В городе всегда снег. Весна приходит ненадолго и всегда неожиданно. Лето пролетает, как один день, что и запомниться не успевает. Опомнишься, а уже осень, и снова снег. Мокрый и противный. Впрочем, весной, прежде чем растает, он точно такой же. Кошки любят снег. У них меховые шубки и густой подшерсток. Они могут спать на снегу, пушистом и мягком. А что? Иногда так даже удобнее, если нужно срочно остыть после очередного сеанса. Правда, спать нам приходиться редко. Иные еще могут позволить себе вздремнуть часок другой под боком у очередного клиента. Я — нет. Ведь именно я — лучшая кошка в этом Городе и все об этом знают.

Мое первое задание на сегодня — любимый клиент. Я хорошо его знаю. Он неизменно ласков со мной, когда я заканчиваю свою работу и собираюсь уходить. Эта сдержанная ласка мне весьма импонирует. Он не пытается меня потискать напоследок: погладить по голове, взъерошить шерстку на моем меховом облачении, дернуть за хвост. Он просто оставляет мне кружку молока, которое я всегда выпиваю до капли, вазочку самых дорогих, какие только можно найти в Городе, шоколадных конфет (я редко беру больше трех брусочков) и, конечно, конверт с деньгами. "Деньги вперед!" — вот девиз любой уважающей себя кошки. Я о нем никогда не забываю. Я ведь профессионал. Но и у меня бывают клиенты, "забывающие" расплатиться. Мне всякий раз странно, что в нашем снежном мире еще находятся такие дураки. Кем бы они были без кошек? Ха! Хладными трупами — вот кем. С такими забывчивыми я не миндальничаю. Умирают они быстро, хотя и не могу сказать, что совсем без мучений. Но это их выбор. Синдром ледяного сердца — весьма неприятная вещь, если с ней никак не бороться.

Мой любимый клиент разочаровывает меня. Надо же. Вот уж от кого не ожидала. Когда я прихожу, выясняется, что он не один. А я тысячу раз предупреждала, что не берусь за парные заказы, а про тройные и говорить незачем. Вот, песье племя, зачем здесь второй?! Меня решили провести? Очень недальновидно с их стороны. Ну-с, посмотрим, что он мне скажет.

— Душечка, это Фарен. Он мой новый компаньон. Он просто очень хотел взглянуть на тебя и сейчас уже уходит.

— Зачем? — спрашиваю у молодого мужчины, которому точно не суждено попасть в список моих клиентов. Слишком цветущий у него вид. Явно же здоров, как бык и таким до старости останется.

— Чтобы убедиться, что Роберт в надежных руках, — холодно информирует тот и идет мимо меня к двери. Поравнявшись со мной, застывает лишь на мгновение.

— Не хочу преждевременно лишиться компаньона, с которым только начал сотрудничать.

— Не лишитесь, уверяю вас.

Он кривит губы в усмешке и идет дальше. Никто кроме нас двоих не знает, что его пальцы задевают мои, едва выступающие из мехового рукава. Ненавижу прямой физический контакт. Ни одна кошка его не любит. Поэтому мы и носим наши непроницаемые меха, чтобы всеми правдами и неправдами избежать прикосновений к оголенной коже. Да и людям они, как правило, не особо приятны. Через мое тело проходит озноб, меня передергивает. Его, я надеюсь, тоже. Только не от холода, а от небольшого, но весёленького такого электрического разряда.

— Алиса, — слышу голос клиента и успокаивающе улыбаюсь ему.

Он совсем еще не стар, на вид лет пятьдесят пять или чуть больше. Но уже смертельно болен. Поэтому раз в две недели ему нужна кошка. По-другому, его сердце просто невозможно завести.

— Все в порядке, — откликаюсь я, внутренне перестраивая матрицу энергосхемы под него, напрочь выкинув из головы неприятный инцидент с так называемым компаньоном. — Просто настраивалась на вашу волну. Начнем?

Ох, лучше бы не начинали!

