— Угу, — невнятно промычал я, пытаясь одновременно стоять правильно и в то же время ненапряжённо. Вроде бы получалось, но вот насколько хорошо — непонятно...
— Тогда пошли дальше.
В подтверждении своих слов инструктор перешёл к полноразмерному деревянному макету, обмотанному толстыми канатами.
— Вообще-то это тренажёр для отработки приёмов рукопашного боя, но и для наших целей сгодится.
Ли стукнул бокеном по голове и плечам манекена.
— Принято делить туловище на несколько зон поражения. Плечи, голова, шея и грудь — это зона один. Левая рука и левый бок — зона два. Правая рука и бок — зона три. Туловище ниже пояса и внешняя сторона ноги с левой стороны — четыре. Правая — пять. Пах и внутренняя поверхность ног — шесть. Но пока что этим мы заниматься не будем, для начала отработаем самые простые приёмыв — удары в верхнюю часть туловища. Я называю цель — ты наносишь удар. Куда именно бить — пока что без разницы, главное добиться автоматического выполнения действий на уровне рефлексов.
— А как же там всякие стойки и приёмы фехтования? — поинтересовался я.
— Ещё рано, — последовал короткий ответ. — Сначала разберёмся с основами — фехтование спешки не допускает. Все упражнения должны идти в комплексе и в определённой последовательности. Форсировать обучение нельзя, иначе на выходе мы получим неудовлетворительный уровень навыков.
— Но ведь по остальным направлениям моего обучения форсирование как раз-таки есть, — заметил я.
— Там у тебя есть хотя бы элементарные познания и навыки... Откуда-то взявшиеся. А тут ты — полный ноль. То, что ты знаешь, как называются различные виды оружия, ещё ничего не означает. Теория — это одно, а практика — совершенно другое.
А ведь верно, чёрт побери — толку, что я могу отличить фламберг от классического эспадона, махать-то я этими ковыряльниками всё равно могу только лишь на чисто дворовом уровне.
— А теперь начинаем... Шея. Левое плечо. Корпус...
* * *
И ведь вроде бы не такое уж и серьёзное в физическом плане занятие, а выматывает просто зверски. Механическая и однообразная работа порой бывает ничуть не хуже по сложности, чем тяжёлые, но единомоментные действия...
Время от времени Ли давал мне короткие перерывы на отдых, а сам в это время с задумчивым видом прохаживался туда-сюда, пичкая меня теорией, приправленной изрядной долей философии.
— Почему человек не боится ударить палкой?
В первый момент я даже немного впал в ступор — уж больно неожиданен для меня оказался вопрос. Непонятно было, к чему меня хочет подвести инструктор, и что он вообще имел в виду. И ведь даже так просто с ходу, пожалуй, и не ответишь...
— Хм... — задумался я, почесав лоб. — Ну... Наверное, потому что... Потому что ей сложно убить? Или потому что ею легко бить? Или быть может, потому что это просто?
— Нет, — покачал головой Ли. — Потому что палка — это часть живой природы. И человек тоже — часть живой природы. Живому всегда легче контактировать друг с другом, легче найти общий язык. А вот ножи, мечи и пистолеты — это не часть живой природы, потому как созданы искусственно. Чисто на подсознательном уровне человек будет считать именно так, если не научится мыслить иначе. Разумеется, ты можешь вообще не задумываться о таких вещах, но в таком случае станешь в лучшем случае хорошим ремесленником-середнячком, но уж никак не мастером.
— Но ведь стрелять человек тоже не боится? Получается что огнестрельное оружие — тоже часть живой природы? — скептически заметил я. — Очень странно...
— Нет, здесь совсем иное дело. Просто опять же на подсознательном уровне, человек будет считать, что убивает не он, а пуля. Он вообще как бы ни причём здесь оказывается — не он убивает, не он направляет. Всего лишь посредник, не прилагающий почти никаких усилий. Не так-то просто вытравить из человеческой натуры многие тысячелетия опыта обращения с холодным оружием — ещё очень не скоро человек научится воспринимать пистолеты и винтовки именно как оружие, а не как странные игрушки. Оружие для тебя и меня — это, прежде всего то, с чем ты сходишься в руках с врагом лицом к лицу. Ракеты и снаряды таким оружием никогда уже не станут, и ты никогда не сможешь полностью принять их как оружие.
