ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДИАКИНЕЗ
Блестяще сформулированный Стругацкими принцип:
"Будущее создаётся тобой, но не для тебя"
проявляется в эволюции биосферы
как одна из фундаментальнейших закономерностей.
Кирилл Еськов
40. Прибытие
Конгломерат сознаний, олицетворяемый Ребеккой Джордан
Всё.
Если флоты продержаться хотя бы минуту, это уже будет чудом.
А потом на Цитадель высадится десант и уничтожит нас. А мы даже укорениться не сможем — и негде, и не успеем.
Остаётся последнее. Мы-Джокер быстро надиктовывает на ансибль послание для Миранды. Хотя вряд ли ей это чем-то поможет.
Ответ приходит практически мгновенно:
"На Илосе найден Канал, масс-ретранслятор до Цитадели, монумент реле в Президиуме, будьте там, активируем чере..."
Один из Жнецов походя смахнул "Рауль", и пришедшее сознание нас-Джокера отозвалась в висках привычной тяжёлой болью. Канал связи с Мирандой потерян.
Быстро — разблокировать лифты, утрамбоваться внутрь и ухнуть вниз, надеясь, что техника не подведёт. Потому что если случится поломка, если шальной выстрел повредит шахту и сломает механизмы, то до Президиума мы не доберёмся. Сейчас идти по стене Башни — это разновидность самоубийства... да сейчас всё — разновидность самоубийства!
Добрались. Президиум выглядит совсем не так, как в воспоминаниях частичек. Отключённое "небо", заглохшее движение, подпалины, пожары, трупы. Разумных не видно. Пытаются эвакуироваться? Если и так, то уже поздно.
Монумент ретранслятора был тих и недвижим, как... монумент. Трудно представить, что он может действительно что-то ретранслировать. Но иного выхода не дано.
Занимаем оборону. Место для этого откровенно неудачное, но другого выбора нет. Заняв другую, удобную позицию, мы лишь продлим агонию. Возможно, надолго, возможно, на несколько часов, но конец будет предопределён.
Мы-Ребекка вместе с некоторыми частичками прижимается к ретранслятору, остальные занимают оборону на платформе. С одной стороны от монумента — вода, так просто через неё не пройдёшь, но простреливается это пространство на раз. С другой — платформа, фактически — основной ярус Президиума. Валим деревья и таскаем декоративные валуны, пытаясь организовать хоть какую-то линию обороны. Плохо, что уцелело всего-навсего пятнадцать ксеноморфов. Да, убить их не так просто, но они и брали на себя самые тяжёлые задачи.
А вот и гости пожаловали. Коллекционеры, конечно же, расы этого Цикла на хасков пустить пока не успели. Миранда, лучше бы тебе поторопиться.
Первую волну мы отбили играючи, там были, фактически, разведчики. Вторую тоже. А вот потом за нас взялись всерьёз.
Уже виденные Ньют гуманоиды с четырьмя светящимися глазами. Они же, но владеющие биотикой. Пара каких-то летающих жуков, с мощными излучателями частиц и постоянно регенерирующими барьерами. Кажется, на нас этого хватит.
— ПОЛУЧАЮ КОНТРОЛЬ НАД ДАННОЙ ОСОБЬЮ
Вот теперь точно хватит. Особенно учитывая, что подкреплений у них — сколько угодно.
Мы-я со стоном опускаюсь на четвереньки. Всё меньше и меньше частичек, всё большая и большая нагрузка приходится на Ребекку Джордан. Голова уже не болит — раскалывается, как в день нашего объединения. Можно перекинуть нагрузку на другие частички, можно, но нельзя — они должны сражаться, это мы-я валяюсь пластом. Воздух наполнен спорами, но увы — Коллекционеры иммунны к нашему контролю.
Аааа!!!
Что... что это было? Летающий жук неудержимо шёл вперёд, его решили уничтожить в ближнем бою, и он... взорвался. Точнее, испустил мощный биотический заряд, уничтоживший несколько стоявших поблизости частичек. На ксеноморфов он подействовал гораздо слабее, и они умудрились этого жука... поцарапать. Это хорошо, да, но нам от этого не легче. Кажется, из-за слишком большой нагрузки память мёртвых частичек недоступна. Можно полагаться лишь на живых.
Ну где же ты, Миранда?
Ксеноморфы убили второго жука, но и сами полегли. Численное превосходство позволяет уничтожать даже непревзойдённых бойцов. Особенно если враг при этом лучше оснащён, разнообразен и быстро учится на своих ошибках.