* * *

Возвращаюсь к своей импровизированной исповеди только через пару дней. Для меня события развиваются слишком быстро. Не поспеваю за ними. Как только умудрилась не потерять свой видео-исповедальник, которому решила рассказывать о наболевшем как раз в тот день. Словно чувствовала, что добром то утро для меня не кончиться. Начнем с главного, что и перечеркнуло мою жизнь четко и без обиняков на "до" и "после". Подо мной умер клиент. Это конец моей кошачьей карьеры. Я все сказала.

* * *

Ищу виноватого. Это точно не я. С моим опытом это просто невозможно. К тому же он был моим любимым клиентом. Одним из самых приятных. Даже появление его компаньона не могло сбить мне настройку и спровоцировать генерацию смертельного для него разряда. Да, что же это такое!

Если найду того, кто виноват во всем этом, сначала глаза выцарапаю, потом восстановлю свое честное имя. Так-то!

* * *

Я ищу его, он — меня, вот уж не ожидала!

— Стой, где стоишь, — он целиться в меня из пневматического лука. Знала бы, что он умеет обращаться с таким оружием, сама бы к нему с повинной прибежала, только чтобы смерть свою облегчить. Быть пронзенной стрелой с нано-наконечником, который при попадании в тело кошки распадается на крохотные нано-механизмы, и те выедают тебя изнутри, как, если верить старым фильмам, скарабеи выедали мумий, это точно удовольствие ниже среднего.

Его полное имя Фарен Фальк, я навела справки, правда, немного узнала. Зато теперь становится ясно, почему его досье засекречено. Если он умеет обращаться с таким оружием, он — охотник за головами и редкостный лжец, раз в нашу первую встречу назвался компаньоном Роберта Смила — лучшего нано-инженера современности. Хотя, вполне возможно, что эта смертоносная игрушка — одна из их совместных разработок. Тогда это кардинально меняет дело. С охотником договорить нереально, с научником — вполне.

Перевожу взгляд с наконечника стрелы на лицо мужчины. Он суров и собран. Безумной ярости и жажды отмщения я в нем не вижу. Это придает наглости и сил. Бежать все равно дальше некуда. В Городе у меня больше нет лёжек. Раз он и тут меня нашёл, то все.

— Я считаю, что это ты его убил через меня. Коснулся и что-то сотворил с внешним энергоконтуром. Теперь пытаешься замести следы, — сказав это, набираю в грудь воздух и решительно требую, играя ва-банк, — Подтверди и стреляй!

— Разбежалась!

* * *

Он обмотал мои запястья проводами, вставил иглу под кожу. Без своей меховой шубки мне неуютно. Не холодно, просто немного не по себе. Когда он пускает через мое тело электрический ток, становится щекотно. Я хихикаю, не сдержавшись. Сквозь мою кожу витиеватым узором проступают силовые линии. По их цвету и четкости не трудно прочитать направление энергетических потоков.

— И долго я тут буду изображать новогоднюю ёлку?

Фальк поднимает на лоб очки, с круглыми стеклами и на широком ремешке, как у древнего естествоиспытателя. Выходит из-за пульта и приближается ко мне. Меня окружает стеклянные стены специальной колбы, которая не позволяет моему энергоконтуру распространяться вокруг меня по всему помещению. Задень он Фарена, тот был бы уже мирно дымящимся трупиком. Но на тот свет этот странный человек явно не торопится. Так что все предусмотрел и неплохо подстраховался. Это меня интригует и является одним из поводов продлить наше сотрудничество. Интересно же, куда оно нас обоих заведет. То, что он не убийца я почти уверена. Ох, уж мне это "почти"!

— Мне щекотно, — пытаюсь я давить на жалость. Мне уже порядком надоело, что он тут стоит, на меня любуется и ничего не говорит. Тоже мне нашел Мадонну. И эти его очки дурацкие. Они ему совершенно не идут. Что он там на мне рассматривает?

— Я пока не вижу никакого явного постороннего вмешательства. Даже мое прикосновение не повредило твою схему, а усилило. Тебя недаром считают лучшей. Так быстро и точно подстраиваться под чужое биополе — это талант.

— И что теперь?

— Сейчас все отключу и выпущу тебя. Будем искать иные способы извлечь из тебя информацию о возможных корректировках энергополя. — Говорит Фарен и спешит предупредить, — Только без глупостей.