Мой мозг отчаянно заскрипел, пытаясь переварить столь парадоксальный ход мыслей — у меня образовался самый настоящий когнитивный диссонанс. Проще говоря, новые сведения, поступающие извне, вошли в конфликт с уже имеющимися — то, что втолковывал мне инструктор, шло вразрез со всем, что я считал истиной раньше.
— Но как же быть с тем, что войны сейчас ведутся именно так? — обескуражено пробормотал я.
— А я разве что-то говорил о войне? — поднял бровь Ли. — Оружие и война — это две разные вещи. Можно убивать без оружия, и воевать, не вступая в бой.
— Подождите-ка... — прервал я инструктора. — А как же арбалеты и луки? Они же холодное оружие, а не огнестрельное, но тоже действуют с дистанции?..
— Пуля, стрела — не суть важно, — отмахнулся Ли. — Важно опять же именно то, что убиваешь не ты. Но ты отклонился от нужного направления... Я же ведь сказал, что меч и нож — это тоже не часть живой природы?
— Э... Ну, гм... Да... — смущённо почесал я затылок.
— Повторю ещё раз. Живому всегда легче контактировать друг с другом. А ножи, мечи и пистолеты — к таковому не относятся, и человек будет считать именно так, а никак иначе, если не научится мыслить иначе.
— Мыслить иначе? — зацепились ухо за последние слова. — Так, значит, всё же есть способ это исправить?
— Ну, разумеется, — степенно кивнул Ли. — Вот только как?
Инициатива наказуема, не так ли, Виктор? Изволь теперь выкручиваться — сказавши "а", говори и "б".
— Хм... — после некоторого раздумья ответил я. — Нужно... Ну, наверное, нужно заставить себя поверить, что меч — это тоже живой объект...
— Верно. А как?
Я изо всех напряг свой ум, но ответа, увы, так и не нашёл.
— Сдаюсь, — печально уронил я, склоняя голову.
— Минус две минуты отдыха, — тут же ввернул инструктор, бросил быстрый взгляд на простенькие кварцевые часы на своём правом запястье. И предваряя мою вероятную реплику, добавил:
— За отсутствие ответа. "Сдаюсь" — это не ответ. Пускай неправильно, но ты был обязан попробовать. Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал.
Я виновато понурился.
— Но вернёмся к нашему вопросу. Ты никогда не сможешь видеть в мече часть живой природы, сколько бы себя ни заставлял. Но есть и другой выход, более лёгкий — увидеть в нём часть себя, это гораздо проще... А что для этого нужно?
— Чтобы меч стал частью тебя, с ним нужно максимально сродниться, — памятуя о своём недавнем промахе, ляпнул я первое, что мне пришло в голову.
— Верно, — удовлетворённо кивнул Ли.
Вот тебе и ещё одно подтверждение общеизвестной истины: первая мысль — самая верная...
— ... Так что этот макет ты возьмёшь с собой и будешь носить везде — дома, в школе, здесь. Есть, пить и жить с ним, привыкая к постоянному наличию меча под рукой...
Хм, отношения получаются, прямо как у меня с наручными часами...
— Но этого и тренировок со мной — совершенно недостаточно. Ты должен привыкать к самодисциплине и самоконтролю, и продолжать тренировки самостоятельно, не менее чем по два часа в день. Я отдам распоряжение, чтобы такой же манекен был доставлен к тебе домой сегодня же. Любой мастер растеряет свои навыки без постоянных тренировок, а ты — отнюдь не мастер... Так, три минуты отдыха истекли — продолжаем...
