забавным, чем пугающим. Среди астронавтов возникла пара новых анекдотов, обыгрывающих тему изюм и булок. Харпер снисходительно улыбался, пользуясь тем, что понять его мимику могут не многие. Все шло по плану.
Следующий выход из прыжка пришелся на дежурство Ричерсена. В отличие от юнца, думающего только о зачетах, опытный навигатор, неспособный понять, куда попал его звездолет, не отправился в лазарет только чудом — помогли хорошая физическая форма и инъекция штатного стимулятора. Система звезды со сложным номерным обозначением выглядела так, словно никогда не посещалась человеком. Два часа потребовалось дежурной смене экипажа на то, чтобы выполнить определение координат по характерным пульсарам и обнаружить, что ошибки не допущено. И сразу возник другой вопрос: где сигнальный буй?
Старшие офицеры, в присутствии стажеров демонстрирующие непрошибаемую уверенность в себе, при Харпере позволяли себе немного эмоций.
— Летим по центру Федерации, как по дальним рубежам, — резюмировала общее настроение лейтенант Кенеси. — Что ни прыжок, то — новости.
Сигнальный буй было решено найти, во что б это ни стало.
Это устройство (только в разной комплектации) оставлялось в любой системе, хоть раз удостоившейся человеческого посещения. Астроэкспедиционный корпус сбрасывал на орбиту звезды простейшие маяки на солнечных батареях (обычно по два — для надежности). Окрестности оживленных трасс внутри Федерации оборудовались сложнее: полноценными спасательными буями с одноразовым гиперпространственным передатчиком, запасом регенераторов, медикаментов и простейших запчастей. Такое сооружение слишком велико, чтобы потеряться, естественно, что через восемь часов его нашли. А черед двенадцать — опознали. Нет, какой-то сигнал от маяка шел, но различить его можно было буквально на расстоянии видимости. Стажеры с энтузиазмом взялись за ремонт, но Харпер знал, что ничего у них не получится — устройство попросту не обеспечили независимым источником энергии. "Интеледжент-сервис" сэкономила на самой дорогой части конструкции — миниатюрном реакторе, заменив его более дешевым накопителем. Пока заряд был, сооружение отлично работало, и было принято комиссией, но за десять лет на маяке тупо сели батарейки. Причем гарантийный срок работы изделия составлял полвека и мог быть продлен.
Хотя прямой ущерб в данном случае подсчету не поддавался, шутить больше никого не тянуло: экипажу среднего грузовоза попросту не хватило бы квалификации, чтобы сориентировать корабль по звездам. Какие действия могли бы предпринять дезориентированные люди, Харпер предсказать не брался.
Потратив сутки на подзарядку устройства и окончательно выбившись из графика, звездолет отправился к третьей точке своего маршрута.
Произошедшее нуждалось в обсуждении (вот зачем нужна такая большая столовая). Астронавты — люди умные и хорошо обучаемые, после демонстрации двух примеров они легко провели экстраполяцию и обнаружили третью точку с похожими свойствами — лайнер "Исидора".
— А я еще удивлялась, почему внеземельщики от нас так шарахаются, — качала головой Лора Кенеси. — Такой бардак кругом!
— Это — свойство человеческой натуры, — философски рассуждал Ричерсен, взявший на себя роль адвоката дьявола. — Люди инстинктивно стараются все упростить, особенно, когда на них не смотрят.
— М-м, — отозвался Харпер, уткнувшийся в свой планшет (требовалось сверстать учебный план на следующий семестр с учетом личных пожеланий всех ста сорока трех преподавателей). — Можно подумать, что на "Исидору" никто не смотрел.
— А каким боком тут "Исидора"? Там было случайное стечение обстоятельств!
— И много вы знаете случайных катастроф, когда пострадавших удавалось найти за двое суток?
— Фриц прав, — неожиданно поддержала Харпера лейтенант. — Кое для кого произошедшее сюрпризом не стало.
Неназванное имя повисло в воздухе.
— Фигня! — уперся рогом навигатор. — Это какой-то трюк. Не мог он определить местонахождение лайнера по одному только факту пропажи. У него даже параметров прыжка на руках не было!
— Да, вы правы, он не мог определить местонахождение корабля, — Харпер погонял по экрану результаты своих трудов (от двух выходных подряд, увы, приходилось отказаться). — Кроме одного единственного случая — если в происходящем присутствовал умысел. Случайное, статистически проявляющееся событие не предсказуемо, а вот человеческий замысел можно разгадать.
Собственно, это сомнамбулическая точность действий предприимчивых внеземельщиков служила косвенным доказательством диверсии.
— Да хоть бы и был замысел! Это же какой объем расчетов...
Отлично! Возможность саботажа Ричерсен уже не исключает.
— Без разницы. Важен принцип: выпускник нашей Академии провести такой расчет способен.
Харпер не проявлял настойчивости в споре, потому что знал: скоро жизнь предъявит людям самый веский аргумент. Это ведь очевидно: только одно явление нормальный человек не может игнорировать — смерть (именно так и определяется, что он нормален). Выдвигать гипотезы и обсуждать определения можно лишь до тех пор, пока в деле не появится труп, после этого лепетать об обстоятельствах может только очень специфическая личность, в Астроэкспедиционный корпус таких не берут.
"Именно так и проходит граница со Старыми мирами — в умах. Все мы — потомки колонистов и выросли особой системе координат. Нас учили, что источники угрозы можно и нужно устранять, а за ошибки — нести ответственность. Пока эта философия живет в людях, Федерация остается Федерацией"
Это была самая тонкая часть плана, ради обеспечения которой Харпер и попал на борт. Теоретически, звездолет мог уйти в следующий прыжок через пять минут после прибытия, просто чтобы нагнать график (осмотр системы в программу полета не входил), тут-то и пришлось бы вмешаться члену комиссии... Но корабельный психолог решил, что стажерам нужно закрепить навыки в спокойной обстановке. Капитан отдал приказ, и внутрисистемные катера выполнили короткий (всего на три часа) разведывательный маневр.