— За кого ты меня принимаешь?!

— За кошку. Вы вечно сами по себе.

— Независимые?

— Дурные.

* * *

Он поит меня молоком. Его у него хоть обпейся. А вот сладкого ни грамма. Обидно. Дело не в том, что я сладкоежка. У нас, кошек, диета такая. Жирное молоко и много глюкозы. Она нам помогает быстро восстанавливаться после того, как заведем очередное ледяное сердце. Я, конечно, последние несколько дней не работала, и все равно, сладкого хочется неимоверно. Соскучилась я по нему.

— Алиса.

— М? — отзываюсь, допив молоко и старательно облизывая молочные усики над верхней губой. — Чего тебе?

Он тяжело вздыхает и протягивает мне бумажную салфетку. На невоспитанность намекает? Беспредел! Я же кошка! Он, что, забыл?

— Кто был твоим клиентом до Роберта?

Проигнорировав салфетку, утерла губы ладонью. Потом ответила, хмуро взирая на мужчину.

— В тот день никто. Он — первый.

— И ночью перед этим ты, как и полагается, воткнула хвост в розетку?

— Конечно! Я ведь уснуть могу, если не подключусь. А я никогда не сплю. Это профессиональное.

— Тогда нам следует побывать в твоем доме и все там осмотреть.

— Беспользяк! Там держат ушки на макушки федералы. Я же в бегах.

— А если с этим? — Он показал мне жетон.

Я на него уставилась, как кошка на шоколадку. Хотя, почему как? Даже обидно.

— Ты — шериф округа?

— Не допускаешь, что это может быть подделкой?

Перевожу взгляд с болтающегося на короткой цепочке платинового знака отличия на его лицо.

— Нет. Только зачем надо было врать, что ты его компаньон?

— Затем, чтобы, наконец, познакомиться с тобой лично. Мне надоело выжидать подходящий момент. Пригрозил Смилу, что особо присмотрюсь к его делишкам, если он мне не подыграет, и получил малую толику твоего внимания.

— Зачем? — Что-то мне совсем это нравиться перестало. Темнит он. Терпеть этого не могу.

— Я не восприимчив к ударам током. Это генетическое отклонение.

— Серьезно? — Верится с трудом, но сама идея меня заинтересовала.

— Абсолютно, — серьезно подтверждает он и тут же добавляет чуть более легкомысленным тоном, — А еще я извращенец. И моя детская мечта переспать с кошкой.

— Врешь! — Вот это номер! Даже предположить не могла, что когда-нибудь встречу такого человека. Я ведь его испепелю на раз.

— Хочешь проверить?

Если он думает, что я спасую, то ошибается. Протягиваю ему руку через стол ладонью вверх.

— Пересчитай губами пальцы, — командую и с любопытством жду.

Он упирается ладонями в стол по обе стороны от моей руки и, не отрывая от меня пристального взгляда, склоняется к пальцам. Это, как не странно, приятно. Он не просто дотрагивается до самых кончиков губами, а медленно вбирает по одному в рот и облизывает, потом выпускает, при этом каждый раз получая в язык небольшой, но довольно ощутимый электрический разряд. Я не вредничаю. Это моя природа. Странно, что он так спокоен. Обычно люди отдергиваются и все такое. Статическое электричество. За него нас и прозвали кошками. Говорят, что раньше были такие животные. Если как следует натереть шерстяной тряпицей, их шерсть начинала потрескивать от микро-разрядов. И они, как мы, могли ударить током. Только нас тереть не надо, даже касаться не рекомендуется. Разрядом мы и на расстоянии приложить можем.

Он заканчивает на мизинце и выпрямляется на своем стуле. Чувствую, что нужно что-то сказать.

— Очень мило.

— Согласен. Даже лучше, чем я себе представлял. — Он одаривает меня блуждающей и немного сумасшедшей улыбкой. Следует признать, что она не лишена притягательности. Сама предлагаю:

— Повторим?

— Как знать? — Интригует и сразу же меняет тему, — Одевайся. Отвезу тебя домой, там на месте разберемся.