* * *
Я с глубочайшей тоской взглянул на свои ладони — после сегодняшних тренировок с макетом меча, непривычные к столь грубой работе руки Младшего украсились внушительного вида волдырями. Только бы не лопнули, зараза, а то ведь заживать долго будут... Эх, поскорее бы уже мозоли себе нарастить и не париться... Тяжела ты, жизнь пилота, как есть тяжела — это тебе не гротескно-нелогичный сериал, где последняя надежда человечества (то бишь Синдзи) день-деньской валялся в кровати, слушал музыку, лишь изредка отвлекаясь на походы в школу или на нудные, но нетяжёлые синхротесты. Что ж, учитывая такое наплевательское отношение со стороны НЕРВ к подготовке своих бойцов, неудивительно, что всё кончилось столь плачевно...
Вздохнув, я снова взял отложенный было в сторону кухонный нож, и поправил висящий на боку макет меча. Увесистая нужно признать штука: такой стукнешь — мало не покажется, даже, несмотря на то, что он пластиковый. Указания инструктора Ли я начал исполнять незамедлительно, так что меч теперь был всегда со мной, а тренировочный макет уже стоял в моей комнате.
Блин, колоритно я, наверное, смотрюсь с пластиковым мечом на поясе и в кухонном фартуке... Хорошо ещё, что Рей, тихонько сидящая за столом с книгой, на такие вещи внимания не обращает. Да и мне, честно говоря, это как-то по фигу, но ведь занятно же, чёрт возьми... А всё Мисато ведь виновата — я бы после сегодняшней тренировки лучше бы полежал и отдохнул, удовлетворившись чисто символическим перекусом, но ведь нет же! Рицко, говорит, к ней сегодня в гости заглянёт, так что надобны чего-нибудь сготовить на всех... А кому же ещё готовить, как не мне? Кацураги, что ли? Да как-то отвыкла она от этого в последнее время, да и моя простенькая, но сытная стряпня ей была вполне по вкусу.
Вот же проклятье-то... "Даже кухарка может управлять... Евангелионом", а я, блин, теперь именно такая кухарка. А что поделаешь-то? Давиться той же хренью, что на первых курсах общаги? Да нет уж, увольте — я уж лучше немного попотею...
— Синдзи, ты там скоро? — просунулась на кухню черноволосая голова Кацураги.
— Скоро-скоро, — флегматично ответил я, мелко нарезая морковку и одним глазом следя за разогревающейся сковородой.
— Побыстрее бы... — озабоченно изрекла голова Мисато и исчезла.
— Спешка нужна при ловле блох, — уже в пространство заметил я, прекращая шинковку и подбрасывая в руке нож.
Возникло стойкое желание метнуть его в какой-нибудь из шкафов.
* * *
— Акаги-сан, надеюсь, вы не вегетарианка? — поинтересовался я, расставляю на столе тарелки с эрзац-пловом собственного приготовления. Тупо пожарить на сковородке варёный рис с морковкой и беконом, и готово!
Докторша, как и всегда была в своей излюбленной "униформе" — бирюзовой блузке на молнии и короткой чёрной юбке.
— Нет, можешь быть спокоен, Синдзи, — слегка улыбнулась Рицко.
Занятно, кстати, наша докторша улыбается — её зелёные глаза всегда остаются холодными. Я бы не сказал, что это признак злобы или ненависти ко всем, просто видать уже такая она по натуре... Хотя за ней я помню немало жёстких и порой даже жестоких высказываний и идей, но ненависти она у меня всё равно не вызывает. Наверное, просто все учёные — люди немного не от мира сего...
— В таком случае — приятного аппетита.
Я уселся за стол рядом с Рей, уже принявшейся в своей обычной манере ковыряться в приготовленном специально для неё салате, взял ложку и принялся за трапезу. Нужно сказать, с мечом за поясом сидеть было пока что крайне непривычно и несколько неудобно...
— Синдзи, а чего ты с этой палкой всё таскаешься? — спросила меня Мисато.
— Между прочим, это не палка, а учебный меч, выданный мне по программе обучения фехтованию в Еве, — категоричным тоном заявил я. — Так что привыкай, товарищ капитан, я теперь с ним буду постоянно ходить.
— Что, и в школу тоже?! — возмутилась Кацураги. — Тебе пистолета мало? Что на очереди — базука, танк?!