Харпер устроился в столовой со стаканом минералки и планшетом — с одной стороны, место публичное, с другой — не под дверями же рубки ему ждать? Опыт катастроф у Ящера был маленький, но очень личный. Что могут увидеть разведчики, он, приблизительно, знал.
Для переноса грузов от звезды к звезде требуются воистину астрономические запасы энергии, и если кто-то, скажем, в спешке нарушает основные правила обращения с накопителем, результат выглядит... Искореженная куча металла, в которой смутно угадываются цилиндрические фермы стапели и силовые балки тяговой части грузовоза. Выброс энергии в вакууме не разбросал обломки, а нагрел и сплавил их почти в монолит. Лопнувшие сферы жилых отсеков раскрылись чудовищными цветами, струи газа придали космической гробнице хаотическое вращение и замерзли в пространстве серебристым гало. Лед и пламень, встретившиеся в одной точке, оставили на материале причудливые следы. И где-то там сейчас бывшая верфь медленно поворачивается вокруг своей оси, демонстрируя людям все новые и новые картины разрушения. Вопрос об эвакуации персонала отпадает сам собой при первом поверхностном осмотре: из смятых обрывков оболочки торчат высушенные вакуумом обломки костей, хрупкий прах, завернутый в лохмотья распадающейся ткани. Официально поселение числилось "законсервированным и частично демонтированным в результате износа".
О том, что контакт состоялся, Харпер понял по объявлению: "Экипажу прибыть на вахту в первом составе". Стажеров и прочую молодежь отправили по кубрикам. Казалось бы — успех, но на душе у Ящера было муторно.
Капитан не позволил своим людям возиться с трупами, но и бросать покойников без присмотра не стал (дельный здесь психолог). Дело было не в масштабах происшедшего (случались трагедии и с большим количеством жертв), а в отношении к последствиям. Мертвецам, конечно, все равно, но в тот момент, когда люди начинают относиться к трупам себе подобных как к мясу, что-то в них ломается, будущее обесценивается, планы и надежды закукливаются в ничтожный промежуток человеческой жизни и теряют смысл. Все эти милые, бессмысленные ритуалы, сакральное отношение к смерти — единственный способ удержаться от превращения в разумных зверей, одержимых исключительно жаждой удовольствия. Капитан разведчиков это отлично понимал, а потому, наплевав на любые претензии, звездолет почти двое суток нес молчаливую вахту рядом с разрушенной верфью и ушел в прыжок только после прибытия на место команды "могильщиков". В смысле, космических спасателей, вызванных по гиперсвязи.
Забавное у этих ребят прозвище. Что характерно, они про него знают и даже не обижаются. Служат в спасбригадах совершенно особые люди, сочетающие в себе готовность нестись на выручку с фатализмом патологоанатома. Пострадавшим в космосе редко можно чем-то помочь, главной задачей спасателей становится предотвращение подобных трагедий в будущем, поэтому в команду всегда входят следователь Космофлота и эксперт-криминалист. То есть, за сбор улик и описание места преступления можно было не волноваться. Дело о "Стартрек-12" пошло в разработку.
Естественно, без бури эмоций не обошлось.
— Вы знали? С самого начала знали, что мы увидим? А о стажерах вы подумали?!!
Харпер вздохнул. Откуда в людях эта страсть: обвинять в трагедии не тех, кто ее устроил, а тех, кто им о ней рассказал? Казалось бы, образованная женщина, пилот...
— Именно о них я думаю непрерывно. Как вы полагаете, где учился навигатор того корабля?
Возможно, Харпер даже знал этого парня, встречался с ним взглядом, ел за одним столом. Но сейчас Ящер с силой гнал прочь такие мысли — ему хватало своих мертвецов.
Тем не менее, с Лорой Кенеси они поругались. Мартин Ричерсен был просто счастлив.
Возвращение на базу получилось мрачным. Свидетели не распространялись об увиденном, остальные члены экипажа упражнялись в терпении и доверии. Светлое чувство от обретения нового корабля оказалось утерянным безвозвратно. В этот момент Харпер люто ненавидел Линдерна, превратившего их в инструмент интриг, а руководство "Комстара" хотелось придушить насмерть. К радостной толпе встречающих астронавты выходили как ветераны сражений — без видимых ран, но словно бы отравленные изнутри безумием битвы. Ящер, с некоторой отстраненностью, восхищался красотой и проработанностью замысла — если кадровые сотрудники корпуса не склонны были обсуждать результаты экспедиции, то стажеры промолчать физически не могли. Естественно, Линдерн запустит в общество тщательно проработанные слухи, но обвинить его в предзнании никто не сможет — прямо сейчас девушка из радиоразведки жаловалась родственником на увиденные ужасы, не опускаясь, впрочем, до подробностей (но это — пока).
Доки Харпер покидал с невозмутимой торопливостью, обмениваясь со знакомыми офицерами дежурными ободряющими фразами и чувствуя себя не разоблаченным подлецом. Искупить совершенное можно было только настойчивостью в достижении цели. Допустим, выступить обвинителем на процессе Харпер не мог, но в информационной войне готовился принять самое деятельное участие. Отметиться во всех дискуссиях и гвоздить, гвоздить, гвоздить... Диванный воин, ага.
"Если граждане Федерации не сумеют правильно отреагировать на ЭТО, то они заслужили Лоренсио Рикони в качестве президента"
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