Тут даже отвечать не требуется. Накидываю на себя меховую шкурку и иду за ним.

* * *

Это был мим. Он как раз выбирался из стены, когда мы вошли. Видимо, решил, что больше сюда никто уже не войдет и можно быстренько слинять. Ага, как же! Бросаюсь на него, как только замечаю. Он оказывается быстрей и хватает меня клешней за хвост. Затылок отзывается потрескиванием и резкой болью. В отместку жалю его самым кончиком, на котором у меня "вилка", на ней я могу генерировать небольшой заряд, так что миму тоже приходиться несладко. Но мне больнее. Зараза! Ему-то что, он же не живой. Мнемо-импульсный модулятор или МИМ. Выглядит, как алюминиевый краб с пластиковым брюшком и отвратительными клешнями. Как я его не заметила, что он смог не только внедриться, но и смоделировать во мне побочную силовую линию? Понятно теперь, почему Фарен не смог ничего обнаружить. Она же под основную замаскирована. Только я могу её найти. Вот только уничтожу эту тварь и сразу же этим займусь.

Сжимаю зубы на серебристом тельце краба и даю разряд.

— Стой! — Запоздало кричит мне Фальк, но уже поздно. Сам виноват, что у людей такая медленная реакций. Пока он соображал, все уже закончилось.

Мим последний раз дергает клешней и застывает на полу дымящейся грудкой металла и пластика.

— Дура! Теперь мы ничего не узнаем!

Отплевываюсь и вытираю рот ладонью. Бе! Гадость!

— Сам дурак! Его Дьяк на меня программировал. Я электронную подпись вычленила и распознала. Придурком надо быть, чтобы подписывать мимов, которые будут задействованы в столь темном деле. Знаешь, что это за фрукт?

— Да, — цедит он, хмуро взирая на меня с высоты своего роста. У! Дылда! Подумаешь, на голову он меня выше. Так бы и пнула.

— Значит, сейчас к нему? — Строю из себя миленькую кошечку. Вынашиваю планы избавления от сопровождающего. В конечном итоге я и без него справиться вполне могу.

— Нет. Сначала я отвезу тебя к себе. Потом сам со всем разберусь.

— Вот уж дудки!

— Будешь препираться, оставлю здесь. В твоей разоренной обысками берлоге.

— Я кошка, а не мишка. Мы в берлогах не живем, — бросаю через плечо и вспрыгиваю на подоконник.

Он пытается меня перехватить, но ему снова не хватает скорости реакции. Лечу вниз с высоты пятидесяти этажей. Ух! Обожаю скорость!

* * *

Приземляюсь крайне удачно. Прямо на спину стальному дельфину. Они всегда в одно и тоже время мигрируют с пастбища на пастбище. То есть с одной свалки электронных отходов на другую. Их у нас еще презрительно называют мусорщиками, а мне они всегда нравились. Этакие продолговатые стальные огурцы изогнутой формы, гладко отполированные и блестящие с лучах солнца. Они плывут прямо по воздуху, расправив свои широкие плавники, как солнечные паруса. По ним то и дело пробегают искры слабеньких электромагнитных разрядов. Красотень!

Оседлав дельфина, отправляюсь к одной старой знакомой. Та мне изрядно задолжала, поэтому без лишнего шума сливает все что знает об этом Дьяке и где его искать. Дурацкая же кличка! Не люблю программеров. Они, как тараканы. Всегда найдут куда сунуть свой рыжий ус, и куда слинять, когда кто-нибудь их за него подцепит.

Я успеваю найти этого гада в одном из мест общественного потребления и затащить в уединенную кабинку, где робот-автомат тут же предлагает нам весь нехитрый ассортимент данного весьма сомнительного заведения. Ненавижу такие вот завуалированные притоны. Но выбирать не приходиться. Беру себе "ромашку". Не хочу показаться неискушенной, но и лишка хватить не желаю. Наркотик средней тяжести как раз то, что мне сейчас нужно. Мой визави заказывает себе "иволгу". Вот уж дрянь редкостная. Покрасоваться, что ли, хочет? Не пойму. Или на самом деле совсем с головой не дружит?

↓ Содержание ↓