Пятнадцать частичек. Десять. Пять. Отступаем с платформы на площадку у ретранслятора. Боль превысила какой-то предел и сгинула, сменившись тяжестью и безразличием. Две частички. Мы-Ребекка лежим пластом, а мы-Сарен сражаемся. За всех.
Расчётливо. Экономно. Чередуя щиты и биотику. Сверху летят гранаты — биотикой в воду! Пучки частиц гаснут во взвившихся водяных столбах. Мы умираем? Да. Мы умираем и отвоёвываем секунды у смерти. Сверху прыгает какой-то красный хаск, мы отшвыриваем его биотикой обратно, и он взрывается. Пучок частиц проходит совсем рядом. Оглянуться: с тылу, паря над водой, к нам подбирается ещё один жук, и мы ничего, ничего не можем поделать. Сверху прилетает деформация, уклониться, ударная волна, защититься поглощающим полем, дать очередь по Коллекционерам, ещё раз уклониться...
Одиночество. Полное, всепоглощающее. Мы одни. Во всем мире некому разделить наши мысли, чувства, стремления. И это хуже всего. С болью можно сродниться, усталость можно перетерпеть, но как жить с один на один с бездной? Как с этим живут люди, азари, турианцы... все? Знать, что во всём мире никто тебя не поймёт до конца. Скрывать что-то от посторонних и не сметь выведывать чужие тайны. А при общении с другими — верить на слово, а не знать наверняка, читать жесты и мимику, а не чувства и стремления, конфликтовать, а не сотрудничать. Как они с этим живут? Как с этим вообще можно жить?!!
И шёпот мёртвых, исходящий откуда-то из глубин, от самой кромки подсознания, от зыбких миражей воображения. Шёпот тех, кто был нам ближе сестры и дороже матери, тех, кто сгинул за эти безумные, безумные, безумные дни. Кажется, что стоит прислушаться — и нам ответят, поддержат, помогут, вот только шёпот неразличим. Шёпот только усугубляет одиночество, подступающее отчаяние, подкрадывающееся безумие. Одиночество.
Теперь мы понимаем Бенезию. Нет, не в том, что она желала "услужить новым владыкам". Но она приобщилась к "Властелину", открыла свой разум и приобрела нечто равнозначное в ответ. Она навсегда избавилась от одиночества. И пусть теперь от неё осталось лишь сколько-то байт в необозримых недрах "Властелина", пусть она лишилась самосознания ещё во время боя, пусть она растворилась в бесконечных массивах данных — этот файлик, эта частичка, эта запись всё равно объединена с чем-то, подключена к чему-то большему. Пожалуй, мы впервые пожалели, что неподвластны одурманиванию. И вообще, в каком мы состоянии? Последнее воспоминание — смерть нас-Сарена и неумолимо накатывающееся одиночество. Это краткий и неимоверно растянувшийся предсмертный миг? Или мы уже умерли, и это наш ад, наше посмертное воздаяние? Или...
Глоток воды для умирающего в пустыне — слишком грубая и неточная аналогия. Мы чувствуем разумного, способного принять наш дар, и вбираем его. И ещё одного. И ещё. Споры растекаются всё дальше, и мы принимаем в себя всё новые и новые сознания. Нужно больше частичек!
Уф. Неужели мы восстановили способность здраво воспринимать действительность? Да. В последний момент на Илосе всё же сумели запустить Канал, и тело нас-Ребекки Джордан вместе с трупом Сарена перенесло на другую планету. Следом за нами из ретранслятора хлынули Коллекционеры, но ксеноморфы не зевали, быстро вырубили систему и уничтожили захватчиков. А потом мы инстинктивно выпустили споры и приняли в себя учёных и охранников Цербера. К нам присоединились почти все люди, отправившиеся на Илос. А тот жуткий ступор... да, это длилось всего лишь несколько мгновений. Неимоверно растянувшихся мгновений, на протяжении которых мы оказались отрезанными ото всех органов восприятия и запертыми в собственном разуме наедине с одиночеством.
Это жутко. Вспоминая пришедшие к нам мысли... неужели мы и вправду были согласны на одурманивание? Да, действительно. Мы едва не сошли с ума. Этого не должно повториться! Ни в коем случае не должно! Чтобы избежать подобного, чтобы спасти как можно больше жертв Жнецов, нам срочно нужно укорениться.
И мы даже знаем, на какой планете пустим корни.