— Инструктор сказал ходить, значит, буду ходить, — непреклонным тоном заявил я. — И вообще, давайте-ка лучше есть, пока всё не остыло.
— ...Хм... — удивлённо подняла бровь Акаги, после первой же ложки. — Вкусно... Мисато, неужели ты всё-таки на старости лет научилась готовить?
— Скажешь тоже, — фыркнула Кацураги. — Делать мне больше нечего! Это у нас теперь Синдзи всё готовит.
— Эксплуататорша, — усмехнулась Рицко. — Парню и так тяжело приходится, а ты его вдобавок ещё и дома мучаешь...
— Его замучаешь, как же...
— Меня замучаешь, как же...
Мы с командиром произнесли это практически одновременно.
— Я смотрю, вы сработались на славу, — рассмеялась Акаги. — Кстати, Синдзи. А где ты научился это готовить? Что-то не похоже на традиционную кухню... Что-то европейское, да?
— Вообще-то плов — это среднеазиатское блюдо, — заметил я. — Но это всего лишь упрощённый вариант в моём исполнении. А готовить я научился, пока жил с дядей и тётей.
— Плохо кормили? — поинтересовалась Мисато.
— Да я бы не сказал... — вдохновенно продолжал сочинять я. — Скорее просто слишком уж однообразно — постоянно пичкали меня рисом, рыбой и прочими суши. С тех пор ненавижу всё это и готовлю исключительно то, что мне нравится. Нашёл как-то поваренную книгу, кое-чего почерпнул оттуда и больше не парюсь...
— Сурово, — заметила Рицко. — А ты самостоятельный...
— Положение обязывает, — хмыкнул я.
Акаги задумчиво смотрела на то, как Мисато азартно поливает свою порцию любимым кари, а я соевым соусом, и как мы оба после этого с аппетитом поглощаем плов.
— Надо же... А вы между собой очень похожи, — вновь усмехнулась Акаги. — Я уж было хотела спросить тебя, Синдзи, не пристаёт ли к тебе эта старая озабоченная тётка, но я смотрю, что вы прямо как мать с сыном...
Мы с Кацураги синхронно хмыкнули. Пауза. И мы невольно засмеялись все вместе, включая Акаги.
Ну, кроме Рей, разумеется.
— Да уж... Наша семья — ячейка общества и одновременно боевое подразделение, — отсмеявшись, заявил я.
— Синдзи, я пойду? — тихонько спросила меня Аянами, вставая из-за стола.
— Конечно, Рей, иди, занимайся.
Акаги проводила удаляющуюся в мою комнату Снегурочку каким-то странным взглядом.
— А почему Первое Дитя здесь? — несколько странным тоном поинтересовалась Рицко. — Она же живёт по соседству, а не с вами...
— А это Синдзи за ней потихоньку ухаживает, — захихикала Кацураги. — Кормит, учит, провожает в школу и со школы, таскает на все свои занятия...
— Вот как? — удивлённо подняла брови Акаги. — А чем это вызвана такая забота, Синдзи?
— Да вот как-то так... — развёл я руками. — Уж больно нелюдимая она — иногда самых элементарных вещей не понимает, вот я и взял над ней шефство. Хочу, чтобы у меня в напарниках был нормальный человек, а не полуробот.
— Похвально, похвально... А чему ты её учишь?
— А что знаю, тому и учу! Оружие, основы тактики, история...
Докторша слегка поморщилась.
— Ох уж мне эти военные... Даже те, кому всего по тринадцать лет уже только о войне и думают...
— А что делать? — пожала плечами Мисато. — Иначе никак. Да и правильно это — от этих детей сейчас зависят наши судьбы и судьбы всех живущих на Земле, так что пускай уж лучше они будут хорошими солдатами. Ты же, Рицко, помнится, сама ратовала за то, чтобы отправить Синдзи в бой?
— Ратовала, и сейчас от своих слов не отказываюсь... Что не мешает мне крайне отрицательно относиться ко всей этой затее. Но у нас просто не было и нет другого выхода.
